Лучшее применение флейте во время войны

      Минцзюэ проснулся от тусклого красного света где-то слева. Прищурившись, он увидел, что это глаза Вэй Усяня, которые светились в темноте от того места, где он сидел за столом. Если бы он не спал, то этого света было бы недостаточно, чтобы видеть, даже если направить к глазам немного дополнительной ци; но и так Минцзюэ едва различал стол и стоящую на нем чернильницу, в основном благодаря красному свету, отражавшемуся от блестящей поверхности чернил.              Минцзюэ посмотрел в другую сторону. Рядом с ним неподвижно лежал Лань Ванцзи, только видно было, что он лежит на спине. Очевидно, Вэй Усянь разделил их всех, прежде чем встать.              Как-нибудь Минцзюэ собирался поймать его на этом. Он был похож на кота, который приходит и уходит когда хочет, совершенно незаметно… Но когда он спал в объятиях Минцзюэ, он должен же был это заметить!              Зевнув, Минцзюэ сел, потягиваясь. Движение привлекло внимание. Вэй Усянь поднял голову, и его взгляд невозможно было не заметить, так как его глаза были источником света в палатке.              — Ты проснулся, — сказал Минцзюэ достаточно тихо, чтобы не потревожить Лань Ванцзи.              Вэй Усянь пожал плечами, это движение было едва заметно.       — Иногда у меня проблемы со сном.              Это было и преуменьшением, и… тревожно.       — Я думал, что парное совершенствование помогло с этим, — конечно, сегодня они не сделали это должным образом, но Минцзюэ думал, что они занимались этим достаточно часто, чтобы не возникало таких проблем. Вэй Усянь в последнее время выглядел лучше — отдохнувшим вдали от своей армии нежити…              — Оно очень помогает. Просто, — красный свет отразился от бледной кожи, когда он сделал движение, похожее на то, что он поднял руку, пожимая плечами, — в последнее время всё стало громче. И иногда я лучше всего думаю ночью.              Минцзюэ вздохнул и встал, прошел, чтобы сесть.       — Я сожалею об этом.       Вблизи он обнаружил, что света недостаточно для чтения: он не мог разобрать знаки на странице, как и выражение лица Вэй Усяня. Однако он заметил, когда Вэй Усянь поднял на него глаза, и что тот продолжал писать, даже когда Минцзюэ присел рядом с ним, — смутное движение в темноте.              — Не стоит. Ты помог.       Вэй Усянь наклонился вбок, почти полностью прижался к Минцзюэ и положил голову на его плечо. Минцзюэ благодарно обнял его за талию. Минцзюэ увидел, что он всё ещё пишет, причем с некоторым отчаянием. Невероятно, но дальше он хотел сказать…              — Это был мой выбор — отправить тебя обратно в то место.              Вэй Усянь издал грубый, пренебрежительный звук.       — Я умирал, помнишь?              — Если бы я повременил…              Если бы он повременил, если бы он схватил Цзян Ваньиня за шиворот и потребовал, чтобы тот действовал хладнокровно — что ж, если бы да кабы. Но если бы он задержался… он не мог этого сказать. Он уже мог сказать, что подумал бы об этом Вэй Усянь: что если бы Вэй Усянь просто раскрыл свой секрет с самого начала, тогда они могли бы попытаться выяснить, может ли духовная энергия Цзян Ваньиня предотвратить опасную для жизни инфекцию. Возможно, он всё равно не смог бы ходить, но ему не пришлось бы туда возвращаться. Стоило ли это того? Они никогда не узнают.              В любом случае, они уже спорили, и больше всех проиграл сам Вэй Усянь. Он… пытался. Он испытывал терпение Минцзюэ из-за его последних планов, но не было смысла снова поднимать эту тему в темное время суток.              — Мы могли бы найти другой способ, — запинаясь, закончил Минцзюэ.              — Это было моё предложение, помнишь?              Он сказал, что не помнит, чтобы делал такое предложение. Так что только Минцзюэ мог вспомнить, в каком ужасе он был, когда говорил это.              — Тебе следует вернуться в постель, — сказал Минцзюэ вместо этого. — Говорят, завтра состоится совещание по стратегии, на котором ты должен присутствовать. Не говоря уже о празднике.              Минцзюэ был уверен, что Хуайсан затеял этот дурацкий праздник еще до того, как предложил его. Пусть его доклады о ходе работ с тех пор и звучали в отрывистых, холодных тонах, но, тем не менее, он быстро всё подготовил. Что было хорошо, потому что, честно говоря, у них оставалось мало времени до прибытия Цзинь Гуаншаня.              Если бы он не беспокоился, что Цзинь Гуаншань допустит утечку информации, Минцзюэ всерьез рассматривал бы идею позволить этому человеку узнать, что они сидят на огромном, возможно, действующем вулкане. Это, вероятно, держало бы его подальше. Впрочем, отступление в Ланьлин могло обезопасить его не больше, чем Хуайсана.              — Айя, ты заставляешь меня дважды видеть все их уродливые рожи? — Вэй Усянь скривил лицо, и Минцзюэ понял это по хныканью в его голосе. — Не-гэгэ, не будь таким жестоким.              — Это пойдёт тебе на пользу.              — Ничуть.              — Это пойдёт на пользу твоей репутации, — внёс поправку Минцзюэ.              — Ничуть.              — Для твоей репутации будет здорово, если ты сможешь удержать себя от того, чтобы не ввязаться в драку.              — Я очень хорошо умею избегать дуэлей, — пробормотал Вэй Усянь.              Да, из-за того, что он не носил свой меч, что совсем не пошло на пользу его репутации. Минцзюэ подумал, не предложить ли Вэй Усяню просто брать с собой меч — ведь есть множество способов уклониться от дуэли, и, конечно, Вэй Усянь был достаточно умен, чтобы обвести вокруг пальца большинство своих потенциальных противников, — но потом передумал. Ворчливое присутствие Бася было успокаивающим, постоянным якорем на задворках его сознания. Если бы он потерял эту связь…              Он вспомнил тот случай, когда Вэй Усянь усыпил ее, и подавил дрожь.              — Держись рядом с Ванцзи и позволь ему свирепо смотреть на каждого, кто попытается с тобой заговорить, — предложил Минцзюэ.              — Я не собираюсь прятаться за Лань Чжанем…              — Ты бы оказал ему услугу. Из-за того, что ты все время увиливаешь, у него до сих пор не было возможности заявить о ваших отношениях как следует.              Вэй Усянь поперхнулся.       — Я… что… это ради репутации вас обоих…              — Ты не очень хорошо осведомлен о сплетнях, да?              — Что?              Минцзюэ в данный момент тоже не был так хорошо осведомлён об этом, как обычно, но:       — Полагаю, что наша репутация выдержит это.              Рядом с ним Вэй Усянь отстранился и закрыл лицо руками.       — Что за… О, гуев хер!       Раздался стук дерева о дерево; он уронил кисточку для чернил.              — Ты только что испачкал лицо чернилами, не так ли?              — И виню в этом тебя, — проворчал Вэй Усянь.                                          Следующее утро началось прекрасно — Минцзюэ удалось уговорить Вэй Усяня вернуться в постель после того, как они смыли чернила с его лица, и Минцзюэ начал признаваться самому себе, что ему очень нравится просыпаться в обнимку с другими людьми в своей постели. Но потом всё пошло под откос.              Утренние донесения были полны какой-то глупой ссоры между кланами Фу и Янь, которая не должна была быть проблемой Минцзюэ, за исключением того, что какой-то идиот пырнул мечом другого идиота, и поскольку один был вассалом клана Не, а другой был — клана Цзинь, Минцзюэ предстояло поговорить об этом с Цзинь Цзысюанем как-нибудь сегодня утром. Он быстро написал соответствующее письмо и отправил его. Затем, в приступе мрачного оптимизма, он снова попытался позавтракать с Хуайсаном. Им удалось вежливо обсудить запланированный праздник, и всё это время Хуайсан смотрел словно из-под маски, как будто он был незнакомцем. Завтрак закончился, когда Минцзюэ, наконец, вышел из себя и накричал на него, а Хуайсан просто… не отреагировал. Он не умолял, не скулил и не кричал в ответ. С таким же успехом он мог быть высечен из камня.              — Прошу меня извинить, цзунчжу, — сказал он, когда Минцзюэ закончил. — Я должен убедиться, что последние приготовления проходят гладко.       Он поклонился, вполне подобающе, и подождал, пока Минцзюэ отрывисто кивнул головой, разрешая ему уйти.              — Гуй, — пробормотал Минцзюэ, когда он ушёл.              Разбор Фу и Янь отнял у него слишком много утреннего времени. Он проработал весь обед с Цзунхуэем, затем сразу же отправился на другую встречу, на этот раз с Сичэнем, Цзинь Цзысюанем и Цзян Ваньинем, чтобы они могли обсудить расположение войск для того плана, что предложил Вэй Усянь. Возможно, было бы лучше также привлечь Вэй Усяня, но когда Минцзюэ отправил сообщение, оно было возвращено с сообщением, что Вэй Усянь улетел к Четырем братьям с Лань Ванцзи, а когда Минцзюэ отправил бабочку напрямую, ответ Лань Ванцзи был таким: «Он медитирует».              Минцзюэ решил оставить его в покое. Все равно нужно было составить план так, чтобы Вэй Усянь был полностью сосредоточен на ритуале, а если учесть, что там был Цзинь Цзысюань, то в отсутствие Вэй Усяня можно было добиться большего. Минцзюэ все же послал последнюю бабочку: «не пропустите совещание».              Гораздо более крупная встреча, состоявшаяся после обеда, прошла не так плохо, как могла бы, и это было уже кое-что. Возможно, это было связано с тем, что собрание было назначено непосредственно перед пиром, который должен был начаться рано, так что в основном люди приходили с желанием поскорее закончить, чтобы пойти напиться. Те, кто был более склонен к сплетням, несомненно, продолжили бы обсуждать всё, что здесь произошло, за трапезой, несмотря на то, что теоретически все на этой встрече должно было считаться секретным. Но не было никакой возможности сохранить это в тайне, к тому же их армии были готовы к наступлению, если Вэнь Жохань проявит слабость, поэтому Минцзюэ просто спланировал всё соответствующим образом.              Было ли напоминание Минцзюэ необходимым или нет, но Лань Ванцзи и Вэй Усянь действительно сумели появиться вовремя. Это был первый раз, когда Вэй Усянь предстал перед таким количеством людей с момента своего второго возвращения из Курганов. В последний раз он передавал обновленные защитные печати после инцидента с перьями феникса — это случилось ещё до начала года. В тот раз присутствовала едва ли половина глав кланов, собравшихся здесь сейчас.              Минцзюэ в общих чертах изложил план, намеренно оставив в неясности цель ритуала, который собирался провести Вэй Усянь. Возможно, сохранить эти события в тайне и не удастся, но и не нужно было выкладывать все на блюдечке. Речь шла о том, чтобы попытаться справиться с осадными щитами, что могло дать мгновенный результат, а могло и не дать, и этого было достаточно для большинства собравшихся.              — Почему бы просто не призвать монстра, чтобы он разрушил их стены, как в Янъане? — предсказуемо спросил кто-то.              Вэй Усянь покачал головой.       — Это не сработало бы. Люди в Яньане вложили в те печати два-три сезона работы. Печати на этой горе намного старше! У моих бедных монстров вообще не было бы никаких шансов.              — Откуда тебе знать, если ты даже не потрудился попробовать?              — Потому что я не идиот?              — Вэй Усянь, — сказали Цзян Ваньинь и Минцзюэ в унисон. Голос Цзян Ваньиня был больше похож на рычание.              — Ты даже не попытался, — сказал Цзинь Цзысюнь, злобно ухмыляясь. Минцзюэ пристально посмотрел на него. Похоже, он не пострадал от удара Вэй Усяня по лицу. К сожалению, он также, похоже, ничему не научился.              Вэй Усянь вздохнул, и в его руке появился нож. По собравшимся пробежала рябь, а затем он перевернул его, держа за лезвие, как идиот, и протянул Цзинь Цзысюню.       — Слушай, если ты хочешь вскрыть себе вены и призвать одного, — он сделал паузу, достаточно долгую, чтобы Цзинь Цзысюнь сузил глаза и начал открывать рот для очередной отповеди, — то можешь говорить на здоровье. А я лучше приберегу кровопускание для того, что может сработать.              — Почему ты так против? Тебе ведь не придется проливать свою кровь на поле боя, когда ты можешь остаться в окружении своих охранников, — сказал Цзинь Цзысюнь, что было глупо по целому ряду причин.              Вэй Усянь, который мог бы справедливо указать на то, что он проливал свою кровь неоднократно, решил опуститься до его уровня.       — То, как я использую свои приемы для борьбы и самозащиты, это мое дело. Если ты недостаточно хорош, чтобы избежать травм в бою, это не моя вина.              — Цзинь Цзысюнь, Вэй Усянь, — деспотично произнёс Минцзюэ. Он яростно взглянул на обоих их глав. Цзян Ваньинь скорчил ему гримасу в ответ; Цзинь Цзысюань просто выглядел бесстрастным.       — Вэй Усянь, раз уж мы затеяли этот спор, есть ли что-то, кроме архаичности массива, что заставляет тебя так думать?       «Не упоминай о вулкане», — попытался передать ему взглядом Цзинь Цзысюань. Конечно, даже если у Вэй Усяня не было более веских доводов, чем логика, он мог придумать какую-нибудь убедительную чушь.              Вэй Усянь мрачно посмотрел на него, поняв посыл, и пожал плечами.       — Есть способ измерить силу неактивной защиты с помощью резонанса. Я провел пару трупов рядом с осадными щитами, после запустил в эти точки массивы и получил приблизительную оценку. Стена в Янъане плавила мои конструкции, а к этой они и близко не подошли бы. Они бы буквально отскочили, если даже продержались достаточно долго для того, чтобы подобраться к стене.              — Какой массив ты использовал? — спросила старшая дочь Юй-цзунчжу, пристально глядя на него. Хм, хотелось бы надеяться, что этот массив не был какой-то ерундой.              Вэй Усянь выглядел удивленным тем, что она заговорила с ним.       — Это моя собственная разработка. Я был бы рад предоставить вам копию, первая госпожа Юй.              — Мгм, — она посмотрела на свою мать.              — Если ты собираешься использовать себя в качестве приманки во время проведения этого ритуала, то тебе следует организовать надёжную защиту, — сказала Юй-цзунчжу. Не было сказано ни слова о том, что с Мэйшань Юй не советовались ни о чем подобном. Минцзюэ сказал, что половина Цзян и Не будет на горе — Вэй Усянь резко обернулся, но промолчал, — а половина будет с собранными войсками на перевалах. Клан Юй занимался укреплением обоих перевалов ловушками, и он назначил их в соответствии с этим.              — Сильная защита помешала бы, — сказал теперь Вэй Усянь, качая головой.              — Ты понятия не имеешь, что я предлагаю, Вэй Ин. Ты также не предоставил никаких подробностей своего ритуала.              — Я могу рассказывать об этом часами, а на меня будут кричать, что я не все ясно излагаю, — жалобно сказал Вэй Усянь. — Это деликатный вопрос, вот что я скажу. Я не хочу чтобы что-то могло помешать заранее.              — Помешать физически? Духовно? Энергетически?              — В основном два последних фактора, но мне также нужно, чтобы он был установлен очень далеко назад, по крайней мере, поначалу… Разве не вы специализируетесь на стационарных защитах?              Юй-цзунчжу бросила на него презрительный взгляд.              — Одна ночь — это не так уж много для работы, но и не пустяк. Где именно это будет происходить?              Вэй Усянь моргнул, глядя на неё. Затем он поклонился, выглядя весьма воодушевленным.              — Для меня будет честью показать вам всё лично, как только закончится эта встреча, Юй-цзунчжу.              Значит, он определенно не сможет посетить приём. Минцзюэ подавил вздох. Скорее всего, все равно не получилось бы так хорошо, как надеялся Хуайсан.              К сожалению, завершить встречу было не так просто. Мысль о том, что они могут потерять армию мертвых, пугала многих. Было много робких возражений относительно боевых линий и непредвиденных обстоятельств — Минцзюэ старался, чтобы все было достаточно просто: если Вэнь Жохань направит силы на один конкретный отряд, два других пришлют подкрепление, но не оставят своих постов. Линии связи были самыми важными для обеспечения, однако и они были простыми: визуальные сигналы легко могли быть замечены всеми тремя силами. Было достаточно других вещей, которые могли произойти, и которые требовали обсуждения, но в конце концов реальная проблема заключалась в том, что слишком много людей размякло.              Минцзюэ уверенно говорил об их численности, которой больше не было у Вэнь Жоханя, о том, как их войска окружили его собственные, о том, что они были невероятно близки к победе. Цзян Ваньинь и Цзинь Цзысюань сделали несколько резких замечаний, причем в очень разных тонах. Сичэнь выступил в поддержку, напомнив о победах прошлого лета и осени, которые произошли задолго до того, как Вэй Усянь воскресил мертвых в Чунъяне.              В конце концов, все захотели просто пойти готовиться к банкету, чтобы напиться, и дальнейшие возражения были встречены со стонами. Все великие ордена были настроены на этот путь; другим оставалось только следовать за ними.              Между встречей и началом пиршества прошло совсем немного времени, но, несмотря на все их старания, оно тянулось долго. У Минцзюэ не было времени на купание, но у него хватило ума это предвидеть, и он принял ванну перед встречей. Он проверил, в порядке ли его косы, и с сожалением отметил, что Хуайсан по-прежнему холоден к нему: несколько выбившихся волосков он поправил сам с помощью зеркала, а не предоставил Хуайсану сделать это за него. Впрочем у Хуайсана, как у организатора приема, все равно не было бы на это времени.              Он проделал воистину поразительную работу. Был сооружен огромный павильон, собранный по частям из нескольких палаток меньшего размера, и тем, кто его собирал, также удалось увеличить высоту столбов, подняв крышу так, что она была в два раза выше обычного павильона — представляя собой широкое, высокое пространство, которое почти можно было принять за настоящий банкетный зал. Яркие фонари свисали с каждого столба шатра, многие из них были праздничного красного цвета, но те, что были направлены на стены шатра, использовали различные цвета, чтобы отбрасывать искусно расположенные, многоцветные тени на стены, создавая световые картины. Учитывая отсутствие менее долговечных украшений, они действительно были весьма искусны. Минцзюэ немного беспокоился, что все это рухнет в любой момент, но все же это была прекрасная декорация.              Как глава принимающей секты, Минцзюэ был обязан приветствовать каждого прибывшего, а Хуайсан стоял рядом и обмахивался веером. Его сабля была перекинута через плечо, что вызвало двоякое отношение со стороны тех, кто был достаточно хорошо знаком с Хуайсаном, чтобы знать, что он никогда и никуда не носит свою саблю. Младшие ученики проводили гостей на их места. Конечно, не стало сюрпризом, что и у Цзян, и у Лань отсутствовали их первые ученики. Несколько удивительнее было то, что клан Юй вообще не явился, ведь Минцзюэ полагал, что Юй-цзунчжу более требовательна к приличиям, чем он, и прислала бы одну из своих дочерей, но и это не вызывало недовольства, хотя и вызвало у Хуайсана тихий приступ дурноты, когда он понял, что столы пусты. По крайней мере, поскольку Юй не были великим орденом, они не были у всех на виду.              Были, конечно, и тосты. Бесконечные тосты. Одно дело — прервать кого-то, когда тебе все равно, но Минцзюэ старался не отталкивать людей. По крайней мере, он мог оборвать самых отъявленных болтунов, так как если говорить долго, то другим людям приходилось сидеть и слушать, вместо того чтобы пить или есть, поэтому большинство других людей были довольны. Если бы лидеры кланов Яо и Оуян действительно хотели продолжать так долго, они могли бы пойти обменяться личными тостами после того, как завершится основная трапеза.              Хотя и этот сценарий развития событий имел свои подводные камни, которые обнаружились слишком скоро.              — Цзян и Цзинь конфликтуют, — пробормотал Цзунхуэй, подойдя поближе, чтобы его голос не был слышен посторонним. Он отвернулся от небольшой группы глав мелких кланов, с которыми разговаривал Минцзюэ — все нервничали из-за завтрашнего дня, но у этих, по крайней мере, хватило ума не обсуждать детали публично, что делало беседу однообразной и утомительной. Минцзюэ думал, что ему все-таки удалось успокоить их, но изящное вмешательство Цзунхуэя, тем не менее, было передышкой. Даже если это может быть другой проблемой.              Минцзюэ как можно непринужденнее посмотрел в ту сторону. Ожидалось, что нарушителем спокойствия будет Цзинь Цзысюнь, но вместо него к столам Цзян подошел Цзинь Цзысюань, очень неловко разговаривавший с братом и сестрой Цзян, которые вели себя ещё более скованно. Вместо двоюродного брата он привёл с собой одну из учениц Цзинь, в лице которой Минцзюэ узнал ту, что присутствовала на собраниях по стратегии, но не произвела особого впечатления, так как обычно молчала.              Цзинь Цзысюань, похоже, обращался к Цзян Яньли, но на лице Цзян Ваньинь пробежала волна гнева. Минцзюэ боролся с желанием вздохнуть. Где был Хуайсан?              — Цзинь-гунцзы!              В шатре отчетливо прозвучал голос Вэй Усяня. Минцзюэ повернулся к входу и увидел, что только что прибыла новая группа заклинателей — Мэйшань Юй. Ни Юй-цзунчжу, ни ее старшей дочери среди них не было, их возглавляла вторая госпожа Юй. Вэй Усянь и Лань Ванцзи вошли следом за ними, но оба были на голову выше любой из женщин, и Вэй Усянь наверняка прекрасно видел, что происходит. Он обошёл их, устрашающая фигура в черно-красной форме, а за ним следовал не менее устрашающий Лань Ванцзи.              — Я рад видеть, что отношения между нашими кланами остаются такими же дружественными, как и прежде, — сказал Вэй Усянь, подойдя к ним. Теперь он не так сильно повышал голос, но в палатке воцарилась тишина. Он шагнул к столику Юй Минся и взял вино, стоявшее на нем, — Минцзюэ показалось, что он подмигнул ей, — затем повернулся и поднял чашу. — И завтра мы можем сражаться бок о бок друг с другом. Конечно, это требует тоста — ах! Но у тебя совсем нет вина. Хуайсан, Не Хуайсан… Сан-сюн! Неужели ты так обделишь своих гостей?              — Конечно, конечно! — сказал Хуайсан, появляясь из ниоткуда, а рядом с ним слуга, несущий поднос с чашами и кувшином. Всё это было роздано остальным ученикам и вино разлили. Был произнесён тост. Вэй Усянь с красными глазами продолжал улыбаться Цзинь Цзысюаню, а Лань Ванцзи, высокий и бесстрастный, стоял рядом с ним. Цзян Ваньинь оглядел их, нахмурился, а затем, похоже, принял решение и с недовольным видом повернулся к Цзинь Цзысюаню.              Цзян Яньли, как заметил Минцзюэ, не смотрела на Цзинь Цзысюаня безучастно. Она старалась сохранять нейтральное выражение лица, но когда Цзинь Цзысюань замешкался и отвернулся, на мгновение она выглядела ужасно разочарованной. Это был мимолетный взгляд, который появился и исчез, и Минцзюэ был совершенно уверен, что никто из мужчин, стоявших рядом с ней — все смотрели на Цзинь Цзысюаня — не заметил его.              На этом развлечения закончились, и в комнате возобновились светские беседы. Минцзюэ сделал паузу, прежде чем отвернуться, и в этот момент ему бросилось в глаза, как Вэй Усянь очень небрежно схватил Хуайсана за рукав.              Точно, этого не должно было случиться.              — Юй, — сказал Минцзюэ, указывая подбородком.              — Уже иду, — сказал Цзунхуэй, и Минцзюэ зашагал в сторону нарушителей спокойствия. По правилам он должен был поприветствовать наследника и главного ученика Гусу Лань и главного ученика Юньмэн Цзян, прежде чем поприветствовать вторую госпожу Мэйшань Юй, которая не была наследницей. Было бы правильно, если бы Вэй Усянь и Лань Ванцзи остались у входа в шатер, чтобы их можно было поприветствовать.              — Цзян Ваньинь, Цзян-гунян, — сказал Минцзюэ, вежливо приветствуя их. — Я надеюсь, вы получаете удовольствие. Усянь, Ванцзи, рад вас видеть, — не глядя на Хуайсана, Минцзюэ схватил его за другой рукав, ещё крепче, чем Вэй Усянь.              — Да-гэ, — сказал Хуайсан, дергая его за руку и надувая губы. Однако его взгляд был таким же холодным, как и этим утром.              — Ты пропустил предыдущие тосты. Вино, как по мне, просто превосходное. Хуайсан действительно превзошел самого себя, — сказал Минцзюэ Вэй Усяню.              — Определенно! Я хотел спросить, это спиралевидный силовой каркас, поддерживает шатер? — спросил Вэй Усянь, вглядываясь в верхушку ближайшего шеста. — Это великолепно! Хуайсан-сюн, ты такой изобретательный. Должно быть, это заняло некоторое время, неудивительно, что я не смог найти тебя раньше…              — Ах, нет, ты слишком добр, Вэй-сюн! Это всё не я, я понятия не имею, о чем ты говоришь.              — Только ты будешь обсуждать на приеме как устроен шатер, — посетовал Цзян Ваньинь. — Вэй Усянь, не будь груб с нашими хозяевами.              — Вовсе нет, вовсе нет, — заверил Хуайсан. Он сделал что-то со своим веером, подавая знак, и появился другой слуга с еще большим количеством вина; чаши были переданы по кругу всем, кроме Лань Ванцзи, и быстро опустошены.              — Лань Чжань, тебе тоже следовало попросить один, и тогда я мог бы выпить его за тебя, — сказал Вэй Усянь, подталкивая его локтем.              — Ты не нуждаешься в поощрении, — сказал Лань Ванцзи с такой едва уловимой сухостью, что с точки зрения Минцзюэ, остальные люди наверняка сочли его тон неодобрительным. Неподвижность выражения его лица только подтверждала их мысли.              — Лань Чжань, — сказал Вэй Усянь, ухмыляясь, несмотря на то, что его тон был жалобным. Затем его улыбка смягчилась. — Однако даже я должен признать, что в чем-то ты прав. Так много нужно сделать! И мне пора возвращаться, — он повернулся и поклонился собравшимся, а затем, пролетев вперед, встал между Цзян Ваньинем и Цзян Яньли, чтобы обнять их и прижать к себе. — Завтра я, скорее всего, никого из вас не увижу, поэтому вы должны пожелать мне удачи сейчас!              — Отвали, мы на публике, — прошипел Цзян Ваньинь, отчаянно толкаясь, что только заставило Вэй Усяня ухмыльнуться.              — О, Цзян Чэн!              — Пожалуйста, береги себя, а-Сянь, — сказала Цзян Яньли, похлопывая его по руке.              — Не беспокойся обо мне, шицзе, — сказал Вэй Усянь, улыбаясь. — Вы бы видели, что Мэйшань Юй устроили, они великолепны. Он уклонился от локтя Цзян Ваньиня, отпустив его, и сделал круг назад, к Лань Чжаню, затем замер. Минцзюэ повернулся и увидел, что к ним приближается Сичэнь. — Цзэу-цзюнь, — сказал Вэй Усянь, кланяясь в знак приветствия.              Сичэнь вскинул руку, чтобы остановить его, а затем улыбнулся, обращаясь ко всей группе.              — Я так понимаю, всё прошло хорошо? — спросил он, глядя на склонившего голову Лань Ванцзи.              — Вэй-сюн, пусть у тебя и много дел, но ты же задержишься ненадолго? — спросил Хуайсан, трепеща от беспокойства. — Ты что, вообще не ужинал?              — Ах.              — А-Сянь, — расстроенно сказала Цзян Яньли, и он поник.              — Съешь что-нибудь, — посоветовал Минцзюэ, и когда Вэй Усянь посмотрел на него, он поднял бровь: «Или тебе не скрыться от настойчивой заботы твоей шицзе». Взглянув в сторону, он поймал взгляд Лань Ванцзи и заметил, что тот выглядит обеспокоенным.              Вэй Усянь вел себя несколько… наигранно, но Минцзюэ решил, что это более-менее соответствует тому, как он обычно вёл себя на больших собраниях. Похоже, что публичные выступления вызывали у него раздражение. Честно говоря, Минцзюэ был удивлен, что он вообще вернулся на приём — ведь Лань Ванцзи наверняка не стал бы настаивать на этом.              …Это означало, что ему нужно было что-то ещё. Минцзюэ посмотрел на Хуайсана… который уже отступал назад, за пределы досягаемости.              — Я что-нибудь устрою! — сказал он. — Я уверен, что клан Юй, должно быть, тоже голоден.              — Да, — сказал Минцзюэ, снова хватая его за руку. — И мы должны поприветствовать их, если вы позволите.              Цзунхуэй уже усадил их за пустые столики, которые ранее приводили Хуайсана в отчаяние. Минцзюэ не смог удержать Хуайсана во время этих приветствий, но Хуайсан оказался придирчив к вину и напиткам и умудрился удрать, прежде чем Минцзюэ смог его удержать. Разочарованный и растерянный, он попытался хотя бы поинтересоваться, как прошло их задание.              — Лучше всего было бы обсудить все над картой, чтобы мы могли показать вам план, — сказала вторая госпожа Юй.              — Ещё есть возможность изменить окончательную расстановку войск, — подумав, ответил Минцзюэ. — Завтра рано утром?              — Как вам будет угодно, Не-цзунчжу.              Когда ему удалось высвободиться, он обернулся и увидел, что Вэй Усянь разговаривает с Хуайсаном. Один. Вот гуй. Почему же Цзунхуэй… ах. Цзунхуэй стоял в десяти шагах от него, в пределах досягаемости для подслушивания, однако он был занят разговором с Цзинь Цзысюнем, и вид у него был как у человека, бросившегося навстречу летящему мечу. Что ж, Цзунхуэй был в состоянии позаботиться о себе. Тем не менее Минцзюэ снова нахмурился и огляделся. Хуайсан по-дружески схватил Вэй Усяня за руку, но его выражение лица можно было назвать нарисованным, оно кричало о фальши. Вэй Усянь нахмурился и покачал головой, что-то говоря. Было до странности трудно разглядеть движение его рта.              Минцзюэ понял, что свет на его лице играл как-то странно. Или, скорее, что-то еще освещало его лицо снизу, что-то слабое. Талисман. Судя по оттенку, его подпитывала не энергия Вэй Усяня — его зажёг Хуайсан. Он скрывал это от посторонних глаз драпировкой другого рукава: вот почему он схватил Вэй Усяня за руку.              Минцзюэ направился прямиком к ним.              Он подошел к ним на расстояние десяти шагов, прежде чем смог убедиться, что их разговор и в самом деле невозможно услышать. Вэй Усянь взглянул на него, улыбнулся и что-то сказал, Хуайсан опустил руку и повернулся, свет талисмана потух.              — Ты что-то от меня скрываешь, — сказал Минцзюэ Хуайсану.              — Я совсем не понимаю, что ты имеешь в виду.              — Мне нужны копии этого талисмана.              — Эм, сначала его нужно немного доработать, — сказал Вэй Усянь, окинув талисман критическим взглядом. — Это расположение знаков ветра и тьмы не очень удачное.              — Вэй-сюн, я просто подумал, что это удобная штука, я ничего не знаю об этих вещах!              Минцзюэ закатил глаза.              — Тебе, наверное, стоит поговорить с тем, кто это придумал. Похоже, он умный человек, — проворчал Вэй Усянь. Затем он постучал себя по носу. — Но я не стал бы использовать его для обеспечения безопасности, пока ты это не исправишь.              Хуайсан весь трепетал.              — Не надо говорить со мной об этом, я не отвечаю за безопасность. Я просто организую вечеринки!              Вэй Усянь фыркнул.       — Хуайсан, ты перегибаешь палку, — он наклонил голову и посмотрел на Минцзюэ. — Если мы заговорили о безопасности, то тебе стоит посмотреть, что Юй задумали сделать на завтра. Знаешь, я не думаю, что есть необходимость в таком количестве других людей…              Минцзюэ пристально посмотрел на него.              — Это не обсуждается.              — Ну да, — Вэй Усянь прикусил губу. — Я так и думал, что ты это скажешь.              Тогда зачем он спросил? Ну, конечно, ведь ему всегда нужно было надавить…              Вэй Усянь вздохнул.              — Мне действительно пора идти.       — Ну, перестань, — сказал Хуайсан. — Ты даже ничего не съел!       — Я возьму с собой кувшин вина, этого хватит?       — Это не замена еде, — сказал Минцзюэ. И тут он обнаружил, что хочет держать Вэй Усяня в поле зрения.       — А может, мне нужно поститься перед ритуалом, как тебе такой вариант?              Минцзюэ скрестил руки, не купившись на это.              — Тогда тебе следует пить воду, а не вино.       — Не-гэгэ! Не говори таких ужасных вещей, — надулся Вэй Усянь. — Сегодня всё надо мной издеваются.       — Как ты можешь ожидать иного, когда являешься сюда в подобном виде? — возмутился Цзинь Цзысюнь, которому удалось освободиться от Цзунхуэя. Судя по румянцу на его щеках, он явно выпил сегодня много вина. — И снова ты не принес меч — даже Не Хуайсан принес свой!              Как его ещё никто не утопил, недоумевал Минцзюэ. Но впутывать в это дело Хуайсана — вот идиот! Минцзюэ медленно повернулся и выпрямился во весь рост.              — Цзинь Цзысюнь, — сказал он теплотой и дружелюбием цинхийской зимы. — У вас претензии к моему брату?              В павильоне воцарилась тишина. Люди повернулись, наблюдая за происходящим. Цзинь Цзысюнь растерянно моргнул, выглядя совершенно застигнутым врасплох. Придурок.              — Что… нет, Не-цзунчжу, это не…              — Это хорошо. — Минцзюэ улыбнулся, обнажив множество зубов. — Вы, конечно, понимаете, что как его брат и глава клана, я заинтересован как лично, так и политически в любом таком вопросе.              — У меня нет проблем с…              — Превосходно! Этот праздник предназначен для празднования побед Альянса Выстрела в Солнце, и любая ссора между нами, я уверен, вы согласны, была бы совершенно напрасной. Да и я, как вы понимаете, тоже заинтересован в этом деле.              Цзинь Цзысюнь перевёл взгляд с Минцзюэ на Вэй Усяня и, похоже, сумел отыскать в своей голове единственную рабочую мозговую клетку.              — Понятно, — сказал он, прищурив глаза — Как скажете, Не-цзунчжу. Давайте выпьем за победы Альянса.       Он свирепо посмотрел на Вэй Усяня.              — Тост! — сказал Хуайсан, и тут же рядом с ними возник слуга с новой порцией вина. Они вчетвером выпили, Вэй Усянь остался в недоумении. Минцзюэ на мгновение подумал, что Цзинь Цзысюнь может попытаться продолжить с того места, на котором он остановился, но вместо этого он поклонился и зашагал прочь. Лань Ванцзи немедленно поклонился своему брату и скользнул к ним, заняв место рядом с Вэй Усянем, когда разговор медленно возобновился. Минцзюэ поймал взгляд Цзян Ваньиня, когда тот оглядывал комнату, чтобы убедиться, что больше сюрпризов не будет — Цзян Ваньинь выглядел так, словно напряжённо думал.              Хорошо. Ему стоит поразмыслить. Вэй Усянь, возможно, и был самым мощным активом Цзян в долгосрочной перспективе, но Цзян Ваньинь должен быть более готовым предоставить ему поддержку вместо того, чтобы полагаться на него в качестве прикрытия. Хрен его знает как, но почему-то Цзян Ваньинь, постоянно находившийся на грани нервного срыва, был более искусен в разрешении ситуаций, чем Вэй Усянь — Вэй Усянь, казалось, умел только нагнетать обстановку или убегать. Но когда дело доходило до его да-шисюна, Цзян Ваньинь всегда излишне осторожничал.              — Кто, чёрт возьми, это был вообще, — пробормотал Вэй Усянь. — Я думал, он собирался вызвать меня на дуэль, и не ради забавы!              — Ты ударил его по лицу четыре дня назад, Вэй-сюн.              — …Правда? Это был он?       Вэй Усянь вытянул шею, глядя ему вслед.              — И ты оскорбил его на собрании сегодня днем, — сказал Минцзюэ.              — Да?!              Минцзюэ вздохнул.              — Твоя память беспокоит меня.              — Не может быть, чтобы о нем так уж стоило вспоминать, — сказал Вэй Усянь, пожимая плечами. Он покачал головой. — Я должен идти.              — Я буквально только что сказал всему банкетному залу, что не потерплю, если у кого-то будут с тобой проблемы, — сказал Минцзюэ. — Оставайся.              Он посмотрел на Лань Ванцзи, который с неистовой яростью смотрел на спину Цзинь Цзысюня. Минцзюэ удивился, как Цзинь Цзысюнь ещё не загорелся. Вэй Усянь, также посмотрев на Лань Ванцзи, перевёл взгляд на него, а потом встретился глазами с Минцзюэ и покраснел. Очевидно, он кое-что вспомнил.              Пожалуй, можно сказать, важные вещи.              — Лань Чжань, Лань Чжань, не нужно его поджигать, я могу просто снова ударить его по лицу, — сказал Вэй Усянь, похлопывая юношу по руке. — Хорошо, давай задержимся.              Он остался. После заявления Минцзюэ никто больше не стремился его беспокоить, хотя Лань Ванцзи все равно не отходил от него ни на шаг, что, вероятно, тоже помогло. Минцзюэ отозвал Хуайсана, чтобы тот пообщался с руководителями мелких кланов и рассказал им о планах на завтра. В процессе разговора он задавал попутные вопросы, пытаясь выяснить, о чем говорили Хуайсан и Вэй Усянь.              — Ничего важного, да-гэ, — каждый раз отвечал Хуайсан, после чего быстро переходил к чему-то другому: — О, смотри, а вот и глава клана Жун…              Естественно, поток сплетен был настолько плотным, что в него можно было воткнуть палочку для еды, и она осталась бы такой же прямой, как палочка благовоний на похоронах. Многие ограничивались более тонкими высказываниями, но руководители кланов Жун и Фэн были ровесниками отца Минцзюэ, достаточно старыми и, главное, уравновешенными, чтобы их не пугало неравенство в силе между великими и малыми кланами. Кроме того, оба они были верными вассалами рода Не на протяжении многих поколений — Жун и Фэн были двумя из тех кланов, которые он привёл в Чунъян.              — Это было довольно серьёзное заявление, — небрежно сказал Фэн-цзунчжу. — Но весьма-весьма необходимое. Кем себя возомнил этот вспыльчивый птенец Цзинь, а?              — Чрезвычайно самоуверенный, — проворчал Жун-цзунчжу. — Хотя, судя по тому, что я слышу в последнее время, я бы ожидал, что заявлять будет Ханьгуан-цзюнь, Не-цзунчжу.              — Этот юноша никогда не говорит без необходимости. Он слишком элегантен, чтобы сплетничать, как мы, старые зануды. Посмотри на его взгляд — он сам по себе достаточно красноречив!              — Весьма красноречив, — Жун-цзунчжу пристально посмотрел на Минцзюэ.              Минцзюэ взглянул в том же направлении. Вэй Усянь покинул свой стол, увлекая за собой Лань Ванцзи, и теперь стоял на коленях у столика Цзян Ваньиня, набрасывая что-то на листе бумаги угольной палочкой. Пока Минцзюэ наблюдал, он закончил свое занятие, отложил бумагу и торжествующе ухмыльнулся, обхватив одной рукой своего боевого брата, а другой — Лань Ванцзи. Цзян Ваньинь, как и следовало ожидать, тут же попытался его скинуть, а Лань Ваньцзи, напротив, на мгновение опешил и, компенсируя вес Вэй Усяня, легко подхватил его, хотя Цзян Ваньинь успешно отпихивал его локтем.              Свисая с них и ухмыляясь вот так, Вэй Усянь выглядел беззаботным — вроде бы маска, и всё же на эти несколько мгновений, может быть, и нет. Благодаря мягкому красноватому освещению ламп он казался чуть менее бледным, чем обычно, и даже блеск его красных глаз был менее заметен. Рядом с ним Лань Ванцзи смотрел на него с безучастным лицом — но это был точно такой же контроль, с каким он смотрел на Вэй Усяня прошлой ночью, говоря ему: «Стой на коленях».              — Они оба очень талантливые люди, — запоздало сказал Минцзюэ.              — Ага, — сказал Фэн-цзунчжу, в то время как Жун-цзунчжу кисло хмыкнул. — Значит, так оно и есть, да? Я помню, как Не Юнлян пережил Лэй Ланьфэнь и Цзоу Яньюй.              При упоминании о родителях Минцзюэ резко посмотрел на Фэн-цзунчжу.              — Хм. Послушайте совета старшего, Не-цзунчжу, вам в конце концов понадобятся наследники, — сказал Жун-цзунчжу. В его голосе звучало необъяснимое раздражение.              — У меня есть наследник, — угрожающе мягко сказал Минцзюэ. — Хуайсан.              — Видишь? У него есть наследник, — сказал Фэн-цзунчжу, насмешливо, но насмехаясь над Жун-цзунчжу, а не над Минцзюэ или Хуайсаном. Хуайсан, кстати, полностью спрятался за своим веером. Так ему и надо, подумал Минцзюэ.              — Что отец, что сын, — сказал Жун-цзунчжу, все еще кислый.              Минцзюэ не мог понять, каким образом это вытекает из сказанного, если они все еще говорят о том, как обзавестись наследниками, но Фэн-цзунчжу отрезвел и согласился:              — Что отец, что сын. Ваш отец гордился бы тем, как далеко вы нас завели, Не-цзунчжу. К вратам самого Безночного — я не сомневаюсь, что мы действительно собьем солнце. Все остальное — пха. Голова Вэнь Жоханя на пике — вот что важно, а эти двое — достойные союзники в этом. — Он кивнул в сторону Вэй Усяня — тот сейчас повис на Лань Ванцзи, зарисовывая что-то ещё. — И хорошо, когда есть что-то, что сохраняет тебе молодость, а? Ты не согласен, Жун Мэй?              Жун-цзунчжу потерял сына во время переобучения Вэнь, во время той стычки с Сюань-У, а с тех пор в боевых действиях сгинули его дочь и брат.              — Конечно, я согласен, — отрезал он.              Минцзюэ не понял, что тут такого «конечно», ведь он выглядел таким раздраженным, но Хуайсан внезапно просветлел.              — Каковы были условия? — лукаво спросил он.              Погодите, неужели они делали ставки…              — Не обращайте внимания, — сказал Фэн-цзунчжу по-отцовски ласково. Его дети часто приезжали вместе с ним в Цинхэ и много раз играли с Хуайсаном, когда они были маленькими.              Жун-цзунчжу пробормотал:              — Дерзость! Бесстыдная дерзость.              — Это точно, — сказал Фэн-цзунчжу, вернувшись к насмешливому согласию. — Что ж, желаю вам удачи, Не-цзунчжу. Я полагал, что мужчине вашего положения она не понадобится, но с Ханьгуан-цзюнем и Старейшиной Илина — хм! Пригодится. Ой, старик Оуян идет к нам. Давай, Жун Мэй, пойдем быстрее, пока он нас не увидел.              Они поклонились, и Минцзюэ, все еще застигнутый врасплох, ответил им поклоном; пара скользнула прочь и растворилась в толпе.              — Это ты всё подстроил? — спросил Минцзюэ.              — Нет, — ответил Хуайсан с чувством глубокого удовлетворения. — Оуян-цзунчжу, надеюсь, у вас был шанс насладиться вином…              Разговор с главой клана Оуян был менее обескураживающим, хотя и более разочаровывающим; следом за ним Яо хотел обсудить все с самого сначала, потому что, почему бы и нет. Затем Минцзюэ разговорился с Цзян Ваньинем и Цзян Яньли — Минцзюэ подозревал, что первый встал, чтобы снова не попасть в руки своего да-шисюна, а не по политическим соображениям. Было ещё несколько тостов. Было много тягостных разговоров с главами кланов, которые были гораздо менее стабильны, чем Фэн и Жун. Время от времени мимо проплывал Сичэнь, всегда готовый к диалогу с теплой улыбкой на лице. Все, кроме Лань, постепенно пьянели, что делало ситуацию несколько более терпимой.              — Пытаешься предотвратить заговор? — спросил Сичэнь после того, как они оба поговорили с главой клана Ху.              Ху-цзунчжу была одной из тех, кто не очень-то радовалась потере армии трупов — в общем, никто особенно не радовался, хотя с чисто личной точки зрения Минцзюэ испытывал заметное облегчение, — но она, похоже, понимала необходимость; она говорила о своем погибшем брате и осиротевшем племяннике и мрачно, но практично отмечала, что все, что они до сих пор бросали на стены Безночного, либо отскакивало, либо сгорало дотла, либо исчезало внутри, чтобы больше не появиться. Он полагал, что она довольно прямолинейно выступает за то, чтобы попробовать что-то новое. Минцзюэ нахмурился.              — Ты же не думаешь, что Ху-цзунчжу что-то…?              Сичэнь терпеливо посмотрел на него, а затем его взгляд скользнул к Хуайсану, который в ответ посмотрел на него широко раскрытыми невинными глазами.              — А, ты об этом, — Минцзюэ пожал плечами, настроение у него испортилось. — Не похоже, что твоему брату можно доверить нянчиться с моим.              — У меня есть целый штат охранников, чтобы присматривать за мной, да-гэ, — пробормотал Хуайсан сладким, как яд, голосом.              Брови Сичэня поползли вверх.              — У Ванцзи действительно дел по горло, — заметил он через мгновение, но он смотрел на Минцзюэ и Хуайсана, а не на своего собственного брата.              Минцзюэ посмотрел в том направлении, чтобы скрыться от его взгляда. Вэй Усянь за столом Цзян Ваньиня уже собрал небольшую стопку бумаг и принялся за другую, сосредоточенно рисуя с высунув кончик языка. Он уже ни на ком не висел, но сидел очень близко к Лань Ванцзи, почти касаясь его. Лань Ванцзи, похоже, переживал это в стоическом молчании, что, как с удовлетворением подумал Минцзюэ, было правдой. Он страдал. Только… возможно, не так, как могло показаться большинству зрителей. Хотя, возможно, главы Фэн и Жун догадаются об этом, а значит, смогут и другие. Эх.              Ничего плохого в том, чтобы побродить в этом направлении, не было, и Минцзюэ пошел, пока не оказался достаточно близко, чтобы увидеть, что рисует Вэй Усянь, и тут он чуть не замер от удивления. Он ожидал увидеть линии массива, или заметки к нему, или, может быть, он работал над каким-то новым талисманом. Но это была просто картина: лодка на озере, окруженная цветами. Он взглянул на остальные: линия воды, здания вполне узнаваемы, даже если они не слишком знакомы Минцзюэ; павильон, расположенный вдоль причала, вода рядом с ним усыпана лотосами; улицы и прилавки магазинов с прохожими, их лица достаточно детализированы, чтобы быть легко узнаваемыми. Вэй Усянь рисовал быстро, легкими, уверенными движениями, не пропуская ни одного штриха. Он был настолько хорош в этом деле, что казалось, что он напрасно пользуется углем.              — Я и не знал, что ты так хорошо рисуешь, — сказал Минцзюэ, наклоняясь, чтобы взять один рисунок и рассмотреть его поближе. На рисунке были изображены улицы. Продавец торговался с покупателем, выражения на их лицах были такими живыми, что Минцзюэ почти слышал презрительные интонации покупателя, раздраженные заверения продавца… Минцзюэ умел рисовать, и даже неплохо: учитывая его неспособность следовать мелодии, наставники позаботились о том, чтобы он овладел хотя бы каким-то видом творчества, пусть и не столь высоким, и это пригодилось ему при составлении карт. Вэй Усянь, с другой стороны, обладал настоящим даром к изобразительному искусству.              — Лань Чжань никогда не был на Пристани Лотоса! Я пригласил его много лет назад после лекций, но он так и не пришел, — сказал Вэй Усянь с дразнящей жалобой в голосе. — В любом случае, теперь она… Что ж, я все еще могу её нарисовать.              Удалось ли спастись от пожара хоть одной из этих улиц и лавок? Насколько Цзян Ваньинь успел восстановить город? Вэй Усянь, вероятно, мало что видел, если вообще видел — Минцзюэ не был уверен, что он посещал свой дом после первого побега из Погребальных курганов, но восстановительные работы не могли сильно продвинуться с тех пор. Этой зимой его вообще не было дома.              — Вы восстановитесь, — сказал Минцзюэ, хлопая его по плечу. Он осторожно положил рисунок на место.              — Ты должен сделать несколько рисунков тушью, Вэй-сюн, — сказал Хуайсан, разглядывая другой рисунок.              Вэй Усянь ухмыльнулся.              — Однажды я нарисовал портрет Лань Чжаня тушью. Ой, ты помнишь это? — спросил он Лань Ванцзи. — Но ты его порвал.              — Нет.              — Да, так и было! Бумага разлетелась повсюду!              Лань Ванцзи выглядел огорченным.              — Это была та самая книга.              — Ты разорвал книгу? — недоверчиво спросил Минцзюэ. Лань Ванцзи — и порвал книгу?              — Это была не книга Гусу Лань, — мрачно сказал Лан Ванцзи. Ой.              Вэй Усянь взорвался смехом, достаточно громким, чтобы привлечь взгляды всех присутствующих в палатке.              — Я совсем забыл об этом! Хорошие времена, — сказал он, посмеиваясь. — Ха, хорошо — значит, ты действительно не порвал мой рисунок?              — Мгм.              — Ты сохранил его? — удивленно спросил Вэй Усянь.              — Что это была за книга? — спросил Минцзюэ нарочито невинным тоном.              Кончики ушей Лань Ванцзи покраснели.              — Она была… неприличной.              Вэй Усянь снова ухмыльнулся.              — Мы могли бы использовать её как вдохновение…              — Вэй-сюн, — возмутился Хуайсан, бросив на Минцзюэ полный отвращения взгляд. Понятно, откуда Вэй Усянь достал её, гадать не приходилось.              Лань Ванцзи пристально посмотрел на Хуайсана. Очевидно, он пришел к тем же выводам относительно первоначального владельца книги. Хуайсан просто держал свой веер перед лицом, невинно улыбаясь. Конечно, в тот момент они были на публике, а книги уже четыре года как нет. Загнанный в тупик, Лань Ванцзи осуждающе нахмурился, затем покачал головой и поднялся, грациозно взмахнув белыми одеждами.              — Уже почти хай ши, — сказал он, напуская на себя достоинство. Он наклонил голову, но не к кому-то из собеседников, а мимо них — Сичэнь возвращался, чтобы присоединиться к ним. — Сюнчжан.              Хай-ши — смехотворно раннее время для ухода с банкета, но таковы были Лань. Даже если бы завтра им всем предстояла битва — или возможность её, — остальные бы задержались. Вэй Усянь тоже поднялся на ноги, поймав взгляд Цзян Ваньиня, и Цзинь Цзысюань, с которым тот беседовал, тоже подошёл к ним. Выпили ещё по одной порции вина и произнесли тост.              — Завтра мы станем на шаг ближе к тому, чтобы насадить голову Вэнь Жоханя на пику, — сказал Минцзюэ, и все, у кого были чаши, подняли их, а Лань торжественно возвели мечи.              — За то, чтобы сбить солнце!