***
Подойдя к дому Сальваторе, мне удалось услышать разговор о первородных между Стефаном, Деймоном, Еленой и … Стоп, либо мне пора в психушку, либо Роуз, которая чуть не убила Елену (по крайней мере хотела обменять её жизнь на свою) сейчас находится в доме Сальваторе, и они не пытаются её убить. Замечательно, у них окончательно поехала крыша. Роза больше чем в два раза старше них и хочет помочь Клаусу, чтобы тот наконец отстал от нее, а братья пускают ее в дом и вполне дружелюбно разговаривают, может, им надо обеспечить отдых от двойника? Интересно, а можно наслать заклятие на Елену, чтобы один из Сальваторе её разлюбил? Надо будет вернуть свой гримуар из библиотеки в Ло…. Меня оборвал звук телефона, звонит Элайджа, но я не в том месте, чтобы ответить, тем более Сальваторе меня уже заметили. Переместившись на диван, я скрестила ноги и начала слушать монолог Деймона. — Принцесса, я волновался, ты просто исчезла. Даже не сказала, как там зовут этого «друга», — ага, а надо было кричать, что вообще-то это Элайджа Майклсон. — Больше никогда так не делай, иначе мне придется приковать тебя наручниками к себе. — У тебя это не получится, я вампир, — такое чувство, что он забывает, кто я такая, видимо, я стала слишком чувственной. А как тут такой не стать? Если твоя лучшая подруга в гробу, и не известно, сможет ли выбраться оттуда. Твой друг — первородный, на которого охотятся не менее важные для тебя люди. А тебе надо выпутаться так, чтобы не задеть дорогих тебе людей. Стефан решил оставить поучения в мой адрес для Деймона, и кратко описал, почему здесь Роза и о чём они говорили. — Так, закончите позже. Роза здесь для помощи нам, — мои брови, однозначно, удивлённо поднялись. То есть, сначала она чуть не хотела убить двойника, а сейчас подключилась к группе спасателей. Я явно что-то пропустила. Увидев мой взгляд, Сальваторе решил уточнить. — Она рассказывает нам про Клауса. — Которого не существует, — Деймон явно был настроен категорично, не хотел даже слушать о том, что Елене угрожает опасность. Стефан тоже настроен категорически, хотя в его голосе можно было услышать скрытую неуверенность. — Я не знаю никого, кто видел первых вампиров. Это всё легенды, которые к нашему времени потеряли изначальный облик. К тому же, Элайджа мертв. Деймон продолжил монолог Стефа. — Если он и в правду был одним из первых вампиров, то остальных не составит огромного труда убить. — Вы ошибаетесь. Они существуют и придут за Еленой. Если ты не боишься Клауса и первородных, ты — идиот! Элайджа это пасхальный кролик, пешка, по сравнению с Клаусом, он — король. Вы не сможете его убить так просто, — Роуз яро спорила с Сальваторе, ведь была уверена в существовании первородных. К слову, она права. — Впервые соглашусь с Розой и опровергну ваши доводы, — я откровенно хотела оспорить предположения Сальваторе, но так, чтобы о моей связи с Майклсонами никто не догадался. — Первородные правда существуют, и они сильны. Их нельзя убить обычным колом, можно только вырубить на пару часов, а Элайджа — первородный, он скоро очнется и разыщет двойника, а вместе с ней всех нас. И Элайджа никакой не зайчик, если бы он правда хотел убить двойника — убил бы. Ему не смог бы никто помешать, — лучше пусть они знают, чего ожидать. — И да, Стефан, ты знаешь того, кто видел первородных. Это я. — Но как? — спросили в унисон всё присутствующие, каждый из них был удивлен, а Роза была напугана и посматривала на меня. — Ещё в 14 веке я познакомилась с одним из первородных. Потом пару раз мы пересекались на протяжении столетий, — я не хотела врать, ведь они мне дороги, но древние. Ребекка и Элайджа были первыми, кто помог мне безвозмездно. Рассказывать о них я бы не стала даже под смертельной угрозой. Елена вскочила с дивана, она была напугана. Конечно, за ней буквально по пятам следовала смерть. Быстро попрощавшись и кинув на меня опасливый взгляд, девушка развернулась и быстро пошла на выход из поместья, сославшись на школу. Я фыркнула, видимо, сегодня меня будет обсуждать группа спасения. Надеюсь, Деймон и Стефан не будут участвовать в этих разговорах. Решив, что в этих беседах нет смысла, я написала Майклсону сообщение о просьбе встретиться в его недавно купленном особняке через пару часов. Попрощавшись с Сальваторе, я пожелала им не влезать в проблемы, и если что-то случится, сразу звонить мне.***
Я говорила о своей мнительности? Мне тошно, что я размышляю о том, не смогут ли Сальваторе предать меня? Это бред, ведь так? «Они же не будут рассказывать про меня этой кучке школьников? То, что они знают, не сможет мне навредить, но я смогу потерять своих братьев.» Почему я просто не могу доверять Сальваторе, как Бекке и Элайдже? Ах, да, когда-то они меня уже предали, предпочтя мне Катерину, буквально обвели вокруг пальца, как ребенка. Вспоминать об этом мне не хотелось, но судьба сложилась так, что сейчас я направляюсь к Катерине. Естественно, в сказки о школе Елены я не поверила, а она явно была напугана Клаусом, значит, двойник попытается достать информацию о нем. О Клаусе во всем Мистик Фоллс знают лишь три человека, первый — Элайджа. Елена не настолько глупа, чтобы идти в руки того, кто может её запросто убить. Второй — я, но ко мне она не подходила, значит, либо боится, либо не доверяет. Или всё вместе. Третий, наиболее безопасный для Елены — Катерина Петрова. Будет интересно узнать, что она знает о Клаусе. Ведь, с недавнего времени он стал для меня достаточно интересной личностью, редко удаётся найти похожего на себя. Используя вампирскую скорость, я оказалась рядом за деревом, которое росло недалеко от гробницы. Рядом с ней была барби-вампир, естественно, кто же ещё мог открыть тяжелую каменную дверь, если не вампир или ведьма. Беннет бы не стала, слишком правильная, а Кэролайн — пожалуйста. Через пару минут Елена покинула гробницу, а ещё через пару секунд их след простыл, видимо, Кэролайн боялась за Елену и решила уйти как можно быстрее. Так сказать, от греха подальше. А я к греху поближе, как обычно. Спустившись в гробницу, я увидела открытую дверь, видимо, мисс Форбс совсем забыла об этой двери и дала возможность Катерине подышать свежим воздухом. — Королевна, как поживаешь в своем заслуженном королевстве, где должна была находиться уже больше сотни лет? — несмотря на не очень хорошее настроение, чувство юмора я не потеряла. Видимо, Пирс не услышала, как я заходила в гробницу, поэтому сильно удивилась, услышав голос своего бывшего учителя. Кэтрин, как обычно, боялась показать свои эмоции, поэтому проигнорировала мой вопрос. — Блэк, сколько лет мы не общались без посторонних, — лучше бы ещё столько же не общались. — Слышала, что Элайджа приехал в Мистик Фоллс… — Даже не надейся выпросить его прощение, он не примет. А даже если каким-то чудом примет, я не дам ему наступить на одни грабли дважды: влюбиться в двойника. Только посмей приблизиться к нему. Сделаешь это — считай, что тебя ждёт мучительная смерть. Сначала я сдеру с тебя кожу, как с животного, после искупаю тебя в вербене, чтобы кожа не успела восстановиться. После буду медленно разрезать внутренности… — меня перебил звонкий голос Пирс. — Стой, я поняла, не приближусь к нему с какими-то просьбами, — думаю, Кэтрин была одна из немногих, кто видел на что я способна, но все ещё оставалась жива. — Какой прелестный разговор у нас получается, — я вспомнила, какого быть кровавым и сильным вампиром, который не прощает предательства. — Но я здесь не для светской беседы, впрочем, ты итак понимаешь зачем я здесь, — Петрова не была дурой, она понимала, что мне нужна информация, которая была рассказана Елене, точнее, немного больше. — Я рассказала, как сбежала от Кла… — перебив ее, я покачала головой. — Всё это я знаю, как сбежала, как обратилась, откуда у тебя дочь, кто убил твою семью… — глаза Катерины выражали откровенный испуг, что очень редко можно было увидеть в ней. Кроме того, вампирша не понимала, что я от нее хочу, а значит не могла оценить ситуацию. — Мне это не надо. Но так получается, что Клауса я ни разу не видела, а его внешность могла бы мне здорово помочь… Судорожное лепетание отдавалось эхом от старых каменных стен. — Я… У него светлые волосы… — Не так, я проникну в твою голову и сама посмотрю. — Для этого мы должны оказаться на одной стороне, не должно быть помех в виде защиты от склепа, — видимо, Петрова получила надежду на свободу от своего каменного дворца. — Выпускать я тебя не собираюсь, — отчеканил мой голос, надежда вампирши испарилась, на ее месте образовалось недопонимание. — Видимо, из-за того, что в свое время я внушила тебе никому не говорить, ты совсем забыла одну интересную подробность обо мне, — дьявольская улыбка всегда шла мне. Переступив черту склепа, я подошла к Пирс и, схватив ее запястья, проникла в воспоминания. Так, детство, беременность, рождение ребёнка, всё не то. Обучение со мной, а тут я переборщила. Вот Элайджа идет с Кэтрин за руку, ведет её к Клаусу. Поскольку я находилась в её сознании, могла видеть только её глазами. Вдалеке я заметила красивого молодого человека, со светлыми волосами по плечо и обворожительными зелено-голубыми глазами. Повезло кому-то. Хоть Пирс и не обращала на него много внимания, разглядывая помещение, но я буквально вглядываясь в него. От мужчины шло чувство силы и надежности, а глаза выражали некий смешок. Внезапно он повернулся в сторону Пирс. Либо мне чудится, либо он смотрел не на Пирс, а на меня. Проникал своими глазами далеко вглубь моих мыслей. Это так трудно объяснить, такое ощущение, что он может чувствовать меня. Я ощущала такое ранее, но лишь с отцом… Странно, но Элайджа с Кэтрин под руку шли в сторону того незнакомца, а я никак не могла оторвать свои глаза от его. Между нами осталось буквально пару футов. По рукам прошел небольшой ток. Что вообще происходит и кто это такой? Странно, но мужчина это тоже почувствовал и дернулся. Теперь я окончательно потерялась, но Элайджа абсолютно спокойно начал говорить. — Катерина, это мой брат, Никлаус Майклсон, — вот теперь, я застыла на месте. Это Клаус? Тот самый монстр, который никого не жалеет, параноик, который боится одиночества? Это он? В моей голове бились сотни мыслей. Мужчина (я всё ещё не могла поверить в то, что это Клаус) отвел свои глаза от меня и гневно взглянул на Элайджу. — Ты меня за дурака держишь? Это Катерина? Или ты ослеп? Элайджа ничего не понимал, он лишь удивленно смотрел то на меня, то есть на Кэтрин, то на Клауса, он начал говорить, но меня буквально выкинуло из головы Пирс. Прийдя в себя, я отпустила руки Петровой, отшатнулась и облокотилась о холодную стену. Опять непонимание в глазах Катерины, почему сегодня его так много? — Что ты сделала? Наша встреча с Клаусом была не такой. Сердце замерло, но вида я не подала, хотя сама абсолютно ничего не понимала. Выдавив из себя гаденькую ухмылку и послав воздушный поцелуй Петровой, я с легкостью переступила границу склепа. Катерина последовала за мной, но лишь ударилась о невидимую преграду. — Дорогая, удачи. Мой мозг всё ещё ничего не понимал. Срочно надо звонить Майклсону старшему, происходит какая-то чертовщина…***
Приехав в особняк Элайджи, я зашла внутрь. Ведь Майклсон поехал за Деймоном и Роуз, которые искали какого-то вампира-умника. Решив ждать в гостиной, я откинулась на диван. Комната была чрезвычайно большая и холодная. Создавалось ощущение уюта, ведь основным цветом комнаты был темно-коричневый. Высокие потолки и большие окна делали гостиную на вид более просторной. С каждой стороны стояли огромные стеллажи со всевозможными книгами, от пятисотлетнего гримуара до современной книги о психологии. Кресла и диван были обтянуты кожей, чем-то похожи на мебель из поместья Сальваторе, напротив них стоял небольшой стеклянный кофейный столик. Мне оставалось лишь сидеть и ждать, когда Майклсон вернется в дом и я смогу просмотреть его воспоминания об этой встрече. А пока, я имею вот что: какую-то связь с Клаусом, хотя я никогда не видела его, и чертовски нестабильную магию. Она буквально вырывается из-под действия фамильного кольца, видимо, после просмотра воспоминаний Элайджи, мне всё же придется раскрыть ему свой секрет и попросить о помощи. Он ведь не будет считать меня уродиной и ошибкой природы?.. Из мыслей меня вырвали четкие спокойные шаги. Элайджа появился в гостиной в своем идеально-выглаженном костюме и черных лакированных туфлях. Но на его руке висел единственный черный плетенный браслет, что я подарила. Я улыбнулась, он всегда его носил. — Прости за ожидание. — Ничего… — мой голос был неровным и обеспокоенным, Майклсон это сразу заметил. — Астрия, с тобой всё в порядке? Если что-то случилось, ты можешь мне всё рассказать, уверяю тебя, это не выйдет за пределы моего дома. Естественно, не было, слишком давно скрываю свои эмоции, слишком тщательно скрываю свою тайну. Ведь я боюсь, смотря на пример Клауса. Он родился не таким, его ненавидел отчим, причем за измену матери, сам мальчик ведь ни в чем не виноват. Каждую чертову секунду, каждую минуту, каждый час и каждый день я думаю о том, чтобы признаться, что я за существо. Хочу, чтобы кто-то делил со мной этот груз, хочу, чтобы я могла с кем-то это обсудить. Но каждый раз меня что-то отталкивает, как будто не дает сделать фатальную ошибку, предостерегает. Например, возьмем день, когда я хотела рассказать все Деймону Сальваторе, в то время он ещё был новообращенным. Мы сидели на ветке дерева и я ему рассказывала о всех прелестях вампиризма, и тогда же подарила кольцо-оберег, который он через пару недель благополучно потерял. Эта потеря доставила мне огромное количество проблем. Его нашла какая-то ведьма-психичка, а на кольце была наложена кровная защита Блэков. А по приданиям, могущественный род Блэк закончился ещё в далеком тринадцатом веке, на дочери Томаса Блэка. Так вот, ведьма чуть не растрепала всему миру о существовании рода, но я вовремя позаботилась об этом, стерев ей воспоминания. Я простила Сальваторе, но случай не забыла, потому что когда дарила украшение двадцать раз повторяла, насколько важно не терять его и нигде не забывать. Сослала это на молодость и неопытность Дея. В будущем подарила двум Сальваторе такие кольца, носили они их до сих пор. И сейчас мне предстояло рассказать это Элайдже. Ведь, если Пирс мне не врала и знакомство правда было не таким, то в этом определенно постаралась магия. Видимо, она увидела кого-то похожего на меня и решила, что ему можно рассказать об истинной сущности. И если так, то мне просто необходима помощь и поддержка. К братьям Сальваторе я обратиться не могу, сейчас они слишком зациклены на двойнике, и если Елену «прижмут к стенке», в большинстве случаев они расскажут всё. Винить в этом их я не могу, это же «огромная» любовь. Но поделиться мне с кем-то надо, я же не робот… — Пару часов назад я была в гробнице, — мой голос впервые за последние столетия был настолько тихим. Что тут говорить, я жутко нервничала, — заходила к Катерине, — на этом Элайджа удивленно приподнял брови. — Я хотела увидеть Клауса, ведь он скоро явится в Мистик Фоллс, и мне бы пригодилась информация о его внешности, — слова давались очень сложно, а подобрать правильные казалось почти невозможным. — И описания мне бы не хватило, поэтому я залезла в голову Петровой, чтобы увидеть её воспоминания… — на этом меня перебил заинтересованный голос Майклсона. — Но как ты это сделала? Вампиры не могут залезать в голову, они могут внушать, но никак не смотреть воспоминания. Я вообще сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из мистических существ может это делать. — Как раз об этом я и хотела рассказать. Но сначала, ты можешь рассказать о встрече Катерины и Клауса? — Это было в Англии, в 1492, я привел её на бал по случаю торжества. Она сразу заинтересовалась Клаусом, что облегчило ему задачу очаровать её. В прочем, не было ничего необычного. — Он сразу признал в ней двойника? — этот вопрос жутко меня интересовал, ведь я увидела, что он сильно разозлился, будто его пытаются выставить слепым дураком. — Что ты имеешь ввиду? Конечно, он сразу её признал. Из-за Татии он лишился части себя, а узнать её двойника, думаю, не составило труда, — выражалось явное недоумение со стороны первородного. — Когда я смотрела воспоминания Катерины, у меня создавалось ощущение, что там не Петрова, а я. И когда Катерина с тобой подошли к Клаусу, он не признал двойника. Он спросил у тебя, выставляешь ли ты его за дурака. Взгляд вампира застыл в одном месте, он точно также, как и я, ничего не понимал. Тут я решила показать ему на практике, что я увидела, чтобы возникало меньше вопросов. — Ты мне доверяешь? — Астрия, я буквально отдавал свою жизнь в твои руки, — буду считать это за «да». — Я сейчас возьму тебя за руки и ты увидишь то, что и я. Не волнуйся, это может быть немного неприятно, — что уж там говорить, если глаза Элайджи выражали откровенную и добрую насмешку. Конечно, кому я говорю про боль. Он ведь не человек, а вампир, к тому же, первородный… Я взяла его руки и показала воспоминания Кэтрин. Когда он пришел в себя, был, мягко говоря, удивлен. — Это … потрясающе, как ты показываешь их? У меня было такое ощущение, что я нахожусь прямо в твоих мыслях, — смогла удивить тысячелетнего вампира, пунктик в несуществующий список достижений. — Хотя, должен признать, встреча Катерины и Клауса была немного другая, — тут я здоровски напряглась, ведь обмануть меня Пирс не могла. — Клаус точно не смотрел так на Катерину, и сразу её признал. Есть возможность, что Кэтрин тебя обманула? — Совершенно нет, я буквально влезла в её голову… Однако, магия вполне могла… — слова Майклсона лишь подтвердили догадки, значит, это не настоящие воспоминания. — Что ты имеешь ввиду под магией? — Элайджа напрягся на этом слове, оно засело в его голове, он хотел объяснений. Смогу ли я впервые за свою жизнь рассказать всё, не стерев память и не внушив никому не говорить? — Дело в том, что мой отец был магом, — слова давались неимоверно тяжело, но несмотря на это, теперь я уже не верила, что после раскрытия правды Майклсон отвернется от меня. Особенно после того, как он буквально отдал свой разум мне в распоряжение, не задав ни единого вопроса. — Проблема в том, что существует чёткое разделение между магами и ведьмами. Возможности первых намного больше. Каждый маг был рождён в определённом роду, также, если ведьма заручалась поддержкой и доверием мага и тот пускал её в свой род, она могла стать полу-магом, а в последствии, её потомки становились полноценными магами. С каждым десятилетием ведьме было всё труднее вступить в род, ведь они были жадны и считали, что власть магов несправедлива, — я посмотрела на Элайджу, его глаза буквально искрились заинтересованностью и искренним непониманием, я улыбнулась и продолжила. — Тебе может показаться, что такая власть и вправду бесчестна, но мои потомки с удовольствием приглашали в свои рода хороших ведьм. И дискриминации между магами и полу-магами не было, в отличии от ведьм. Большинство ведьм презирали такие дополнительные возможности своих сородичей, они считали, что должны держаться вместе и «не потыкать этим зазнавшимся». Но магам было не так сладко, как может показаться на первый взгляд. Большая сила — большая ответственность. Маги могли запросто потерять свои дары, тем самым, стать ведьмами. Также наша магия требовала большего контроля, усилий и уважения к ней. Конечно, я не могу отрицать, что некоторые рода магов считали себя выше ведьм, но их быстро пресекали, и они могли полностью лишиться своего дара и стать человеком. В общем, правила были достаточно жестоки. К десятому веку родов магов осталось одиннадцать, хотя в самом начале формирования их было чуть меньше шестисот. Это показывает, насколько некоторые люди были зазнавшиеся… — я откинулась на спинку дивана, потупив взгляд. — Так вот, даже среди родов магов были самые могущественные, изначально их было одиннадцать. Видишь, какое совпадение, как будто это изначально предсказывали. Но в последствии войн между ними, осталось всего три. Каждый имел свои навыки. Два рода были агрессивны и не желали делить ни с кем власть. Один же был самым мудрым из них, и всякий раз, когда те хотели затеять войну, он их останавливал. Тем самым не давая потерять магию. Но наступил судный день, и ничто не смогло остановить войну между двумя родами, в итоге, они просто убили силу друг друга, большинство стали ведьмами. Но те достойные, кто понимал бесполезность войны, отреклись от своих предков и вступили в первый род. Их сила погасла, ведь магия поколений — одна из самых мощнейших. Рождались предки отречённых, но их совращали или ведьмы, или души могущественных десяти родов. Тем самым остался лишь один род могущественных, они были мудры и справедливы, но никогда не терпели предательства. Магия решила наградить их, некоторые новорожденные получали особенный дар. Поскольку именно новорожденные получали этот дар, создалось фамильное украшение. Оно помогало им контролировать и сдерживать силу до определенного времени. Но время не стояло на месте, и даже в этом «идеальном» роду начали рождаться те, кто был недостоин даже щепотки магии. Их силы отбирались и копились в фамильном дереве. Так к концу десятого века осталось лишь два сына этого рода, Николас и Лоренцо. Хотя, признаюсь, изначально дерево было невероятно большое. Думаю, ты догадался, что фамилия этого рода — Блэк, мои предки. Так вот, Николас захотел забрать силу своего брата, он обратился за поддержкой к ведьмам, в последствии пообещав им стать частью рода. На протяжении веков наблюдалась одна ошибка, которую сделал и Николас. Маги не понимали разницы между их магией и ведьменской. Силы ведьм хоть и не были так мощны, но и не могли быть забраны в большинстве случаев. Маги же часто теряли свои возможности из-за неуважения к данной им силе. Николас не смог удержать свой дар и ослаб. Ведьмы предали его и убили, показав их «власть». Лоренцо же с тех пор стал главой рода, и поддерживал другие оставшиеся рода. Теперь в древе Блэков всегда рождался лишь один наследник и всегда мальчик. Никто не мог понять причину этого явления. Через несколько сотен лет ветвь дошла до моего отца — Томаса Блэка. Он был могущественным магом, также от рождения у него был дар создавать иллюзии, буквально запудривать мозги, читать мысли людей и вносить коррективы в воспоминания. Я родилась наследницей рода, единственная девочка за много поколений. И дар, могу сказать, мне дали очень любопытный. У меня была мощная собственная магия, даже немного агрессивная. Мой дар проявился к девяти годам, тогда на дом Блэков готовилось нападение ведьм, они ворвались и убили мою мать. Я была в агонии чувств… Не хочу это вспоминать… Тогда и проявился мой дар, он заключается в том, что я могу поглощать любую другую магию, будь то зачарованный предмет, или ведьма, или дар моего отца. Конечно, я не поглотила дар своего папы, но теперь могла им свободно пользоваться, как и он. А если из ведьмы поглотить всю магию, она умирает. В общем, я убила десяток ведьм, сама того не осознав. Естественно, меня и моего отца сразу возненавидели ещё больше, хотя я считаю, что они сами виноваты, ведь именно они начали кровопролитие. Но и бояться они стали больше, начали формировать группы, и делали попытки убийства меня и отца. Но папа всегда был быстрее. Тогда они начали искать другие кланы магов и нападать уже на них, зная, что мой отец, как наследник главенствующего рода, в любом случае придёт на помощь. В конце концов, они смогли вычислить один из них. Мне было двадцать три, и я решила отправиться вместе с отцом на помощь, но нас предали и заманили в ловушку. Мы отбивались, но ведьм было около двух сотен. Отец, понимая безысходность, создал купол иллюзий, в который никто не мог проникнуть, и начал читать неизвестное мне заклинание. Я не понимала, что он делает, но когда поняла, было слишком поздно. Он повторил то заклинание, которое использовала на вас ваша мать, и так я стала вампиром. Но силы мага я не потеряла, как должна была, лишь приумножила их, тем самым став самым могущественным магом за всю историю. Я не потеряла силы из-за своего дара поглощения, буквально беря магию из своей сущности вампира. А мой папа не выжил, израсходовав всю жизненную энергию… — глаза разливались в слезах, никогда бы не подумала, что может так полегчать после рассказа своей тайны. Я заплакала, впервые за последние шесть сотен лет, и через секунду после первой слезы меня прижали к твердой мужской груди. Элайджа, он… понял меня, не отвернулся, а сейчас прижимает к себе, обнимает и шепчет убаюкивающие слова, что было совсем не свойственно для него. Так я заснула прямо у первородного на груди, вся зареванная, не в состоянии что-то понимать. Может не всегда надо быть сильной?***
Проснулась я на мягкой кровати, покрытой шелковой белоснежной простыней. За окном был рассвет. Темное небо плотным одеялом постепенно отступало от небосклона, ночные тучи будто растворялись в нем и открывали взору небесную красоту. Слегка мутная дымка, нависшая над землей, постепенно рассеивалась в воздухе и потом вовсе исчезла. В атмосфере царила тишина, которую нарушали лишь тонкие голоса проснувшихся птиц, разливающиеся повсюду. Я часто видела это обворожительное состояние неба, но я никогда не просыпалась с ним, возможно, стоит начать? Вспомнив вчерашние события, легкая дымка рассеялась перед моими глазами, будто меня облили ледяной водой. Я так и не ответила на вопросы Элайджи, а их, думаю, возникло множество. Как по команде раздался стук в дверь, видимо, он услышал, что я проснулась. — Элайджа, ты можешь не стучатся. В комнату он зашёл в обычном одеянии: кофта с длинным рукавом и штаны. Конечно, этот вид мог заставить впасть в обморок многих, но я часто видела Элайджу такого, когда оставалась вместе с Беккой на ночь. Накатившие воспоминания отдавались теплотой в моем сердце. — Если я не буду стучаться, то потеряю все манеры и стану похож на современных невоспитанных школьников, — я улыбнулась, представляя эту картину. Нет, даже не так, я не могу представить Элайджу в роли школьника, тем более, невоспитанного. Первородный сел на кресло напротив моей кровати и начал наш разговор. — Астрия, ты самая сильная и преданная девушка, которую я встречал за всю свою жизнь. Ты буквально даешь счастье и спокойствие дорогим тебе людям, а с врагами расправляешься быстро, не терпя их оправданий. Ты уникальная, никогда больше не бойся того, какая ты есть, — от слов первородного, от того, с какой искренностью и теплотой он это говорил, у меня полились маленькие дорожки слез по щекам. Второй раз за шестьсот лет. Удивительно, что может делать простой разговор с близким тебе человеком. — Астри, я же говорю это тебе не для того, чтобы ты плакала, — в его голосе отчетливо слышалась детская обида. Даже не обида, а лишь привязанность. — Я понимаю, просто… Это так сложно. Ты первый, кому я рассказала эту историю полностью. Я говорила про свою сущность пару раз, в основном, чтобы запугать, а потом использовала магический гипноз, и после этого они не могли об этом никому рассказать. Крутая фишка, кстати, такого гипноза, это то, что против него нельзя ничего использовать, просто не подействует. Единственный живой, кто знает это — Петрова, но она думает, что я еретик. Чем-то похоже на мою сущность, но немного не то. — Кто такие еретики? — даже несмотря на свой возраст, Элайджа не знал об этом. Видимо, это не так популярно. — Есть ведьмы, которые рожаются без своей собственной магии, но могут поглощать чужую, их называют сифонами. Если их обратить в вампира, то они смогут поглощать магию из сущности вампира, тем самым приобретя собственную магию. Моё кардинальное отличие в том, что у меня есть собственная магия, и она куда более сильная, нежели магия ведьм. Также, сифоны или еретики не могут поглотить силу магов, так как эта магия попросту разорвет их. Есть ещё пару отличий, но они более мелкие. Как-нибудь расскажу, если будет интересно, — мне очень нравилось то, что Майклсон проявлял интерес к моей сущности, не презирая меня. — Кстати, Элайджа, забыла сказать. На твой браслет наложена кровная защита Блэков. Она не позволит ведьмам нанести тебе большой ущерб, насколько бы не было сильно заклинание, — тут брови Майклсона улетели вверх, он явно был удивлен тем, что я рассказала. — Впервые я не знаю, что говорить. Спасибо. Знай, что мы с Ребеккой никогда не оставим тебя. За столь долгий путь, ты стала нам очень близким человеком. — Не заставляй меня плакать в третий раз за шестьсот лет, — на моих губах красовалась радостная улыбка. После этого Элайджа задал некоторые вопросы о кровной защите, а я с радостью на них ответила. К моменту, когда солнце взошло полностью, вступив в свои полные права, я уже находилась на пороге поместья Сальваторе. Я полностью оправилась после очень душевного разговора с Майклсоном, надев своё обычное амплуа. Что же интересного принесёт мне этот день?