Лучшее применение флейте во время войны

      Вэй Усянь ещё крепко спал, когда Минцзюэ поднялся на следующее утро. Время было достаточно раннее, если не считать нелепого времени пробуждения Лань, а они довольно поздно заснули. Минцзюэ поплотнее натянул на него одеяло, чтобы компенсировать потерю тепла своего тела, убедился, что ширм достаточно, чтобы закрыть кровать от слуг и подчиненных, которые могли войти в комнату в следующий час, и занялся утренним омовением. Прошлой ночью он так и не смог как следует умыться после их занятий, и ему пришлось подогревать остывшую воду с помощью талисмана.       Он принял ванну, оделся, уложил волосы, затем вышел, чтобы потребовать ещё воды для ванны и завтрак. Он просмотрел утренние отчеты, которые принес ему Цзунхуэй — проклятая крепость в Шиянь оказалась ещё большей проблемой, чем они думали вначале, — смазал Бася маслом и через полши снова пошёл проверить Вэй Усяня.       Тот всё ещё спал. Минцзюэ ожидал, что он хотя бы немного очнётся, когда слуги принесут во внешнюю комнату воду для купания, или когда он будет разговаривать с Цзунхуэем, но он, похоже, не шевелился. Хм… Минцзюэ задумался. Проснуться и обнаружить, что партнер по постели исчез, было не слишком приятно, но они находились в центре войны, и Вэй Усянь должен был понимать, что у Минцзюэ есть обязанности. Вэй Усяню, конечно, нужно было выспаться, но у Минцзюэ были свои дела. С другой стороны, для Вэй Усяня это был первый раз, и в конце он совсем выбился из сил.       В конце концов, Минцзюэ пошёл на компромисс, написав ему записку с просьбой съесть оставленный завтрак и нагреть воду в ванной перед купанием («ему будет больно», — подумал Минцзюэ не без самодовольства), и подписал её лукавым замечанием, что ему было весело и он не отказался бы от ещё одного захода сегодня утром, если бы у него не было обязанностей. Даже когда Минцзюэ вложил записку в руку Вэй Усяня и обернул его пальцы вокруг бумажки, тот не шелохнулся, его лёгкое ровное дыхание не нарушилось. Минцзюэ счёл это очевидным знаком и отправился на учения.       Остаток дня прошёл в тренировках, потом в совещаниях, а затем в бесконечном планировании стратегии. Честно говоря, Минцзюэ не ожидал увидеть Вэй Усяня в этот день — разве что он решил бы прийти к нему вечером, — но, к общему удивлению, юноша явился на послеобеденное собрание. Он был ясноглазым, ухоженным, выглядел здоровее, чем когда-либо с момента объединения армий, а также почти подпрыгивал при ходьбе, несмотря на суровые взгляды главы Цзян.       — О, я справлюсь, — вызвался он, наклонившись вперед над столом с картой, где Цзунхуэй разложил последние сведения.       Крепость в Шиянь не препятствовала их дальнейшему продвижению — они могли обойти её, если бы им пришлось, но это оставило бы открытой всю их тыловую часть и не позволило бы им претендовать на фактический контроль над провинцией. Благодаря своему расположению, крепость использовала все преимущества природного рельефа, что делало её осаду трудной и дорогостоящей. С другой стороны, её высокое расположение означало, что в крепости можно было разместить лишь около трёхсот людей.       Если бы это была крепость, построенная гражданскими, они могли бы просто атаковать подавляющим числом. Даже если бы им пришлось лететь, в Альянсе было бы более чем достаточно бойцов, чтобы справиться с такой крошечной силой. Но Шиянь была одной из редких крепостей построенных заклинателями, а не гражданскими лицами, и оборона у неё была соответствующая. Как только они перебросят армию по воздуху, защитники поднимут активную оборону, которую разведчики Минцзюэ прощупывали всю последнюю неделю, пытаясь определить точный радиус действия, и если у них есть что-то эквивалентное осадным орудиям, а оно, скорее всего, есть, то Вэни смогут обороняться от нападающих в свое удовольствие, пока те будут вынуждены медленно и жестоко изнашивать щиты. За эти три сотни врагов они заплатят в пять раз больше.       — Думаешь, ты сможешь сломать защиту? — спросил Не Минцзюэ у Вэй Усяня.       — Эх, ох, это было бы непросто, но я говорил о крепости вообще, — сказал Вэй Усянь. Он… да, он действительно подпрыгивал на носочках. Цзян Ваньинь перестал злиться и смирился, но при этом выглядел немного довольным, наблюдая за ним. Был ли Вэй Усянь таким энергичным, когда не был измотан? — Я проберусь внутрь, и как только я буду внутри — дайте мне пару дней — она перестанет быть проблемой.       — Они увидят, что ты приближаешься, — усмехнулся Цзинь Цзысюнь, который всегда был главным критиком Вэй Усяня. Однако в данном случае он был прав. Активная защита прикрывала только крепость, а пассивная простиралась на десятки ли дальше.       Вэй Усянь был неустрашим.       — Никто никогда не замечает моего приближения, — сказал он и ухмыльнулся Цзян Ваньиню, чьё почти довольное выражение лица стало кислым.       — Да как тебя не увидят, если ты будешь тащить за собой три сотни трупов?!       — Цзян Чэн! Я могу поступить более тонко. Я возьму с собой пару призраков, их будет вполне достаточно, — он рассеянно постучал пальцем по карте.       — Ты говорил, что тебе не нравится полагаться на призраков в бою, — сказал Цзян Ваньинь, что было известным слухом. Вэй Усянь никогда не говорил этого на собрании, но, по слухам, он сказал это во время спора после битвы, и, как лесной пожар, по рядам пошли слухи, что его призраки неуправляемы, что, если он призывает призраков, все должны бежать. Он долго высмеивал эти слухи на публике, громко утверждая, что ничего подобного не говорил. И это правда, никто никогда не видел, чтобы он терял контроль над мертвыми, но слухи не утихали.       — Это в бою! — ответил Вэй Усянь, и, видимо, он всё-таки что-то сказал, что породило сплетни. Хотя то, что он сказал дальше, доказывало, что слухи, как всегда, были столь же надежны, как и заверения Хуайсана в том, что он сделал утреннюю тренировку с саблей. — Труднее сделать бесплотных существ достаточно сильными, чтобы убить живых, особенно если эти живые — заклинатели, и гораздо труднее сделать это со многими из них сразу. У трупов уже есть своя плоть, с ними проще. Но это будет не битва.       Его ухмылка стала кровожадной.       — Это охота.       — Там не простые солдаты засели, — заметил Сичэнь, его выражение лица выдавало откровенное беспокойство. Хм. Это выглядело странно. Минцзюэ взглянул на Лань Ванцзи, но выражение лица Второго Нефрита было таким же пустым, как всегда. — Я знаю, Вэй-гунцзы, что ты и раньше брал лагеря, но все наши разведданные говорят, что Шиянь укомплектована исключительно заклинателями.       — Заурядными заклинателями, — сказал Вэй Усянь с таким высокомерием, что Минцзюэ захотелось дать ему подзатыльник. Впрочем, это не было высокомерием, если он действительно мог это сделать… — Они заперлись там, как крысы. Это делает их идеальной мишенью. Дай мне, ммм, четыре дня.       Цзян Ваньинь неохотно кивнул и повернулся к Минцзюэ.       — Он справится, — сказал глава Цзян, а затем бросил неодобрительный взгляд на Вэй Усяня. По тому, что Минцзюэ знал о характере Цзян Ваньиня, он решил, что это, скорее всего, означало беспокойство. — Но ты не должен идти один.       — Цзян Чэн…       — Я пойду, — сказал Лань Ваньцзи, не обращая внимания на его протесты.       — И так ты всё время сможешь критиковать мои методы? — спросил Вэй Усянь, но в этот раз в его голосе звучало лишь раздражение, а не активная воинственность. Лань Ванцзи лишь молча смотрел на него.       Сичэнь одобрительно кивнул, он знал своего брата лучше всех. Если он считал, что Лань Ванцзи можно доверять и не подвергать миссию опасности из-за споров, то Минцзюэ доверял его мнению. И, конечно, молчание должно даваться Лань Ванцзи легче, чем споры. Минцзюэ пришло в голову, что Лань Ванцзи, должно быть, очень обеспокоен методами Вэй Усяня, раз продолжает его постоянно разыскивать. Минцзюэ полагал, что праведный Второй Нефрит Лань настолько убеждён в своей правоте, что готов спорить даже вопреки своему естественному стремлению молчать.       — Тогда пойдёте вдвоём, — сказал Минцзюэ, потому что, чёрт побери, он не собирался отправлять Вэй Усяня одного — неважно, что он подвергался риску отклонения ци, если он погибнет от несчастного случая, они заплатят за это гораздо больше, чем сотнями жизней. И лучше, чтобы пошел Лань Ванцзи, а не группа других заклинателей. Лань Ванцзи мог спорить с Вэй Усянем на каждом шагу, но он был слишком благороден, чтобы колебаться, если тому понадобится подмога, а кто-то менее праведный и более нервный мог бы. — Цзян-цзунчжу и Лань-цзунчжу, вы согласны?       Вэй Усянь нахмурил брови, но затем, скорчив гримасу, изгнал её, натянув вместо неё свою прежнюю улыбку, а Сичэнь и Цзян Ваньинь кивнули — один слегка улыбнулся, другой яростно нахмурился.       — Вот и всё. Думаю, нам пора идти? — он поклонился и отступил назад, повернулся, достал свою флейту и покрутил ее между пальцами. — А, Лань Чжань! Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть ещё что-нибудь надеть! Я не представляю, как ты сохраняешь свои траурные одежды в чистоте на поле боя, но они будут ужасны для того, кто пытается прокрасться внутрь крепости…       Лань Ванцзи, отвесив поклон, молча последовал за ним.       Минцзюэ снова обратил внимание на карту. Отметки, которыми он обозначил границы защиты Шиянь, угрюмо смотрели на него. Затем он хмыкнул и поднял их, отложив в сторону. На войне ничего нельзя было сказать наверняка, но мастерство Вэй Усяня и Лань Ваньцзи нельзя было отрицать.       — Хорошо. Тогда подход к Вэйнань…

***

      Через пять дней Лань Ваньцзи вернулся в одиночку. Не потому что на задании что-то пошло не так, но…       — Вы снова поссорились? — Сичэнь вздохнул, его лицо стало обеспокоенным. В комнате были только он и Минцзюэ, чтобы принять отчёт. Минцзюэ уже отдал приказ отправиться на разведку, как только прибыл Лань Ванцзи. Утром, когда разведчики составят более полное представление о новой местности, они соберутся на совещание.       Лицо Лань Ванцзи было неподвижно.       — По возвращении.       «Я не нарушил своего слова» — мог бы сказать он, заостряя внимание.       Доклады Лань Ванцзи всегда были такими же краткими, как и вся его речь, в меру лаконичными. Они поднялись в Шиянь пешком («Он отказался лететь?» — вздохнул Сичэнь). В сумерках Вэй Усянь вызвал призраков, которые подняли тревогу в другом месте, и они с помощью талисманов проскользнули мимо тревожной сигнализации. Вэй Усянь изменил несколько талисманов на внешних стенах крепости, а затем призвал новых призраков. Призраки нападали на заклинателей. Если враг обнаруживал их, Лань Ваньцзи убивал его. Так продолжалось три дня. По истечении трех дней все враги были мертвы. Лань Ванцзи опустошил их архивы в свой мешочек цянькунь. Они вернулись. Конец.       — Похоже, всё прошло по плану, — сказал Минцзюэ, забирая мешочек цянькунь, и одобрительно хмыкнул, потому что, пока ссора произошла после выполнения задания, а в остальное время они хорошо работали вместе. По крайней мере, если читать между строк.       Лицо Лань Ванцзи оставалось безразличным на взгляд Минцзюэ, но Сичэнь, очевидно, увидел что-то еще, потому что его обеспокоенный хмурый взгляд стал ещё глубже.       — Ванцзи…       — Миссия прошла хорошо, — сказал Лань Ванцзи. — Вэй Усяню плохо.       — Ванцзи, — мягко сказал Сичэнь. — Он сделал свой выбор. Не нам вмешиваться.       — Энергия обиды вредит телу и разуму, — сказал Лань Ванцзи. — Это так всегда.       Он не ошибся, подумал Минцзюэ, старательно избегая смотреть на Сичэня, своего дорогого друга, который мог бы выразительно взглянуть сейчас на него. Конечно, Сичэнь этого не сделал. Не в присутствии младшего брата. Сичэнь умел хранить секреты, как никто другой. Минцзюэ доверял ему.       — Нельзя помочь тем, кто не хочет, чтобы им помогали, — сказал Сичэнь, и Минцзюэ сделал вид, что тот говорил исключительно о Вэй Усяне.

***

      Вэй Усянь действительно зашёл к нему позже тем же вечером, но не для того, чтобы отчитаться.       — Почтенный Ханьгуан-цзюнь рассказал вам всё, что вы хотели знать, я уверен, — проговорил он, прислонившись к столбику кровати и вертя в руках Чэньцин. Минцзюэ не видел, как он вошёл — он действительно умел пробираться незаметно, как и утверждал. В его тоне было больше, чем немного горечи. Очевидно, он еще не отошёл от их предыдущего спора.       — Это не повод для неуважения, — сказал ему Минцзюэ.       — Ах, Чифэн-цзунь, простите этого невоспитанного человека, у которого нет манер, — сказал Вэй Усянь, отвесив нелепо низкий поклон, который стал ещё более нелепым от того, что он поднял голову вверх, зажав язык между зубами. При свете ламп его глаза были такими же яркими, как и пять дней назад, но в них не было свежего энтузиазма. Вместо этого свет в них был приглушенным, маниакальным. Почти лихорадочным. Он выглядел как человек, который не спал пять дней.       — Иди-ка сюда, я преподам тебе урок, — угрожающе сказал Минцзюэ, и Вэй Усянь, отложив Чэньцин, охотно подошел.       На этот раз он обошелся с Вэй Усянем более грубо, поставив его на колени и приказав держать руки за спиной, пока Минцзюэ стоял, расстёгивая халат. От этого глаза Вэй Усяня загорелись ярче, так что он был уверен, что находится на верном пути. Минцзюэ зарылся руками в волосы Вэй Усяня — они, как всегда, растрепались от ленты, которой он их перевязал.       — Я собираюсь потянуть тебя за волосы. Ты не против? — спросил он и получил в ответ яростное покачивание головой. — Хорошо. Хлопни меня по бедру, если тебе нужно прерваться. Если нет, я ожидаю, что ты будешь держать руки где сказано, — сказал он и направил свой член в рот Вэй Усяня.       В прошлый раз Минцзюэ не успел этого сделать — да, он провёл время с членом Вэй Усяня у себя во рту, но не наоборот. Вэй Усянь сначала давился, немного задыхался, и Минцзюэ воспользовался этим, наблюдая, как сосредоточенность сползает с его лица, когда он пытается справиться с новой задачей. Несмотря на весь грубый тон Минцзюэ, вначале он действовал легко, почти не толкаясь, лишь удерживая Вэй Усяня за волосы. Но когда Вэй Усянь освоился и стал сосать — «о, он был внимателен», — понял Минцзюэ, — Вэй Усянь проделал один из трюков с языком, которые Минцзюэ использовал на нём, — член Минцзюэ стал длиннее и твёрже во рту. Он стал толкаться чуть сильнее, хватать чуть крепче.       При следующем толчке он вошел глубже, и Вэй Усянь впервые задохнулся по-настоящему, рвотный рефлекс сжал его горло. Минцзюэ остановился, давая Вэй Усяню возможность приспособиться, дал ему шанс прекратить. Когда он не сделал ни того, ни другого, отстранился настолько, что Вэй Усянь смог отдышаться, а затем безжалостно вошел снова. Вэй Усянь пытался сглотнуть и понять, что происходит…       — Дыши носом, — посоветовал Минцзюэ, отстраняясь, чтобы дать ему возможность сделать вдох, и снова вошёл. Вэй Усяню требовалась хватка за волосы, чтобы крепко прижать его к себе, но тот позволял ему это, не испытывая никаких трудностей; когда Минцзюэ пристально смотрел на него, его лицо выражало сосредоточенность и решимость, переплетённые с желанием.       Минцзюэ держал его так, толкаясь в постоянном, неторопливом темпе, пока Вэй Усянь не привык настолько, что мог принимать его одним плавным движением, его горло с наслаждением обхватывало член Минцзюэ, но не захлёбывалось им. От напряжения и нехватки воздуха в уголках глаз собрались слезы, но он не двигал руками, сцепив их за спиной, позволяя Минцзюэ тянуть голову вперед и назад и задавать темп.       Было заманчиво продолжать, пока он не кончит ему прямо в горло, но он не хотел, чтобы все закончилось так быстро. Он был уже не так молод, как Вэй Усянь, и если ему придется возбуждаться во второй раз, это будет гораздо труднее. Не без сожаления он вытащил член, оставив его твердым и блестящим от слюны, и потянул вверх, схватив Вэй Усяня за волосы. Ему пришлось обхватить одну из его рук, чтобы поднять парня на ноги. Вэй Усянь всё ещё держал руки за спиной и выглядел ошеломленным, податливым.       — Ты сделал это очень хорошо, — сказал ему Минцзюэ, демонстрируя своё одобрение, и Вэй Усянь моргнул и расслабился в маленькой, бессознательной улыбке от похвалы.       — Я всегда быстро учился, — прохрипел он, и фирменная ухмылка начала проявляться, когда он немного пришёл в себя.       — Вот засранец, — сказал Минцзюэ и повёл его к кровати, по пути избавляя юношу от одежды. Он разложил его, обнаженного, и устроился между его бедер, прихватив баночку с маслом. Вэй Усянь был уже твёрдым, только что сделав минет, его член стоял красный и эрегированный. Минцзюэ не стал его трогать, а просто быстро подготовил его, наблюдая за тем, как выражение лица Вэй Усяня становится все слабее, а его стоны всё громче.       Минцзюэ почти рассеянно осматривал его, но новых ран, о которых он или Лань Ванцзи не успели сообщить, не было. На этот раз у Минцзюэ горело больше ламп, и шрамы были более явными — особенно заметно было клеймо Вэнь прямо над сердцем, о котором Минцзюэ слышал много слухов от тех, кто был в лагере перевоспитания. Это было клеймо, которое мужчина мог носить с гордостью. Более тревожными оставались следы укусов.       Но они были достаточно бледными, будто бы давно зажившими — они выглядели старше клейма, если уж на то пошло, — и не было никакого смысла вспоминать о них сейчас. Он вообще не был уверен, что о них стоит вспоминать. Он выбросил их из головы и сосредоточился на своей задаче.       Он стал методично, без устали гладить Вэй Усяня изнутри, другой рукой перекатывая его яйца, пока стоны юноши не перешли в откровенный крик, лепетные просьбы «Ещё», «Подожди, подожди», «О, чёрт», когда Минцзюэ сделал свои толчки более безжалостными, пока Вэй Усянь не попытался потянуться вниз, чтобы остановить себя, чтобы не кончить.       Минцзюэ отбил его руку.       — Тебе нужно научиться лучше контролировать себя, — выругался он, снова напустив на себя насмешливый вид. — Сосредоточься, Усянь. Не кончай.       Лицо Вэй Усяня представляло собой восхитительную картину: покрасневшее от усилий, ошалелый взгляд, нижняя губа распухла от того, что он всё время покусывал. Его руки метались, пока он не схватился за простыни, задыхаясь. Минцзюэ не останавливался: он продолжал поглаживать, надавливать на эту точку, пока из члена Вэй Усяна не потекла непрерывная струйка спермы; затем Минцзюэ провел пальцем по боковой поверхности его члена, и он бурно кончил, как только Минцзюэ крепко прижал пальцы к его простате, словно мог вытолкнуть все из него наружу.       — Простите! — пролепетал Вэй Усянь, явно смущённый. — Я не хотел, я…       Он говорил слишком искренне, как будто все это не было частью игры. Минцзюэ рассеянно погладил его, втирая в его кожу лужицу на животе.       — Ты молод, такое случается, — сказал он с видом великодушного прощения, и беспокойство во взгляде Вэй Усяня немного рассеялось. — Ты ведь можешь продолжать, не так ли?       Вэй Усянь судорожно кивнул, и Минцзюэ ухмыльнулся. Он улёгся на кровати у стены, натянул на себя одеяла, чтобы было удобнее, и притянул Вэй Усяня к себе на колени.       — Ну, тогда продолжай.       Судя по выражению его лица, Вэй Усянь явно не совсем понял, поэтому Минцзюэ изогнул бёдра, чтобы было понятно, чего он ждал.       — Тебе нужно будет делать большую часть работы ногами, — сказал ему Минцзюэ, и тут до него дошло: глаза его расширились. — Сначала тебе понадобится рука, чтобы направлять член в себя, но потом ты сможешь опереться руками на мои плечи, когда я сяду.       — О, хм, — заикаясь, пробормотал Вэй Усянь, восхитительно (серьёзно, какого черта, подумала часть мозга Минцзюэ) взволнованный. У него ушла минута на то, чтобы понять, как именно ему выгнуться, протянуть руку вниз — его глаза расширились, когда он схватился за член Минцзюэ, хотя Минцзюэ уже трахал его раньше, — а затем медленно опуститься на него, тяжело дыша. Минцзюэ хорошо подготовил его, но это все равно будет нелегко, и он будет очень чувствителен, ведь он только что кончил. В последний момент Минцзюэ подался вперёд, и Вэй Усянь пискнул, когда в него влетел последний дюйм, полностью прижав их тела друг к другу.       — Очень хорошо, — похвалил Минцзюэ, провёл руками по бокам парня, щипнул его сосок. Это вызвало ещё один вскрик, и Вэй Усянь приятно прижался к нему. — А теперь давай. Прокатись на мне.       Медленно Вэй Усянь подтянулся назад, не настолько далеко, чтобы была опасность, что Минцзюэ выскользнет, а затем снова опустился, с шипением выдыхая воздух. Минцзюэ знал, что с этой позиции угол наклона совсем другой. И это тоже было по-другому — делать это с собой. Минцзюэ не стал облегчать ему задачу, играя с сосками, а не поддерживая бёдра, делая всё возможное, чтобы заставить его нарушить ритм, даже когда Вэй Усянь пытался войти в него.       — Надо бы брать тебя так по утрам, пока я разбираю отчёты, — пробормотал Минцзюэ, наблюдая за тем, как слова поразили Вэй Усяня: его смущение было очевидным, но и ошеломленное удовольствие тоже. — Или, может быть, мне поставить тебя на колени и заставить отсосать мне… Это научит тебя терпению, а?       На этот раз ответа не последовало. Вэй Усяню было достаточно трудно просто сосредоточиться на своей физической задаче. Но он делал это очень, очень хорошо. Было так соблазнительно взять все в свои руки, схватить его за бедра и натянуть, но Минцзюэ совладал с собой. Это было совсем другое удовольствие, когда кто-то делает это для него, и он твердо решил не заканчивать это преждевременно. Член Вэй Усяня успел снова затвердеть, и Минцзюэ хотел увидеть, как он оттрахает себя до оргазма. Он заставил себя ждать, наслаждаясь тем, как Вэй Усянь всё больше и больше оцепеневает, как краснеет, когда Минцзюэ произносит слова похвалы.       Но в конце концов не похоже было, что он сможет кончить на члене Минцзюэ и ни на чем другом. Во всяком случае, без дополнительного поощрения, а Минцзюэ не хотелось каждый раз выкручиваться. В руководствах по двойному совершенствованию предупреждали, что слишком частое одностороннее воздействие может нарушить баланс ци получателя, а этого он не хотел делать с Вэй Усянем, который и так был подвержен риску искажения ци. И он не думал, что Вэй Усянь в состоянии научиться тому, как делиться ци взамен и уравновешивать её, по крайней мере, не в данный момент. Выражение его лица было полусонным, и он дрожал от усилий, пытаясь поднять себя вверх и вниз, с каждым толчком всё больше и больше опираясь на руки.       На самом деле это было немного тревожно. В таких упражнениях задействованы мышцы, которые обычно не тренируются, но Вэй Усянь считался сильным заклинателем, он должен был быть в состоянии продолжать в течение нескольких часов с его золотым ядром, поддерживающим его. Вместо этого он тихо задыхался, дрожа от усталости. Неужели он совсем не спал во время своей миссии?       — Тебе нужно, чтобы я тебя подменил? — спросил Минцзюэ, и Вэй Усянь рухнул ему на грудь, кивнув. Минцзюэ чувствовал, как дрожь пробежала по всему его телу.       — Тебе нужно было только попросить, — сказал ему Минцзюэ, дразняще, нежно, и переложил их обоих на кровать, перекатившись так, что Вэй Усянь оказался под ним, его ноги были раздвинуты и подняты вверх. Он положил предплечья по обе стороны от него и вошел в юношу гораздо сильнее, чем Вэй Усяню удавалось последние пятнадцать минут, заставив того вскрикнуть. После этого он установил быстрый темп, почти жестокий, пока у него самого не перехватило дыхание, когда его собственный пик приблизился, и он потребовал: «Готов снова кончить для меня?»       Вэй Усянь судорожно кивнул, и Минцзюэ потянулся вниз и взял его член, как следует, обхватив всей рукой, а не одним пальцем. Вэй Усяню понадобилось всего ничего, чтобы кончить снова, его глаза закатились. Минцзюэ вонзился в него и тоже нашёл своё освобождение.       После этого, помня о том, как Вэй Усянь отреагировал в прошлый раз, Минцзюэ поцеловал его, раз, два, требуя ответа и получая его, даже если он был несколько слабым и дрожащим.       — Достаточно устал? — спросил Минцзюэ.       — М-м-м, я… — пролепетал Вэй Усянь и, пошатнувшись, кивнул. Его глаза уже не были такими ошарашенными, как тогда, хотя он быстро моргал, его взор был обращён внутрь, а не в пустоту. — Да… Я…       Он провёл рукой по лицу, пряча глаза в локтевом сгибе, но при этом был как открытая книга.       — Эй, — сказал Минцзюэ, осторожно отводя руку, которой он закрывал лицо, и к своему глубокому беспокойству обнаружил, что Вэй Усянь пытался скрыть слёзы. — Это было чересчур? Прости, я был слишком груб.       — Нет, — сказал Вэй Усянь, — нет, нет, не были, просто… — он зажмурился и отвернул лицо, в его тоне явно слышалось унижение. — Простите, я не должен был…       Было почти больно смотреть, как он пытается взять себя в руки, подняться с того места, на которое опустился, — с того места, куда его отправил Минцзюэ, если Минцзюэ был бы честен, а он был.       — Ничего подобного, — твердо сказал Минцзюэ, гладя его по волосам, потирая плечи и руки. — Ты всё сделал очень хорошо, не было ничего такого, чего бы ты не должен был делать. Это я должен извиниться, если это было слишком.       — Нет, это не так, — сказал Вэй Усянь, голос его прервался, и… стоп. В этом ли была проблема?       В прошлый раз он зашел так далеко, что, видимо, нашёл уединение от демонического пути. Хотел ли он снова добиться этого?       — У тебя в голове всё ещё слишком громко? — спросил Мингцзюэ и получил в ответ шокированный, почти испуганный взгляд.       — Я… Что?       — В прошлый раз ты сказал, что мёртвые всё время кричат у тебя в голове, но это заставило их замолчать.       — Я сказал это? — Вэй Усянь побледнел, и да, теперь он действительно выглядел запаниковавшим. — Я не… я не сумасшедший…       — Я так не думаю, — успокоил его Минцзюэ, хотя его немного беспокоило, что Вэй Усянь не помнил, что говорил. — Ты постоянно призываешь мёртвых. Если ты говоришь, что слышишь их крики, то это вполне логично. Хотя звучит чертовски утомительно.       — Да, — сказал Вэй Усянь, моргнув. Он плотно закрыл глаза. Всё его тело снова было напряжено, а не расслаблено, как должно было быть после такого длительного секса. — Чертовски утомительно.       Из его закрытых глаз вытекло ещё несколько слезинок, и он сердито провёл по ним рукой. Минцзюэ поймал его руку и поднял ее вверх, а затем поцеловал слезы.       — Как я могу помочь тебе заставить их замолчать?       — Я не знаю, — пробормотал Вэй Усянь, не открывая глаз. — Я не знаю… Я думал, это был секс… Когда я устал, ты кончил в меня… Я не знаю…       Но Минцзюэ принудил его оставаться более приземленным в этот раз, заставляя его делать работу. Хотя бывали моменты, когда он все равно был в тумане.       — Они хоть раз замолчали, хоть в какой-то момент?       — Нет-нет, никогда, только в прошлый раз, после того, как ты меня трахнул, — сказал Вэй Усянь, и Минцзюэ подумал, что следующие несколько слез, которые он пролил, были слезами разочарования.       Если слышать постоянные крики мертвецов было ужасно, то слушать это в полубессознательном состоянии, с ослабленной психической защитой, было ещё хуже. Если в прошлый раз это случилось не из-за того, что Минцзюэ вытрахал из него все мысли, что ж, было и другое объяснение, возможно, ближе к правде.       — В прошлый раз я использовал трюк из парного совершенствования, — признался Мингцзюэ. — Чтобы затолкать в тебя ци… так кончать гораздо веселее.       — А можно ещё раз? — спросил Вэй Усянь, с трудом поднимаясь и дико хватая за руку Минцзюэ, словно ему предлагали спасательный круг.       Минцзюэ не хотел отказываться, но:       — Небезопасно делать это слишком часто. Если ты не отвечаешь взаимностью — если ты не посылаешь ци из своего ядра обратно ко мне — то, делая это слишком часто, ты накапливаешь лишнюю ци в твоём ядре. Это может его повредить.       Вэй Усянь рухнул обратно, быстро моргая.       — Чёрт. Чёрт! — вскрикнул он и рассмеялся, смех был наполовину рыдающим. — Блять, конечно же, это так, конечно же, это всегда связано с грёбаным… моим грёбаным ядром, духовной энергией…       — Я могу научить тебя, — предложил Минцзюэ. Не сегодня, и он не был уверен, насколько хорошо Вэй Усянь сможет научиться, учитывая его склонность терять контроль над собой во время секса, но…       — Нет, вы не можете, — сказал Вэй Усянь. — Чёрт! Я думал…       Он покачал головой. На его лице на одно мгновение появилось выражение отчаяния, а затем оно исчезло, стертое им. Он сел, хотя все его тело дрожало от напряжения — если Минцзюэ и не дал ему душевной разрядки, то уж точно измотал его физически, — и повернулся, собираясь уходить.       — Чёрт. Простите. Простите.       Обеспокоенный Минцзюэ последовал за ним, собираясь встать с кровати, и тут же поймал партнера, когда ноги подкосились. Минцзюэ придержал его, пытаясь понять выражение его лица — дрожащее, всё ещё затуманенное, пытающееся взять себя в руки и не до конца справляющееся с этим.       — Так, давай, садись. Дыши, — приказал Минцзюэ, усаживая его обратно на кровать и поддерживая, чтобы он не упал. — Дыши. Вот так. Почему ты не думаешь, что сможешь научиться этому?       — Это не имеет значения, — уныло ответил Вэй Усянь. — Я не могу.       Он потёр лицо.       — Я должен идти.       Ради всего святого…       — Я не выгоню тебя из постели, — сказал Минцзюэ. — Ты весь в грязи. По крайней мере, позволь мне привести тебя в порядок. Оставайся.       Он уложил младшего в одеяла и встал, чтобы принести мочалку. Вода была холодной, о чем он сожалел, но не хотел задерживаться, чтобы согреть ее с помощью талисмана. Вэй Усянь задрожал сильнее, когда Минцзюэ провел тряпкой по его животу, груди и между ног, но протестовать не стал. Когда он уже не был покрыт высыхающими выделениями, Минцзюэ встал и пошел ополоснуть ткань, а затем вытерся сам. К тому времени, как он вернулся, Вэй Усянь свернулся клубком на одной стороне кровати.       — Хоть поспи, — беспомощно сказал Минцзюэ. Он натянул на них обоих одеяло и прижался к спине Вэй Усяня. Так он мог чувствовать каждую дрожь, проходящую через его тело. По сравнению с прошлым разом реакция была прямо противоположной, и Минцзюэ это не нравилось, но он не знал, что еще мог сделать.       Так он и уснул, продолжая ощущать неровное дыхание Вэй Усяня.