Лучшее применение флейте во время войны

      Два дня спустя, и довольно много ли дальше к северу, Лань Ванцзи упал с неба в разгар грозы, которая заставила бы любого вменяемого человека, заклинатель он или нет, оставаться на земле и в помещении.              Минцзюэ удалось прибыть в последний лагерь Цзян Ваньиня незадолго до него самого, и они просматривали передвижения войск — которые сегодня вообще не происходили и будут замедлены до ползания, по крайней мере, в течение следующих нескольких дней, пока грязь не высохнет. Вскоре после этого он отправится дальше на север на мече — он и несколько сопровождавших его учеников Не должны были встретиться в Линфене с основными силами, которые он оставил в Чунъяне. Цзян Ваньинь был нетерпелив из-за задержки, хотя он был достаточно опытен, чтобы не слишком переживать из-за этого, и вместе они перебирали сценарии взад и вперед, пока дождь барабанил по крутым стенам и крыше палатки.              Никто из них не ожидал, что промокшая насквозь ученица Цзян просунет голову внутрь и скажет: «Цзунчжу, дашисюн здесь с Ханьгуан-цзюнем».              — Что?! — недоверчиво спросил Цзян Ваньинь, как раз в тот момент, когда порыв ветра поднял крышу палатки настолько, что на несчастную ученицу вылилось ведро воды. Все трое уставились на промокшую ткань прямо над входом.       — Скажи кому-нибудь, чтобы починили это, а потом иди вытрись, — сказал ей Цзян Ваньинь. — И скажи своему идиоту-дашисюну, чтобы он пришёл сюда.              Как оказалось, Вэй Усянь и Лань Ванцзи не сильно отстали от несчастной бегуньи, и они вошли в палатку в тот момент, когда ученица удалилась. Каким-то образом Лань Ванцзи производил впечатление безукоризненного человека, без единого выбившегося волоска, несмотря на то, что с волос капала вода и на нем было надето по крайней мере на два слоя меньше, чем обычно. То, что случилось с обоими этими слоями, было сразу очевидно: Вэй Усянь закутался в них и выглядел наполовину утонувшим, что, несомненно, было ближе к истине, учитывая, что снаружи лил как из ведра дождь.              — Вы с ума сошли?! — прикрикнул на них двоих Цзян Ваньинь. — Летать в грозу?!       — Талисманы, отталкивающие энергию! — жизнерадостно сказал Вэй Усянь, вытаскивая руку из глубин всех мантий, под которыми он был похоронен, и доставая мокрый клочок бумаги. Его слова могли бы звучать более убедительно, если бы у него не стучали зубы. — Совершенно безопасно! В любом случае, главный шторм на самом деле все еще в паре ли к востоку, и он движется довольно медленно, но мы спешим! Цзян Чэн, где та часть Печати, которую я тебе дал?              Выражение лица Цзян Ваньиня было неописуемо красочным.              — В безопасности! Какого хрена, Вэй Усянь, ты прилетел сюда в грозу только для того, чтобы проверить?       — Это было безопасно, — сказал Лань Ванцзи.       — Печать, пожалуйста, это важно, — сказал Вэй Усянь, подпрыгивая на месте — не из-за избытка энергии, подумал Минцзюэ. Минцзюэ подошёл к нему, приложил ладонь к его лицу, и он покачнулся от этого. Под рукой Минцзюэ его кожа была холодной — и, конечно же, насквозь мокрой.       — Тебе нужно согреться, — неодобрительно сказал Минцзюэ.       — Ха, да, забавная вещь в талисманах, отталкивающих энергию, они не давали работать согревающим талисманам, — сказал Вэй Усянь, наклоняясь к теплой руке Минцзюэ.       — Ты смешон, — сказал Цзян Ваньинь. — Иди сюда, блядь, ты можешь позаимствовать что-нибудь из моей одежды.       Он направился к задней части, где палатка была соединена с дополнительным шатром, который был его личным жилым помещением.       — Нет, нет, подожди, — сказал Вэй Усянь, выпрямляясь. Минцзюэ подумал, что дело не только в холоде — под его глазами были мешки, которые были более темного кроваво-красного оттенка, чем когда Минцзюэ видел его в последний раз. — Одежда только снова промокнет. Это нужно сделать сейчас, пока шторм не закончился — пожалуйста, Цзян Чэн. Печать?              Цзян Ваньинь остановился, подозрительно глядя на него.       — Почему? Что такого срочного?       — Это мешает моим попыткам подделать фальшивую половину для той, что у меня есть, — едва разборчиво затараторил Вэй Усянь. — Я придумал способ уничтожить это, но я почти уверен, что если попытаюсь сделать это с энергией обиды, это вызовет обратную реакцию — но! Энергия обиды и духовная энергия — это не единственные два вида энергии, которые существуют. Это должно быть что-то действительно большое — гроза сработает, но едва ли, молния очень концентрированная. Однако я не знаю, когда появится следующая, так что, если ты не хочешь, чтобы я вместо этого пошёл будить вулкан…       — Ты не можешь разбудить вулкан, — встревоженно сказал Цзян Ваньинь. Вэй Усянь широко ухмыльнулся. — Вэй Усянь!       — Вулкан был бы чересчур, — признал он. — Слишком много энергии, чтобы направить ее туда, куда мне нужно… Пожалуйста, Цзян Чэн, на счету каждая минута, если я собираюсь закончить на этой неделе, и все должно быть сделано, когда шторм будет прямо над нами, что не займет много времени, а мне все еще нужно создать массив…       — На улице льёт как из ведра, — отметил Минцзюэ. — Ты не сможешь ничего нарисовать.       — Я не собираюсь это рисовать, это было бы недостаточно точно, — заверил его Вэй Усянь, что было полным абсурдом, но… Вэй Усянь был гением, когда дело доходило до массивов. Минцзюэ посмотрел на Лань Ванцзи, чтобы узнать, что он думает об этом, но Лань Ванцзи изо всех сил изображал каменное лицо.              Что ж, этот человек только что пролетел через грозу, чтобы доставить Вэй Усяня сюда, не более чем по приказу Вэй Усяня, значит, у него было достаточно талисманов, чтобы защитить их, так что… Действительно, чего ожидал Минцзюэ.              Вместо этого он взглянул на Цзян Ваньиня.              — Прекрасно, — прорычал Цзян Ваньинь, повернулся и нырнул в свои личные покои.       — О, хорошо, — сказал Вэй Усянь. Он обхватил себя руками и задрожал.              Минцзюэ закатил глаза и стянул с себя верхний пао. Он не сильно нагрелся от его тела, но, по крайней мере, в нем было немного тепла, и он смог бы хоть чуть-чуть согреться. К тому же он был сухим.       — Сними верхнюю одежду, — сказал ему Минцзюэ, и Лань Ванцзи шагнул вперед, чтобы помочь, забирая свой дополнительный пао — учитывая, что на нем обычно было по крайней мере пять слоев ткани, трудно было упрекнуть его в бесстыдстве — и перекинул его через руку. Минцзюэ закутал Вэй Усяня в свою одежду, стоя достаточно близко, чтобы обнять его, делясь теплом.       — Ну зачем, — раздался голос Цзян Ваньиня, звучавший очень страдальчески, и Минцзюэ отступил назад и повернулся к нему лицом, пряча свое веселье.              Цзян Ваньинь сердито уставился на стену палатки, вместо того чтобы смотреть на них. В его руках была маленькая деревянная шкатулка.              — Вот ты где, — сказал Вэй Усянь, прыгая вперед, и стянул верх, заставив Цзян Ваньиня отшатнуться. Когда крышка была открыта, во всей палатке сразу же возникло ощущение тяжести. Вэй Усянь вытащил мешочек-цянькунь из коробочки и подбросил его в воздух, затем снова поймал, как ребенок мячик. — Отлично! Тогда это было все, что мне было нужно.              Он направился прямиком к двери, остановившись только тогда, когда они все последовали за ним.       — Вам не обязательно идти, — сказал он, выглядя удивленным. — Вы же просто промокнете.       — Не будь идиотом, — сказал ему Минцзюэ, что заставило его рассмеяться, а Цзян Ваньинь проворчал:       — Слишком поздно — притормози, дай мне захватить зонтики. Куда ты вообще направляешься?       — Мне нужно свободное место!              В такую погоду на улице было всего несколько солдат или учеников; все, кто мог, ютились в своих палатках. Дважды Минцзюэ замечал палатки, рухнувшие под ливнем, и с сочувствием смотрел на промокшие фигуры, стоявшие вокруг них и пытавшиеся вытащить все из грязи. В целом, они оставались незамеченными, пока не достигли первой линии часовых, после чего получили несколько испуганных приветствий. Цзян Ваньинь остановился, чтобы тихо поговорить с учеником, отвечающим за охрану, в то время как Лань Ванцзи и Минцзюэ продолжали следовать за Вэй Усянем. Над головой прогрохотал гром.              — О, вот, возьмите это, — рассеянно сказал Вэй Усянь, делая достаточную паузу, чтобы засунуть руку за пазуху и передать каждому из них странного вида талисман. — Цзян Чэн… Цзян Чэн!       Он помахал своему шиди, когда Цзян Ваньинь побежал трусцой, чтобы догнать их.       — Вот, возьми это, нет смысла попадать под удар молнии.       — Это уж точно, — сказал Цзян Ваньинь, нервно глядя наверх. Лагерь был в некоторой степени защищен ближайшим утесом, но Вэй Усянь решительно направился прочь от него, на открытую равнину.              Они пошли дальше, мимо внутренних часовых. Примерно через каждые сто футов Вэй Усянь останавливался и оглядывался по сторонам, затем продолжал идти, иногда под углом. Они были примерно в двух ли от лагеря, прежде чем он, казалось, удовлетворился. Он отдал свой зонтик — или, ну, он бы позволил ему упасть в мокрую траву, но Лань Ванцзи поймал его прежде, чем это случилось — и отошёл, отгоняя их назад, когда они хотели последовать дальше.       — Были сражения с кем-нибудь в последнее время? — спросил он, перекрикивая шум дождя, закрыв глаза и склонив голову набок.       — Всего лишь стычка два дня назад. На пути не было никаких значительных сил Вэнь, — сказал Цзян Ваньинь.       — А. Это, наверное, хорошо, но в таком случае может возникнуть некоторая неловкость, — сказал Вэй Усянь, вытащил Чэньцин из-за пояса и поднёс её к губам.              Мелодия, которая зазвучала, была похожа на напев, едва слышный за шумом дождя и редкими раскатами грома. Облака над головой были настолько темными, что день походил на сумерки, хотя был почти полдень; каждая далекая вспышка молнии освещала его бледное лицо, делая его похожим на привидение. Вэй Усянь был прав: шторм был не прямо над ними, но тем не менее раскаты молний освещали облака.              Бася прошипела предупреждение в глубине сознания Минцзюэ, и он напрягся. Вскоре после этого из мрака появилась еще одна фигура, которая бежала к ним неуклюжей, шатающейся походкой. Вэй Усянь продолжал играть ещё несколько мгновений, затем спрятал флейту обратно в рукав, когда труп послушно остановился. Минцзюэ посмотрел на него. На нём не было одежды ученика, вместо этого он был одет в грубую одежду рабочего. Если и были какие-либо раны, то они были прикрыты одеждой или волосами трупа.              — Хм, а кто этот парень? — спросил Вэй Усянь. — Это не Вэнь.              Рот Цзян Ваньиня скривился.       — Сегодня утром произошел несчастный случай — лошади испугались раската грома, встали на дыбы и пробили одному из рабочих голову. Я не знал, что он умер от этого, хотя, должно быть, это было совсем недавно.       — Ах, — философски сказал Вэй Усянь. — Ну, твои целители, возможно, сейчас немного напуганы.       — Вэй Усянь!       — Прости! Он был самым свежим в зоне досягаемости. Но почему ты так зол? — спросил он, обращаясь к трупу. Он склонил голову набок, а затем понимающе кивнул. — Ах, ты решил, что Цао Ли нарочно напугал лошадь. Чтобы… отомстить тебе за храп? — Он озадаченно нахмурился.              Цзян Ваньинь сердито свёл брови.       — Это был несчастный случай. Всё это произошло на глазах у шестерых свидетелей, включая двух учеников.       — Ну что же, — сказал Вэй Усянь, похлопывая труп по руке. — Хорошо, потому что у нас ограниченное время, и, — он взглянул на небо, щурясь от дождя, падающего ему в лицо, — это займет некоторое время. Э-э, ты уверен, что хочешь остаться здесь?       — …Да, — сказал Цзян Ваньинь с подозрением в голосе. — В любом случае, зачем тебе труп?       — Ты действительно хочешь знать?       — Я собираюсь отправить деньги его семье, да, я хочу знать!       — Эм… может быть, не стоит рассказывать им об этом эпизоде. Я потом закопаю все, что останется.       — Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи, его голос был едва слышен.       — Лань Чжань, — сразу же ответил Вэй Усянь, и они встретились взглядами и мрачно оглядели друг на друга. Лань Ванцзи первым отвел взгляд.       — Черт, — пробормотал Цзян Ваньинь. — Здесь действительно нет никаких Вэнь, которые ты мог бы использовать?              Вэй Усянь снова повернулся к нему и извиняясь покачал головой.              — Мне нужен как можно более свежий.       — Черт, — повторил Цзян Ваньинь. — Отлично. Но, да, я остаюсь.       Вэй Усянь пожал плечами.              — Поступай как знаешь, — согласился он, а затем, обращаясь к трупу, сказал: — Извини за это, друг.              Он отступил на пару шагов, махнул им, чтобы все отступили еще дальше, и затем поднял одну руку. Его пальцы сжались в скрюченные когти, а затем он рванул рукой в сторону, оставляя за собой красный след.              Бася беззвучно взвизгнула.              Труп… сломался. Его руки поднялись, а затем отделились с тошнотворным хлюпаньем; голова дернулась вбок, а затем оторвалась. Плоть растягивалась, куски ее отрывались мучительными, резкими движениями, кровь, внутренности и кости — все это висело в воздухе. Одежда слетела с туловища, которое больше не было приспособлено для ее ношения. Он снова захлюпал, становясь всё более и более мягким с каждым движением пальцев Вэй Усяня, пока не осталось ничего, кроме парящей горки разжиженного фарша. Случайные вспышки малинового цвета по краям предполагали, что Вэй Усянь использовал духов, чтобы поддержать его, но… Минцзюэ не мог утверждать это. Он был почти уверен, что не хочет знать.              — Какого хрена, — безучастно сказал Цзян Ваньинь, что более-менее выразило мысль Минцзюэ по этому поводу. Это определенно была самая жуткая вещь, которую он когда-либо видел, как делает Вэй Усянь. Он не был уверен, была ли это самая жуткая вещь, которую он когда-либо видел, чтобы кто-то делал — технически, это было с трупом, который ничего не мог чувствовать, и все же. Желчь подступила к горлу Минцзюэ, и было трудно проглотить ее обратно. Осквернение… Одного из их людей…              Но Вэй Усянь и раньше поднимал трупы погибших союзников, чтобы бросить их против Вэнь, когда сражения были самыми отчаянными. Если это было необходимо, чтобы позволить ему собрать армию мёртвых Вэнь из леса Чунъян…              Услышал он Цзян Ваньиня или нет, Вэй Усянь не подал виду. Вместо этого он шагнул вперед, немного отодвинув облако крови, и подобрал сброшенную одежду бывшего трупа, которая была измазана грязью. Минцзюэ мысленно списал свой собственный наряд со счетов, когда Вэй Усянь скомкал одежду мертвеца, а затем отбросил её так, чтобы она не мешалась.              Затем он поднял обе руки и начал рисовать, как будто он рисовал массив кончиками пальцев, и струйки темной жидкости вырвались из облака и истончились, растягиваясь в формы, всё это всё ещё парило в воздухе. Вэй Усянь ходил по его границе, постоянно делая наброски руками. Когда он отошел достаточно далеко, чтобы его лицо снова стало видно, Минцзюэ увидел, что его глаза пылают, тлея красным от энергии обиды.              Вэй Усянь не ошибся, сказав, что это займёт некоторое время. Сам массив был метров двадцать в поперечнике, и даже нарисовать его непосредственно магией требовало времени. К тому времени, когда он закончил, молнии больше не скрывались за облаками, и каждый раскат грома был практически над местом вспышки. Вэй Усянь установил четыре своих отталкивающих энергию талисмана так, чтобы они зависали в каждой из четырех сторон света — как это могло сработать, если они отталкивали энергию, Минцзюэ не знал, но, с другой стороны, он не был экспертом по талисманам. Или экспертом по массивам. Эта штука была достаточно сложной, что он был почти уверен, что не смог бы ее расшифровать, даже если бы засел с целой библиотекой. Что он действительно знал, так это то, что он чувствовал себя чертовски беззащитным, стоя посреди поля в разгар грозы, держа зонтик над головой, как идиот, который думал, что это защитит его от молнии.              Вэй Усянь хлопнул в ладоши.              — Назад! — крикнул он, его почти заглушил раскат грома. Он помахал, затем еще раз, а затем, наконец, вытащил мешочек-цянькунь из своей мантии и открыл его. Одна половина Печати поднялась в воздух и направилась к середине парящего массива, волоча за собой хвост черного дыма, который никогда не смог бы смыть никакой дождь.              Бася выразила свое крайнее неудовольствие, заглушив стук дождя и звуки флейты, когда Вэй Усянь снова заиграл. Даже если Минцзюэ не мог слышать мелодию, он мог почувствовать её воздействие. Это было совсем не так, как тогда, когда Вэй Усянь вызвал бурю энергии обиды на вражескую армию. Скорее, это было похоже на… ну, на ощущение, когда стоишь посреди грозы, только многократно усиленное. Волосы на его руках и шее поднялись вверх. Ощущение статики тяжело повисло в воздухе. Это было… предвкушение.              Молнии трещали по небу, метались внутри облака. Она не коснулась земли. Гудящее электрическое напряжение в воздухе продолжало расти. Он чувствовал… зуд, не просто игравший на его коже, а словно тянувшийся вниз, к его костям, пуская туда искры молний. Рядом с ним Цзян Ваньинь держался очень напряжённо, как человек, приготовившийся к удару.              — Это то, что чувствуешь перед тем, как тебя ударит Цзыдянь? — спросил Минцзюэ.       — Нет, — сказал Цзян Ваньинь, с трепетом глядя на небо. — Черт, что он делает?              Песня зазвучала крещендо. Минцзюэ захотелось заскрежетать зубами. Затем внезапно Вэй Усянь прекратил играть, широко развел руки в стороны, словно в величественном приветственном жесте, и щелкнул пальцами. Отталкивающие энергию талисманы в четырех основных точках массива превратились в пепел.              — Черт! Вэй Ус…              Остаток крика Цзян Ваньиня оборвался, когда из массива вырвался ослепительный столб ярчайшего света, который сжался в одну точку, где парила половина Печати, настолько яркую, что у Минцзюэ помутилось зрение. Сопровождающего раската грома было достаточно, чтобы заглушить все остальные звуки и временно погрузить мир в тишину. Минцзюэ выругался и сам себя не услышал. Он ничего не мог видеть. Он отчаянно заморгал, призывая ци к своим глазам и ушам, чтобы попытаться очистить свои переполненные чувства, и мир снова обрел четкость. В глубине его сознания Бася… ликовала. Что?              От парящего массива не осталось и следа: либо он был полностью уничтожен ударом молнии, либо Вэй Усянь обронил его. Трава под местом его проекции, была выжжена до черноты и тлела, охваченная огнем по краям, хотя дождь быстро потушил её. На противоположной стороне стоял Вэй Усянь, запрокинув голову, ликующе подняв руки и истерически смеясь. Его волосы поднялись вокруг него в ореоле статического электричества, хотя дождь и над этим поработал, снова начав их приглаживать.              — Этот грёбаный идиот, — сказал Цзян Ваньинь, и он сделал два шага вперед, скорчил гримасу, а затем обошел дымящийся круг на земле, где был массив, Минцзюэ и Лань Ванцзи последовали за ним. Минцзюэ снова взглянул на него и моргнул. Линии массива выступали из грязи, выделяясь обожженной глиной.              — Вы это видели? — воскликнул Вэй Усянь, всё ещё смеясь, когда повернулся к ним. Затем он пошатнулся и упал бы, если бы Лань Ванцзи не подхватил его. — Ахахахаха… Лань Чжань, Лань Чжань! Прекрати это, Лань Чжань, я в порядке, ты видел, это было потрясающе…              Даже такой человек, как Лань Ванцзи, не смог бы удержать два зонтика и Вэй Усяня и сделать это с легкостью. Минцзюэ догнал их и забрал зонтики, пытаясь удобно перехватить их с тем, который у него уже был, а Лань Ванцзи осторожно поставил Вэй Усяня в вертикальное положение, и поддержал его, когда тот завалился набок.              — И что мне, по-твоему, с этим делать? — потребовал Цзян Ваньинь, указывая на массив.       — С…? О, ого, как здорово, — сказал Вэй Усянь, присел на корточки и ткнул в одну из линий, затем потер большим и указательным пальцами друг о друга. Возле него один из оставшихся кусков травы, который горел, повалился и обмакнулся в грязь. — Как это произошло? Человеческие останки не плавятся и не преобразуются вот так… Хех, да это не массив, это тень массива!       — Есть ли какая-то причина, по которой я должен оставить гигантский демонический массив в поле за пределами моего лагеря? — категорично сказал Цзян Ваньинь.       — Наверное, нет, — сказал Вэй Усянь, хотя в его голосе звучало сожаление. — Не то чтобы его можно было использовать для чего-то другого, но… я думаю, не очень-то хорошо оставлять его где попало.       Он встал и забалансировал на его краю, затем потерял равновесие и с полсекунды неуклюже размахивал руками, прежде чем Лань Ванцзи поймал его за локоть. Часть массива прямо под его ногой раскололась, но остальная часть, казалось, не пострадала. Он скорчил гримасу.       — Хотя это может потребовать некоторых усилий.              Тогда Минцзюэ заметил, что с тех пор, как Вэй Усянь выполнил свой маленький трюк, не было ни грома, ни молнии. Дождь, однако, все еще был довольно холодным.              — Уверен, это можно поручить доверенным ученикам, — предложил он.              Цзян Ваньинь пристально посмотрел на него, затем на Вэй Усяня, чьи губы были бескровными от холода, и резко кивнул. А потом скорчил гримасу.       — От трупа ничего не осталось?       — А. Эм… — Вэй Усянь огляделся по сторонам. — Вот его одежда…              Цзян Ваньинь был тем, кто в конечном счёте нёс печальную, грязную кучку одежды, когда они возвращались в лагерь. Вэй Усянь предложил свою помощь, но Цзян Ваньинь огрызнулся на него и отказался. Они улетели обратно, Лань Ванцзи взял Вэй Усяня на свой меч прежде, чем тот успел запротестовать. Минцзюэ мог видеть практичность этого, но он не мог до конца отделаться от ощущения, что молния вот-вот снесет их с неба, независимо от того, что ни одна из них больше не сверкала сквозь облака. Большую часть времени талисманы Вэй Усяня работали идеально, но… всегда был бы один, который порой поджигал белье.              Однако они без каких-либо проблем вернулись в палатку Цзян Ваньиня, приземлившись и вложив мечи в ножны.              — Мне нужно пойти разобраться с этим, — сказал Цзян Ваньинь, сердито хмурясь на свёрток с одеждой. — Целители, наверное, в полном шоке. Перестань быть идиотом и иди переоденься в сухую одежду, — он повернулся к Лань Ванцзи. — Ханьгуан-цзюнь, я надеюсь, вы не планируете улетать обратно, пока все еще идет дождь. Конечно, сейчас спешить некуда.              Лань Ванцзи на мгновение нахмурился.              — Хорошо, — резко сказал Цзян Ваньинь. — Я попрошу кого-нибудь организовать вам палатку.       — Нет необходимости. Я останусь с Вэй Ином.              Цзян Ваньинь выглядел ошеломлённым, а затем яростно смущённым.       — Вэй Усянь… Я предполагал, что ты останешься с… — он замолчал.              Лань Ванцзи молча смотрел на него непоколебимым взглядом. Цзян Ваньинь уставился на него. Затем он посмотрел на Минцзюэ, немного беспомощно — что делать перед лицом такой беспечности? — и когда Минцзюэ посмотрел в ответ, очень забавно подняв бровь, казалось, внезапно понял, что это не беспечность. Во всяком случае, не со стороны Лань Ванцзи.              — Что?.. — сказал он и набросился на Вэй Усяня, который расхохотался, глядя на смущенное возмущение своего шиди. Не найдя помощи, он обратился к Минцзюэ. — Не Минцзюэ! Ты не можешь сказать мне, что это… это… правильно. Что, по-вашему, вы делаете?!              Минцзюэ пожал плечами.       — Мы всё ещё работаем над этим. Но это не является неприемлимым ни для Не, ни, я думаю, для Лань. Лань Ань покинул свой монастырь исключительно по велению сердца.              Мгновение спустя он уже ругал себя: он и представить себе не мог, что Лань Ванцзи может подумать насчет обращения к имени его священного предка. Но…       — Не— гэгэ, — пробормотал Вэй Усянь, в его глазах мелькали звезды, волосы облепили лицо, он вцепился в промокший халат Минцзюэ. Минцзюэ хотел поцелуем стереть дождь с его губ и вернуть цвет его коже.       — Не здесь! — почти взвизгнул Цзян Ваньинь. — Это палатка командования! Моя палатка! Идите… Бесстыдствуйте где-нибудь в другом месте! — потребовал он и вышел.              Минцзюэ посмотрел на Лань Ванцзи и обнаружил, что Лань Ванцзи пристально смотрит на них двоих. Ах, эти глаза… Минцзюэ не был поэтом, но, несомненно, целое поколение поэтов нашло бы в этом взгляде достаточно материала, чтобы написать целые поэмы.       — Я думаю, мы должны отвести а-Сяня куда-нибудь, где он сможет согреться, не так ли? — сказал Минцзюэ непринуждённо, просто чтобы посмотреть, как его глаза потемнели от еще большего жара.              Ну, это и ещё потому, что Вэй Усянь на самом деле довольно сильно дрожал.              К счастью, палатка Минцзюэ — вернее, палатка, которую ему предоставили, ведь он не понес полный комплект шатра на север в мешочках-цянькунь, — была совсем рядом. Минцзюэ проверил, на месте ли талисманы уединения и согревания, затем принялся снимать с Вэй Усяня мокрую одежду. Вэй Усянь пытался помочь, но его пальцы были неуклюжими, и было проще просто отвести руки в сторону и сделать это самому, и Вэй Усянь, казалось, был склонен позволить ему.              — Ванцзи, ты не мог бы захватить одеяло? — спросил Минцзюэ, сосредоточившись на развязывании особенно промокшего узла. Вэй Усянь наклонился вперед, положив голову на плечо Минцзюэ, что было приятно, но не особенно помогало его концентрации. Тем не менее, ему удалось развязать узел, а затем он грубо стащил с Вэй Усяня нижнюю рубашку, оставив его в одних штанах. Только когда в поле зрения Минцзюэ бесшумно появилось одеяло, он поднял глаза и понял, что Лань Ванцзи стоит довольно напряженно, вытянув руку, но отвернув голову, кончики его ушей порозовели.              Ну-ка стоп. Минцзюэ схватил одеяло и обернул им плечи Вэй Усяня, затем приподнял часть, чтобы энергично просушить его волосы.       — Вы двое… Нет? — спросил он, сбитый с толку. Он даже не был до конца уверен, о чем спрашивает. Не занимались сексом? Он не был уверен, станут они или нет, хотя в своем письме пытался указать, что не будет возражать, даже если… хотя, возможно, он бы немного возражал. Однако казалось очевидным, что они этого не сделали. Но судя по тому, как Лань Ванцзи даже не взглянул на обнаженный торс Вэй Усяня — неужели они даже не поговорили? Нет, они, должно быть, поговорили, Лань Ванцзи не стал бы нагло претендовать на место в палатке Минцзюэ, если бы они этого не сделали.              — Вэй Ин был занят, — сухо сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь на это издал приглушенный звук протеста, а затем сказал с легким трепетом:       — Мы, эм, мы разговаривали? Но я хотел… в первый раз, я думал, что мы все трое…              Минцзюэ наклонился и поцеловал его — на вкус он действительно напоминал дождь, — пока Вэй Усянь не застонал, прижавшись к его рту, и он не уловил белый всполох: Лань Ванцзи, застывший, словно не зная, стоит ли ему присоединиться или убежать обратно под дождь, что было крайне нелепо. Минцзюэ отстранился.       — Ванцзи, ты тоже промок, сними всё, — быстро сказал он. — А потом вытрись и иди сюда. Мы можем согреть его нашим теплом.       — О, это было бы здорово, — пробормотал Вэй Усянь, дрожа.              Минцзюэ тщательно вытер полотенцем его волосы, снял штаны, а затем стащил с Усяня влажное одеяло и бросил юношу на кровать. Он тут же издал жалобный звук и свернулся калачиком под одеялом. Лань Ванцзи раздевался — осторожно, медленно, с большей осторожностью развешивая свою мокрую одежду по ширмам, но Минцзюэ подумал, что отчасти это, должно быть, из-за застенчивости.       — Хочешь, чтобы я и тебя раздел? — спросил его Минцзюэ, Лань Ванцзи нахмурился, но ускорился. Возможно, отчасти это было связано с тем, что Минцзюэ быстро разделался со своими слоями, поднял одеяло, чтобы стереть влагу, оставшуюся на его коже — в основном на руках и лице; он промок намного меньше, чем они, — а затем забрался под одеяло.              Вэй Усянь немедленно зарылся в него, вцепившись, как пиявка. Его кожа была неприятно холодной и липкой на ощупь, даже после того, как его высушили, но он дрожал достаточно сильно, чтобы теперь, когда они могли его согреть, ему не угрожала никакая реальная опасность — или, по крайней мере, не угрожала какая-либо непосредственная опасность.       — Тебе повезет, если ты не заболеешь, — неодобрительно сказал ему Минцзюэ. — Никто из вас не догадался захватить зонтик?       — У Лань Чжаня был один, но на высоте он оказался бесполезен, дождь шёл боком, — пробормотал Вэй Усянь ему в шею. — Согрей меня, гэгэ?       Он слегка приподнял голову, в его глазах появился дразнящий огонек, и Минцзюэ различил смысл того замечания, которое он собирался сделать Лань Ванцзи — что-то связанное с Лань-эр-гэгэ, без сомнения, — а затем он увидел момент, когда Вэй Усянь заметил, что Лань Ванцзи раздет.              Что, честно говоря, было… Пленительно.              Лань Ванцзи не был настолько бесстыден, чтобы стоять полностью нагим. Вместо этого он обернул одно из покрывал вокруг талии, а другим тщательно высушивал волосы. Он снял свой серебряный головной убор, положив его на низкий письменный столик, так что теперь его волосы удерживала только лента на лбу — но для этого она была завязана не особенно хорошо, и длинные ниспадающие пряди рассыпались по плечам, оставляя влажные следы на фарфоровой коже.              Кто бы ни назвал братьев Лань близнецами Нефритами, он был абсолютно прав в оценке их качеств и сходства, но последнее Минцзюэ заставил себя выкинуть из головы: если Вэй Усянь был озадачен идеей секса с Лань Сичэнем, то Лань Ванцзи определенно ужаснулся бы самой мысли. Поэтому он заставил себя взглянуть на него как в первый раз и подумать о том, что мог видеть Вэй Усянь. И это…              — О, — выдохнул Вэй Усянь.              Сравнение с нефритом было весьма метким: дело было не только в гладкой прозрачности его кожи — речь шла о совершенстве черт его лица, каждая его линия была прорисована с такой симметрией, которая, казалось, невозможна для живого человека. Несомненно, такая фигура могла быть вырезана только из нефрита, воплощенная в жизнь несравненным мастером, идеализирующим человеческую форму. И всё же, конечно, ни один мастер не потерпел бы, чтобы его работа была выставлена на всеобщее обозрение, чтобы на нее обрушился дождь. Его волосы все еще были влажными, и несколько капель воды, которые он пропустил, скатились по скульптурному изгибу его бицепса, оставляя блестящие дорожки на коже.              Хо-хо.              — Лань Ванцзи, — сказал Минцзюэ, и его голос оказался более глубоким и хриплым, чем он предполагал. — Иди сюда.              Лань Ванцзи на них не то чтобы не смотрел, но так, краем глаза. Теперь он повернулся к кровати, рассматривая их обоих, и что-то промелькнуло в его глазах. Он уронил одеяло, которое держал в руках, отбросил волосы, чтобы они упали на плечи — Минцзюэ позволил себе полюбоваться этим движением, прекрасно понимая, что Вэй Усянь, прижавшись к нему, делает то же самое, — и направился к кровати со скоростью, которую можно было назвать лишь крадущейся. У изножья он заколебался — но лишь на мгновение. Затем он сбросил второе одеяло.              Ах. Вот и ещё кое-что схожее между двумя братьями. Минцзюэ с признательностью и восхищением посмотрел на огромный член, который висел между ног Лань Ванцзи, и почувствовал, как отозвалось его собственное возбуждение.       — Ты действительно хотел взять нас обоих сразу, не так ли? — прошептал он Вэй Усяню.       — Эм, — сказал Вэй Усянь, его глаза распахнулись, когда он увидел Лань Ванцзи нагим. Он облизнул губы и кивнул. — Эм, я, да… о, так лучше, — сказал он и встряхнулся, а затем нетерпеливо, — ох, Лань Чжань, иди уже сюда.       Он повернулся, чтобы поманить его, и Лань Ванцзи перестал колебаться и забрался под одеяло. После этого стало легче — Вэй Усянь крутился, пока не оказался спиной к Минцзюэ, и они оба смогли дотянуться, чтобы притянуть Лань Ванцзи к себе. Он был довольно чопорным — конечно, обычно перед объятиями голышом нужно немного поласкаться — и вздрогнул, когда всё ещё влажные руки Вэй Усяня коснулись его кожи, но он обвился вокруг Вэй Усяня, как будто тот был чем-то невероятно ценным, что нужно защищать, и на это было… Приятно смотреть.              Минцзюэ отметил свою собственную растущую твердость с отсутствующим весельем в то же время, как он заметил твердость Вэй Усяня.              — Ну, раз мы все уже здесь, то можем извлечь из этого максимум пользы, — сказал Минцзюэ. Хотя сначала следовало бы обсудить несколько вещей. — Ванцзи, у тебя когда-нибудь раньше был секс?       — Нет, — тихо сказал Лань Ванцзи.       — Лань Чжань! — воскликнул обрадованный этим Вэй Усянь. — Лань Чжань, Лань Чжань… шиди! Не волнуйся, шиди, мы научим тебя всему, что тебе нужно знать. Ой! — взвизгнул он, когда Минцзюэ укусил его за ухо.       — Не будь придурком, — сказал ему Минцзюэ, — иначе он не захочет тебя трахать.       — Мгм, — сказал Лань Ванцзи, его глаза вспыхнули, так что… что же.       — Или, может быть, станет, — внёс поправку Минцзюэ. — Это то, чего ты хочешь, Ванцзи? У него, конечно, не будет возражений, — сказал он, легонько щелкнув Вэй Усяня по уху.              Лань Ванцзи колебался.       — Из того, что я прочитал, парное совершенствование наиболее эффективно, если… проникает индивид с более мощным ядром, — сказал он, что было одновременно и клинически сухим, как большинство руководств по парному совершенствованию, и очень заманчивым образом.              Однако это было не совсем правильно, и Минцзюэ пожал плечами.       — Это одна из теорий. На самом деле это больше зависит от того, что лучше всего умеет делать человек, передающий ци, поскольку именно он контролирует процесс.       Обычно. В какой-то момент им нужно было выяснить, как Вэй Усянь может вытягивать ци из людей.       — Я никогда не умел управлять ею в качестве получателя, но это можно сделать. При правильном парном совершенствовании контролирующий человек не всегда должен быть человеком с более мощным ядром — в идеале, надо время от времени переходить от одной роли к другой. — Вэй Усянь слегка дернулся, слегка повел плечами, и Минцзюэ погладил его. — Честно говоря, я никогда не замечал, чтобы это приносило мне больше пользы, чем обычные тренировки, хотя это довольно весело.              — Я признаю, что мне не совсем понятна механика этого… чем это отличается от обычной передачи ци, — сказал Лань Ванцзи. — Тексты не очень конкретны.              Да вообще, когда у него было время сверяться с текстами? Прошло два дня — даже если бы он написал в Облачные Глубины (а Минцзюэ хотел бы увидеть лицо того, кто получил это послание), времени не было. Что означало, что это было раньше… Ах, бедный Лань Ванцзи. Он действительно изнемогал. Или, возможно — он наткнулся на ту же идею, что и Минцзюэ много лет назад, об использовании парного совершенствования для стабилизации ци. Если он беспокоился о Вэй Усяне с прошлого лета…              Минцзюэ ухмыльнулся, зная, что нежность смягчала выражение его лица.              — Для того чтобы попытаться понять это просто по описанию, нужно немного поэкспериментировать. Экспериментировать в высшей степени приятно, но… поскольку мы в разгаре войны… хм. Честно говоря, лучший способ почувствовать это — это чтобы кто-то делал это с тобой, но я не буду этого делать, — сказал он не без сожаления. Если вспышка обиды не была чем-то, что делал Вэй Усянь — нет, Минцзюэ не собирался рисковать отравлением Лань Ванцзи. — Самое близкое, что я могу придумать — это испытать, как тебя трахают.       — Что? — спросил Вэй Усянь, поворачиваясь, чтобы удивленно посмотреть на него.       — Ты не пропускаешь ци через свои меридианы. Ты направляешь её ниже — непосредственно вокруг твоего ядра, оттуда через половые органы. Также нельзя просто пропихивать её туда. Необходимо позволить этому идти рука об руку с физическим оргазмом, и это происходит в пределах всего тела, а не только в члене, — Минцзюэ пожал плечами. — На самом деле это не одно и то же, но с этого можно начать.       — Хм.       — Итак, моё предложение, — оживленно сказал Минцзюэ, потому что кончики ушей Лань Ванцзи были ярко-красными, и это было восхитительно, а также вызывало у Минцзюэ желание укусить их, — состоит в том, что один из нас должен трахнуть тебя — в идеале а-Сянь, ему нужен оргазм, чтобы разогреться. И расслабить его. А потом, а-Сянь, мы можем попробовать то, что ты хотел сделать.       — Ой.       — Что попробовать? — спросил Лань Ванцзи, выглядя немного встревоженным тем, как Вэй Усянь пытался зарыться лицом в одеяла.       Минцзюэ ущипнул его за плечо.       — Давай, а-Сянь, не стесняйся.              Вэй Усянь поднял голову. Он очень сильно покраснел, что никогда не переставало быть забавным или располагающим к себе, учитывая, что в другое время он мог быть самым бесстыдным человеком на земле.       — Ах, я подумал, что было бы забавно, эм, если бы вы оба трахнули меня сразу, — торопливо сказал он.       — Вы уже обсуждали это, — сказал Лань Ванцзи. Он казался немного сбитым с толку. Его голос звучал… Ах.       — Да, — сказал Минцзюэ, встретившись с его взглядом поверх тела Вэй Усяня.       — Это было бы… интересно, — медленно произнес Лань Ванцзи, выдав нехарактерный для него бессмысленный выбор слов.              Минцзюэ не был уверен, было ли это вопросом или утверждением, но Вэй Усянь, казалось, воспринял это как вопрос и кивнул.              — О, да! Э-э-э, я имею в виду, для меня… Возможно и для тебя, если ты захочешь, — сказал он, изучая выражение лица Лань Ванцзи, как будто ожидал найти там какое-то неприятие.              Выражение лица Лань Ванцзи определённо выдавало отторжение. Он был одновременно задумчив и румян.       — Один из нас возьмет тебя в рот, а другой — в задницу?              — Хм… — Вэй Усянь слегка скосил глаза на Лань Ванцзи, сказавшего это. Минцзюэ и представить себе не мог, что Лань Ванцзи такое скажет, тем более так спокойно. — Это тоже было бы неплохо! Но я думал, ах, о двух сразу.              Лань Ванцзи снова выглядел озадаченным. Несчастным? Минцзюэ прищурился и выбрал слово «недоверчивым».              — Похоже, это может причинить тебе боль.       — Э, может быть, — беспечно сказал Вэй Усянь, и Минцзюэ уточнил:       — При достаточной подготовке, нет. Но он, вероятно, хотел бы, чтобы это было немного больно. Никакого реального ущерба.       — Ты хочешь, чтобы было больно, — сказал Лань Ванцзи очень, очень осторожно. На мгновение Минцзюэ подумал, что они собираются переосмыслить, по крайней мере, эту часть. Если бы это не было чем-то таким, чем увлекался Лань Ванцзи…       — Ханьгуан-цзюнь, Лань-эр-гунцзы, — сказал Вэй Усянь с зарождающимся восторгом, — ты затащил Бичэнь с собой в постель или это другой меч, которым ты хотел бы меня пронзить?       — Вэй Ин, — произнёс Лань Ванцзи, и Минцзюэ не знал, было ли это замечание или поощрение, но оно было достаточно пылким, чтобы быть и тем, и другим.              Он засмеялся прежде, чем осознал это — ах, когда он в последний раз смеялся вот так, во весь голос и с теплом? Ха, вероятно, с самим Вэй Усянем. Это было то, к чему приводит работа руководителем ордена — ты почти никогда не смеёшься с людьми, которые действительно в этом нуждаются. Но сейчас в его постели лежали два прелестных молодых человека, и они оба повернулись, чтобы посмотреть на него с некоторым удивлением. Вэй Усянь ухмылялся им обоим. Его кожа больше не была прохладной и липкой, но Минцзюэ всё равно сказал ему: «Оставайтесь там», когда он выскользнул из кровати и пошел взять баночку со смазкой из своих вещей.              — Я так понимаю, — сказал Минцзюэ, небрежно оборачиваясь, вполне осознавая собственную наготу, — что это то, против чего у тебя нет возражений, Ванцзи.       — Нет, — сказал Лань Ванцзи. — У меня нет возражений, — уточнил он.       — Тогда ладно, — сказал Минцзюэ, возвращаясь к кровати и забираясь к ним. Как лучше всего это сделать… — Ты не возражаешь, если я прикоснусь к тебе, Ванцзи?       — О, — выпалил Вэй Усянь, а затем прикрыл рот рукой, когда они оба посмотрели на него.              Минцзюэ хихикнул, а Лань Ванцзи покачал головой.       — У меня… нет возражений, — снова сказал он, все еще осторожно, но он снова смотрел на Вэй Усяня с жаром в глазах, и, казалось, они ничуть не потускнело, когда он взглянул на Минцзюэ из-под таких длинных ресниц.       — Тогда ладно, — сказал Минцзюэ, подбираясь к нему поближе и кладя одну руку ему на плечо, чтобы поднять его, пока он не встал на колени. Его член, заметил Минцзюэ, больше не свисал свободно, а начал подниматься.       — Когда ты делаешь это, — проговорил Минцзюэ, — сначала это похоже на накопление ци, вытягивание ее из твоего ядра. Однако ты не прокручиваешь её через всё тело — или можешь, но это уже продвинутый уровень, — усмехнулся он. — Пока держи её здесь, — он положил руку на нижнюю часть живота Лань Ванцзи, чувствуя, как напряглись его мышцы, — и сконцентрируйся на том, чтобы ци была между вот этих двух мест.       Другую руку он положил на задницу Лань Ванцзи, ближе к верху, над копчиком.       Его кожа была невероятно гладкой, как шелк, но он всё ещё держал себя… довольно напряженным. Минцзюэ взглянул вниз, туда, где за ними с приоткрытым ртом наблюдал Вэй Усянь.       — А-Сянь, — сказал Минцзюэ, — подойди сюда и поцелуй его.              Вэй Усянь моргнул. Затем он сказал: «О, эм, да», — и поднялся с почти жеребячьей неуклюжестью — иногда Минцзюэ казалось, что он забывал, где заканчивается его бренное тело, — карабкаясь вверх, пока тоже не встал на колени. Он положил свою ладонь на лицо Лань Ванцзи, его пальцы были длинными и бледными, а глаза — пунцово-темными и серьезными.       — Лань Чжань, — сказал он, и в этом была неуверенность, достаточная, чтобы Минцзюэ захотелось раздражённо закатить глаза. — Лань Чжань, ты…       — Да, — сказал Лань Ванцзи и бросился вперед, чтобы поцеловать его.              Это не был особенно изысканный поцелуй. На самом деле, Минцзюэ мог сказать, зачарованно наблюдая за происходящим, что он был совершенно наивным. Вэй Усянь уже имел большой опыт в поцелуях, но Лань Ванцзи явно контролировал этот поцелуй, делая его пожирающим, в то время как Вэй Усянь был счастлив быть поглощенным, независимо от того, насколько неловким он был — они так идеально подходили друг другу, что сердце Минцзюэ сжалось от удивления и зависти. Он не мог сопротивляться, не мог оставаться в стороне — да в этом и не было необходимости, поэтому он обнял их обоих и покрыл поцелуями плечи Вэй Усяня, заставив его застонать в рот Лань Ванцзи; а затем внезапно и Лань Ванцзи, и Минцзюэ оставили синяки на коже Вэй Усяня, по одному с каждой стороны от него, и это… это было идеально, за исключением того, что это было совсем не то, что они должны были делать по плану Минцзюэ.              — Иди сюда, — пробормотал он в кожу Вэй Усяня, а затем заставил себя отстраниться, чтобы оказаться за спиной Лань Ванцзи. Он потянул их обоих вперед, и они все трое как бы в замедленной съёмке упали: Лань Ванцзи на колени Минцзюэ, Вэй Усянь на него сверху. Минцзюэ провёл руками по бокам Лань Ванцзи, поражаясь мягкости его кожи — в этом он был точь-в-точь как Вэй Усянь, который не имел права иметь такую нежную кожу, но там, где у Вэй Усяня были ребра и кости, у Лань Ванцзи оказались подтянутые мышцы. Держать Вэй Усяня в своих руках часто было всё равно что обращаться с молнией: мощной, сверкающей, но почти нематериальной. Лань Ванцзи был более прочным и требовательным, он отвечал на прикосновения с любопытством, которое выдавало недостаток опыта, но без лишних колебаний.              — Вот, — сказал Минцзюэ через пару безумных минут, нащупывая баночку со смазкой и вкладывая её в руки Вэй Усяня. — А-Сянь, ты знаешь, что с этим делать… если ты собираешься трахнуть его, тебе нужно сначала заставить его привыкнуть к этому.       — Да, гэгэ, — выдохнул Вэй Усянь, извиваясь, спускаясь ниже, и, чтобы отвлечь Лань Ванцзи, который начал тянуться к нему, Минцзюэ переместился так, чтобы смог запечатлеть поцелуй на челюсти Лань Ванцзи, затем обхватил рукой его поистине огромный член в долгом, медленном поглаживании.              Лань Ванцзи содрогнулся всем телом, а затем снова, когда Вэй Усянь сказал, задыхаясь:       — Лань-эр-гэгэ! Эр-гэгэ, Лань Чжань… ах, Лань Чжань, я действительно могу задохнуться от твоего члена, — с таким желанием, что Минцзюэ действительно захотелось это увидеть.       — Ему бы это очень понравилось, — сказал Минцзюэ на ухо Лань Ванцзи, и Лань Ванцзи вздрогнул и ответил голосом столь же холодным, как раннее весеннее утро: «Возможно, если он будет очень хорош».       — Лань Чжань, — запротестовал Вэй Усянь и на мгновение спрятал лицо на внутренней стороне бедра Лань Ванцзи, прежде чем опомнился и поднял голову, а затем еще шире раздвинул колени Лань Ванцзи. — Лань Чжань, ах, тебе понравится эта часть… я надеюсь, тебе понравится эта часть, я её просто обожаю, — лепетал он, размазывая смазку по пальцам, а затем отбросил баночку в сторону — Минцзюэ понадеялся, что он не забыл закрыть её — и прижался ближе, поглаживая пальцами ниже члена Лань Ванцзи, вне поля зрения Минцзюэ. Однако он мог чувствовать это, чувствовать дрожь, которая проходила по широкому телу, прижатому к его груди. — Ах, Лань Чжань, Лань Чжань, ты так красив, — пробормотал Вэй Усянь. — Гэгэ, как нам так повезло, что в нашей постели оказался такой симпатичный мужчина?              — Я возымел достаточно здравого смысла, чтобы открыть рот и спросить его мнения, — сказал Минцзюэ с очень небольшим, очень оправданным раздражением, когда Вэй Усянь увлеченно приступил к своей задаче.              Чаще всего Минцзюэ растягивал Вэй Усяня; ему нравилось это делать, нравилось выжимать из Вэй Усяня каждый звук, играть с его телом с таким мастерством, которого Минцзюэ никогда бы не смог добиться на настоящем музыкальном инструменте. Было несколько ночей, когда Минцзюэ заставлял Вэй Усяня трогать себя вместо этого, наблюдая за выражением его лица, когда он пытался сосредоточиться, в то время как Минцзюэ играл с его сосками и иногда целовал его до бесчувствия, но Вэй Усянь, как правило, терялся в отвлечении внимания — что, учитывая их склонности, было не так уж и плохо. Несколько раз они пробовали делать все наоборот: Минцзюэ насаживался на Вэй Усяня, пока тот не кончал, затем переворачивал Вэй Усяня на живот и долбил его, пока тот не кончал, но чаще всего Минцзюэ нравилось трахать его, а Вэй Усяню нравилось, когда его трахали.              Тем не менее он не ожидал, что Вэй Усянь напрягся, когда отодвинулся, его брови сошлись вместе, а выражение лица стало отстраненным в… нехорошем смысле. Минцзюэ никак не мог понять, в чем дело. Он засунул по крайней мере три пальца в Лань Ванцзи — который дрожал, напрягался и расслаблялся под Минцзюэ почти медитативным образом, его живот напрягался при каждом растяжении и поглаживании, — но хотя собственная эрекция Вэй Усяня оставалась, его, казалось, беспокоила идея продолжать свое дело.              — А-Сянь? — спросил Минцзюэ, потянувшись к нему.       — О, эм, достаточно, не так ли? — сказал Вэй Усянь, но, хотя это был лепет, в нем чувствовалась нервозность, чего обычно у него не было — даже когда он нервно лепетал, это звучало иначе. — Всё хорошо, это… всё в порядке, я… — он замолчал.       — Вэй Ин, — сказал Лань Ванцзи, поднимаясь с колен Минцзюэ. — Что-то не так?       — Нет, это не так, всё в порядке, я просто… я не… — Вэй Усянь сглотнул и посмотрел на Минцзюэ. — Ах… было бы ничего, если бы он вместо этого оседлал меня?              Было что-то странное в том, как он задал этот вопрос, в его голосе звучала скрытая уязвимость.       — Это было бы прекрасно, — сказал Минцзюэ, смущённый и обеспокоенный, потому что… ну, часто он подталкивал Вэй Усяня делать то, что, по его словам, он не мог, сверх того, что, по его словам, он мог вынести, но это было другое: тогда он сказал «оставайся там» или «не двигай руками», и Вэй Усянь бы подчинялся, что бы ни говорил его рот, его тело всегда выгибалось дугой для большего количества прикосновений Минцзюэ. Сейчас он вел себя иначе. Несмотря на все, что Минцзюэ когда—либо делал с ним, он никогда не проявлял никаких признаков наличия какой-либо травматической истории, связанной с сексом — кроме недавнего инцидента с удушением — но… было ли это как-то связано? Он не думал, что это было связано с сексом. Или было?              Очевидно, не подозревая о мыслях, теснившихся в голове Минцзюэ, Вэй Усянь расслабился, напряжение покинуло его, когда он развернулся, а затем шлепнулся на спину, оказавшись между Минцзюэ и Лань Ванцзи.       — О, хорошо, — сказал он, его голос был слегка сонным, ошеломлённый облегчением. — Хорошо, хорошо, давай сделаем это… давай сделаем это так, так лучше.              Минцзюэ обменялся озадаченным, обеспокоенным взглядом с Лань Ванцзи.              Он не был уверен, следует ли ему прекратить всё это, но затем Вэй Усянь снова протянул руку к ним обоим и сказал:       — Пожалуйста, гэгэ, эр-гэгэ, не можем ли мы… Эр-гэгэ, ты не хочешь прокатиться на мне? Пожалуйста, я тебя так раскрыл, тебе это так понравится, я знаю, что понравится, а потом… Я действительно хочу, чтобы вы оба трахнули меня, — умолял он, и странная напряжённая нотка полностью исчезла из его голоса, сменившись его обычным дразнящим хныканьем. Выражение его лица было открытым и счастливым, глаза блестели.              Позже, сказал себе Минцзюэ.              — Он действительно проделал хорошую работу, подготовив тебя, не так ли? — сказал Минцзюэ с притворной серьезностью и подвинулся так, что голова Вэй Усяня оказалась у него на бедре. Член Минцзюэ, более чем наполовину твердый, был в пределах досягаемости рта Вэй Усяня. Вэй Усянь повернулся и лениво лизнул по всей длине, заставив Минцзюэ вздрогнуть, когда он потянулся, чтобы притянуть Лань Ванцзи вперёд. — Давай, Ванцзи, позволь ему показать тебе, каким хорошим он может быть.              Неуверенность всё ещё оставалась в глазах Лань Ванцзи, но она смягчилась, когда он посмотрел вниз на лицо Вэй Усяня; а затем он, казалось, принял решение, и все его сомнения полностью исчезли. Он перелез через Вэй Усяня, так что его ноги обхватили юношу с обеих сторон, и когда он снова замер, это не было неуверенностью, а наоборот, он целеустремленно потянулся вниз и взял член Вэй Усяня в одну из своих изящных рук. Вэй Усянь ахнул и приподнялся, вернее, попытался, но из-за того, что Лань Ванцзи сидел верхом на его бёдрах, ему это не удалось.              — Нельзя, — всё равно пожурил его Мицзюэ, гладя его по волосам и нежно придвигая голову Вэй Усяня ближе к своему члену. — Ты должен оставаться неподвижным и позволить ему продолжать в собственном темпе, а-Сянь. Это же его первый раз. Он поднял глаза на Лань Ваньцзи, проверяя… но и бросая вызов.              Он подумал, что Лань Ванцзи, вероятно, лучше отреагирует на это, чем на множество указаний.              Что-то сверкнуло в его взгляде: соперничество? Он был не совсем уверен, но его догадка насчет поощрения оказалась верной. С большей уверенностью Лань Ванцзи еще несколько раз погладил член Вэй Усяня, вверх и вниз, потирая головку большим пальцем и внимательно прислушиваясь к тому, как Вэй Усянь задыхался и стонал, даже когда попытался принять член Минцзюэ всем горлом. Наконец, возможно, удовлетворенный тем, как Вэй Усянь зажмурил глаза, постанывая так, что по члену Минцзюэ бежали приятные вибрации, Лань Ванцзи приподнялся, крепко сжимая член партнера, и начал опускаться на него.              Вэй Усянь застонал, глядя на него сияющими глазами, немного ошеломленный.              — Лань Чжань, — сказал он, протягивая руку вверх. — Ты такой… ты такой тёплый…              Лань Ванцзи поймал его руку одной из своих, той, что не была занята введением члена Вэй Усяня в своё тело. Он опускался медленно, совсем не торопясь. Бедра Вэй Усяня продолжали дергаться от непроизвольных движений, и Минцзюэ крепко прижал одну руку к его груди, удерживая его и в кои-то веки не дразня, ведь именно Лань Ванцзи почувствует, если Минцзюэ нарушит самообладание Вэй Усяня и заставит его выгнуться. Но собственная железная дисциплина Лань Ванцзи, по-видимому, распространялась даже на этот случай. Он дышал довольно ровно, равномерно опускаясь, пока они не оказались на одном уровне. Толстый член Лань Ванцзи упёрся в живот Вэй Усяня, когда он наклонился вперёд.              — Тебе стоит поцеловать его, — предложил Минцзюэ, и Лань Ванцзи наклонился и сделал это очень трепетно. А затем прервался, чтобы откинуться вверх и притянуть к себе Минцзюэ, и их поцелуй было намного короче, но определенно совсем не целомудренным.              На вкус он напоминал дождь и пот, как и Вэй Усянь.              В качестве эксперимента Лань Ванцзи описал бедрами небольшой круг. Вэй Усянь захныкал. После этого Лань Ванцзи приподнялся на дюйм, а затем опустился вновь. Вэй Усянь поднял руку над головой, хватаясь вслепую, пока ему не удалось зацепиться за одно из запястий Минцзюэ, его костлявые пальцы впились в точку пульса мужчины. Минцзюэ на несколько минут потерял себя, наблюдая за выражением сосредоточенности на лице Лань Ванцзи, широко раскрытыми от удивления глазами Вэй Усяня — каждый раз, когда тот приходил в себя настолько, что открывал глаза.              Лишь с запозданием Минцзюэ вспомнил, что это должен был быть обучающий момент. Двойной обучающий момент. Эта пара, безусловно, казалось, узнавала много нового — Минцзюэ скорее тоже.              Но, да, их надо обучать. Минцзюэ наклонился вперёд, перемещаясь туда, где голова Вэй Усяня балансировала на его бедре, пока он не смог прижать ладонь к нижней части живота Лань Ванцзи, ощущая, как мышцы там напрягаются и изгибаются при каждом резамеренном движении.       — Сосредоточься здесь, — проговорил Минцзюэ. — Твоя ци. И чувство, что тебя толкают туда-сюда. Сосредоточься на этом, представь это. Когда ты совершенствуешься таким образом, ты передаешь духовную энергию непосредственно из своего ядра в ядро кого-то другого. Она исходит отсюда. Когда ты направляешь ци через свои половые органы, ты используешь ее только в непосредственной близости… ты собираешь ее для высвобождения, чтобы твое тело и ци были синхронизированы. Ци вытекает из тебя точно так же, как происходит высвобождение — она толкает высвобождение и подталкивается им. Слова — не лучший способ описать это; лучший способ — испытать это чувство.              — Я понимаю, — сказал Лань Ванцзи, и его голос был напряженным, хотя его дыхание всё ещё было медитативно спокойным. Или… Оно было на самом деле медитативным. Всё это время он использовал техники медитации, чтобы контролировать свое тело, ха. Минцзюэ ухмыльнулся и опустил руку ниже, чтобы обхватить член Лань Ванцзи, поглаживая вверх и вниз в такт движениям Лань Ванцзи, и ухмыляясь, когда это заставило его дышать прерывисто.              — Сосредоточься, — сказал ему Минцзюэ, чуточку насмешливо. Вэй Усянь взмахнул рукой, чтобы шлепнуть Минцзюэ по ноге, но Лань Ванцзи очень неодобрительно посмотрел на него. На висках у него выступили капельки пота. Он наклонил голову вперед, и часть его волос соскользнула с плеч и свисала вниз, задевая живот Вэй Усяня каждый раз, когда он опускался. Минцзюэ продолжал свои собственные равномерные движения вокруг члена Лань Ванцзи, поворачивая запястье, чтобы разнообразить его ощущения.              — Когда ты делаешь это с ним, если это ты трахаешь его, то ты наполняешь, а не сам наполняешься, однако ци всё равно выталкивается из тебя тем же способом, в том же высвобождении. Главное, чтобы ци была вытеснена в кого-то другого, и тебе надо сконцентрироваться на нём. Ну для тебя это будет нетрудно, ты всегда сосредоточен на нем. Ты едва можешь оторвать от него взгляд.       — Неправда.       — Да ты что? Ты смотришь на него прямо сейчас.              Лань Ванцзи впился в него взглядом. А затем сразу же опустил глаза обратно на лицо Вэй Усяня. Теперь он довольно быстро двигался вверх-вниз по члену Вэй Усяня.              — Не пытайся сдерживаться, — пробормотал Минцзюэ. — У нас впереди много интересного. Не так ли, а-Сянь?       — Да, — выдавил Вэй Усянь, его голос был хриплым от стонов. Ему пришлось несколько раз моргнуть. — Да, мы… О-о-о…       — Тогда помогай, — сказал ему Минцзюэ и наклонился, чтобы поймать его другое запястье, поднося его к члену Лань Ванцзи. Он переплел их пальцы вместе, опустив их руки вниз так, что член Лань Ванцзи оказался в их захвате, и сделал всего несколько твёрдых, почти грубых поглаживаний, прежде чем движения Лань Ванцзи запнулись и беспорядочно задергались. Глаза Вэй Усяня закатились, когда он задрал бёдра вверх, уступая страсти, в член Лань Ванцзи извергся на всю его грудь и на лицо.       — Вот так, — одобрительно-жестко сказал Минцзюэ. Он размазал пальцами сперму, которая попала на подбородок Вэй Усяня. — Какой прекрасный беспорядок ты натворил.              Вэй Усянь издал неопределённый звук согласия.              — Я… — Лань Ванцзи пришлось сделать паузу, явно пытаясь собрать воедино разбежавшиеся мысли. — Я думаю, что понял урок.              Минцзюэ медленно улыбнулся. Молодёжь, ха.       — И ты веришь, что готов применить это на практике?       — Я сделаю всё, что в моих силах, — серьезно сказал Лань Ванцзи.       — Сговариваетесь там против меня, — пробормотал им Вэй Усянь.       — Да, — ответил ему Минцзюэ и сказал обращаясь к Лань Ванцзи: — Смазка всё ещё должна быть где-то на кровати.              Лань Ванцзи пришлось искать её — она оказалась под одним из одеял, которые были отодвинуты в сторону. К счастью, Вэй Усянь не забыл закрыть её, так что содержимое не разлилось по всей кровати. Минцзюэ встал, уложив Вэй Усяня на подушки, и принес влажную тряпку, чтобы вытереть его лицо и грудь.       — Липнет, — сказал он Лань Ванцзи, когда тот на минуту нахмурился. — Кроме того, если протереть его, то таким образом ты сможешь снова его забрызгать.       — Хм, — сказал Лань Ванцзи, помогая по указанию Минцзюэ перевернуть Вэй Усяня, осторожно раздвинув его ноги. Вэй Усянь неэлегантно зевнул, глядя на них, затем приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на них через плечо.       — Мы действительно… Оба сразу? — спросил он, в его голосе звучал восторг и немного больше бодрости.       — Если ты думаешь, что сможешь, — сказал Минцзюэ, бросая вызов.              Вэй Усянь игриво подмигнул ему.       — Я всю твою руку принял, гэгэ.       Мелькание его глаз показало, что он смотрит вниз, чтобы увидеть, как Лань Ванцзи воспринял это. Глаза сузились — хм, это была ревность? Что-то в груди Минцзюэ вспыхнуло от веселого удовлетворения — Лань Ванцзи прижал два покрытых смазкой пальца к заднице Вэй Усяня и надавил внутрь, с постоянным, тщательным напором.              — Он может, — мягко сказал Лань Ванцзи.       — О, но что, если… ммм, что, если я не смогу, эр-гэгэ? — спросил Вэй Усянь.       — Тогда Ванцзи будет рад помочь тебе изменить своё мнение, — сказал ему Минцзюэ и обратился к Ванцзи: «Немного изучи его. Не торопись. Ах, будь осторожен с ногтями, кожа там нежная.»       К счастью, у него хватило ума начать с левой руки; как и у всех гуцинистов, ногти на его правой были достаточно длинными, так что пытаться растянуть ими кого-то, вероятно, было плохой идеей. Минцзюэ подумал, что Вэй Усянь, вероятно, не возражал бы, если бы его поцарапали в других местах…       — Так же, как он делал с тобой — внутри есть место, где нервы гораздо более чувствительны, которое ты должен быть в состоянии найти пальцами. Это будет совершенно очевидно, когда ты это сделаешь, он всегда… — Вэй Усянь содрогнулся всем телом и спрятал лицо в руках. — Хах, да, делает так.       — Эр-гэгэ, — захныкал Вэй Усянь, задыхаясь. — Это… это слишком, слишком сильно, ты не можешь просто… просто продолжать давить на это, что бы ты почувствовал, если бы я начал дрочить тебе прямо сейчас…       — Руки за голову, — нежно сказал ему Минцзюэ, — и держи их там, или он остановится.       Он перевёл взгляд на Лань Ванцзи и приподнял бровь.              — Мгм, — сказал Лань Ванцзи, понимающе кивая, а затем он сосредоточился, намереваясь экспериментировать, выжимая из Вэй Усяня самые восхитительные звуки.              Вэй Усянь к этому времени делал это достаточно часто, чтобы, конечно, знать, как расслабиться, и если только он не нервничал или не был напряжен по какой-то другой причине, то, как правило, ему не повредило бы, если бы его трахнули без особых прелюдий. Но была разница между готовностью принять большой член и готовностью принять что-то размером с член Лань Ванцзи, только если он не собирался по-настоящему болезненно растянуться — а он хотел их обоих, поэтому, когда Лань Ванцзи поднял взгляд с вопросом на лице, Минцзюэ кивнул и сказал: «Продолжай».              Он так и сделал, заставив Вэй Усяня содрогнуться и извиваться, пока тот не начал вжиматься бедрами в кровать, несмотря на увещевания Минцзюэ оставаться неподвижным. Минцзюэ сместился вбок и притянул Вэй Усяня к себе на колени, затем так, что его член оказался прижатым к члену Минцзюэ, и Минцзюэ мог удерживать его, сильно надавливая на поясницу, в то время как другой рукой он высоко задрал ногу Вэй Усяня, держа его открытым для Лань Ванцзи. Вэй Усянь повернул голову в сторону, задыхаясь, и Минцзюэ обнаружил, что меняет хватку, наклоняясь, чтобы придержать Вэй Усяня предплечьем, так что у него была свободная рука, чтобы перебирать длинные, спутанные волосы Вэй Усяня, рассеянно распутывая узлы, которые ему удалось собрать.              С изысканной осторожностью Лань Ванцзи надавливал четырьмя смазанными пальцами до тех пор, пока они не прошли до третьей костяшки, не совсем до самой широкой части этих невероятно элегантных рук, но добрался туда. Вэй Усянь слабо вцепился в простыни, сплел пальцы вместе, затем разжал их и схватился за собственные запястья, пряча свои стоны в одеялах. Его член продолжал прижиматься к члену Минцзюэ, горячий, тяжёлый, гладкий, каждое дрожащее движение доставляло наслаждение.              — Для начала этого достаточно, — решил Минцзюэ. — Давай попытаемся сделать это, а ты уже по ходу решишь стоит ли продолжать.              Он ухмыльнулся в ответ на растерянный взгляд Лань Ванцзи, а затем передвинулся дальше по кровати так, что почти полулежал. Затем он потянул Вэй Усяня наверх.       — А-Сянь… А-Сянь, давай, садись, — сказал ему Минцзюэ, наслаждаясь ошеломленным выражением в его глазах, когда Минцзюэ удалось уговорить его поднять голову. — Садись, давай, твоя очередь прокатиться.       — О, — сказал он, пытаясь сесть и чуть не потеряв равновесие; Лань Ванцзи аккуратно поддержал его. Минцзюэ осторожно отвел его запястья друг от друга и взялся за одну из его рук, поддерживая часть его веса, когда он расположился над членом Минцзюэ.              Он думал, что Вэй Усянь введёт член Минцзюэ в себя — или Минцзюэ мог бы сделать это сам, Вэй Усянь уже казался слишком не в себе, чтобы что-то планировать заранее, — но прежде чем он смог заговорить и направить, Лань Ванцзи проявил инициативу: его пальцы сжались вокруг члена Минцзюэ, в то время как его другая рука поддерживала бедро Вэй Усяня, и это… блядь. Минцзюэ закрыл глаза и вздохнул, а затем ему пришлось продолжать дышать, точно так же, как медитативно дышал Лань Ванцзи, чтобы не толкнуться слишком сильно, когда Вэй Усянь опускался вниз.              Когда ему удалось снова открыть глаза, он увидел, что Лань Ванцзи смотрит… Нет, это выражение было невозможно спутать, независимо от того, как сильно он пытался сохранить его под своим обычным каменным фасадом. Он выглядел самодовольным.              — Спасибо, Ванцзи, — сказал ему Минцзюэ, потому что инициатива заслуживала признания, и если Лань Ванцзи доставляло удовольствие удивлять его — Минцзюэ действительно не собирался возражать. Но затем, в следующий момент, его внимание переключилось обратно на Вэй Усяня, который подался вверх… Он потерял представление о том, что они здесь делали, и на самом деле скакал на члене Минцзюэ.              Минцзюэ прижал руку к его бедру, удерживая его от дальнейших действий, и потянул его обратно вниз, услышав собственный низкий стон, когда их тела снова прижались друг к другу.       — Пока нет, — сказал он Вэй Усяню, который растерянно моргнул, но был достаточно послушен, чтобы потянуться вперед и прижаться к нему, когда его потянули таким образом, дыша открытым ртом в плечо Минцзюэ и время от времени оставляя небрежные, рассеянные поцелуи на его коже. Таким образом, Минцзюэ не был полностью погружен в него, он немного выскользнул — но это также обнажило отверстие Вэй Усяня, место их соединения, и Минцзюэ встретил взгляд Лань Ванцзи поверх головы Вэй Усяня и сказал: «Подготовь его дальше, как считаешь нужным».              Лань Ваньцзи сосредоточенно смотрел на эту точку; его рука поднялась, и он погладил по ободку отверстия Вэй Усяня, что означало, кстати, поглаживание пальцами члена Минцзюэ, а затем он просунул один палец внутрь, заставляя все давление усиливаться, особенно когда Вэй Усянь вскрикнул, напрягся и задрожал всем телом, дрожа от волн пульсирующего давления. Минцзюэ провел руками по бокам Вэй Усяня, и юноша в ответ выгнулся еще сильнее, потянулся вверх, обхватил руками шею Минцзюэ и снова сцепил запястья. На каждом выдохе он продолжал издавать маленькие, отрывистые звуки, повторяя: «Ах, ах, ах», когда Лань Ванцзи вводил ещё один палец, двигал его вверх, совершая круговые движения по поверхности члена Минцзюэ… Минцзюэ застонал, и, чтобы хоть как-то занять руки, просунул одну между их с Вэй Усянем телами, чтобы ущипнуть один из сосков Вэй Усяня так сильно, что у него подкосились ноги.              — Стой, — приказал Лань Ванцзи, подталкивая ноги Вэй Усяня так, что его колени были вынуждены согнуться еще больше, раскрывая его ещё больше. Он продолжал тянуть и растягивать, его пальцы терлись по всему члену Минцзюэ, пока их не стало три…четыре? В какой-то момент глаза Минцзюэ закрылись.              Затем Лань Ванцзи сказал, его голос был таким же холодным и собранным, как и всегда: «Он готов».              — Тогда тебе следует трахнуть его, — сказал Минцзюэ, и его собственный голос был… ну, он был довольно надломленным.              Когда-нибудь он должен был придумать, как сломить эту железную дисциплину Лань Ванцзи… Или просто наслаждаться ей… В любом случае, это будет очень приятно, заключил он, и тут ему пришлось ненадолго прервать свои размышления, потому что член Лань Ванцзи входил рядом с членом Минцзюэ, огромный, увесистый, заставляющий задницу Вэй Усяня растягиваться, а мышцы сжиматься — Вэй Усянь выл уткнувшись в Минцзюэ. Это было туго — это было так туго — плавное скольжение по члену Минцзюэ, жар и давление от его неумолимого продвижения вперед…              — Я всё, — сказал Лань Ванцзи, и, по крайней мере, теперь у него немного перехватило дыхание.       — Хм-м-м, — сказал Минцзюэ, моргая, пока снова не смог сфокусироваться. Хорошо. Он немного сдвинулся, заставив Вэй Усяня ахнуть и икнуть — и даже у Лань Ванцзи перехватило дыхание, когда это сдвинуло их всех вместе — и поднял руку, чтобы надавить на нижний даньтянь Лань Ванцзи. — Хорошо. Мы будем двигаться медленно. Начинай подтягивать ци… отсюда. Держи её здесь, не выдумывай. Сосредоточься. Затем, как только ты обретешь уверенность, начни отдавать её ему — по тому пути, где вы соединились, сюда, туда, где должно быть его ядро.       Он двинулся, чтобы погладить рукой поясницу Вэй Усяня.       — Думаешь, ты сможешь достаточно хорошо сосредоточиться для этого?              Лань Ванцзи холодно взглянул на него в ответ. Верно, даже его первого опыта секса втроем было недостаточно, чтобы сбить его с толку. Минцзюэ подавил смешок и сказал: «Тогда ладно», — и более целенаправленно двинул бедрами.              Им потребовалось некоторое время, чтобы поймать правильный ритм. Все зависело от Минцзюэ и Лань Ванцзи, которые пытались двигаться — не слишком сильно, но достаточно глубоко, и не слишком отдаляясь, чтобы ни один из них не выскользнул. Вэй Усянь продолжал дрожать и напрягаться, но он не усложнил все, пытаясь двигаться каким-либо преднамеренным образом, просто опустил голову и время от времени что-то бессвязно бормотал в шею Минцзюэ. Минцзюэ и Лань Ванцзи разобрались, как толкать Вэй Усяня вверх и вниз, чтобы он глубоко принимал их члены, как двигаться в каком-то контрапункте, чтобы их собственные члены скользили друг по другу, даря богатство ощущений, от которого Минцзюэ чуть не увидел звезды. Он почувствовал это, когда Лань Ванцзи начал правильно раскручивать ци — внимание Лань Ванцзи было сосредоточено на Вэй Усяне, но член Минцзюэ никуда не исчез. Он не думал, что сможет стать ещё тверже, но сияющая волна энергии пробежала вверх и вниз по всем его нервам, как все лучшие моменты секса и глубокого минета вместе взятые, и его яйца напряглись от зарождающегося освобождения. Только чистая гордость позволила ему сдержаться — ему было всё равно, что Лань Ванцзи уже кончал однажды, Лань Ванцзи был молод, у Минцзюэ было больше опыта, и он не сдулся бы раньше времени.              Но вполне возможно, что Минцзюэ мог бы схитрить. Он отпустил сосок, который крутил, дразня все это время, и опустил руку ниже, обхватывая ею член Вэй Усяня. Вэй Усянь закричал, издавая бессмысленные звуки, все его тело сотрясалось между ними, как будто он собирался развалиться на части, содрогаясь, изгибаясь и притягивая их обоих вместе, в себя. Лань Ванцзи хмыкнул, немного сбившись с ритма, а затем внезапно его ци развернулась, так же ослепительно ярко для чувств Минцзюэ, как молния, которую Вэй Усянь вызвал с неба. По всем его нервам зазвенело, когда энергия обрушилась на Вэй Усяня, и Минцзюэ почувствовал, что его собственная разрядка вырвалась из него вслед за ци.              Лань Ванцзи чуть не упал вперед на них обоих, когда они все трое рухнули, оглушенные; ему удалось удержаться только потому, что в последний момент он выставил руки по бокам от них. Его руки не дрожали, но дыхание было приятно прерывистым.              — Молодец, — сказал ему Минцзюэ хриплым голосом и наклонился, чтобы коротко поцеловать его. Это заставило все снова сдвинуться с места, пронзило каждый нерв, вызвав резкий вздох и у Минцзюэ, и у Лань Ваньцзи, а затем Лань Ваньцзи обеспокоенно взглянул на Вэй Усяня, который немного дернулся, но больше не вскрикнул. Минцзюэ проверил сам и увидел, что лицо Вэй Усяня было вялым, не совсем в бессознательном состоянии, но в том другом далеком месте, куда он отправлялся, когда Минцзюэ вытрахивал из него всю дурь.              — Он бывает таким, когда очень напряжён, — сказал Минцзюэ, проведя рукой по его боку. Хорошо. Они должны были предупредить Лань Ванцзи об этом. Минцзюэ вздохнул, собрался с духом и приподнял Вэй Усяня настолько, что тот соскользнул с их членов. Лань Ванцзи помог, оттолкнувшись, а затем отойдя в сторону. Он выглядел так, словно хотел рухнуть на кровать, что было совершенно разумным поступком, но по какой-то причине он этого не делал, поэтому Минцзюэ неуклюже схватил его за руку и тянул, пока он не лег.       — Приласкай его, пока я приберусь, ладно? — спросил Минцзюэ, осторожно перекладывая Вэй Усяня в объятия Лань Ванцзи, что стало легче, когда Лань Ванцзи обвился вокруг него, как осьминог. — И поговори с ним.              Лань Ванцзи поднял глаза, и это… это то, что заставляло его выглядеть неуверенным?       — Что мне…?       — Скажи ему, что он хорошо справился и что он молодец, — сказал Минцзюэ, изо всех сил стараясь не рассмеяться. — Оставайся там, я сейчас вернусь.              Минцзюэ поднялся с кровати, чувствуя восхитительную слабость в коленях, и потянулся, наслаждаясь приятным ощущением послесвечения во всех мышцах. Затем он подошел к умывальнику, оценил его температуру и вместо этого подошел к чайнику, к которому были прикреплены талисманы, поддерживающие температуру воды для чая. Он вылил немного горячей воды в таз и обтерся ею, затем принес намоченную тряпку, устроился поудобнее и вытер ею кожу Вэй Усяня, прислушиваясь к бормотанию Лань Ванцзи: «…Зимою загрохочет гром, дождь летний снегом обернется, когда с землей сольются небеса…»              Что ж, раз он не был уверен, что говорить, то любовное стихотворение было вполне верным выбором. Минцзюэ вытер пот, проверяя промежность между ног Вэй Усяня, довольный, что не обнаружил никаких повреждений: Лань Ванцзи действительно проделал очень тщательную работу по его подготовке, что Минцзюэ оценил в то время, но было приятно получить полное подтверждение того, что теперь Минцзюэ может нормально мыслить. Он встал и снова прополоскал тряпку, затем принес ее обратно, чтобы Лань Ванцзи мог ею воспользоваться. Лань Ванцзи, казалось, неохотно отпускал Вэй Усяня, но Минцзюэ заставил его сделать это, указав, что им всем будет удобнее, если он это сделает. Не говоря уже о том, что тогда бы он не испачкал простыни Минцзюэ, если бы перевернулся не в ту сторону.              Когда, наконец, все они были вымыты, они устроились вместе почти так же, как и начинали, свернувшись калачиком под одеялом с Вэй Усянем между ними, хотя на этот раз Лань Ванцзи прижался к его спине, а Минцзюэ обвился вокруг него спереди. Снаружи все еще лил дождь, хотя, казалось, наконец-то начало светать. Минцзюэ подавил зевок. Было только начало дня, и даже если лагерь Цзян сегодня не добился никакого прогресса, все еще оставались другие вещи, которыми он должен был заниматься, а не дремать…              Он увидел, что Вэй Усянь начал понемногу приходить в себя, выражение его лица теперь было скорее сонным, чем отсутствующим, глаза открылись чуть шире щелок.              — Ты не спишь? — пробормотал ему Минцзюэ.       — М-м, — ответил он сонно, но это был ответ. — Нет.              Минцзюэ фыркнул.              — Как ты себя чувствуешь?       — Легко, — удовлетворённо вздохнул он. — Очень легко. И тихо…              Он отпрянул назад, глубже в объятия Лань Ванцзи, затем неуклюже поднял одну руку, чтобы схватить Минцзюэ, пытаясь притянуть его тоже ближе.              — Это хорошо, — сказал ему Минцзюэ. — Ты очень хорошо справился.       — М-м, — промурлыкал он, выражение его лица было туманным и умиротворенным. Минцзюэ запечатлел поцелуй на изгибе его уха и прижалася к нему, прислушиваясь к его дыханию, как оно замедлилось и выровнялось, переходя в сон.       — Спасибо, — сказал Лань Ванцзи в тишине, его голос почти утонул в звуках падающих на холст дождевых капель.              Он хотел бы поддразнить его — плохие манеры благодарить кого-то за секс, но Минцзюэ слишком хорошо понимал, что дело не в этом. Он не мог сказать: «Не за что». Возможно, ему следовало бы сказать: «Пожалуйста», в другом значении этой фразы. Возможно, ему следовало бы поблагодарить Лань Ванцзи в ответ.              Вместо этого он сказал: «Ты тоже молодец», — и обнял Вэй Усяня и Лань Ванцзи, подтягивая их к себе вместе. Просто подремать… Короткий сон никому не повредит, никто никуда больше не собирался спешить, не прямо сейчас…