***
Погода постепенно налаживалась. Раньше, чем некоторые сочли бы разумным (а было немало тех, кто был охвачен тревогой в эти дни), Минцзюэ начал весеннюю кампанию. Они разделились на три части: Цзян должны были удерживать фронт и продвигаться на юго-западе, Цзинь — делать то же самое на севере, а Не — двигаться прямо на Цишань. Лань были разделены между всеми тремя фронтами, обеспечивая поддержку. Было холодно, но наиболее сильные бури уже прошли, и погода была достаточно холодной, чтобы дороги замерзли, но не настолько, чтобы каждый переход приводил к ампутациям от обморожения. Первыми, конечно, вышли заклинатели (устойчивые к холоду и, во многих случаях, способные летать), чтобы занять позиции. Они шли упорно и быстро, быстрее, чем успевали зачищать города, которые брали. Когда не оставалось времени на подкрепление или снабжение, они брали всё необходимое, а затем сжигали все амбары и запасы. Это принесло им ряд быстрых побед, которые были в основном бессмысленными, за исключением того, что они очень сильно подняли боевой дух. — Видите, — говорили сплетники, — мы всё ещё можем победить без мертвых… Прежде чем они отправились в путь, Сичэнь отозвал Минцзюэ в сторону и сказал: — Ванцзи попросил, чтобы его приставили к тебе. Тогда Минцзюэ не особо задумывался об этом, кроме того, что это будет полезно: ведь Лань Ванцзи был одним из тех, кто присутствовал при смерти второго сына Вэнь Жоханя. И ему следовало ожидать этой просьбы, поскольку Лань Ванцзи настаивал на том, чтобы продолжать играть с Минцзюэ каждую неделю, как по часам. Но вот чего Минцзюэ не учел, так это упрямое понимание благородства у Лань Ванцзи. — Это не праведный путь, — сказал он после первого города, который они не удосужились захватить правильным образом, с таким выражением, которое (с его точки зрения) означало холодную ярость. Он сказал это громко, прямо посреди командного шатра. Минцзюэ внезапно почувствовал прилив сочувствия к Вэй Усяню. — Да и нерационально это, — сказала Юй-цзунчжу, вклинившись со своим собственным мнением, чего он, по крайней мере, ожидал. — Сжигать запасы в тылу? Ты перегибаешь палку! Когда весна растопит дороги, и мы все увязнем в грязи, ты не сможешь удержаться на своих позициях. — Праведность хороша для теоретических занятий, а не для войны, — сказал Минцзюэ, голос его был достаточно твёрд, чтобы заставить слабого человека отступить на пару шагов назад — никто из этих двоих, конечно, не вздрогнул. — Юй-цзунчжу, возможно, вы слишком привыкли к безопасности в своих горах. Если мы не будем рисковать, то ничего не добьемся… В итоге получилась отвратительная публичная ссора. Напряжение усилилось, чего обычно не случалось после такой лёгкой победы — гарнизон Вэнь в этом городе был невелик, — а затем оно возросло снова, когда два дня спустя заклинателя Не обвинили в попытке надругаться над одной из внучатых племянниц Юй-цзунчжу. На допросе племянница промямлила что-то о том, что вообще-то не особенно расстроилась, но Юй-цзунчжу, конечно, была возмущена. Орден Юй в лютой ярости собрал свои вещи и отправился присоединяться к Цзян. В ответ Цзян, под влиянием сыновней преданности своего молодого лидера, дрогнули, и южный фронт преждевременно остановился. Другие ордены, однако, в первую очередь осудили клан Юй как трусов или скандальных баб. Если бы их недавние сражения шли плохо, откол целого ордена мог бы стать ударом для Альянса, но и так Минцзюэ скрипел зубами на некоторые слухи и обязательно огрызался, когда высказывания заходили слишком далеко. Впрочем, мелкие кланы снова были в приподнятом настроении, окрыленные быстрым продвижением к Цишань, поскольку теперь они больше не беспокоились о том, чтобы закрепить свои успехи. Они продолжали продвигаться вперед, встретив силы Вэнь только дважды, ни один из их отрядов не превосходил по численности их собственную дивизию. В обоих случаях Вэнь принимали решение отступить. Во втором случае Лань Ванцзи удалось использовать сенсорный компас Вэй Усяня, чтобы понять, что они пытаются скрыть свой отход, и они обошли Вэнь и отрезали их на дороге, уничтожив половину сил Вэнь в одном длительном сражении. Никаких признаков тех армий, о которых говорил источник Сичэня, по-прежнему не было. Если это была ложная информация — они были в хорошем положении. Если это была правда… Он получал немало странных взглядов за то, что поручил Ханьгуан-цзюню разведывательные миссии вместо налетов, но, по крайней мере, никто не держал обиду на Лань Ванцзи. По всей видимости, сухо сообщил ему Цзунхуэй, ходили сплетни, что Минцзюэ намеренно не давал ему возможности прославиться из-за его отношений с Старейшиной Илина. Который, конечно же, был… является самым яростным соперником Ханьгуан-цзюня. Ну, разумеется. — Быстро они перестали по нему скучать, — сказал Минцзюэ, используя сарказм, чтобы скрыть, что ещё он мог подумать по этому поводу, или то, как Цзунхуэй неуклюже перевернул «был» в настоящее время. О каких-либо изменениях в курганах Илина по-прежнему ничего не было слышно. — Мы пока не видели никаких цифр, с которыми не могли бы справиться. Это было правдой. Казалось, что все силы Вэнь Жоханя были оттянуты из этого региона. С каждым днем им все больше казалось, что они попали в ловушку. Цзунхуэй пожал плечами и добавил: — Некоторым из них кажется, что все дело в том, что Лань Ванцзи спорит с вами по поводу сожжения имущества мирных жителей. Однако они не сожгли ни одного мирного жителя. По мнению Минцзюэ, это ставило их куда выше Вэнь. Что думал Лань Ванцзи об этих слухах, Минцзюэ понятия не имел. Он настаивал на том, чтобы играть Минцзюэ «Очищение» хотя бы раз в три дня. В первый раз он задал всего один вопрос: смогут ли другие ученики Не получить пользу от Очищения. Поскольку никто из них не мог сравниться с Минцзюэ по силе и темпераменту, ответ был отрицательным: всех, кто мог пострадать так же сильно, как он сам, Минцзюэ оставлял на страже дома в Нечистой Юдоли, держа их подальше от полей убийств, которые могли привести в ярость их и без того разгоряченные сабли. Но это предложение тронуло Минцзюэ. Он не ожидал, что Лань Ванцзи сделает его. Другой прямой вопрос, который задал Лань Ванцзи, был о том, нет ли вестей из Илина. Не было, и каждый раз отвечать на этот вопрос было подобно ножу, вонзающемуся под ребра Минцзюэ. Но Лань Ванцзи оказался еще и лучшим разведчиком из всех, что когда-либо были у Минцзюэ, что обескуражило и Минцзюэ, и Цзунхуэя: каким бы быстрым летчиком он ни был, Лань Ванцзи всё равно был одет во всё белое. Незаметным он не был, по крайней мере, не должен был быть. Тем не менее именно Лань Ванцзи наконец-то принес известие, которого так ждал Минцзюэ: однажды вечером он прибыл обратно без всякой шумихи как раз в тот момент, когда Минцзюэ уже подумывал отказаться от текущей тактики и отправиться на юг, пока не удастся восстановить нормальные линии снабжения. Когда он вошел в командную палатку, Минцзюэ поднял голову и всё понял. — У них есть ещё одна армия, — лаконично доложил Лань Ванцзи. — Сколько? — В три раза больше, чем в Наньяне. Кто-то тихо выругался. В Наньяне у них был почти весь состав Альянса Выстрела в Солнце, и они всё равно чуть не проиграли. — Как далеко? — спросил Минцзюэ. — Три дня. Три дня для целой армии… — Как же ты не заметил их раньше? — воскликнул Минцзюэ. Лань Ванцзи перевёл взгляд на заднюю стенку палатки. — Они не заклинатели, но двигаются так же быстро. Поэтому они быстро переместились в зону досягаемости. Но как они могли двигаться так быстро, если они не были заклинателями? — В смысле? — Им не нужны ни еда, ни сон. Они останавливаются только для того, чтобы пополнить свою численность. Послышались возгласы: «Трупы?» и «Старейшина Илина…» — Они не мертвы, — четко произнёс Лань Ванцзи. — Слабейшие из них иногда падают замертво от истощения. Это чары или какое-то другое заклинание. Они останавливаются в деревнях и забирают оттуда мирных жителей, преображая их. Добавлять к их числу необученных деревенских жителей было бы полной глупостью, но если им было приказано не нуждаться ни в еде, ни во сне и маршировать без отдыха — это были именно те берсеркеры, о которых предупреждал шпион Сичэня. Недостаток подготовки мог и не быть губительным. — Их разум находится под чьим-то контролем? — резко спросил Минцзюэ. — Они выглядят одурманенными, но могут двигаться самостоятельно. — Хорошо… — сказал Минцзюэ. Он кивнул сам себе, прикидывая время и расстояние. Если они путешествовали так быстро, как только может путешествовать заклинатель… Он оставил позади многие из более медленных частей своих сил, рассеянных по пути, чтобы устроить хаос, который они хотели, но многие всё ещё были здесь. Им нужно было время. Им нужно было убедить эту армию не распадаться на множество частей, иначе за ними начнется охота. Он это предусмотрел. Он посмотрел на карту и позволил уголку своего рта приподняться, позволив уверенности проявиться в выражении его лица. — Мы будем сражаться на их территории. — Это им на руку, — тихо сказал Лань Ванцзи. — Нет, если они хотят сохранить что-нибудь из этого. До сих пор мы вели себя хорошо, — Минцзюэ оскалил зубы в ухмылке. — Если что бы это ни было, оно вымотает их, и в конце концов им понадобится отдых. Они его не получат. Если они задумают пополнить свои ряды — мы положим этому конец. Каждая деревня, каждая ферма, каждое здание, мимо которого мы пройдем — всё исчезнет. Мы разорим сельскую местность и лишим их подкреплений. Если они слишком глупы, чтобы думать самостоятельно, мы заманим их и перебьём. Быстрые ударные отряды будут атаковать их по ночам и отступать. Мы будем изводить их, и мы же их перебьём, — он провёл пальцем маршрут на юг. — Цзян хорошо окопались. Кто-то пробормотал: «Застряли они там». Минцзюэ решил не обращать на это внимания. — Мы будем устраивать набеги, пока не встретимся и не объединим силы с Цзян, а потом развернемся и раздавим их, когда они выдохнутся. — Вы намереваетесь полностью сжечь мирные города, — сказал Лань Ванцзи, его выражение лица было холодным, как лёд. — Да. Мы не будем убивать мирных жителей, — он махнул рукой, — но они должны убраться с дороги. Если у тебя с этим проблемы, Ханьгуан-цзюнь, то можешь присоединиться к Цзинь на востоке. Лань Ванцзи долго-долго смотрел на него. В его лице не было ни капли сомнения. — Если вы станете чудовищем, то не победите его. Чёрт, Минцзюэ следовало ожидать такого упрямства. Он хлопнул ладонью по столу — не сильно, столы были переносными и потому довольно хлипкими, но достаточно, чтобы раздался гулкий удар. — Я буду считать чудовище побежденным, когда отрублю ему голову и разрушу Безночный город. И я прослежу, чтобы это было сделано. Он уже истощает своих людей — мы будем изводить их, пока они не перегорят, затем перебьем их и продолжим пускать кровь остальному Цишань тем же способом. Мы будем ломать силы Вэнь Жоханя, пока не окажемся у ступеней самого Знойного Дворца! Примерно половина заклинателей в палатке нестройно зааплодировала. Остальные (те, кто поумнее, подумал Минцзюэ) посмотрели на цифры и поняли: вот же дерьмо. Но кровожадные жаждали битвы, и специально для этого они с Сичэнем выбрали для его подразделения второстепенные ордены. Он одобрительно кивнул им всем, вскинув руку, чтобы присоединиться к их кличу. Но тут он поймал взгляд Цзунхуэя и перевёл его в сторону Лань Ванцзи. Лань Ванцзи не присоединился, он смотрел на других заклинателей с ледяным презрением. Через мгновение он повернулся на пятках и вышел, заложив одну руку за спину, а другой сжимая меч, спина была прямая, как палка. Цзунхуэй вышел следом за ним. Раздача приказов о том, как дивизия должна была разделиться, как они должны были передавать назад всех, кто отставал, кто куда должен был идти и что именно они должны были делать и, что еще важнее, не делать, требовала времени. Некоторые из тех, кто был поумнее, хотели с ним поспорить. Минцзюэ встречал их взглядом по очереди, каждый раз, когда они пытались возразить: вы доверяете мне? Он выбирал кровожадных. Он также выбрал надёжных — и тех, кто доверял ему. Несмотря на поздний час, Лань Ванцзи ждал его, когда он вернулся в палатку. Цзунхуэй определённо произвёл впечатление на Минцзюэ своей сообразительностью. Минцзюэ приложил талисман тишины на пологе. Затем, подумав, он проверил талисманы на остальных стенках и своде, положил ещё один на низкий столик и только после этого повернулся к Лань Ванцзи. — Я не Вэй Усянь, — сказал он, сохраняя ровный голос. — Я твой командир. Если у тебя есть возражения по поводу стратегических аспектов, не стесняйся высказывать их в частном порядке, но мы достигли переломного момента, и сейчас нет места для публичных разногласий. — Вэй Ин не убивал гражданских. Если вы будете выжигать поселения так рано весной, многие погибнут. Люди уже страдают от надвигающегося голода. Вэй Усянь был… это было… в общем-то, правдой. Налеты, которые он совершал на надзорные пункты Вэнь, были немыслимой кровавой резней, не затронувшей никого за пределами лагеря. Минцзюэ отбросил мысли о том, кем ещё был Вэй Усянь. Он не был мёртв, а это означало, что Минцзюэ должен был сосредоточиться на тех, кто находился под его командованием и кто, вероятно, умрет, если Минцзюэ не справится с этой задачей. — Мы пошлём разведчиков, чтобы они полетели вперёд и предупредили население. Глаза Лань Ванцзи сузились. — Тогда они будут знать, куда мы планируем отправиться. — Мы предложим убраться всем, — уточнил Минцзюэ. — Скажем всем в как можно более широком диапазоне, что Альянс Выстрела в Солнце в пути, потому что армия Вэнь Жоханя, управляемая тёмным артефактом, прямо позади них, и если они не хотят, чтобы их души были поглощены, то пусть убираются к чёрту с дороги. Я хочу, чтобы все деревни погрузились в хаос. — …Вы спланировали это. Он не был ни идиотом, ни совершенно непрактичным, рассудил Минцзюэ. Сказать ему или нет? Черт возьми, Минцзюэ не был Вэй Усянем, хранящим секреты только потому, что у него жопа отвалится сказать чертову правду. Ортодоксальное понятие о благородстве Лань Ванцзи могло заставить его и после этого отправиться в лагерь Цзинь, но это не означало, что Второй Нефрит не заслуживает доверия. Минцзюэ хранил этот секрет в тайне, потому что секрет, которым поделилились, всегда менее защищен, но если и был кто-то, кто мог гарантировать, что он не проболтается, так это Лань Ванцзи. — Они будут знать, куда мы идём. Однако при этом будет не так очевидно, что нам хочется, чтобы они знали. Это заставило его задуматься. Пока он молчал, Минцзюэ занялся проверкой, есть ли чай, и пояснил: — Наши шпионы сообщили нам о нескольких таких армиях. Похоже, что это примерно половина из них. Военный паек означал, что если чай и был, то только крепкий черный, который Вэй Усянь, вероятно, мог бы использовать для пробуждения мёртвых вместо Чэньцин. У него не было ничего успокаивающего, и ему нужно было воспользоваться остатком этой ночи, чтобы выспаться: утром им предстоял переезд и тяжёлое путешествие. Он остановился на горячей воде и, приложив талисман к чайнику, подогрел его. — Вэнь Жохань проводит эксперименты. Но это не единственная его армия, и у него есть ещё много людей, которых он еще может поработить… Если он готов так поступать со своими людьми… Люди, которых мы прогоняем с пути, рано или поздно пострадали бы не меньше, под тем же кнутом. — Быть праведным — это не значит просто быть чуть лучше отбросов. — Праведность позволяет выжить. Если мы скажем им уходить, у них хотя бы будет шанс. — У них не будет причин верить вам. — Они поверят, когда мы сожжём несколько городов дотла. — Не надо, — четко сказал Лань Ванцзи, — притворяться, что вы делаете это из альтруизма. Минцзюэ уступил. — Мы должны замедлить их и контролировать их передвижения. Чайник закипел, он снял талисман, сделал царапину на верхней линии и спрятал его вместе с остальными чайными принадлежностями. Он подобрал две чашки. — Выживание всех гражданских лиц, которые могут находиться поблизости, не является моей главной целью, признаюсь, но я считаю это побочным преимуществом — и это то, что у нас очень мало других способов обеспечить. Не строй иллюзий, Ханьгуан-цзюнь. Мы здесь боремся за выживание. У нас не хватит сил, чтобы бросить вызов Вэнь Жоханю лицом к лицу. Даже если Вэй Усянь вернётся в эту мяо, у нас не хватит сил. Я обязан перед своим орденом, перед всеми орденами, которые я возглавляю, сделать все, что в моих силах, чтобы обеспечить победу в этой кампании, потому что смерть — единственный иной конец для нас. Как ты думаешь, долго ли продержится праведность при Вэнь Жохане? — Если нам всё равно суждено умереть, то это не оправдание. — Мы не собираемся умирать. Мы проведём их туда, куда нам нужно, а потом убьём. Минцзюэ взял одну из карт, хранившихся в его личных покоях, и развернул её на низком столике. — У нас не хватит численности, если мы не соберем наши силы и не позволим им сделать то же самое. Это означает вести их, не давая им понять, что их ведут. И, в частности, вести их в такое место, которое приведет к наибольшим потерям для их стороны. Этого нельзя сделать, если у нас нет достаточной «дымовой завесы». Лань Ванцзи посмотрел вниз на место, которое его палец указывал на карте. Он нахмурил брови, пытаясь разобраться в ситуации. — У нас нет такого числа людей, даже если мы сделаем так, как вы говорите, — тихо сказал он. — Нет, если только мы не схитрим, — согласился Минцзюэ. — А мы это сделаем. Наши люди будут жить. Сможешь ли ты смириться с тем, что придётся сделать для этого? Он протянул одну из чашек Лань Ванцзи. Через мгновение Лань Ванцзи неохотно взял её.***
Он хотел хаоса и хаос он получил. Их медленное, тягучее отступление быстро превратилось в кровавое, а дым заполнил небо, окрашивая каждый рассвет и закат в красный цвет. До начала весенней кампании Хуайсан и Лань Ванцзи успели собрать еще три сенсорных компаса по подобию разработки Вэй Усяня: эти штуки были невероятно привередливы и гораздо сложнее, чем выглядели, хотя и на первый взгляд казались чертовски сложными. Судя по всему, Вэй Усянь не просто так разделил его на диски — так Минцзюэ понял из разглагольствований Хуайсана в течение первой недели, когда они с Лань Ванцзи работали над ним, когда, казалось, не было достигнуто никакого прогресса, и создавалось впечатление, что они могли сломать прототип в процессе работы. («Да он трёхмерный!» — причитал Хуайсан. — «Какой сумасшедший строит массив в трех измерениях?!»). После долгого обсуждения с Сичэнем, а затем еще одного, более длительного, с Цзян Ваньинем, два компаса оказались у Минцзюэ, а один остался у Цзян. Четвертый, оригинальный, остался у Хуайсана, чтобы он мог попытаться создать еще копии. Минцзюэ дал один Лань Ванцзи. Они обучили троих, как пользоваться компасом: Не Шунъюаня и Не Цзунхуэя, а также молодого, серьёзного адепта Лань по имени Лань Юнь, который довольно средне владел мечом, но был почти так же быстр в воздухе, как Не Шунъюань, и его брат был убит Вэнь во время их лагеря переобучения прошлой весной. Теперь Минцзюэ передал Не Шунъюаня и Лань Юня под командование Цзунхуэя, и они, разделив силы, с двух сторон ударили по наступающей колонне Вэнь. Всех, кто не мог летать с приличной скоростью, отправляли в атаку, чтобы они устроили как можно больше хаоса в других местах перед отступлением, но основные силы сосредоточились на преследовании этой армии, не давая им сосредоточиться на них. Зачарованные солдаты Вэнь, возможно, и не нуждались во сне, но хотя они могли маршировать так же быстро, как заклинатели, относительно немногие из них обладали духовной силой. Они не могли летать. Минцзюэ и Цзунхуэй ставили ловушки, нападали на авангард и исчезали, сжигали близлежащие города, а иногда и леса, просто чтобы задушить их дымом. С ничтожным количеством заклинателей врагу было трудно адекватно защищаться от таких атак. Им не удавалось убить многих из них, но они могли повергнуть колонну в смятение. Несколько раз Минцзюэ вместе с Лань Ванцзи атаковал часть колонны в лоб, в то время как те были растянуты по дороге и не могли быстро перебросить свои силы. Когда дозорные отмечали приближающиеся духовные метки, они отступали, не скрывая направления своего бегства. Они разбрасывали по пути ловушки — те, что описывались в запретных книгах ордена Лань, были особенно страшными. Пусть Лань Ванцзи отказывался их использовать, однако, не все соученики Лань разделяли его угрызения совести, да еще с благословения старших. Они замедляли врага, задавая ему четкое направление. Вражеские солдаты были яростными бойцами, и шпион Сичэня не ошибся в том, что они были берсерками. Даже деревенский житель с копьём был опасен для заклинателя, когда его сила и скорость увеличивались под воздействием всепоглощающей ярости, а эти были в двадцать раз сильнее. Но это же бездумье часто работало против них и в бою. Они безрассудно продолжали идти по прямой дороге, и Минцзюэ приходилось гадать о мыслительных способностях их командования. Или их безжалостности. Кто бы это ни был, его не волновали собственные потери — возможно, он мог осознавать численное превосходство и то, что его потери в конечном итоге не будут иметь значения, но такое бездушие и пренебрежение к жизням людей под его командованием…! Но ничто не могло убедить Минцзюэ проявить милосердие. В течение пяти дней окрестности были охвачены хаосом настолько, что они с трудом обеспечивали себя припасами. Их собственные пути снабжения оказались заброшены. Ещё одна армия Вэнь шла на восток, неутомимая, не знающая усталости, чтобы объединиться с первой. Если они и могли выдохнуться — если смерти, о которых сообщал Лань Ванцзи, не были просто случайными неудачами, вызванными сбоем в заклятии, — то они не подавали признаков этого. — Должно быть, он чем-то подпитывает чары, — предположил Минцзюэ в разговоре с Цзунхуэем, когда они встретились в следующий раз. Даже для него самого он звучал измученным. — Он не может сделать это сам со всеми ними, он же не бессмертный. Он не может быть бесконечно сильным. Однако тогда, если они убьют этих, то это освободит потенциал Вэнь Жоханя, чтобы зачаровать ещё… — Возможно, и так, цзунчжу, — устало сказал Цзунхуэй. Через неделю после этого группе заклинателей Вэнь удалось догнать команду Минцзюэ и Лань Ванцзи, когда они участвовали в налете с горсткой избранных учеников, и единственная причина, по которой Минцзюэ удалось вырваться вперед, заключалась в том, что Лань Ванцзи действительно оказался настолько искусным летчиком, что смог унести на своем мече такого крупного человека, как Минцзюэ. Когда они приземлились, то оказались у ворот крепости Чунъян, где их встречали. — Юй-цзунчжу, — поклонился Минцзюэ. Стоявший рядом с ней Цзян Ваньинь ответил поклоном на поклон, как и она, правда, в меньшей степени, как и подобает человеку её возраста. — Укусил тигра за нос, да? — кисло сказала она. — Кто-нибудь ещё идёт позади тебя? Он покачал головой. — Никто из наших. Они все разошлись по другим местам, — он помрачнел. — Они наступают быстро и целеустремленно. Я не уверен, что наша маленькая хитрость была действительно необходима. Он бы поостерегся гнать врага прямо на укрепленную оборону, подготовленную Мэйшань Юй, но этот командир Вэнь не произвёл на него особого впечатления своим умом. — Чепуха, я давно хотела сказать эти слова о твоем дедушке, — сказала Юй-цзунчжу, и Минцзюэ пришлось прикусить язык, чтобы не сказать что-нибудь совсем недипломатичное. Но она все равно отвернулась от него, повысив голос до крика: — Сифэн! Сообщи разведчикам! Рядом с Минцзюэ Лань Ванцзи непонимающе оглядывал стены. Многие из них были построены недавно; орден Цзян намеревался использовать это место в качестве тренировочного лагеря нынешней весной. В основном все помещения были деревянными. На стенах через каждые три с половиной шага висели талисманы, защищающие от огня. Под трепещущими бумажками прямо на стенах были вырезаны иные массивы, гигантские линии заклинаний, которые Минцзюэ не надеялся понять и которые, как он подозревал, были намеренно усложнены. Все это было наполнено мастерством Юй: ордена, не имеющим себе равных в искусстве создания защитных сооружений. Несмотря на то, что они провели здесь всего несколько недель, взломать ее было бы сложнее, чем крепость в Чжэнчжоу. Но сила такого размера, как та, что надвигалась на них, справилась бы с этим. Минцзюэ собирался впихнуть эту крепость в глотку Вэнь и заставить их подавиться ею. Очевидно, Юй-цзунчжу прочитала в молчании Лань Ванцзи что-то ещё, потому что строго посмотрела на него. — Судишь по тому, что видишь? Тогда я сделаю с тобой то же самое. Иди медитируй, Лань-эр-гунцзы, пока не свалился с ног. — Они будут здесь в течение трех ши. — Значит отдохни, пока есть возможность, — посоветовала она и, хлопнув в ладоши, подозвала нескольких своих учеников, чтобы те увели его. — Мы за ними следим, — сказал Цзян Ваньинь. — Но мы могли бы использовать и другое. Минцзюэ кивнул, огляделся и передал диски, которые он забрал у Лань Ванцзи и Не Шунъюаня, когда они приземлились. — Сколько ты принёс? — Достаточно, чтобы устроить зрелище. Крепость не могла сравниться с обороной Шиянь, но в ней также помещалось более трехсот заклинателей. Минцзюэ использовал большую часть своих сил и разогнал их по деревням, чтобы устроить хаос, пока он и Лань Ванцзи болтались, как наживка на крючке, и эти заклинатели не собирались присоединяться к ним здесь. Заклинатели, которых он привел, вместе с небольшим количеством Мэйшань Юй и Цзян Ваньинь, которых Цзян Ваньинь привел на восток из своего основного лагеря, не переполнили город-крепость. А жаль. С его широкими, недавно выровненными дворами и большим количеством места для казарм, он действительно мог бы стать отличным местом для тренировочного лагеря. — Окружающая оборона достаточна? — спросил он Юй-цзунчжу. — О, вполне, — ответила она, довольно ухмыляясь. — Иди отдыхай, Не Минцзюэ. Тебе это понадобится перед концом. Он позволил увести себя. При более благоприятных обстоятельствах заснуть в этом месте было бы очень сложно, но он был достаточно измотан, чтобы упасть. Двух ши не хватило, чтобы стереть его усталость, но хватило, чтобы сделать её приемлемой. Когда над горизонтом забрезжили первые проблески рассвета, Минцзюэ уже поднялся на стену. По обе стороны от крепостных ворот возвышались небольшие башни-платформы над остальной стеной, и Юй-цзунчжу находилась на вершине одной из них. Минцзюэ подскочил к ней. — Всю ночь маршировали, да? — спросил он, присоединившись к Юй-цзунчжу. Утром Цзян Ваньиня не было рядом с бабушкой. Вместо него были две молодые женщины, вероятно, внучатые племянницы, одна из которых прижимала руку к сенсорному компасу. Кровь, сочившаяся из-под ладони, свидетельствовала о том, как долго она этим занималась: должно быть, ей пришлось неоднократно резать свою плоть. Что касается изобретений Вэй Усяня, то это было далеко не самое жуткое из того, что он придумал. — Конечно же, — сказала Юй-цзунчжу. — Ты должен пойти и поспать. Быстро они до нас не доберутся. — Их передний край поворачивается, — сказала внучатая племянница. Её глаза были закрыты. — Двадцать ли. — Это будут лабиринтные массивы, — одобрительно сказал Юй-цзунчжу. — Они нужны нам здесь, — сказал Минцзюэ. — Лабиринтные массивы не означают, что они останутся на месте. Это лишь наименее тонкое их использование. Любой идиот поймёт, что они в ловушке, если будут долго идти в никуда, — пренебрежительно сказала она. — Использовать их для того, чтобы провести их вокруг — сквозь, в данном случае — стоит гораздо больше. Они не будут отклоняться от выбранного нами пути. Так вот как она планировала избежать окружения. Минцзюэ мысленно пометил, что надо бы поподробнее изучить этот трюк в другой раз. На пятнадцати ли внучатая племянница начала докладывать: — Они бьют по внешним линиям ловушек. — Потери? — Не очень много… — ученица нахмурилась, её губы беззвучно шевелились. Через минуту она сообщила: — Двести погибших. Двести… я думаю, они ранены, их убирают с дороги. Их строй ошеломляет… Так было и в следующий раз: — Они выстраиваются в оборонительную линию. Разведчики вышли. Наши разведчики тоже вышли… Стычка. Победители летят к следующей контрольной точке, они наши. — …Сто убитых… — …Их разведчики пробуют край массива… — …Разведчики мертвы… — Я никогда не одобряла Вэй Ина, — отстраненно заметила Юй-цзунчжу, — но нельзя отрицать, что он может быть полезен. Минцзюэ вновь прикусил язык в ответ на её замечание. К тому времени, когда фронт войск Вэнь достиг расстояния десяти ли, остальные люди Минцзюэ поднялись и присоединились к защитникам на северной стене. Вэнь всё ещё наступали, несмотря на то, что у них было несколько сотен убитых и вдвое больше раненых, тех, что не могли больше продвигаться вперед. Конечно, они могли позволить себе такие потери. Теперь по всей крепости витала атмосфера явного напряжения: все знали, что Вэнь там (и с чем они столкнутся), и что их будет недостаточно, чтобы остановить противника. Всех проинструктировали о маршруте эвакуации, но если Вэнь прорвутся сюда, то попытки отстоять главный лагерь Цзян Ваньиня обернулся провалом. Минцзюэ сейчас очень полагался на доверие своих людей. Из носа внучатой племянницы пошла кровь, медленной, ровной струйкой. Юй-цзунчжу схватила девушку за руку и оторвала её от компаса. Пошатываясь, девушка боком налетела на Минцзюэ, и тот удержал её от падения. — Ты уже достаточно сделала, а-Сюэ, — бодро сказала Юй-цзунчжу. — Иди медитируй. Ты выйдешь с первой группой. — Цзунчжу, — слабо ответила она и, пошатываясь, пошла прочь. Юй-цзунчжу свистнула серию из трех пронзительных нот, и ещё одна дева Юй собралась с силами, а затем прыгнула с вершины стены, где собрались ряды защитников, устремив взгляд вдаль. Ее приземление не было особенно изящным, но она уверенно шла вперёд. — Десять ли, они скоро будут здесь, — сказала Юй-цзунчжу. — Да, бабушка, — сказала новая ученица, и в солнечном свете мелькнул отблеск, когда она достала из рукава кинжал, разрезала ладонь и снова убрала кинжал в ножны, почти слишком быстро, чтобы глаз мог уследить. Не раздумывая, она положила руку на компас, древесина которого была еще влажной от крови её… сестры? — О, — сказала она. — Как их много. — Да, — сухо сказала Юй-цзунчжу. — Это в два раза больше, чем могут выдержать наши ловушки в Мейшань, бабушка. Она сглотнула и посмотрела в сторону Минцзюэ. — Поверь, я знаю, что делаю, а-Цин, — сказала Юй-цзунчжу, и на этот раз сухость была достаточно острой, чтобы порезать. Ученица подняла брови, расширив глаза, но затем кивнула и послушно перевела взгляд вперёд. Через мгновение она сказала: — Кажется, они остановились перед ловушками из лозы. — Есть улов? — Не думаю… — Жаль. Какими бы ни были ловушки из лозы, они замедлили наступающую силу лишь на несколько палочек благовоний. Теперь они были гораздо более сгруппированы, двигаясь через лес широким фронтом. Девушка доложила, что разведчики провели стычку вдоль восточной стороны, но на этот раз победа не была решающей. — Наши разведчики отступают, — сказала она. Её глаза были закрыты. — Они ведь не попадут в ловушки? — спросил Минцзюэ, нахмурившись. — Если они не запомнили маршрут, то обязательно попадут, — ответила Юй-цзунчжу. Разведчики приземлились через несколько минут. Среди них был и Цзян Ваньинь, он приземлился прямо на башню-платформу, и отвесил учтивый поклон, зачехляя Санду. — Их там как тли, — мрачно доложил он. — Нам будет трудно замедлить их достаточно долго, чтобы выбраться самим. Вы боролись с этим последние две недели? — Взгляд, которым он окинул Минцзюэ, был полон уважения. Правда, неохотного уважения, потому что это всё-таки был Цзян Ваньинь. — Атаковали и убегали, — ответил Минцзюэ. — Они следуют по пути, проложенному разведчиками, — сказала а-Цин. Цзян Ваньинь достал ещё один сенсорный компас — Минцзюэ узнал в нем тот самый, которым пользовался Не Шунъюань, — и полоснул ладонь, положив руку на резное дерево. Он нахмурился. — А где второй такой же? — спросил Минцзюэ. — У Юй Минся, — ответил Цзян Ваньинь. Он говорил рассеянно. — Пятьсот… тысяча преодолели границу в восемь ли… — А-Хуа, — сказала Юй-цзунчжу. Ученица достала маленькую вертикальную флейту и сыграла на ней серию пронзительных нот, которые, казалось, впились в мозг Минцзюэ. — Пятьдесят… сто… двести мёртвых, — сказала а-Цин. —…Я думаю, они пытаются сделать паузу, но это… Две тысячи преодолели восемь ли. Двадцать пять сотен… — Стоять, — приказала Юй-цзунчжу. — Ещё… пятьдесят мёртвых? Некоторые из них умирают медленно. Они посылают разведчиков вперёд… — Стоять. Пусть их будет больше. Они ждали. — Ещё двадцать… тридцать?.. Пара их разведчиков прорвалась, они почти здесь… На краю деревьев, которые были вырублены на некотором расстоянии от северной стены, наблюдалось небольшое движение. — Некоторые из них собираются сообщить… — …Ха, у них не получилось с передачей сообщений… — …В любом случае, они снова идут вперёд. Три тысячи преодолели восемь ли… — Бабушка, — нервно сказала девушка с сяо. — Ждать. — Пять… двес… восемьсо… чёрт, — сказала а-Цин, а затем хрюкнула, как будто её ударили. Ее лицо побледнело, и она отступила в сторону, как раз вовремя, чтобы упасть на край платформы башни. Рядом с ней рычал Цзян Ваньинь, оскалив зубы. — Я сказала, стой! — крикнула Юй-цзунчжу, яростно надвигаясь на музыкантшу, но та бешено трясла головой, а сяо не приближалась к её губам. — Я ещё не начала следующую партию! — Какого чёрта, — сказал Цзян Ваньинь, и тут раздался громкий треск: компас, который он использовал, разлетелся на куски, посылая зазубренные осколки дерева. Минцзюэ увернулся от одного, но в него попало несколько других, которые отскочили от его дасюшена, но Цзян Ваньинь был прямо перед ним, и ему не так повезло. На передней части его шеньи красовалось несколько щепок шириной с полпальца. — Бабушка, что ты сделала… Раздался звук, далёкий, очень далекий, похожий на едва слышный водопад. Через мгновение Минцзюэ определил, что это. Они были слишком далеко, чтобы расслышать отдельные крики, но это кричало множество людей. И люди, и птицы — вороны, ястребы, певчие птицы, подрывающиеся с деревьев и стремящиеся в небо, — шум и гам. Над всем этим висела одна пронзительная нота, переходящая в стремительное, пронзительное пение. Этот звук не должен был разноситься так далеко, но Минцзюэ слышал его достаточно раз, чтобы понять, что законы природы к нему не применимы. — Ох, я убью его, — сказал Цзян Ваньинь, не обращая внимания на кровь, просочившуюся на переднюю часть его шэньи в том месте, где он был проткнут. Его голос почти дрожал, настолько сильным было в нем облегчение. А может быть, это было облегчение самого Минцзюэ, наслоившееся на мир и сделавшее все более мягким и светлым. — Ему просто необходимо быть таким драматичным засранцем. Сладко-убийственные тона Чэньцин продолжались еще несколько палочек благовоний, и в это время из леса поднимался дым, уходя в сторону солнца. Конечно, это был не настоящий дым — он исчезал, когда поднимался слишком высоко над верхушками деревьев, а дым от настоящего лесного пожара в любом случае не был бы таким маслянисто-чёрным. В конце концов, Лань Ванцзи поднялся на башню рядом с ними, после того как Минцзюэ дал понять, что он может либо терпеливо ждать на месте, либо Минцзюэ лично вырубит его. Быстрый взгляд с воздуха подтвердил, что облако энергии обиды заняло десятки квадратных ли и продолжало расти, что означало одно из двух: либо Вэй Усянь снова использовал Печать, либо он использовал что-то достаточно мощное, чтобы произвести подобный эффект. В любом случае, никто из живых не собирался приближаться к нему, Минцзюэ даже не надо было отдавать приказа. Крики стали стихать гораздо раньше, чем музыка флейты, но постепенно и она смолкла. Дым отступил. Тогда все они остались смотреть в лес и ждать. Они никак не могли ничего разглядеть сквозь деревья. Они не могли рисковать сенсорными компасами, один был сломан и их оставалось всего два. Один из учеников Юй-цзунчжу собрал осколки того, что использовал Цзян Ваньинь, и попытался выбросить их в огонь жаровни. Жаровня тут же взорвалась. После этого несколько других учеников более осторожно собрали оставшиеся осколки и положили их в мешочек цянькунь, который передали Минцзюэ. Не хватало ещё нескольких частей, тех, что впились в тело Цзян Ваньиня. Он спрыгнул вниз, к основной стене, чтобы Кан Чжаохуэй мог его осмотреть, и, похоже, с плохой покорностью подчинялся процессу выковыривания из него щепок. Однако он отказывался покидать стену, и Минцзюэ мог его понять. Даже если бы некоторые осколки проникли достаточно глубоко, золотое ядро Вэй Усяня легко исцелило бы его. Было уже за полдень. Все утро прошло в выслушивании сообщений о смерти Вэнь. Через полчаса после того, как Чэньцин умолкла, терпение Минцзюэ иссякло. — Попробуй компас ещё раз, — сказал он. — Чифэн-цзунь, если он взорвётся… — с сомнением начала а-Цин. — Если там все ещё что-то, — он махнул рукой в сторону леса, — мешает, то отступи, как в прошлый раз, а не перегружай его. Давай, я сделаю это. Он протянул руку. Он не умел определять расстояние — он провел гораздо меньше времени, тренируясь с этими штуками, чем Лань Ванцзи и Не Шунъюань, — но он прекрасно ощущал количество людей. — Не думаю, что в этом будет необходимость, — сказала Юй-цзунчжу. Минцзюэ поднял голову и проследил за направлением её взгляда. На опушке леса из-за деревьев вышла фигура в пепельно-серых одеждах с вышивкой — Минцзюэ прищурился. Возможно, когда-то это были алые языки пламени. Возможно, когда-то это было верхнее одеяние Вэнь. Фигура прошла вперёд и подняла руку над головой, увлеченно размахивая чёрной флейтой взад и вперёд. Солнечный свет заиграл на красном нефритовом кулоне, привязанном к ней. — Эй, крепость! — прокричал Вэй Усянь. — Не возражаете, если мы поднимемся?