Лучшее применение флейте во время войны

      — Не-цзунчжу, я, должно быть, ошибся, — весело сказал Цзинь Гуаншань два дня спустя. — Я думал, что эта встреча предназначена только для глав кланов и наследников.              Вэй Усянь и Лань Ванцзи остановились у входа в палатку. Черный ворон и белый журавль — поразительный контраст, подумал Минцзюэ, хотя в данный момент он больше надеялся, что Цзинь Гуаншаню не очень заметно, насколько Вэй Усянь все еще изможден. Он сказал, что с ним все в порядке, да и этим утром он выглядел лучше.              Главы кланов и наследники, тьфу. Минцзюэ, возможно, подразумевал это в своем сообщении — он не хотел, чтобы Цзинь Цзысюнь присутствовал на этой встрече, а Цзинь Гуаншань был склонен перегибать палку, — но на самом деле он этого не сказал, и он был уверен, что Цзинь Гуаншань достаточно проницателен, чтобы уловить разницу теперь, когда это было брошено ему в лицо. Такое ограничение собрания поставило бы в невыгодное положение только один клан, не говоря уже о том, что Хуайсан вообще не принимал участия в заседании.              В какой-то момент Цзян Ваньинь будет вынужден выбрать наследника. Хотя сейчас клан Цзян якобы находился в официальном трауре, даже если бы это было не так, это все равно оставалось довольно спорным вопросом. Цзян Ваньинь удерживал Цзян вместе благодаря истории, силе личности и чистой ярости — возможно, сейчас ему помогал угрожающий дух могущества Вэй Усяня, но слишком многое зависело от него, последнего осиротевшего сына Цзян. Если он умрет, ни один троюродный брат из рода Юй не сможет удержать Цзян вместе, по крайней мере, до тех пор, пока Вэнь Жохань не умрет. Тогда... тогда ему понадобится наследник.              — Если этот ваш племянник сможет придумать, как спонтанно собирать армии, я с радостью буду приветствовать его на любой встрече, — сказал Минцзюэ.       — Ах, я так и знал, я ему нужен только ради моих тел, — вполголоса сказал Вэй Усянь.              О, гуй...              — Вэй Усянь, — в один голос произнесли Минцзюэ и Цзян Ваньинь.              Он поднял раскрытые ладони и, улыбаясь, подошел, чтобы занять свое место рядом с Цзян Ваньинем.              — Простите, простите.              Цзинь Гуаншань выглядел опасно снисходительным.       — Ах, так уж устроены молодые люди, не так ли? Но здесь, на военном совете, нам требуется более взвешенное мышление.       — Здесь нам потребуется немного изобретательности, — сказал Минцзюэ и кивнул Сичэню, когда тот вошел в палатку последним — Сичэнь?       — У меня есть они, — сказал Вэй Усянь, вытащил из рукава стопку талисманов и, прикусив палец, размазав кровь поверх каждого, а затем бросил их в воздух. Они ударились о стенки шатра, и между ними вспыхнул багровый свет, превратившийся в приглушенное сияние. Минцзюэ внимательно посмотрел на него, но, похоже, это усилие не сделало его более уставшим, чем он уже был. В любом случае, теперь уже слишком поздно.              — Как вы все знаете, — сказал Минцзюэ в интересах Цзинь Гуаншаня, который должен был знать, хотя и не был здесь, — осадные щиты Безночного внушительны. Говоря это, он развернул карту: свежую, тщательно отредактированную копию. — Они древние, и они черпают свою силу из самой горы. Вэнь Жохань может оставаться там в течение следующих ста лет, если захочет, и мы не сможем их сломать. Ничто из того, что мы использовали для их разрушения, не смогло их пробить. Но они не лишены слабостей.       — Даже находясь в осаде, город все еще нуждается в воде. Безночный построен на вершине вулкана. Они не могут просто выкопать колодцы.       Хотя фантазия о том, что могло бы произойти, если бы они попытались, была занимательной.       — Им приходится доставлять воду извне, и они делают это по подземному каналу, который, как сообщили нам наши шпионы, — он кивнул в сторону Сичэня, — проходит от реки Цяньхэ прямо в город. Так как это основной источник воды для города, а запасного нет, канал хорошо защищен от обрушения, а через каждые семь ли установлены станции наблюдения, чтобы мастера могли проверять и обслуживать печати. Эти станции связаны между собой серией зеркальных порталов. Тот, у кого есть пароли, может пройти через них один за другим, от подземного перехода сразу за пределами Безночного почти до самой Цяньхэ... или обратно.       — Наш шпион предоставил нам эти пароли.              Он оглядел их. Для него они выглядели нетерпеливыми, жаждущими. Минцзюэ по-волчьи ухмыльнулся и увидел, что на их лицах отразилось то же чувство.              Он посмотрел на Цзян Ваньиня.       — Самый первый участок, от Цяньхэ до самого первого поста, придется переплыть. Это по меньшей мере семь ли, может быть, больше, если канал не совсем прямой, и, вероятно, полностью под водой.       — Я могу это сделать, — уверенно сказал Цзян Ваньинь, хотя от Минцзюэ не ускользнул острый взгляд, которым Вэй Усянь наградил своего шиди. Хм... Дерьмо, ему нужно будет спросить об этом позже. Только не перед Цзинь Гуаншанем. — Но я не могу взять с собой никого другого.       — Цзян славятся своими подводными талисманами. Конечно, у вас есть право хранить все это в секрете, но ради такой возможности, как эта, не стоит ли подумать о том, чтобы поделиться? — сказал Цзинь Гуаншань, умудрившись, чтобы это прозвучало как разумный протест.       — Это не талисман, Цзинь-цзунчжу. Это результат долгих тренировок, этому нельзя быстро научиться.       — Понимаю... Но если только один человек может пойти, то это не сработает. Даже если вы попадете в город, что дальше? Хотя Саньду Шэншоу грозен, нельзя ожидать, что один человек одолеет всех охранников Безночного, чтобы открыть главные ворота, — сказал Цзинь Гуаншань. Он посмотрел на Вэй Усяня. — Вэй Усянь, ты старший ученик Цзян — и, как заметил Не-цзунчжу, ты можешь собрать свои собственные армии. Разве ты не можешь поплыть с ним?       — Под водой, с призраками? — Вэй Усянь скорчил гримасу. Это было очень выразительное лицо, которое, тем не менее, умудрялось вообще ничего не выражать, отметил Минцзюэ, поскольку он на самом деле не объяснил, почему пребывание под водой с призраками может быть какой-то проблемой.       — Значит, ты не можешь этого сделать из-за своего демонического совершенствования? — спросил Цзинь Гуаншань, который, как бы Минцзюэ не хотелось это признавать, дураком не был. — Ходят и другие слухи о том, почему ты не сможешь этого сделать. Я думаю, что всем присутствующим здесь стало бы легче, если бы было предоставлено какое-то подтверждение.              Вот и дождались. Минцзюэ ставил пятьдесят на пятьдесят, что Цзинь Гуаншань действительно задаст этот вопрос вслух. По крайней мере, лучше здесь, чем перед целой кучей людей, которые ничего не знали. Минцзюэ взглянул на Цзян Ваньиня, но выражение лица молодого главы клана было слишком сдержанным, чтобы что-то понять. Вэй Усянь отреагировал на новость о текущих сплетнях с некоторой долей смирения и обещанием поговорить с Цзян Ваньинем, но, как сообщили Минцзюэ, они придерживались подхода, что это никого больше не касается. У Минцзюэ были свои сомнения в мудрости такого подхода, но в конечном счете это был их выбор.              — Слухи, всегда слухи, — сказал Вэй Усянь. Он застыл на месте при словах Цзинь Гуаншаня, но теперь улыбнулся. — Ну, я не знаю, что говорят сплетни, но ладно, я не буду ходить вокруг да около. Вэнь Чао бросил меня в Погребальные курганы, и когда я выбрался оттуда, я вышел изменившимся. Кое-что я приобрел, а кое-что потерял. Я думаю, что в целом кампания Выстрел в солнце извлекла пользу из всего, чему я научился. Но если говорить о плавании, то Цзян Чэн всегда был сильнее меня. Так что нет, я бы не стал пытаться совершить этот заплыв, особенно с тем, что у меня сейчас есть.              К концу разговора он уже не улыбался, а говорил совершенно серьезно, вытянувшись во весь рост и побледнев. Его скулы были достаточно острыми, чтобы об них порезаться, но в его худобе чувствовалась аура силы, как будто все, что от него отсекли, было лишь слабостью. Разумеется, это была очередная его брехня. Единственным удивительным было то, что он действительно признался — Цзинь Гуаншаню! — что Вэнь Чао бросил его в Погребальные курганы. Минцзюэ этого не ожидал.              Цзинь Гуаншань выглядел задумчивым, но не стал сразу же перечить Вэй Усяню. Лучше не давать ему слишком много времени на раздумья — хотя, несомненно, рано или поздно он выступит против.              — Один человек — это все, что нужно, — сказал Минцзюэ. — Если мы сможем доставить одного человека на первую станцию, мы сможем установить наше зеркало и таким образом привести остальных. Он посмотрел на Цзинь Гуаншаня. — Если у нас есть такое зеркало. Клан Не никогда таким не владел, а сокровищницы Цзян и Лань подверглись налету Вэнь.       — Хм! — это отвлекло Цзинь Гуаншаня от мыслей о Вэй Усяне. Он погладил подбородок, обдумывая всё, оттягивая момент. Минцзюэ набрался терпения и стал ждать. Он явно наслаждался этим моментом и тем, что именно он нужен им для воплощения плана в жизнь. Минцзюэ отказался радовать его делая вид, что он надеется или испытывает нетерпение: он был бы глупцом, если бы отказался.       Минцзюэ уже спрашивал Вэя Усяня, нельзя ли придумать другой способ. Транспортировка с помощью талисманов была ненадежной и к тому же слишком утомительной, но если бы он мог как-то усовершенствовать такие методы... Но Вэй Усянь задумчиво постучал себя по подбородку и сказал: «Ну, зеркалам требуется, сколько, девять лет, чтобы войти в резонанс? Я, наверное, мог бы сократить это время до трех...»              — Не было бы разумнее попытаться улучшить талисман мгновенного перемещения? Чтобы нарисовать его, не требуется девяти лет.       — Я совсем недавно думал об этом. Боюсь, у меня нет идей. — Вэй Усянь улыбнулся, и в этой улыбке было что-то надтреснутое, надломленное, даже если не принимать во внимание истощение.              Минцзюэ неохотно отказался от этой идеи. Он и сам не знал, как перестроить конструкцию талисмана столетней давности.              — У нас есть набор таких зеркал, — наконец признался Цзинь Гуаншань. — Они очень старые, ценные и очень хрупкие. Но нет лучшей причины рисковать ими, чем эта. Цзинь поможет в этом вопросе. Однако их транспортировка сюда займет некоторое время. Они должны быть тщательно извлечены и упакованы.       — Мы можем позволить себе подождать, хотя, конечно, не стоит затягивать, — сказал Минцзюэ. На самом деле им нужно было подождать. Вэй Усянь все еще приходил в себя. Тщательно подобранная манера держаться, положив одну руку на стол, говорила о его усталости. Вэнь Цин может и сказала ему встать и перестать маяться бездельем, если он хочет восстановить силы, но пока что участие в подобном собрании было для него пределом возможного, да и то, похоже, он переоценил себя. На самом деле, Минцзюэ следовало бы продумать этот вопрос и найти какой-нибудь предлог, чтобы все сели.              Но коль они уже собрались и стояли, то лучшим вариантом действий было бы поскорее со всем управиться.              — Ближайший к городу контрольный пункт находится здесь, за пределами городских стен. Последний участок канала протекает вдоль пешеходной тропы, ведущей в город, через защитные печати. Чтобы ремонтники и контролеры могли заходить и выходить, в этом месте можно использовать жетон, который позволяет пройти через осадные сооружения. У нас нет копии этого жетона. Но нам она не нужна.       Он посмотрел на Вэй Усяня.              Вэй Усянь остро ухмыльнулся.       — Моя, э-э, проверка их обороны выявила несколько слабых мест.       Он щелкнул пальцем, покрытым засохшей кровью там, где он прикусил его, чтобы активировать свои талисманы, и три точки красного света оторвались и на равном расстоянии друг от друга приземлились на карте Безночного.       — Северо-восточная — это проход, который соединяется с Цяньхэ. Осадные укрепления здесь намеренно ослаблены, иначе их возведение привело бы к прекращению подачи воды. Как только я доберусь туда, я смогу... — он поднял руку и изобразил, будто отодвигает занавес. — Скажем, приоткрыть ее еще больше. Достаточно, чтобы пропустить больше, чем следует, с жетоном или без.       — Три слабых места, — задумчиво произнес Цзинь Гуаншань. — А как насчет остальных?       Возможно, он не хотел расставаться со своим зеркалом.              Вэй Усянь постучал по точке на западе.       — Вторичное водоснабжение. Предполагалось, что она приведет к Желтой реке, но я не уверен, была ли она когда-либо достроена — если ее активно не поддерживают, то это намекает на ”нет", — он постучал по юго-восточной точке. — Похожая конструкция, но это городские сточные воды. — Цзинь Гуаншань сморщил нос.       — Мы не знаем, где заканчиваются два других, — сказал Минцзюэ. Он указал на северо-восточные водные ворота. — Это наш лучший вариант. Оказавшись внутри городских стен, она переходит в ряд шлюзов и насосных станций, которые доставляют воду на вершину горы. Проходы ведут вверх прямо через сам Знойный дворец. Оказавшись в Знойном дворце, мы получим прямой доступ ко Дворцу Солнца — и к Вэнь Жоханю.       У них уже имелись карты дворцов, составленные Вэнь Цин и Вэнь Нином, которые соответствовали скупым указаниям, полученным от шпиона. Карты внешних коридоров от Вэнь Нина были более подробными, а вот о маршрутах к тронному залу он рассказывал в общих чертах — по всей видимости, он провел немало времени, блуждая по дальним крыльям. Наблюдая, как он, заикаясь, объяснял, почему — конечно же, Вэнь Чао и Вэнь Сюй, должно быть это ад иметь таких двоюродных братьев — Минцзюэ почувствовал усталость. Он был Вэнь, но было невозможно относиться к нему с подозрением, когда он был таким... таким... аргх.              — Прямая атака, — одобрительно сказал Цзинь Гуаншань. — Мы можем ввести в город столько людей, сколько захотим!       — Не все так просто, — сказал Вэй Усянь, поднимая руку. А затем быстро опустил её — возможно, даже достаточно быстро, чтобы Цзинь Гуаншань не заметил, как она дрожит, подумал Минцзюэ. — Вскрыть эти ворота будет не самым простым делом. Я могу провести, скажем так, не более пятидесяти человек. Может быть, ближе к сорока.       — Конечно, этому методу можно было бы научить?       — Конечно, нет, — сказал Вэй Усянь, улыбаясь и оставаясь непоколебимым. — Я прошу вашего доверия в этом вопросе, Цзинь-цзунчжу. Другие не смогли бы изучить это.              Он сказал Минцзюэ следующее: «Это невозможно сделать с помощью традиционного самосовершенствования. Но энергия обиды более гибка в этих вопросах...»              Через мгновение Цзинь Гуаншань перешел к новому пункту.       — Но если вы сами будете там, то там все равно что будет армия, — что не могло быть ничем иным, как резким напоминанием о первом комментарии Минцзюэ.       — Как только я выберусь из Знойного дворца, — согласился Вэй Усянь.              Цзян Ваньинь нахмурился.       — Ты не можешь поднять их внутри Знойного дворца? Там наверняка полно призраков.       — Конечно, это же тюрьма. А это значит, что там много мертвых, оскверненых тел, озлобленных призраков, и она надежно защищена от любого из них, способного вырваться на свободу. Я мог бы призвать и поднять их, но вытащить из Знойного дворца — не так уж и много, не разломав сначала кучу другого дерьма. Проще просто поднять новых снаружи.       — Мы не должны думать об этом как о вторжении, — сказал Минцзюэ. — Мы уже разгромили армии Вэнь Жоханя. Его самые сильные ученики мертвы. Остается отрубить голову змее. Как только он умрет, мы сможем найти способ снять осадные чары на досуге.       — Ударная группа, — сказал Цзинь Гуаншань, кивая.       — Я возьму с собой два десятка наших сильнейших бойцов и войдем так незаметно, как только сможем. Большая часть боевых действий будет вестись внутри зданий или в коридорах. Как только мы вырвемся из Знойного дворца, Вэй Усянь сможет с помощью сдержать любые крупные силы, которые попытаются выступить против, а самые сильные из нас займутся Вэнь Жоханем.       — Я пойду, — сказал Сичэнь.       — И я, — сказал Лань Ванцзи.       — Ванцзи...              Старший брат пристально посмотрел на него. На самом деле, подумал Минцзюэ, не было ни малейшего шанса, что Лань Ванцзи не вызвался бы; Сичэнь знал это. Это было рискованно — очень рискованно — для Лань посылать и главу клана, и наследника, но еще более рискованно было не посылать всех своих самых сильных людей. Расправиться с Вэнь Жоханем было бы непросто.              — Разумеется, я тоже пойду, — сказал Цзян Ваньинь.       — Я доброволец, — сказал Цзинь Цзысюань, взглянув на своего отца.       — Я знаю, что ты принесешь честь Цзинь, — сказал Цзинь Гуаншань.       — О миссии не следует говорить за пределами этой палатки, — сказал Минцзюэ. — Пока мы ждем прибытия зеркала, мы все должны выбрать сильнейших из наших орденов и вассальных кланов и составить окончательный список имен. Как только все будет на месте, мы будем действовать скрытно. Мы не дадим Вэнь Жоханю шанса подготовиться или убежать.              Все они торжественно согласились.                     Минцзюэ ожидал, что Вэй Усянь уйдет сразу же, как только совещание закончится, но, к его удивлению, он остался, хотя теперь довольно сильно облокотился на стол, делая вид, что изучает карты. Задумчивый взгляд Цзинь Гуаншаня долго не отпускал молодого человека, и Минцзюэ не считал совпадением то, что он мешкал, пока Цзян Ваньинь (с первого взгляда оценив состояние шисюна и затем отвернувшись, как бы отмахиваясь от него) не предложил ему лететь обратно вместе с ним.       — Для нас обоих участвовать в этой миссии слишком рискованно, — говорил Сичэнь Лань Ванцзи.       — Сдерживаться — это еще больший риск.       — А-Сянь, — тихо сказал Минцзюэ. — Пойдем присядем?       — Я в порядке, — сказал Вэй Усянь, что было абсолютной ложью. Он закрыл глаза, болезненно побледнев.       Лань Ванцзи резко обернулся.       — Вэй Ин.       — Ну, конечно, ты в порядке, — ответил Минцзюэ и, переместившись, взял Вэй Усяня за запястье, а затем обхватил его за талию, помогая удержать равновесие. — Давай-ка ты будешь в порядке сидя.              Вэй Усянь напрягся, но тут же рассмеялся и позволил Минцзюэ провести его через перегородку, ведущую в ту часть палатки, где находились личные покои Минцзюэ. Обеспокоенные Лань Ванцзи и Сичэнь шли позади. Вэй Усянь опустился на кровать, когда Минцзюэ позволил ему это сделать, в итоге он уперся локтями в колени, а ладонями уперся в лоб, едва удержавшись в вертикальном положении.              — Врачи сказали, что ты готов встать на ноги? — обеспокоенно спросил Сичэнь.       — Вэнь Цин хотела, чтобы я встал и прогулялся, — пробормотал Вэй Усянь. Он повалился на Минцзюэ.              Лань Сяоли появилась в ответ на зов Сичэня, окинула их всех равнодушным взглядом и послала за Вэнь Цин.              — Она единственная, кто занимается его уходом, — сказала она. — К ней он прислушивается. Время от времени.       Она осуждающе нахмурилась в сторону Вэй Усяня, который, казалось, ничего не заметил.              Минцзюэ был не очень рад видеть Вэнь в своей палатке — в своих личных покоях! И дело даже не в том, что здесь хранилась секретнейшая информация, как бы она ни была скрыта и заперта. Но он не мог отрицать, что она была под пристальным вниманием — двое адептов Не сопровождали ее, и Минцзюэ не отпустил их, — и даже если бы она хотела помешать им, никакая информация, украденная из палатки Минцзюэ, не ценилась бы Вэнь Жоханем больше, чем смерть Вэй Усяня пару дней назад.              К тому времени, как Вэнь Цин пришла, Вэй Усянь уснул, и он едва пошевелился, когда она пощупала его пульс и положила светящуюся руку ему на лоб, затем на шею.       — Да, прогулялся, — проворчала она. — Внутри палатки. Рядом с ней. Где-нибудь, где он мог бы делать перерывы по мере необходимости, а не работать до изнеможения. О чем я ему и сказала.       Она закатила глаза, а затем бросила подозрительный взгляд на Лань Ванцзи, который выглядел виноватым.              — Сегодня утром у него, казалось, было больше энергии, — сказал Минцзюэ.       — Ну, и теперь он за это расплачивается. — Она покачала головой. — Дайте ему поспать, Не-цзунчжу.              Минцзюэ так и сделал, оставив Лань Ванцзи нависать над Вэй Усянем, а сам отошел в переднюю часть палатки, чтобы обсудить различные вопросы с Цзунхуэем. В глубине души его мучил вопрос о том, кого взять с собой. Сичэнь был прав, когда говорил о риске как для главы клана, так и для наследника Гусу Лань, но им нужно было нанести быстрый и сильный удар. Как только они начнут действовать, они не могли позволить подарить Вэнь Жоханю ни минуты времени — и им нужно было ударить его всем, что у них было, потому что в честном бою хозяин Безночного был сильнее, чем любой из них.                     — Хорошие новости и плохие новости, — сказал Вэй Усянь двумя днями ранее, вечером того дня, когда он проснулся.              Он выглядел усталым и несколько раздраженным. Минцзюэ подозревал, что большую часть дня на него кричали врачи и члены семьи. Минцзюэ извинился после того, как окончательно убедился, что он не одержим — Вэй Усянь матерился и снова потерял сознание после удара Цзыдянем, несмотря на то, что Цзян Ваньинь сделал это как можно мягче, — и врачи пришли к выводу, что единственное, что с ним случилось, — это истощение.              — Чрезмерное использование духовной силы напрягает тело и разум, — сказала Вэнь Цин. — Его душа отправилась в странствие. Дайте ему немного времени, чтобы прийти в себя. Лань Сяоли согласилась.              Минцзюэ обнаружил, что у него самого не хватает духу читать много нотаций. Казалось, что у него не было на это никакого права. «Я хочу, чтобы Вэнь Цин был рядом на всякий случай», — сказал Вэй Усянь остальным, но на вершине горы он признался, что «на всякий случай» означало «у меня будет такое сильное кровотечение, что я потеряю сознание». Даже если он и пытался скрыть свои планы, Минцзюэ, тем не менее, знал, что присутствие Вэнь Цин — не просто мера предосторожности. Минцзюэ подумал, что она, возможно, тоже понимала опасность, хотя и не в точности — но в отличие от нее, Минцзюэ мог бы положить этому конец.              ...Может быть. Всегда существовал риск того, что Вэй Усянь вполне мог просто заупрямиться и сделать это в любом случае.              Поэтому степень его вины оставалась неясной, но, тем не менее, он не мог найти в себе силы почувствовать себя преданным так, как это случилось с Лань Ванцзи или Цзян Ваньинем, не чувствуя себя при этом лицемером. Поэтому вместо этого он отправился разбираться с оставшейся частью лагеря на пике, реорганизацией их караулов, двумя дюжинами дисциплинарных нарушений, возникших благодаря новому набору развлечений от Цзинь Гуаншаня, и всеми другими мелочами управления военным лагерем. Вечером должен был состояться еще один, менее официальный банкет — очередное развлечение, чтобы побольше глав кланов попало в распоряжение Цзинь Гуаншаня. Минцзюэ не горел желанием присутствовать на мероприятии и, несколько раздраженный, сначала заскочил в лагерь Цзян, вместо того чтобы направиться прямо в павильон Цзинь.              Он застал Лань Ванцзи сидящим с Вэй Усянем и играющим что-то медленное и спокойное на гуцине. Очевидно, он просто решил не присутствовать на вечеринке, решение, которому Минцзюэ позавидовал. Однако в то же время было облегчением увидеть его там. Не то чтобы он ожидал, что Лань Ванцзи останется в стороне, но... если бы Лань Ванцзи был зол на Вэй Усяня, Минцзюэ не хотел бы оказаться в центре событий.              — В защитных печатях есть слабые места, — пояснил Вэй Усянь, после того как Минцзюэ расцеловал их обоих. — Их три, и я знаю, как обманом заставить их пропустить нас. Но все они находятся под землей — придется копать.       — Возможно, и нет, — сказал Минцзюэ и рассказал об информации Сичэня, что заставило Вэй Усяня вздохнуть с облегчением.       — Ах, это хорошо, хорошо... Не стоит, чтобы он видел, как мы приближаемся, — сказал он. Его рот был сжат в мрачную линию. — Вот плохая новость. Похоже, он действительно может это сделать.              Минцзюэ покачал головой.              — Безночный? Или...?              Идея ни того, ни другого на самом деле не казалась реалистичной. Или, возможно, дело было в том, что если бы это действительно казалось реалистично, то сам мир ощущался бы слишком хрупким. Конечно, даже Вэнь Жохань не сделал бы такого — конечно, по крайней мере, его эго было слишком велико, чтобы позволить ему даже предположить, что он может потерпеть поражение. И все же... если бы он знал, что они вот-вот прорвут его защитные печати, что вся мощь Альянса Выстрела в Солнце обрушится на его голову, и спасения не будет...              — Он может пробудить Старшего брата, — подтвердил Вэй Усянь тонким голосом.       — Как это возможно? — спросил Лань Ванцзи. — Укротить гору — подвиг, достойный бессмертного. Укротить великую гору должно быть не под силу никому из смертных, и едва возможно для бессмертного.              Вэй Усянь кивнул, затем наклонился вбок и протянул руки, пока Минцзюэ не сел рядом с ним и не позволил ему прислониться к своему плечу. Лань Ванцзи выглядел на мгновение обескураженным этим, пока Вэй Усянь не сказал:       — Лань Чжань, сыграешь для меня ещё?       — Мгм, — Лань Ванцзи наклонил голову и снова начал перебирать струны.              На мгновение Минцзюэ подумал, что Вэй Усянь, возможно, снова засыпает, и ненадолго задумался о том, чтобы просто остаться там на вечер. Он не мог просто отрезать рукав, так как Вэй Усянь использовал в качестве подушки его руку... Но Вэй Усянь зашевелился, его глаза были полуприкрыты, и он заговорил, его голос был тоненьким от напряжения и усталости.       — Это не Вэнь Мао приручил Старшего брата. Это случилось гораздо раньше. Я не уверен, насколько давно. Должно быть, прошло десятки тысяч лет — может быть, сотни тысяч. Тогда все было по-другому — великие боги и демоны ходили по земле как нечто само собой разумеющееся и основывали свои собственные королевства в мире смертных. Но когда гора изверглась, даже вся их мощь оказалась бессильной перед этим. Мир рухнул. Это был такой мощный выброс давления, такой силы и энергии, что он уносился прямо в небеса. Границы всего были размыты. После этого было очень много неразберихи, и многие державы, большие и меньшие, просто пытались выжить. Солнце едва светило в течение многих лет. Демоны и боги воевали друг с другом, пытаясь добыть ресурсы для себя и своих последователей... именно тогда образовались Погребальные Курганы, оставшиеся от одной из тех битв.       Его голос звучал глухо.              Минцзюэ подвинулся, чтобы обнять его за плечи, прижимая ближе, и обменялся обеспокоенным взглядом с Лань Ванцзи. Это было не то заявление, которое можно получить с помощью Расследования, Расспроса или чего-либо еще. Это был миф. С какими, черт возьми, духами разговаривал Вэй Усянь? Как ему удалось собрать все это воедино из фрагментов?              Глаза Вэй Усяня открылись.              — Ах, я чувствую, как вы волнуетесь, — сказал он, слегка рассмеявшись. — Ну, в любом случае. Как только все в конце концов успокоилось, группа высших сил — называйте их богами, если хотите, — подумала, что было бы здорово, если бы это не повторилось. Они изобрели и соорудили божественные печати над горой, чтобы она никогда больше не могла полностью явить свою ярость. Но они не могли просто запечатать его полностью. Разгневанная гора разгневана потому, что под ней есть давление, огонь из земли, который заключен в скале и которому некуда расширяться. Если бы они полностью закрыли его, то все это давление продолжало бы нарастать, нарастать и нарастать. Это все равно что оставить кастрюлю кипеть на огне, а потом заклеить крышку, потому что надоело, что она дребезжит — если продолжать ее нагревать, она в конце концов взорвется, и это будет гораздо хуже, чем дребезжание время от времени. Поэтому они сделали отверстие в уплотнении, чтобы оно более или менее постоянно выпускало пар, но только контролируемым образом: без дребезжания. И эта дыра была вулканом Безночный.              В старых записях говорилось, что раньше Безночный извергался раз в десятилетие или два. Говорили, что только самые сильные извержения — раз в сто лет или около того — угрожают не только ближайшим долинам, но и бессмертным или богам, которые могли бы жить вечно, десятилетие или два, должно быть, кажутся подобными любому другому вздоху. Но...              — Безночный не извергался сотни лет, с тех пор как Вэнь Мао построил там город.       — Да. Это было... давненько, — сказал Вэй Усянь, прислоняясь к нему еще сильнее. Его глаза закрылись. — Я не знаю, думал ли он, что дыра была оставлена случайно, или он просто счел, что мог бы использовать всю эту силу каким-то другим способом, но он нашел ее и решил... э-э, наложить на нее печать. В конце концов, схема у него уже была. Он просто повторял ее, все глубже и глубже, а потом приделал к ней ходы, чтобы с помощью этой силы очистить город, защитить его, поднять воду и сделать так, чтобы урожай никогда не пропадал... но этого недостаточно. Может быть, если бы осадные укрепления работали постоянно, и им приходилось бы каждый день защищаться от дождя из падающих звезд...              Вэнь Мао взглянул на вулкан, который мог бы расколоть небеса, и заткнул пальцем отверстие для сброса давления. Минцзюэ непонимающе уставился на Вэй Усяня сверху вниз. Если это так... если Вэнь обрекли их всех на гибель сотни лет назад...              — С другой стороны, — сказал Вэй Усянь, подавляя зевок, — это действительно огромный котел. Так что эта тема не будет проблемой в течение, ммм, десяти тысяч лет, что-то в этом роде.       — О. — Минцзюэ резко выдохнул. — В следующий раз начни с этого, — решительно сказал он.              Вэй Усянь, моргая, посмотрел на него, затем на Лань Ванцзи, который выглядел таким же потрясенным. Он разразился смехом, достаточно сильным, чтобы на его щеках появился румянец.       — Ох! Да, ха-ха, эта часть для нас не проблема, или, по крайней мере, это не то, чем нужно заняться как можно скорее. Я полагаю, если бы бог заметил, что происходит, это могло бы стать проблемой, но... Лань Чжань, ты помнишь феникса? У меня возникло ощущение, что божества придерживаются иного подхода ко времени, чем люди. — Он пожал плечами. — Однако проблема заключается в том, что Вэнь Мао просто расширил печати, вместо того чтобы строить новые... если бы Вэнь Жохань начал их снимать, он мог бы отменить все это. Считайте, что это все равно, что потянуть за болтающуюся нитку — достаточно потянуть сильнее и все разлезется.              Это была большая гребаная проблема.              — Но и печати эти здоровенные. Все легче сломать, чем построить, — философски заметил Вэй Усянь, — но на это потребуется некоторое время. Если мы будем действовать быстро и не будем слишком давить на него перед этим — у него не хватит на это времени.              Конечно, в этих словах было довольно высокомерное предположение, что они смогут победить Вэнь Жоханя. Верно, они разбили его армии, но сразиться с самим этим человеком было бы испытанием другого рода. При их жизни он был выдающимся самосовершенствующимся в мире, наиболее близким к достижению бессмертия. И...       — Городские массивы черпают энергию из вулкана. Сможет ли он использовать их во время боя?       — Если он где-нибудь в своем тронном зале, то определенно. В другом месте... вероятно, это зависит от того, насколько хорошо он умеет манипулировать массивами. Дайте мне пятьдесят лет, и я уверен, что смог бы придумать, как это сделать из любой точки города...              Выдающийся заклинатель своего времени, опирающийся на мощь бурлящего, сдерживаемого вулкана.              — Если он будет черпать слишком много, то перегрузит свое ядро, — сказал Лань Ванцзи, наклонив голову в раздумье.       — Угу, — сонно согласился Вэй Усянь.       — Может быть, мы сможем заставить его сделать это нарочно, — сказал Минцзюэ, пораженный поэтичностью этой идеи. Если бы они могли это сделать — гуй, он бы предпочел это даже отсечению головы Вэнь Жоханя. Человек может умереть только один раз, но человек, лишенный своего совершенствования, низведенный до обывателя — если вообще существовал человек, который заслуживал медленной смерти—              С другой стороны, присутствие лишенного ядра и далеко не бессильного некроманта, дремлющего сейчас в его объятиях, говорило о том, что это плохая идея.              — Не основывай на этом стратегию, — посоветовал Лань Ванцзи.                     Следующие дни, казалось, пролетели незаметно, хотя недостатка в делах не было. Минцзюэ сузил свой окончательный выбор, планируя второй по наихудшему варианту исход: это означало, что Цзунхуэй не придет. Если бы вся ударная группа была убита, но гора не сдалась, то Хуайсану понадобилась бы сильная поддержка. Возможно, это было эгоистично с его стороны, но, в конце концов, были бойцы посильнее Цзунхуя. Но заместителей лучше, чем он, не было.              Выбор сделан, предстояло провести обучение и другие приготовления. Цзян собрал несколько человек из окружения Вэнь Цин, одетых в пурпур и усиленно охраняемых — больше от внешних угроз, чем от внутренних, — и заставил каждого из них нарисовать город и дворцы так, как они знали, больше, чем только то, что смогли предоставить Вэнь Цин и Вэнь Нин, что было главным образом, сами дворцы. Минцзюэ хотел, чтобы все, кто собирался с ними, запомнили планировку города. Даже если им не понадобится это знать для выполнения своего задания сейчас, это может пригодиться им позже.              Для выбранных ими бойцов было очевидно, что они планируют какую-то боевую операцию, но то, как именно они собираются ее осуществить, держалось в тайне до последнего момента. Неважно, что все поклялись хранить тайну — то, что не было известно, не могло быть случайно раскрыто.              Чтобы подготовка не стала слишком очевидной, Минцзюэ пришлось предоставить мелким кланам возможность отвлечься, что на практике означало поощрение исследований заклинаний, которые практически не имели шансов на успех. Примерно каждый третий день они подходили к стенам и пробовали результаты того, что недавно было подвергнуто мозговому штурму; это было (к счастью) неизменно бесполезно, но это было что-то заметное. Цзинь Гуаншань тоже по-своему отвлекал внимание, но никакие вечеринки не могли полностью отвлечь от того факта, что все они разбили здесь лагерь, и большинство из них действительно хотели в какой-то момент вернуться домой. Тогда тоже собрания и банкеты были полны сплетен, а это означало, что люди могли обсуждать недавние события до упаду.              Вэй Усянь, конечно же, занимал видное место в подобных сплетнях. К настоящему времени слухи о том, что он потерял или повредил свое золотое ядро, распространились со скоростью лесного пожара: подобную историю невозможно было скрыть или сдержать. Хуайсан мог выдвигать определенные версии, но, хотя мнения о том, почему и как, казалось, менялись ежедневно, все, тем не менее, знали, что золотое ядро Вэй Усяня было повреждено или отсутствовало. Это не значит, что кто-то призывал к его отстранению от должности или тюремному заключению. Напротив, большинство глав мелких кланов были убеждены, что если Вэй Усянь настолько опустился, что уничтожил свое золотое ядро еретическим путем, то он должен искупить свою вину, убивая Вэнь на службе кампании Выстрел в Солнце.              Общий вывод о его ритуале сводился к тому, что он, видимо, пытался с помощью темной магии разрушить защитные печати, и это ему не удалось: они выманили нескольких бойцов Вэнь Жоханя, но не самого Вэнь Жоханя.       — Вэй Ин, возможно, всегда пробует что-то новое, — сказал глава клана Яо, — но он заходит слишком далеко. Конечно, мы должны придерживаться методов, которые, как мы знаем, сработают.              Под этим, конечно, он и многие другие подразумевали, что Вэй Усянь должен вернуться к созданию чудовищ, пока не создаст достаточно большое, чтобы открыть врата Безночного. Похоже, они совершенно не осознавали лицемерия своего положения.              — Если бы я забрал все трупы из Чунъяна и придал им форму гигантской вороны, а затем сбросил на город бомбу, она все равно развалилась бы на части и испарилась, прежде чем смогла бы нанести какой-либо ущерб, — сварливо сказал Вэй Усянь, когда услышал эту теорию.              Эти претензии не были опасны. Было много людей, которые считали, что падение первого ученика Цзян — это клеймо против самого клана Цзян, и кто мог сказать, что Вэй Усянь действительно достиг своего апогея? Цзян Ваньинь был молод, слишком молод, и он не смог защитить своего шисюна от того, чтобы пойти по этому пути... Мог ли он, в конце концов, защитить других учеников от своего шисюна?              Воистину, им всем повезло, что Чифэн-цзунь взял под контроль Вэй Усяня! Да ведь это случилось еще прошлым летом — без сомнения, свирепый, праведный Не-цзунчжу был тем, кто удержал Вэй Усяня от дальнейшего падения. Должно быть, именно поэтому ему и разрешили продолжать использовать эти еретические искусства — если он все еще может свободно разгуливать по городу по собственному желанию и продолжать практиковать свои темные искусства, то Чифэн-цзунь позаботится о том, чтобы это было на благо войны. Нельзя было ожидать, что Цзян сами справятся с таким человеком, да еще после того, как они были в полном смятении из-за больших потерь; хорошо, что Чифэн-цзунь решился на это.              Минцзюэ пристально смотрел на Хуайсана, пока он рассказывал это.              — Это один из твоих слухов?       — Нет, — сказал Хуайсан с непроницаемым взглядом.              Блядство. Минцзюэ бросил на Цзунхуэя встревоженный взгляд, получив такой же в ответ. Они сидели втроем за его основным рабочим столом — ну, технически Вэй Усянь находился как раз за перегородкой палатки, но он заснул достаточно недавно, чтобы, вероятно, оставаться в таком состоянии еще как минимум полчаса.              — Цзинь Гуаншань?       — Я не могу приписать все ему. — Хуайсан раскрыл свой веер и легонько им помахал. — Но он извлекает из этого самую непосредственную выгоду.              Минцзюэ приподнял бровь, глядя на него, хотя он уже обдумывал это. Продвигая такого рода повествование... с одной стороны, это не позволяло считать Вэй Усяня полностью вышедшим из-под контроля. С другой — до тех пор, пока он на самом деле не вышел из-под контроля, а они все еще находились в состоянии войны, было бы это более разрушительным? Скорее всего, нет.              После встречи, когда он потерял сознание в палатке Минцзюэ, Вэй Усянь вроде как просто... остался. На самом деле он даже носа не высунул за полог палатки. Учитывая, сколько времени он проводил во сне, Минцзюэ решил, что он просто слишком устал, чтобы беспокоиться... но если это были слухи, то, возможно, он скрывался. К моменту появления в палатке Минцзюэ у него было все обычное содержимое рукавов цянькунь, как у любого солдата, так что не было ничего страшного в том, чтобы жить в палатке Минцзюэ. Кроме того, он стал одалживать у Минцзюэ одежду для сна, что, наверное, не должно было вызывать у Минцзюэ такого умиления, однако что есть, то есть. Но одно дело, когда любовник Минцзюэ жил у него во время лечения, и совсем другое — когда Не-цзунчжу считался опекуном, почти хозяином самого выдающегося ученика Цзян, шисюна самого Цзян Ваньиня.              С этими разными слухами, направленными на то, чтобы изобразить Цзян Ваньиня слабым... Минцзюэ пришлось бы быть вдвойне осторожным, предлагая помощь Цзян, иначе это выглядело бы так, будто Не пытаются поглотить Цзян, не обращая внимания на то, что Юньмэн был слишком далеко от Цинхэ для чего-либо подобного и что это было полной противоположностью тому, что он имел в виду.              — Это не просто вбивание клина между нами и Цзян, — сказал Хуайсан холодно и с прищуренными глазами. — Он делает ставку на то, что Вэй-сюн — это Вэй-сюн. Вся эта шумиха вокруг потери армии трупов: «Теперь Старейшина Илина не поддерживает кампанию «Выстрел в Солнце», он ревностно охраняет свои темные секреты...»              Минцзюэ кисло хмыкнул. Конечно. Слухи не обязательно должны быть логически связными, чтобы работать вместе, нанося ущерб репутации. Так. Если Минцзюэ еще раз вмешается в дела Цзян, то он рискует выставить орден Цзян слабым. Если бы он вместо этого дистанцировался, то повредил бы их союзу и фактически ослабил бы их обоих. Если он оставит Вэя Усяня в покое, а тот снова совершит какую-нибудь глупость, то это выставит Не в плохом свете, ведь они должны держать его под контролем. Можно было поспорить, что Вэй Усянь снова совершит что-нибудь, но... Что ж, это был Вэй Усянь. Вероятно, он бы что-нибудь выкинул.              С другой стороны, Минцзюэ уже более или менее смирился с этим.              — Вэй-гунцзы какое-то время ничего не сможет вытворить. Если это ставка Цзинь Гуаншаня, то она не скоро окупится для него, — сказал Цзунхуэй. — Если только вы не думаете, что он сделает что-то, чтобы сорвать миссию, цзунчжу.              Минцзюэ покачал головой.       — Вэнь слишком слабы. Сейчас он бы не перешел на другую сторону. — Переходить на другую сторону сейчас не выгодно. — Он нацелен на это после окончания войны.              Все это было направлено на ослабление его отношений с Цзян, но не настолько, чтобы угрожать Альянсу Выстрела в Солнце — разве что Цзян Ваньинь слишком остро отреагирует или Вэй Усянь совершит какую-нибудь глупость, и Альянс Выстрела в Солнце окажется под угрозой. Если бы Вэй Усянь был одиночкой без поддержки, то у него могли бы быть серьезные проблемы из-за таких вещей, но Минцзюэ, Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь не собирались позволять ему это делать, поэтому самое худшее, что они могли сделать, это потерять лицо. Плохо для все еще слабого ордена Цзян, но для Не это были просто мелкие политические игры.              Какая заноза в заднице.              — Цзян-гунян хорошо ведет дела, — отметил Цзунхуэй. — Возможно, я упомяну об этом в следующий раз, когда нам нужно будет обсудить логистику. Если вы не хотите, чтобы Цзян что-то изменил в отношении нынешних договоренностей с их главным учеником...? — его глаза слегка прищурились, слегка дразня.              Можно было рассчитывать на то, что Цзян Яньли не будет слишком остро реагировать и сможет отговорить своего брата от поспешных действий, хотя Цзян Ваньинь, вероятно, справился бы с этим сам. Но лучше, наверное, чтобы это произошло именно так, чем Минцзюэ попытается дать Цзян Ваньиню совет прямо сейчас... гуй побери. Минцзюэ махнул рукой, соглашаясь.              — А что насчет Вэй-сюна? — спросил Хуайсан.              Минцзюэ прищурился, глядя на него.              — Беспокоишься о том, что вы с ним замышляете?              Хуайсан уставился на него с непроницаемым выражением лица.              Ещё одна заноза в заднице. Минцзюэ подавил вздох.       — Как Лань вписываются в эти слухи?              Хуайсан взмахнул веером.       — Ванцзи-сюн слишком сдержан. Вэй-сюн живет не в его палатке.              Хм. Нет, но была такая мысль... хм.              — Я вижу, что вы определились с выбором, цзунчжу, — сказал Цзунхуэй совершенно невозмутимо.       — Цзинь Гуаншань пытается расшатать под нами опору, — сказал Минцзюэ и пожал плечами. — Лучше показать ему, что это не в его силах. Мне насрать, даже если у него больше денег, чем у нас троих вместе взятых — он не может сравниться со всеми нами по силе. И если он хотел сравняться с нами в славе, ему следовало появиться тогда, когда это имело бы большее значение.                                          Правда заключалась в том, что Лань Ванцзи уже проводил, по крайней мере, каждую вторую ночь в палатке Минцзюэ; убедить его оставаться на завтрак и появляться на ужин не составило труда. Возможно, это было излишнее потакание всем троим, но Сичэня это в основном забавляло, хотя иногда и беспокоило; Цзян Ваньинь, хотя и выглядел явно невеселым, тоже не возражал, и вообще не поднимал этот вопрос.              По мнению Минцзюэ, единственным недостатком проживания Вэй Усяня в его палатке было то, что это означало ежедневные визиты Вэнь Цин. Хотя он лишь изредка присутствовал при ее посещениях — его собственные обязанности означали, что он проводил гораздо больше времени на улице, чем Вэй Усянь, — ему вообще не нравилась идея ее присутствия там. Но он мог смириться с этим, особенно после того, как понял, насколько Вэй Усянь расслабляется после каждого ее визита. Минцзюэ до этого не понимал, что ей удалось уговорить Вэй Усяня позволить ей лечить его и от хронических болей, но, должно быть, именно поэтому Цзян Ваньинь держал ее здесь, в лагере, вместо того, чтобы отправить обратно к родственникам в их лагерь беженцев.              Она была не единственной частой гостьей Вэй Усяня. Хуайсан тоже часто заходил, и если он все еще вел себя холодно по отношению к Минцзюэ, то по отношению к своему другу он был уже не таким. Минцзюэ сталкивался с ним только тогда, когда он специально приходил, чтобы доложить о чем-то, или когда он уходил, но когда Вэй Усянь не дремал, они с Хуайсаном работали над усовершенствованием ряда талисманов скрытности и защиты от слежки. Людей, отправляющихся на эту миссию, отбирали за их силу, а не за скрытность, но это позволит как можно дольше не привлекать внимания к их небольшому отряду. Если эти двое работали ещё и над каким-то другим планом, Минцзюэ признал своё поражение на этой арене, но, похоже, они действительно работали над талисманами.              Но такие посетители присутствовали только днем. По вечерам и ночам Минцзюэ, Лань Ванцзи и Вэй Усянь оставались наедине, и хотя они почти не отвлекались от работы в это время, было гораздо спокойнее, когда они были только втроем.              — Тебе следует запереть Печать, — сказал Лань Ванцзи, впервые за все время, что они были втроем, когда Вэй Усянь не сразу выдохся после обсуждения дел, связанных с предстоящей миссией. Да, они устали, но им удалось выдержать целых полши. Вэй Усянь с удовольствием демонстрировал новейший отводящий взгляд талисман, который они с Хуайсаном доделали, рассматривал маршруты по задним коридорам и не выглядел на грани отключки, что было несомненным достижением.       — Будет безопаснее, если я оставлю её при себе.       — Я бы хотел увидеть тебя полностью обнаженным, — серьезно сказал Лань Ванцзи.              Рот Вэй Усяня открылся, затем закрылся, и он положил оба локтя на стол — они сидели за низким столом с развернутыми картами, что, по мнению Минцзюэ, делало это заявление несколько более рискованным, чем если бы они все уже лежали в постели. Он закрыл лицо руками.              — Лань Чжань! Как тебе удается сохранять такое невозмутимое выражение лица, говоря подобные вещи!       — Это было бы здорово, — сказал Минцзюэ. Конечно, он был совершенно восхитителен, когда на нем был только тонкий нижний халат, как им уже не раз случалось, но иногда даже это мешало. И независимо от того, сколько защит Вэй Усянь наложил на Печать, Минцзюэ не мог не думать, что ему, вероятно, пойдет на пользу время от времени спать без нее. Он почти никогда не откладывал её в сторону, даже чтобы принять ванну, и все равно всегда держал на расстоянии вытянутой руки. Он улучшил защитные печати на сумке цянькунь, в которой она находилась, но простая логика подсказывала, что эта защита не могла быть абсолютной, иначе Вэй Усяню не нужно было бы держать ее так близко к себе, когда он оживлял мертвецов Чунъяна — если бы они блокировали все, тогда не имело бы значения, как далеко они были друг от друга. Даже теперь, когда он не использовал её постоянно для усиления мертвецов, а его глаза перестали постоянно гореть багровым светом, Минцзюэ сомневался, что от этого мертвецы стали менее громкими.       — Ах, но я использую в одежде несколько заклинаний... защиту от проклятий, — смущенно сказал Вэй Усянь, опуская руки. На мгновение выражение его лица исказилось в гримасе. Заклинателю с крепким золотым ядром ничего подобного не понадобилось бы.       — Я защитил палатку, — сказал Лань Ванцзи. — Никакие проклятия не пробьются сквозь эти стены. Вообще ничего.              Настала очередь Минцзюэ удивленно посмотреть на него.       — Это было то, о чем говорил Цзунхуэй? — Цзунхуэй сказал, что Лань Ванцзи попросил добавить дополнительные печати, пока Минцзюэ отсутствовал, чему тот не собирался противиться, но Минцзюэ думал, что это для обеспечения дополнительной секретности. С другой стороны, в этом было гораздо больше смысла, учитывая некоторые другие вещи, которые Лань Ванцзи сказал довольно рано в тот день, когда они были одни в палатке, а Вэй Усянь все еще спал.              — О, — сказал Вэй Усянь. — Я... э-э, тогда ладно. Ты хочешь, чтобы я что-нибудь придумал сейчас, или...              Он, казалось, нервничал из-за этого. Это было его самое мощное оружие.              — Я думаю, — сказал Минцзюэ, вставая и обходя вокруг, чтобы поднять Вэй Усяня на ноги, — что тебе следует просто снять все и сложить в угол, и этого хватит на сегодня.       Они находились в палатке с высочайшей степенью защиты, в лагере с высокой степенью защиты; и если незваному гостю удастся проникнуть внутрь, пока они все были там, этот человек быстро пожалеет о сделанном.              — Мгм, — согласился Лань Ванцзи, тоже встал, и они, подкрепляя слова действиями, перешли в спальную часть палатки и разделись донага, и это было приятно — провести руками по всему телу, увидеть, как изящные пальцы Лань Ванцзи нежно проводят по его спине, а затем впиваются ногтями достаточно сильно, чтобы оставить небольшие следы. Они рухнули в постель, прижавшись друг к другу, обнаженная кожа к обнаженной коже.              А затем Лань Ванцзи отстранился и изобразил руками странную, прерывистую печать. Минцзюэ почувствовал вспышку ци, похожую на укол растянутой мышцы, хотя она была направлена не на него. Вэй Усянь ахнул и содрогнулся, откинувшись на простыни и на мгновение скосив глаза. Когда он отдышался, то потребовал:       — Лань Чжань! Ты только что проклял меня?       — Да.       — Ты... но, что... — Вэй Усянь осматривал всего себя. Минцзюэ тоже осмотрел его, но нигде не смог увидеть признаков проклятия на его теле. Впрочем, не все проклятия сопровождались метками. Вэй Усянь закрыл глаза, явно пытаясь ощутить что-то в своем теле. Мгновение спустя у него округлились глаза. — Это сексуальное проклятие?       — Да.       — Но... почему...       — Ты сказал, что примешь наказание за неправильное направление, — очень серьезно сказал Лань Ванцзи, а затем встал, встал с кровати и подошел к умывальнику, чтобы налить немного воды в чашу поменьше, которую он принес обратно к кровати. Он укусил себя за палец. — Используй на этом свой замораживающий талисман.       — О, это наказание, — с трепетом сказал Вэй Усянь, но после минутного колебания неохотно провел пальцами по пальцам Лань Ванцзи и начертил в воздухе талисман. Вода в чаше превратилась в лед. — Тогда что же делает это твое сексуальное проклятие? Если это из тех проклятий «трахнись или умри»...       — Нет, — сказал Лань Ванцзи, и Вэй Усянь скорчил ему извиняющуюся гримасу. Выражение лица Лань Ванцзи смягчилось, но лишь немного. — Ты скоро узнаешь. В конце концов.       — Когда будет слишком поздно, да? — сказал Минцзюэ и фыркнул.       — Может потребоваться некоторое время, чтобы последствия стали полностью очевидными.       — Что... нет, это нечестно, я ненавижу тайны, — запротестовал Вэй Усянь, получив косые взгляды от них обоих.                                                                         ***       — Тогда позволь мне отвлечь тебя, — сказал Минцзюэ, притягивая его для поцелуя, а затем хватая за волосы и направляя его голову вниз к члену Минцзюэ.       — Ах, мои двое гэгэ, — пробормотал Вэй Усянь, но послушно позволил уложить себя, положив голову Минцзюэ на колени, прокладывая путь поцелуями вверх по члену Минцзюэ — дразнящие, нежные прикосновения губ, время от времени облизывая языком. Это заставило его согнуться, опуститься на колени, чтобы Минцзюэ мог наслаждаться его видом.              Лань Ванцзи разбил лед в чаше и размешал получившиеся осколки обеими руками, затем встал и полил их водой, чтобы они немного растаяли. Вернувшись, он поставил чашу на пол, затем положил одну бледную руку на ребра Вэй Усяня — Вэй Усянь дернулся в сторону, но Минцзюэ не отпустил его волосы и не позволил ему отстраниться.              — Гэгэ, эр-гэгэ, это было не по правилам!       — Хм, — сказал Лань Ванцзи и положил другую руку на другой бок Вэй Усяня, заставив его снова взвизгнуть и отпрыгнуть в противоположном направлении.       — Да ладно, а-Сянь, тебе следовало бы использовать свой рот для других целей, — упрекнул Минцзюэ, снова опуская голову. — Нет, никаких рук — положи руки на одеяло.              Минцзюэ вернул его к работе, и погладил рукой по растрепанным волосам когда тот взял головку члена Минцзюэ в рот, нежно посасывая и обводя языком кончик. Он отстранился и провел носом вниз — Минцзюэ раздвинул ноги, давая ему доступ, и стал лизать его по всей длине и вокруг яиц Минцзюэ, впиваясь поцелуями в чувствительную кожу и урча. Позади него Лань Ванцзи взял смазку и осторожно поглаживал пальцами его отверстие. Из этого положения Минцзюэ прекрасно видел все происходящее.              Он погладил Вэй Усяня по волосам, по плечам, вниз по бугоркам позвоночника. Находясь во рту Вэй Усяня, Минцзюэ быстро возбудился, особенно от того, как Вэй Усянь периодически стонал, пока Лань Ванцзи растягивал его — чуть быстрее и сильнее обычного. Минцзюэ позволил Вэй Усяню задавать темп, покачиваясь вверх-вниз на его члене, позволяя напряжению свернуться в его паху.              Лань Ванцзи молча поднял с пола чашу и поставил ее на кровать, в пределах досягаемости, подоткнув достаточно одеял, чтобы она случайно не опрокинулась. Занятый заглатыванием члена Минцзюэ, Вэй Усянь этого не заметил.              Минцзюэ подмигнул Лань Ванцзи и получил легкую улыбку в ответ.              Когда Лань Ванцзи, наконец, встал на колени позади Усяня, Минцзюэ крепче вцепился в волосы юноши, насаживая его на свой член более интенсивно, чем он делал до сих пор. Вэй Усянь слегка поверхнулся, впиваясь пальцами в простыни, пытаясь удержать равновесие и одновременно дышать.       — Приготовься, — предупредил его Минцзюэ, и затем Лань Ванцзи начал толкаться в него, загоняя его глубже, в то время как его горло восхитительно сжималось вокруг члена Минцзюэ. — Вот так.              Лань Ванцзи задал уверенный темп, который было легко предугадать, и Минцзюэ придерживался того же ритма, заставляя Вэй Усяня насаживаться ртом на член Минцзюэ, насаживаясь на него до тех пор, пока он не задыхался от его длины. Каждый раз, когда Минцзюэ оттягивал его назад, его глаза становились чуть более безмятежными, отрешенными, и это заставляло член Минцзюэ пульсировать еще сильнее. Он чередовал их, то полностью опуская Вэй Усяня, то обхватывая его затылок, не давая подняться, пока Лань Ванцзи вбивался в него сзади.       — Используй язык, — приказал ему Минцзюэ, и Вэй Усянь попытался, неуклюже цепляясь за простыни, пока Минцзюэ не схватил одну из его рук и не переплел их пальцы. Каждый толчок Лань Ванцзи раскачивал его вперед и назад на члене Минцзюэ, пожалуй, лишь на полдюйма за раз с учетом хватки Минцзюэ, но этого было достаточно, и это было ощущение ленивого, продолжительного секса.              В конце концов, он почувствовал, как Лань Ванцзи призывает ци, позволяя ей проникать в Вэй Усяня; он почувствовал её свой кожей и неохотно отстранил Вэй Усяня. Вэй Усянь издал смущенный звук — Минцзюэ еще не кончил, — но Минцзюэ утихомирил его, позволив ему положить голову на свое бедро, и гладил его по волосам и жадно наблюдая, как Лань Ванцзи усиливал поток своей ци, его толчки становились быстрее и жестче. Вэй Усянь дышал гораздо тяжелее с открытым ртом, его глаза были устремлены вдаль и ничего не видели. Лань Ванцзи потянулся за чашей, которую он отставил в сторону, затем наклонился вперед, двигая бедрами, когда начал кончать — и одновременно поднес наполненную льдом руку к члену Вэй Усяня.              Вэй Усянь закричал, машинально пытаясь отодвинуться от ледяной корки, но Лань Ванцзи крепко держал его за бедра, а Минцзюэ одной рукой обхватил его сзади за шею, и этого было достаточно, чтобы удержать его, даже когда его руки судорожно вцепились в простыню с такой силой, что на мгновение Минцзюэ показалось, что он порвал её. Прошло всего несколько секунд, глаза Лань Ванцзи были полузакрыты, когда он заканчивал свои последние толчки, а затем он остался в нем и крепко удерживал лед на месте, когда Вэй Усянь начал лепетать:       — Гэгэ, гэгэ, что... Почему... Я не, я... почему?       — Потому что я не хочу, чтобы ты кончил, — сказал Лань Ванцзи, немного запыхавшись. Он похлопал Вэй Усяня по заднице, затем откинулся назад, воспользовавшись моментом, чтобы восстановить самообладание. Только тогда он, наконец, убрал лед.       — Но... я... это...       — Я не уверен, что ты этого не предвидел, — нежно сказал Минцзюэ, перекатывая его вбок, пока он не растянулся на спине, моргая, глядя на холст палатки. Минцзюэ тоже подвинулся на кровати, подтолкнув Лань Ванцзи бедрами в сторону и осматривая член Вэй Усяня. Сейчас он был тверд только наполовину, но спермы не было вообще. — Знаешь, я не был уверен, что это сработает, но ты был прав, Ванцзи. Он поднял глаза, поймав самодовольный взгляд Лань Ванцзи, затем поднял и раздвинул колени Вэй Усяня, устраиваясь между ними. — Ах, да ты уже такой влажный?       — Минцзюэ-гэгэ, — сказал Вэй Усянь, медленно моргая. Он не был настолько выбит из колеи, как это иногда случалось — вероятно, сказался ледяной шок, — но выглядел несколько ошеломленным. Минцзюэ устроился поудобнее, затем скользнул внутрь, раздвинув ноги Вэй Усяня. Рядом с ними вытянулся Лань Ванцзи, обхватив одной рукой голову Вэй Усяня, чтобы дать ему опору, а другой потянулся вниз и погладил его член, что заставило Усяня тихо застонать. Это, должно быть, был шквал ощущений.              Минцзюэ снова приподнялся — времени прошло совсем немного, но все равно это было приятно: тесное давление задницы Вэй Усяня, отличающееся от влажного жара его рта, — совершенно другой расклад. Благодаря тому, что его одновременно имели и дрочили плавными движениями запястья Лань Ванцзи, Вэй Усяню не потребовалось много времени, чтобы снова возбудиться. Они снова подтянули его к пику, Минцзюэ двигался неторопливыми движениями, а когда он начал непроизвольно напрягаться, Минцзюэ полностью вышел. Лань Ванцзи тоже остановился — но не раньше, чем ухватился за основание члена Вэй Усяня.              Вэй Усянь закричал, дрожа от всем телом от мучительного томления.              — Ш-ш-ш, — сказал Минцзюэ, останавливаясь, чтобы полюбоваться им, раздвигая его ноги и поглаживая очертания его напряженных бедер. Он ждал, наблюдая за тем, как Лань Ванцзи целует его, поглаживая грудь, играя с сосками, проводя длинными ногтями правой руки по бледной коже Вэй Усяня: мягко, чтобы не поранить. Минцзюэ подумал, что отчасти оцепенение Вэй Усяня было вызвано усталостью; он еще не полностью восстановился, а они уже долгое время кувыркались.              Когда Вэй Усянь немного расслабился, Минцзюэ схватил масло и вновь смазал себя, затем снова вжался внутрь, почти нежно, но неумолимо заполняя его, отчего его дыхание сбилось. Минцзюэ задал ровный спокойный темп. Он был тверд достаточно долго, чтобы не нуждаться в жестком ритме. Напряжение накапливалось и охватывало его, но Вэй Усянь, никогда не отличавшийся выносливостью, уже достиг пика, и тогда Лань Ванцзи взял горсть тающего льда и прижал ее к члену Вэй Усяня, поглаживая его ледяной рукой.              Вэй Усянь взвыл, напрягся всем телом, толкая Минцзюэ за грань, до которой ему самому не дозволено дотянуться. Минцзюэ толкнулся еще несколько раз, отрывисто и неритмично, его зрение приятно затуманилось. К тому времени, как он закончил, Лань Ванцзи уже бросил лед обратно в чашу, но теперь поглаживал бедный член Вэй Усяня двумя ледяными пальцами.              Минцзюэ поднялся, чтобы взять запасную тряпку, намочить ее в воде, которая не была ледяной, и вытереться, а затем бросить ее Лань Ванцзи, чтобы он мог сделать то же самое. Затем он вернулся и растянулся по другую сторону от Лань Ванцзи.       — У тебя, должно быть, холодные пальцы, — заметил Минцзюэ и обхватил член Вэй Усяня своей рукой. Это заставило Вэй Усяня ахнуть и заскулить, дернув бедрами вверх, затем в сторону — конечно, после такого количества льда теплая рука показалась бы обжигающе горячей. Минцзюэ успокаивал его и гладил, в то время как Лань Ванцзи играл с его яйцами — с его-то ногтями это должно быть похоже на множество уколов, хотя Лань Ванцзи был предельно осторожен. Они снова не довели его до вершины, но подобрались достаточно близко. К этому времени ему вообще было трудно держать глаза открытыми — определенно, усталость, подумал Минцзюэ, но в то же время он просто попал в состояние безмятежности.              «Думаю, на сегодня хватит», — решил Минцзюэ, переместился, чтобы обхватить его поплотнее, и натянул одеяло. Они свернулись калачиком вместе, обнимая Вэй Усяня до тех пор, пока дрожь в его мышцах не утихла, и к тому времени все они уже спали.