Крючок

— Значит, план такой, — с блеском в глазах вещает Арсений. — Серёжа делает для меня скафандр, с помощью которого я погружаюсь в затопленный квартал, нахожу там поместье барона Дорохова и доказательства того, что его дети — не его. Заодно, возможно, доказательства того, что баронесса причастна к затоплению в попытках скрыть эту информацию, как пойдёт. Дальше, чтобы отвести от себя подозрение, находим какого-нибудь мальца, который передаст барону записку с требованием выкупа за сведения, в этот момент мы будем сидеть в таверне на виду у кучи людей, чтобы создать себе алиби. Дорохов соглашается на выкуп, но вот в чём подвох: нам не нужны деньги, нам нужно получить доступ к фамильному склепу на территории его поместья, где мы осторожно вскроем могилу его прабабушки и заберём висящую на её шее печать, которая служит ключом к тайному ходу в дом епископа. Воспользовавшись печатью, мы проберёмся в дом епископа, и это даст нам возможность собрать доказательства того, что он проводит вечера с маленькими мальчиками. Именно эти доказательства помогут нам шантажом выманить у епископа пропуск на свободное перемещение по собору… Серёжа не выглядит вдохновлённым этим планом, но за те несколько раз, что Антону доводилось его видеть, он и не выглядел вдохновлённым чем-либо вообще. — И всё это ради чего? — уточняет кузнец, смачно зевая. — Чтобы пробраться в соборную библиотеку, — терпеливо объясняет Арсений. — Это тоже часть плана? Мы там что-то украдём, чтобы кого-то шантажировать? — уточняет Серёжа. Арсений раздражённо закатывает глаза: — Нет, мы найдём там варианты ритуалов, для которых нужно столько жертв. — А не проще, ну… в белочку превратиться и в окно пролезть? — хмурится Сергей. — Белочка потом будет здоровенные тома на цепях ворочать? — язвит Попов в ответ. Антон неуютно ёрзает на невысокой табуретке, которую ему выделили в качестве места для сидения. Вроде, логично, что в доме невысокого Серёжи и мебель будет под стать хозяину, но из-за этого смешного стульчика, который заставляет колени Антона торчать, словно он кузнечик, Шастун себя чувствует здесь не на своём месте. Когда суетливая голубоглазая мышь принесла ему записку, где кузница была указана в качестве следующего места встречи, Антон удивился, но быстро пришёл к выводу, что отношения между Арсением и Сергеем, должно быть, ближе, чем он предполагал. Кузнец встретил его одновременно радушно и равнодушно — Шастуну не давали понять, что ему здесь не рады, но и из штанов от его визита никто не выпрыгивал. Сам Арсений обнаружился пришедшим заранее, и по тому, как нагло он расположился, сидя на кухонном столе, уже можно было понять, что их с Серёжей отношения точно выходят за рамки отношений торговца и покупателя. Куда себя вписать в этой схеме, Антон не понимал, поэтому послушно опустился на предложенную табуретку и замер. Если его мнение захотят услышать — его спросят. — Арс, у тебя, вроде, голова хорошо варит, — вздыхает Серёжа, — но ты пиздец любишь всё усложнять. Скафандр ему нужен, видите ли… — А почему, — наконец-то находит в себе силы вклиниться Антон, — нужны все эти сложности, чтобы попасть в соборную библиотеку? Арсений поворачивается к нему, изумлённо приподнимая бровь: — Слушай, я понимаю, что ты чтением не то чтобы сильно интересуешься, но можно как-то… не выпадать из реальности, что ли? Допуск в соборную библиотеку даётся только членам церкви и по особым разрешениям. Антон раздражённо морщит нос. Вы посмотрите на него, какой интеллигент, он один чтением интересуется. Ну да, Антон, может, никак не дочитает одну несчастную книгу уже второй месяц, но это не потому, что ему неинтересно, что будет с героями, а потому что от чтения у него глаза слипаются. Но совсем уж дурака необразованного зачем из него делать? — А я кто? — хмуро интересуется Антон, выразительно указывая рукой на собственный мундир. — Арс, ну не тупи, — включается в диалог Серёжа. — Их Орден — технически часть церкви. — И почти вся наша литература как раз хранится в соборной библиотеке, а не в гарнизоне, — кивает Антон. — Так что я лично могу туда хоть прям щас заявиться, и никто мне слова не скажет. А вы там пока этот свой куйте, скафандр. Серёжа быстро поднимает ладони в воздух: — Э-э! Я вообще никуда не собираюсь, спасибо. Я здесь для моральной поддержки. Арсений выглядит озадаченным. Его явно не тянет претворять в реальность свой мудрёный план, но и потраченного на его придумывание времени жаль, поэтому он колеблется. — Хорошо, а я с тобой пройти смогу? — В душе не ебу, — признаётся Антон. — Можно попробовать сказать, что ты мой слуга или писчий, или ээ… не знаю, граф какой-нибудь, который контролирует выполнение заказа. — Я что, похож на графа? — фыркает Арсений. — Ну да, — пожимает плечами Шастун. — Ваще да, — мгновенно отзывается Серёжа. Антон выглядывает в окно, оценивая положение солнца — то стоит ещё высоко, и возвращения их с Артёмом из «патруля» не будут ждать ещё долго. — Можем пойти попробовать, — повторяет он. — Тут совсем близко же. Не пустят, так не пустят, тогда действительно белочкой проберёшься и будешь мне указывать, что делать. Мысль о том, что белочка будет им командовать, кажется такой нелепой, что Шастун не может удержать щёки на месте и губы расплываются в улыбке. А вот Арсений, напротив, выглядит озадаченным и серьёзным, будто перед ними миссия, к которой нужно готовиться годами. Он задумчиво трёт нос и, наконец, спрыгивает с кухонного стола: — Ну хорошо, а если что-то пойдёт не по плану? Если там возникнут вопросы, почему мне нужно с тобой внутрь? И Антон пожимает плечами: — Будем импровизировать. §§§ Всю недолгую дорогу до Соборных ворот Антон проговаривает про себя легенду, которую собирается пересказывать служителю на входе: он член Ордена, который проводит расследование и пытается распознать ритуал, проведённый злой ведьмой над несчастным Арсением, а несчастный Арсений совершенно необходим ему рядом, чтобы по описаниям подтвердить или опровергнуть детали ритуала. Пока они идут, история обрастает всё новыми деталями, Антон придумывает, что будет отвечать на случай, если его спросят о том, где сейчас ведьма и как выглядел ритуал, и почему его жертвой стал именно Арсений. Он выстраивает в своей голове целый параллельный мир, наполняет его деталями, оживляет… и всё это для того, чтобы служитель молча пропустил их на территорию собора после слов «мы в библиотеку». Разочарование чуть не толкает Антона всё равно начать пересказывать придуманную им историю, но Арсений толкает его вполне ощутимо физически в плечо, подгоняя быстрее покинуть поле зрения местных обитателей. Он явно нервничает, и Антон, повинуясь внезапному желанию его поддержать, как-то неловко хлопает его по плечу, сам не до конца уверенный, что хочет этим сказать. Арсений не награждает его благодарной улыбкой, но и руку не отдёргивает, и на том спасибо. По уютной мощёной камнями дорожке они добираются до отдельно стоящего здания, вмещающего в себя соборную библиотеку, и мимо потрясающе равнодушного служителя проходят внутрь, оказываясь в просторном зале с высокими потолками. Книг здесь действительно много — больше, чем в хиленьком архиве Ордена, больше, чем в лавке книготорговца у рыночной площади. Массивные вычурные стеллажи упираются в потолок. — Извините, пожалуйста, — Антон обращается к скрючившейся фигуре в балахоне, пристроившейся в углу между книжными шкафами. — Нам нужны книги про магические ритуалы. Ритуалы, вы слышите? Магические! Про магию есть у вас тут? Фигура не отвечает, а только указывает крючковатым пальцем наверх, видимо, на второй уровень библиотеки. Стараясь не шуметь, они поднимаются по винтовой лестнице с резными перилами на густо уставленную стеллажами платформу, и Арсений останавливается, озадаченно рассматривая плотно забитые пухлыми томами полки. — Не думал, что их тут так много, — признаётся он негромко. — Думал, знаешь, несколько книг по магии найдём, прочешем их и быстро управимся. А тут… — Разве нам не лучше, чтобы их было больше? — так же вполголоса отвечает Антон. — Больше шансов, что тут будет то, что нам нужно. Арсений в ответ тяжело вздыхает и направляется к стеллажам, осторожно ведя ладонью по старым деревянным корпусам: — Так-то оно так. Только здесь придётся провести не один час и, может, даже не один день. — Мне нужно вернуться часа через четыре, — предупреждает Антон и видит в ответ лишь разочарованное покачивание головой. Арсений делает шаг к перилам и рассматривает оставшуюся на первом этаже сгорбленную фигуру, которая, кажется, кроме них, единственный человек в библиотеке. Фигура не выказывает никакого интереса, издалека её можно вообще принять за пугало или мешок картошки, на который накинули мантию. Убедившись, что за ними не следят, Арсений возвращается к стеллажу и принимается с напряженным видом копаться в своей поясной сумке. Антон в какой-то момент уверен, что он выудит оттуда свечку, чтобы читать было удобнее, или монокль, чтобы разбирать мелкий текст. Но вместо этого из сумки появляется небольшой бутылёк с мутной зеленоватой жидкостью. — Не хотелось к этому прибегать, — бурчит Арсений себе под нос, откупоривая флакон, — но что поделать. Антону по всем правилам Ордена сейчас нужно включить подозрительность на полную, но на самом деле все его эмоции ограничиваются любопытством. — Чего это? — интересуется он, внимательно разглядывая бутылёк в руках Арсения. — Отвар корня родиолы… ну и пары травок там ещё, — с готовностью отчитывается Арсений. — Ничего магического, просто микстурка, которая помогает обострить восприятие. Шастун прищуривается, переводя взгляд с флакона на лицо его обладателя: — Обострить… восприятие? — Ну… типа того, да, — пожимает плечами Арсений. — Она не даёт тебе никаких новых способностей, просто обостряет то, что у тебя уже есть. Сейчас я рассчитываю, что она поможет мне сосредоточиться и быть внимательнее, но по факту может оказа… — А мне можно? — неожиданно для самого себя выпаливает Антон. — Ну, попробовать. Арсений хмурится и несколько мгновений хлопает глазами, явно удивлённый таким рвением. — Уверен? — Ну если ты говоришь, там ничего магического, — бесхитростно улыбается Антон. — Почему бы нет? Быстрее справимся, так же? — Тут смотри какое дело, — лицо Арсения приобретает выражение, которое было бы свойственно человеку, пытающемуся выпутаться из какой-то сложной ситуации. — Дело в том, что я его людям не давал, поэтому… ну, если пьёшь, то на свой страх и риск. — Она опасная или что? — хмурится Антон. — Да нет, нет, — мотает головой Арсений. — В теории должна сработать точно так же. Просто я на практике не проверял. — Ну вот и проверим. Шастун с готовностью протягивает ладонь, и Арсений, продолжая коситься на него с недоверием, осушает половину пузырька, прежде чем передать его своему новому подопытному. Вкус у этой жижи не очень — Антон недовольно морщится, когда ощущает горьковато-вяжущие капли на языке, и сразу жалеет, что нечем этот отвар запить. Ещё пару минут он тратит на то, чтобы, бессмысленно чавкая, прогнать вкус изо рта, пока Арсений погружается в изучение доступной им литературы. — Предлагаю начать с… где она? А вот, да. Возьми «Ведовские обычаи», а я вот начну с первого тома «Тёмных ритуалов» и пойду дальше по списку. Напоминаю, нам нужно что-то, для чего нужно не меньше девяти жертв. Может, больше. — А если их девять не потому, что нужно девять, а потому, что кто-то из первых похищенных успел умереть? Или это три ритуала по три? Или отдельный ритуал с каждой девушкой? — внезапно озаряет Шастуна. Эта догадка заслуживает восхищённый взгляд от Арсения: — Слушай, ну всё может быть. Придётся тогда всё просматривать и ничего не отбрасывать, это надолго. Устраивайся поудобнее. Он сам опускается на пол, прислоняясь спиной к боку стеллажа, и пригласительно стучит ладонью рядом с собой, будто зовёт сесть рядом. Антон сесть рядом не может, даже если хотел бы — «Ведовские обычаи», распухший от времени том с обитыми железом уголками, к своему стеллажу прикреплен цепью, длины которой хватает только на то, чтобы устроиться на полу прямо у полок. Сначала Шастун не чувствует ничего необычного — ни скорость чтения, ни концентрация как будто не меняются, и даже словно наоборот, чем дальше он читает, тем сложнее сосредоточиться на тексте. Внутри нарастает странное зудящее чувство, как если бы он хотел что-то сделать, но сам не знает, что. Руки сложно держать на одном месте, поэтому, чтобы случайно не порвать страницы, он перебирает в пальцах звенья цепи, раз за разом возвращаясь к одному и тому же абзацу. Найдя информацию о ритуале на защиту от магического воздействия, Антон какое-то время размышляет, поделиться ли с Арсением своими домыслами о том, что на короле явно стоит такая защита, а когда поднимает взгляд от книги, понимает, что уже не может опустить его обратно. Цветные блики витражного окна спят на щеке Арсения, пока сам он сосредоточенно следит за текстом, водя пальцем по плотным строчкам, чтобы не сбиться. И что-то в этой его серьёзности, в том, как он погружён в происходящее, кажется сейчас таким красивым. Люди вообще красивые, когда принадлежат какому-то делу, а не себе, и Антон не может оторвать глаз от того, как быстро дрожат ресницы Арсения, когда его взгляд скользит от абзаца к абзацу. К своему скучному фолианту возвращаться не хочется совсем — хочется бесконечно смотреть на Арсения, на то, как он… Антон одёргивает себя, практически силой заставляя вернуться к главе про магические барьеры. Это что вообще такое? Ему обещали нечеловеческую внимательность, а вместо этого его тянет отвлекаться на что угодно, кроме текста? Антон эксперимента ради пробует отвлечься на цепь в руке, на соседние полки или фрески на потолке, но взгляд раз за разом возвращается к уткнувшемуся в книгу Арсению. К тому, как тусклый свет из окна под потолком обрисовывает его профиль, его шепчущие что-то про себя губы и забавный вздернутый нос, и пушистые ресницы, и расплескавшиеся тёмными волнами волосы. Хочется, до зуда, до боли хочется протянуть руку и коснуться его волос — интересно, они мягкие или жёсткие будут? Да что, блядь, такое? Антон мотает головой, пытаясь стряхнуть это наваждение, но стоит открыть глаза, взгляд снова, словно шарик по неровному полу, скатывается к Арсению. — Ты уверен, что то мне дал? — выдавливает из себя Антон, и его голос со стороны, наверное, звучит очень жалко. — А? — отзывается Арсений, не поднимая взгляда от книги. — Что-то у меня не получается сосредоточиться. Наоборот даже. — Я же говорил, что не знаю, как на тебя подействует, — пожимает плечами Арсений, не отрываясь от текста. — Ты мне точно не подсунул там… Любовное зелье какое-нибудь? — пыхтит Антон, и только сейчас Арсений поднимает взгляд от книги, чтобы взглянуть на него. — А что, я тебе резко стал нравиться? — он улыбается и, слава богам, не дожидается ответа от Антона. — Нет, ты же видел: мы из одного флакона пили. Эта штука ничего не добавляет из ниоткуда, только усиливает то, что и так есть. Так что, увы, если я тебе нравлюсь, это исключительно потому, что я тебе действительно нравлюсь. — Да ну тебя, — бурчит Антон ответ и разворачивается так, чтобы отвлекающий Арсений хотя бы пропал из поля зрения. Нужно было усвоить урок после инцидента с пламсинбеллой, или как её там, этот жук и его травки до добра не доведут. Нужно же было оказаться таким дураком и самому попроситься это выпить? Теперь непонятно, когда это всё пройдёт, потому что если на Арсения не смотреть ещё как-то получается, то не думать о нём не выходит никак. Лишённый зрительных стимулов мозг заботливо подкидывает картинки из уже виденного ранее: Арсений, томно изгибаясь, танцует на рыночной площади; Арсений перехватывает его, снимая с дерева; Арсений голым поднимается из ванны, капли воды сбегают по спине, собирая по пути ссадины и родинки. Да сколько, чёрт возьми, можно?! Антон уже сам на себя злится — в конце концов, виновник этого балагана в его голове сейчас сидит и спокойно изучает запретные ритуалы, а Антон сам себя на пустом месте изводит отвлекающими мыслями. Спасибо, хоть период ярой детской религиозности давно миновал — а то мог бы ещё и страдать от греховности собственных помыслов, под соборной-то крышей. Чтение идёт тяжело. Антон заставляет себя осилить несколько страниц только с уговором, что если дочитает главу, то потом, на обратном пути, позволит себе потрогать Арсения за локоть в надежде, что это утолит зудящую внутри тягу к прикосновениям. Сам Арсений тем временем, кажется, погружается в книги без остатка. Он с какой-то нечеловеческой скоростью пробирается через первый том и переходит ко второму, а затем и к третьему, пока Антон застрял на середине своей первой и единственной книги. — Этого я и боялся, — со вздохом доносится из-за стеллажа, и Антону приходится выглянуть обратно, чтобы снова видеть Арсения. — Чего? — уточняет Шастун. — Нашёл что-то? — Очень хочу верить, что нет, — отвечает Арсений с таким хмурым лицом, что сразу становится понятно: всё-таки нашёл. — Ну? — Есть вероятность, что десять девушек нужны как сосуды для призыва духов возмездия, — нехотя выдаёт Арсений. — Я бы не хотел в это верить, но… Если наши подозреваемые — это озлобленные на харийн анар, такой ритуал кажется логичным вариантом для мести. — Ну подожди, — задумчиво чешет голову Антон. — Но если они сосуды, значит, они могут быть живы. Это же не худший вариант? Худший — это если они жертвы, так же? А так их ещё можно спасти, наверное. — Пишут, что должен работать поцелуй истинной любви, — нехотя отзывается Арсений. — Но это неважно, потому что спасать будет некого и некому. Духи возмездия это… Чудовищные древние сущности, они могут нести только боль и разрушения. В их возмездии нет справедливости, только слепая ярость и… смерть. Повисает мрачная пауза, и Шастун пытается прервать молчание, вспомнив, чему его учили на уроках истории мира. — Разве, эмм, — Антон поднимает глаза на потолок, словно ищет подсказку в фресках, — разве Всемогущий не изгнал всех духов, включая этих, в бездну? — Ну а откуда, думаешь, их призывают ритуалом, — горько усмехается Арсений. — Ладно, слушай… Я очень хочу верить, что я ошибаюсь. Вот тут, в соседней главе, нужны слёзы семи дев, чтобы призвать душу погибшего младенца. Или, или… м… — Арс, — голос Антона звучит непривычно резко даже для него самого. — Если на кону что-то настолько разрушительное, мы должны сказать. — Я знаю. — Мы не можем притворяться, что ничего не знаем, если это может буквально людям жизней стоить! — Я. Знаю, — цедит Арсений снова, не поднимая взгляда. — Я понимаю всё, Шаст. Просто… просто, возможно, это кто-то, кого я знаю. Я не уверен, и я всё пытаюсь найти доказательства, что это не так, но вместо этого всё больше уверяюсь, что это они. Просто… они запутались. Они сами не понимают, что такая катастрофа только заставит людей ненавидеть анар больше и ничего лучше не станет, просто пострадают невиновные. И я всё ещё не оставляю надежды вразумить их, объяснить… — Да ты смеёшься, что ли?! — Антон поднимается на ноги, словно его подбрасывает распрямившаяся пружина. — Если ты знаешь, кто это, мы тем более обязаны рассказать. Арс, ты слышишь себя со стороны? Какие-то надежды договориться против потенциальной гибели людей. О чём тут говорить вообще! Арсений не отвечает — просто кивает еле заметно, на месте раскачивается, опустив взгляд, и вздыхает. Шастун всё ждёт, ждёт от него ответа, но не получает. Хочет услышать «да, конечно, Антон, мы сейчас пойдём и передадим их имена страже и Ордену», но не слышит. И обессиленно опускается на место. — Мне жаль, что я тебя в это втянул, — наконец подаёт голос Арсений. Его взгляд зафиксирован на странице с ритуалом, но видно, что он не читает. — Да чего уж теперь, — отмахивается Шастун. — Мне не жаль, что ты меня втянул, но мне жаль… нет, меня бесит, что ты всё решаешь сам. Я в этом всём кто, твой партнёр или помощник, или так, ресурс, которым ты пользуешься? — Я бы хотел тебе всё рассказать, честно, — мотает головой Арсений. — Но мне для этого нужно, чтобы ты понимал, что мы такие же, как вы. Что мы тоже можем ошибаться и быть напуганными, и делать глупости. Не нужно быть чудовищем, чтобы случайно сделать что-то непоправимое. Может… может, да, действительно, тебя нужно позвать на шабаш, чтобы ты понял, что в этом всём нет зла никакого. Чтобы ты своими глазами увидел тех, кого раскрытие этой информации обречёт на гонения и смерть. Антон хочет возразить, как возразил бы раньше, что, сообщи они имена подозреваемых, остальные анар останутся в безопасности, но, положа руку на сердце, он не может этого сказать. Всё новые и новые факты выдёргивают его из облаков и прибивают к земле своей тяжестью. В городе, где король считает нелюдей за вещи, где вешают за одно только содействие им, глупо верить, что новость о готовящемся нападении, да ещё и с использованием магических ритуалов, не вызовет очередную волну притеснений. Что бы они ни выбрали, будут пострадавшие — если, конечно, план Арсения не сработает и ему не удастся образумить своих знакомых. — Давай ещё поищем, — хмуро бурчит Шастун, опускаясь обратно на место. — Может, ну, ещё какие ритуалы подходят. — Давай поищем, — соглашается Арсений, но даже по лицу его видно, что былая сосредоточенность ушла, и теперь он просто смотрит перед собой, прокручивая в голове всевозможные катастрофические сценарии. Напряжённая тишина заполняется шорохом страниц. Антон пытается дать шанс другой книге и вместо «Ведовских обычаев» вытаскивает с полки «Обряды старых времён». Здесь язык полегче и читать не так сложно. Но полезного мало — среди заговоров от зубной боли и на счастливую беременность то и дело мелькают описания свадебных традиций, и Антон их почему-то перелистывает с неприязнью, хотя, казалось бы, самому скоро жениться. — А ты пойдёшь? — внезапно доносится голос Арсения из-за стеллажа. — А? Куда? — растерянно поднимает голову Шастун. — На шабаш со мной — пойдёшь? Если я позову. Антон улыбается: — Только если это не свидание. Ты там шутил, что это будет свидание — нет, это засада. Мы будем под прикрытием сидеть в засаде и выискивать подозреваемых, чтобы ты мог их уговорить не устраивать конец света. Тогда пойду. Слышно, как Арсений за стеллажом фыркает, шелестит страницами, а потом соглашается: — Да без проблем. Только надо маску тебе раздобыть будет. — Маску? — Антон высовывает голову из-за полок, пытаясь поймать взгляд Арсения. — Это маскарад? Арсений пожимает плечами: — Не совсем, просто традиция такая. Но даже если бы её не было, тебя всё равно нужно было бы скрыть — если кто-то узнает, что я притащил на шабаш Охотника, меня на месте разорвут. — Буквально? — осторожно интересуется Антон. — Образно, — отмахивается Арсений, но его голос не звучит слишком уверенно. Они оба ещё какое-то время пытаются вникать в тексты, но поиск больше не вяжется. Заметив, что солнце начинает садиться и вглядываться в буквы становится всё сложнее, Антон торопливо собирает тома вокруг себя и поясняет, что ему пора встречаться с соратником, чтобы вместе вернуться «из патруля». Сгорбленная фигура внизу не обращает на них никакого внимания, и до самых Соборных ворот они идут в тишине. Шастун не знает, о чём думает Арсений, но сам он набирается смелости, чтобы сказать то, что давно вертится на языке. Когда служитель закрывает ворота за их спинами, Антон уверенно начинает: — Слушай, мне кажется, нам нужно чётко обговорить, если не удастся к равноденствию образумить твоих… Но когда он оборачивается к Арсению, Арсения рядом уже нет. На его месте прыгает галка с любопытными голубыми глазами. — Ладно, забей, — отмахивается Антон и наблюдает, как галка, забавно взмахивая крылышками, поднимается в воздух, чтобы тут же исчезнуть из вида.