В ласковых объятьях тьмы

Возвращаясь в бальную залу, Гарри чувствовал себя беспомощным насекомым под пристальным взглядом изучающего его учёного-натуралиста — глаза всех вампиров немедленно сосредоточились на них со Снейпом, и, не придерживай граф его за плечо, Гарри непременно бросился бы бежать, ибо глаза эти были насмешливыми и голодными. — Не переживайте, — очень тихо шепнул ему граф, раскланивающийся с расступающимися перед ними гостями, — вас не тронут. Как я и сказал, вы под моей защитой, а моё имя — не пустой звук в этих кругах. — Драко это не остановило, — слабо возразил Гарри и тут же прикусил язык: вспомнил, как Малфой-младший налетел взглядом на тяжёлый перстень на его пальце, точно на непреодолимую преграду, и как лицо его исказилось гримасой изумления и ярости. — Драко — импульсивный мальчишка, нарушивший законы гостеприимства и позволивший себе оскорбить моего гостя, — Снейп поджал губы, и в глазах его вновь плеснулось бешенство. — Он ещё ответит мне за это, но я не вправе портить праздник скандалом. Остальные чтут традиции куда больше, чем он. Гарри нервно кивнул, взглянул вперёд — и немедленно, вспыхнув, потупился: холодная улыбка, которой его встретил один из вампиров, напугала его. — Я обязан представить вас всем, — прошелестел граф, на мгновение сжавший его плечо чуть сильнее. — Теперь, когда они видели вас, этого не избежать. Держите лицо, мистер Поттер; почуяв ваш страх, они набросятся на вас с остротами и двусмысленными подначками. Гарри вспыхнул, поморщился и тут же расправил плечи, выдавив из себя дрожащую улыбку. Граф одобрительно кивнул, вывел его в центр залы, в окружении немедленно сомкнувшегося подле них кольца гостей, и негромко произнёс: — Дамы и господа, позвольте представить вам моего драгоценного гостя — юного Гарри Поттера. Мистер Поттер — молодой учёный, чрезвычайно интересующийся феноменом… гм-м… живых мертвецов, — тут он позволил себе поиграть бровями, и в рядах гостей раздались приглушённые смешки. — Однако всё происходящее здесь для него внове, и я прошу вас проявить снисходительность к его неопытности. Молодой учёный, оказывается, изучающий вампиров, покраснел до корней волос. — Неопытностью-то от него и пахнет! — промурлыкала темноволосая женщина с тяжёлым взглядом; декольте её было столь глубоким, что не оставляло решительно никакого пространства для воображения. — И это вкусный, сладкий, манящий аромат. А мы проголодались, Северус. — Боюсь, вам придётся довольствоваться другими вкусами, — спокойно ответил Снейп, якобы невзначай взяв Гарри за руку: так, чтобы чёрный камень в массивном перстне загадочно сверкнул на его пальце. — Бал пока лишь близится к завершению; терпение, Беллатрикс. Ожидание всегда придаёт блюду особой пикантности. — Не все такие стоики, как ты, Северус, — усмехнулся высокий блондин с жутким лицом, точно бы высеченным из камня. — Скажи-ка, готов ли твой маленький гость к зрелищу, что ему предстоит? Граф повернулся лицом к Гарри, отчего-то не отпуская его запястье. И тихо, но твёрдо произнёс, сверля его изучающим взглядом: — Мистер Поттер пока не знает, что именно он увидит. Но я уверен… — по губам его зазмеилась тонкая улыбка, — что ему понравится. У Гарри в горле пересохло. Страх и волнение, вызванные близостью стольких не слишком-то дружелюбно настроенных по отношению к нему вампиров, смешались в этот момент с нелепым и почти неконтролируемым желанием прижаться к графу. То ли в поисках защиты, то ли… Снейп смотрел на него зачарованно, будто не мог оторваться, и оба они вздрогнули, когда в толпе гостей раздался знакомый медовый голос Люциуса Малфоя: — Что же мы скучаем? Время для танцев! Граф очнулся, и на лицо его немедленно наползла тень. Впрочем, он быстро справился с собой и распорядился: — Значит, танцы! И начнём мы, разумеется, с вальса. Невидимый музыкант заиграл знакомую Гарри мелодию, и, к его облегчению, вампиры немедленно потеряли интерес к ним со Снейпом — нет, они разбрелись по зале, приглашая партнёров… и Гарри уже подумывал отступить, спрятаться в ещё одной нише, столь кстати очутившейся неподалёку. А затем прямо перед его носом очутилась сложенная лодочкой узкая ладонь графа Снейпа, и тот с церемонным поклоном проурчал: — Окажите мне любезность, мой дорогой. Подарите мне этот танец. — Я… — Гарри смешался, не зная, что сказать. Что он едва знал основы вальса? Что он был неуклюжим и рисковал оттоптать графу все ноги? Что, наконец, он тоже был мужчиной, и в этом было нечто предосудительное и необычное, нечто, что обсуждали бы и о чём бы сплетничали? — Нам и без того перемоют все кости, — мягко прошелестел граф, будто бы подслушавший его мысли. — Давайте же дадим моим гостям достойный повод для этого. И потом… если вы оглядитесь как следует, вы увидите, что наше общество далеко от стереотипов. И в самом деле — Гарри заметил вдруг неподалёку от них пару из двух дам в пышных готических платьях. Он ещё помялся, но граф улыбнулся этой своей чарующей улыбкой огромного кота, и, уже зная, что проиграл, Гарри с робким кивком вложил свои пальцы в его руку. И — ахнул, немедленно очутившись прижатым к твёрдому жёсткому телу. — Я поведу, — еле слышно шепнул граф, склонившийся к нему так низко, что они столкнулись носами. — Положите руку мне на предплечье… вот так, мой милый, всё верно. И — доверьтесь мне. Важно, чтобы ваше тело было свободным и лёгким. Чтобы вы позволили мне руководить. Гарри, зачарованно смотревший в это мгновение в его глаза, подумал в сердцах, что позволил бы ему что угодно. И, судя по тихому смешку, Снейп каким-то образом услышал эту его мысль. Он повёл, а Гарри подчинился, и это оказалось легко, легче, чем он мог себе вообразить — следовать за уверенными движениями графа, задающего ритм и рисунок танца. — Я всё хотел спросить… — пробормотал Гарри после очередного разворота. — Ваши слуги… они ведь существуют, верно? — Ах, это, — по тонким губам черноглазого Дьявола скользнула усмешка. — И да, и нет, мой дорогой. Прямо сейчас для нас играет магия замка. — Магия замка! — изумился Гарри, неосознанно прижавшись к нему грудью; он едва не сбился на следующем шаге, но Снейп вёл его столь уверенно и твёрдо, что эта крошечная запинка отнюдь не помешала ему перетечь в новое движение. — Совершенно верно, мистер Поттер, — спокойно подтвердил он, и у него даже не сбилось дыхание — хотя вампиры ведь не дышат, идиот! — Место, в котором мы находимся, хранит в себе множество секретов. Оно живёт и чувствует так же, как и мы. И добавил с лукавым прищуром: — И вы ему понравились ничуть не меньше, чем мне. — Скажете тоже! — смутился Гарри. — Эти ваши шуточки… — Я совершенно серьёзен, мой дорогой, — в глазах искусителя плескалось настоящее чувственное море. — Столь же серьёзен, сколь был, когда целовал вас или предлагал вам остаться навсегда. Гарри смешался. Он не дал графу ответа на ту фразу, слишком громкую и слишком много значившую для того, чтобы принять или отвергнуть её сразу же. И теперь кровь бросилась ему в лицо от её упоминания — а может, из-за того, что, когда граф сказал о том поцелуе, взгляд его остановился на губах Гарри, и губы эти немедленно запекло, и Гарри захотелось разомкнуть их, как он размыкал их под натиском чужого умелого языка… и, позабыв напрочь о том, где они находятся и как много вампиров их окружает, он порывисто приник к Снейпу и вжался щекой в его худую грудь под финальные аккорды смолкающей мелодии. — Мой вы милый, — потрясённо прошептал граф, чуть покачнувшийся от той силы, с которой Гарри обрушился на него с объятиями. И, помедлив, отстранил его от себя, но на лице его отразилась гримаса такого страдания, точно это движение причинило ему боль. — Не сейчас… не сейчас, Гарри. Раньше, чем Гарри успел бы расстроиться, граф сжал его запястье, и губы его — изумительные мягкие губы! — прижались к дрожащим пальцам Гарри в церемонном поцелуе, невинном и откровенном одновременно. — Не верьте ни единому моему слову, что сказано на этом балу не вам, — практически беззвучно произнёс Снейп. — Вы поймёте. Вы всё поймёте позже. Обещайте мне, душа моя, что не станете таить на меня обиду, если я покажусь вам жестоким. Пусть они видят, что я желаю вас — но желаю лишь на краткий миг укуса. — А на самом деле?.. — уточнил Гарри, отчаянно робея. Граф не ответил, но что-то отразилось в его чёрных зрачках в этот миг — невыносимая нежность и горечь одновременно. Гарри нервно облизнул губы, переживая то, как всё сладко и больно сжалось у него внутри, отрывисто кивнул… он хотел сказать что-то, может, извиниться за своё поведение, изумившее его самого; или же задать этот идиотский вопрос, совершенно глупое «Как вы ко мне относитесь?», уже готовое сорваться с его уст. Но… — Какой страстный танец, — раздался рядом с ними холодный голос. — Ты меня изумляешь, Северус. Я и не подозревал, что под твоей сдержанной наружностью способно таиться такое море чувств. Гарри вздрогнул и отшатнулся от графа. Снейп же повернулся к говорившему с лицом столь непроницаемым, что оно сделалось похожим на гипсовую маску. — Тёмной вам ночи, мой лорд, — церемонно поклонился он. — Порой люди, с их нежными запахами и яркими жизнями бабочек-однодневок, пробуждают в нас дремлющие инстинкты. — О, не сомневаюсь, — чужие губы растянулись в улыбке, но глаза — кроваво-красные, с вертикальными зрачками, будто у змеи — остались ледяными, и, когда Гарри случайно встретился с ними взглядом, его всего передёрнуло. Вампир, что заговорил со Снейпом, был высок и чудовищно худ; он казался пародией на людей, гротескной и уродливой версией человека — с этой его пергаментной кожей, плотно обтягивающей совершенно лысый череп, со впалыми щеками, с по-паучьи длинными пальцами… Пальцы эти Гарри заметил, когда они подцепили его подбородок, дёрнули, вынуждая запрокинуть голову, и он задрожал от силы и холода этой властной руки. — Хорошенький, — снисходительно уронил жуткий незнакомец. — И, вижу, ты решил прибрать его к рукам. — Не люблю делиться, мой лорд, — взгляд, которым одарил Гарри граф в это мгновение, был безразличным и пренебрежительным, и лишь слова его — нежные эти слова, сказанные мгновения назад — не позволили Гарри оскорбиться и обидеться. — Могу себе представить, — вкрадчиво согласился тот, наконец выпуская Гарри из своей хватки. И Гарри захотелось отступить и спрятаться, ибо в это мгновение в его голове промелькнула чудовищная мысль: этот вампир способен был убить его меньше чем за секунду. И, в отличие от графа, он этого хотел. — Мистер Поттер, — сухо и официально представил его Снейп, — вы имеете честь разговаривать с моим Создателем, лордом Волдемортом. С тем, кто четыре века тому назад посвятил меня во Тьму и одарил этой великой наградой: вечной жизнью. — Распоряжайся же ей с умом, — насмешливо прошелестел Волдеморт, взгляд которого по-прежнему не отрывался от Гарри. — И не повторяй прежних ошибок. Я вижу, у мальчишки её глаза; стоит ли мне напоминать тебе, чем закончилась история твоей влюблённости в смертную? У Снейпа судорожно дёрнулась щека, но голос его остался тих и ровен, когда он откликнулся: — Нет, мой лорд. Я усвоил свой урок. — Рад это слышать, — лорд Волдеморт холодно ощерился, и в глазах его вспыхнула жажда крови такой силы, что Гарри едва не отпрянул. — Хорошего вечера, мистер Поттер. Уверен, мы ещё увидимся. Лишь когда он исчез, растворившись в толпе танцующих, Гарри сумел выдохнуть и понял, что всё это время не дышал. Снейп незаметно сжал его пальцы, точно пытаясь поддержать или привести в чувство, и покачал головой, когда Гарри открыл рот. Намёк был ясен — вопрос о Создателе Снейпа мог подождать. Если подумать, Гарри никогда и не задумывался о том, что графа должен был кто-то обратить, что была какая-то история, после которой он стал вампиром. Мысль об этом, впрочем, вылетела из его головы, как только собравшиеся взбудораженно зашумели, а в центре зала вдруг появилось несколько взволнованных девушек. — А вот и тот момент, ради которого собрались все мои гости, — еле слышно шепнул Снейп Гарри на ухо. И с гримасой то ли боли, то ли неудовольствия добавил: — Вы вправе отвернуться, ибо зрелище, возможно, покажется вам… жутким. — Нет, — после короткой заминки ответил Гарри, во все глаза глядя на нескольких вампиров, подманивавших к себе девушек, что шли к ним, точно загипнотизированные или очарованные. — Я хочу… я хочу посмотреть. Было в этом что-то невероятное, неописуемое — в том, как все эти девицы, на вид едва ли старше, чем он сам, шли к вампирам, принимавшим их в свои объятия; то, как они запрокидывали головы, убирая волосы и открывая беззащитные белые шеи; то, как горели их глаза — исступленным жадным огнём, будто и их мог терзать голод… — Лорд Малфой тоже не участвует? — удивился Гарри, не заметив в рядах готовящихся к укусу вампиров сиятельного лорда. Снейп фыркнул: — Помилуйте, мой дорогой! Люциус — примерный семьянин, хоть до встречи с Нарциссой и был, простите за грубость, тем ещё повесой. — А разве это связ… — начал было Гарри, но Снейп сжал его плечо и шепнул: — Смотрите. Смотрите же. В абсолютной тишине, что наступила в этот миг в зале, вампиры — все как один, словно были связаны между собою — оскалились, демонстрируя клыки, и впились в шеи девушек, коих держали в объятиях. Девицы задрожали, затряслись, и Гарри сперва подумал, что то от боли или же от страха… но, когда он, замирая от ужаса, подался вперёд и присмотрелся… Изумлению его не было предела. Губы девиц разомкнулись, а глаза закатились, и на их лицах и в их расслабленных позах читалось откровенное, практически непристойное удовольствие. В хватке же вампиров, обнимавших их теперь с такой силой, точно кто-то пытался отобрать у них девушек, читалось нечто властное и собственническое, голодное и страстное. — Это… — начал Гарри непослушными губами: сердце его выделывало в груди кульбиты, а в животе поселилась тяжесть. — Это так похоже на… — Соитие, — еле слышно закончил за него Снейп, и, когда Гарри осмелился повернуть голову в его сторону, он вздрогнул: граф смотрел вовсе не на вампиров — взгляд его, неистовый и жадный, был сосредоточен на нём одном. И что-то в Гарри откликнулось на этот взгляд, и он облизнул губы, зная, что граф заметит это движение, и приник к его твёрдому бедру в безрассудном поиске близости, и вжался пылающим лбом в его плечо… Граф дёрнулся, открыл рот, а потом закрыл его, будто собирался что-то сказать и не смог. Гарри захотелось, чтобы Снейп обнял его так же, как те вампиры обнимали своих девиц, чтобы чужие губы скользнули по его шее в столь же откровенной и многообещающей ласке… — Аккуратнее, мистер Поттер, — еле слышно произнесли рядом с ним. Гарри вздрогнул и очнулся. Супруга лорда Малфоя — Нарцисса, припомнил он — стояла менее чем в одном шаге от них с графом. Она не смотрела на Гарри — глаза её, как и глаза всех присутствовавших в зале вампиров, кроме Снейпа, были сосредоточены на захваченных страстью укуса парах. Но, почувствовав его взгляд, она прошелестела, едва шевеля губами: — Не привлекайте к себе лишнего внимания. Гарри закусил губу и отрывисто кивнул. А спустя несколько мгновений содрогнулся от сотрясшей его дрожи — в этот миг он невероятно остро почувствовал на себе тяжёлый взгляд лорда Волдеморта. И, не одёрни его Нарцисса, кто знает, что именно увидел бы жуткий Создатель графа Снейпа… Гарри улыбнулся ей — смазанно и дрожаще. Впрочем, она и не смотрела на него; её породистое холёное лицо не выражало ни единой эмоции, и Гарри не знал, отчего леди Малфой вздумала ему помочь. Представление тем временем завершилось — точно по команде, все вампиры как один разжали руки, выпуская своих жертв из объятий, и Гарри с тревогой проследил взглядом за пошатнувшимися девушками, на шеях которых виднелась запёкшаяся кровь. — С ними всё будет в порядке, — негромко произнёс Снейп, теперь тоже на него не смотревший. — Они вернутся домой, и произошедшее этой ночью покажется им чудесным сном. След укуса заживёт за считанные минуты. — Но тогда, с селянином, вы сказали лорду Малфою… — неуверенно начал Гарри. Снейп поморщился: — Как я и говорил вам, Драко отличается чудовищным пренебрежением к нашим правилам. След укуса способен залечить лишь вампир, что его оставил; в том же случае, если он по каким-то причинам этого не сделает, оставленная им метка будет заживать долго и болезненно. Или же не заживёт вовсе. — Как это — не заживёт? — ахнул Гарри. Граф повернулся к нему лицом и улыбнулся одними глазами: — Согласно той легенде, содержание которой вы столь настойчиво из меня вытрясли, вампир, повстречавший уготованного ему судьбой человека, навсегда оставит на его шее свой след — в знак вечной любви. Считайте это нашей брачной клятвой. Гарри восхищённо выдохнул. Граф же, покосившийся на своих гостей, произнёс вдруг совершенно другим тоном: — Бал подходит к концу. Остались считанные минуты до того, как мы останемся одни. Гарри вздрогнул — ему почудился в этих словах особый подтекст. Или, может, граф вовсе не имел в виду ничего такого, и дело было лишь в самом Гарри, который до сих пор не сумел справиться с тем чувственным волнением, что породила в нём увиденная им сцена? — Дождитесь меня, — промурлыкал граф, вновь подслушавший его мысли. — Мы обсудим то, что вы увидели, и вы зададите все свои вопросы. — Я хотел бы задать один вопрос прямо сейчас, — прошептал Гарри. Теперь на них никто не смотрел, и можно было подступить к Снейпу чуть ближе, сжать его запястье, изумляясь собственной смелости. — Даже… скорее даже попросить вас кое о чём. Чёрные глаза графа вспыхнули колдовским огнём. — Просите же, — прошелестел он, — и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы исполнить ваше желание. Гарри нервно облизнул пересохшие губы. Желание это, знал он, было сумасшествием и самоубийством; но в памяти его ещё жили сцены того, как скользили губы вампиров по доверчиво подставленным шеям, и это странным образом накладывалось на тот поцелуй, что состоялся этим вечером в библиотеке. Гарри задержал дыхание, ощущая, как взволнованно и больно бьётся его сердце. И, чувствуя себя безумцем, шагающим в пропасть, выдохнул: — Укусите меня, граф.