дженга

Чонгук еще никогда не имел дел с провидцами. Его отец — возможно, потому что влиятельные люди его мира частенько обращались к ним за тем, чтобы узнать, подготовило ли будущее какую-нибудь подлянку. Будущее было зыбким: никогда нельзя было быть уверенным в том, что покажут видения, потому что все предположительные события могли сместиться и измениться из-за самой незначительной мелочи. Эффект бабочки и все дела. Однако Чонгуку не нужно было видеть будущее: ему нужно было прошлое. То, что произошло двадцать четыре часа назад, то, из-за чего Тэхён так и не написал ему перед сном. Чэвон настояла на том, чтобы довести их самостоятельно, и Чонгук не особенно протестовал: голова у него слишком кружилась, чтобы следить за дорогой, спидометром и тем, чтобы ни в кого не врезаться. Такая вот сцена: Хо Юнджин, провидица, сидит за своим круглым гадальным столиком в окружении книжных шкафов, горшков с комнатными растениями и постеров с «Daft Punk», и смотрит на прибывших с сомнением. Чон Чонгук, скорбящий и невыносимо пьяный, утопает в глубоком кресле и запивает стучащее в голове сердцебиение предложенным травяным чаем. Ким Чэвон, на данный момент избегающая собственной помолвки, отставила на низкий столик такой же предложенный чай и с интересом разглядывает содержимое одного из шкафов. — Обалдеть, это что, хрустальный шар? Ты через него делаешь предсказания? — Сувенир, — бормочет Юнджин. — Друзья подумали, что это будет забавно. Подарить провидице хрустальный шар за два бакса, ха-ха. — Тогда как тебе приходят видения? — Как мои собственные мысли. Тебе когда-нибудь приходит в голову что-то совершенно случайное, о чем ты вообще не думала? У меня так же, только в гораздо более развернутой форме. — Обалдеть, — повторяет Чэвон. — Никогда не встречала провидцев прежде. Чонгук думает, что лучше бы родился провидцем. От ядовитых клыков не было смысла, если ими не пользуешься, не то что от способности предсказать то, что ударишься мизинцем о ножку стола вечером в четверг. — Нам нужно, — говорит он, отвлекая Чэвон от очередной провидческой штучки, — увидеть, что случилось с одним человеком. — А мне нужно, чтобы арендодатель прекратил повышать цену каждые три месяца, — отрезает Юнджин. — Но вещи не всегда идут так, как нам хочется. — Но ты же провидица, — бормочет Чонгук, начинающий раздражаться. — Это твоя работа. Юнджин вздыхает, тоже начинающая раздражаться, и перебирает в пальцах колоду каких-то карт. — Ты не можешь просто взять и потребовать то, что тебе нужно увидеть. Если видение касается тебя и оно достаточно важное, то оно придет. — Оно важное. — Вот и посмотрим. Возьми стул из-за обеденного стола. Чонгук встает, подавляя приступ дикого головокружения (водка определенно была лишней) и бредет к названному столу. Чэвон, услужливо поддержав его под локоть, берет еще один стул для себя, за что удостаивается двух сомневающихся взглядов. — Я тоже хочу посмотреть. Может, и мне это будет полезно. Юнджин качает головой, но ничего не говорит, кладя руки на гадальный столик ладонями вверх. — Возьмите меня за руки и помолчите. Рыдать и причитать разрешается только после того, как видение кончится, ясно? — Приготовь салфетки, — говорит Чонгук серьезно. — Если не хочешь сырости на своем столе. Чонгук садится за столик. Чэвон проворно хватает его за руку, а вторую он, поколебавшись, вкладывает в открытую ладонь провидицы. Такая вот сцена: трое совершенно разных существ сидят за круглым гадальным столиком, взявшись за руки, и ждут непонятно чего. Несколько мгновений ничего не происходит. А потом, как будто какой-то галлюциноген начал очень резко действовать, убранство маленькой комнатки сменяется видением. Это не цельная картинка, не логично истекающие друг из друга события, скорее — вереница вспышек и деталей. Пентхаус, покрытая дорогими обоями стена заляпана брызгами крови, перед ней — кресло, в кресле — глава клана, Ли Сора, с идеально круглым пулевым отверстием промеж бровей. Юнги задыхаясь, тащит через задымленный коридор поместья тело отца, с каждым шагом замедляясь все сильнее и сильнее. Тэхён (Тэхён?) изо всех сил зажимает кровоточащую рану на шее неподвижно лежащего Чонгука, пока Юнги, стоящий поодаль, говорит одними губами «он мертв, Тэхён». Семья, собравшаяся за длинным столом, напряженно что-то обсуждает, у мужчины, сидящего во главе стола, на лице написана решимость. Шепотки, передающиеся с уст на уста в окружении темных коридоров, шикарных ресторанов, пустых парковок. Люди в бронежилетах и оружием наперевес взламывают какую-то дверь, люди уперты лицами в пол со скрученными за спиной руками, свет фонариков шныряет по большим деревянным коробкам. Красно-синие проблесковые маячки полицейских машин, поднятые руки, пришвартованная к пирсу баржа. Широко распахнутые незнакомые глаза, в которых отражается неминуемо мчащаяся лоб в лоб машина. Чонгук отдергивает руки. — Тэхён? — шепчет он. — Я видел… Юнджин потрясенно смотрит на него, и не думая отчитывать его за то, что он посмел оборвать ее видение. — И что это, черт возьми, такое было? — бормочет Чэвон. — Последнее… я не уверена, но похоже, это был мой предполагаемый жених. Что случилось? Чонгук открывает и закрывает рот, прокручивая в голове увиденное. Тэхён жив. Сам Чонгук умрет. Отец тоже. — Так, — говорит он уже осмысленно, пока в голове так и бьется «Тэхён! Тэхён! Тэхён!». — Что из этого — причина, а что следствие? — Все это — следствия, — бормочет Юнджин, потирая лоб. — В обратном порядке. Погодите. Нужно как-то собрать цепочку событий. Она поднимается из-за столика, что-то разыскивает в одном из шкафов, пока Чэвон склоняется к Чонгуку и бормочет: — Это был Тэхён? И впрямь красивый. На столик перед ними с грохотом опускается какой-то ежедневник с пустыми страницами и упаковка маркеров. — Итак, — говорит Юнджин. — Записываем. Чэвон послушно записывает. Если думать обо всем этом в обратном порядке, то события начинают обретать устрашающую колоссальность: они затрагивают не только Чонгука и его маленькую предполагаемую трагедию, а весь клан. — Так, — говорит Чэвон. — Для начала, мой несостоявшийся женишок умрет. Он был в машине. — Видение было ярче остальных, — вмешивается Юнджин. — Либо происходит сейчас, либо в очень скором времени. Чэвон сверяется с часами. — Через час у нас назначена помолвка. Должно быть, он ехал либо на нее, либо с нее. Первый кирпичик: жених Чэвон умирает по пути на помолвку, либо по пути с помолвки. Повлияло ли на это то, что невесту похитили? Было ли это случайно или спланировано? Судя по тому, как намеренно неслась встречная машина — наверняка спланировано. — Во втором были копы, — говорит Юнджин задумчиво. — И баржа. И как это может быть связано? — Твой жених занимался поставками оружия? — спрашивает Чонгук. — Фу, не называй его так, — морщится Чэвон. — Да, семейный бизнес. — Тогда, вероятно, из-за его смерти сорвалось принятие груза. Может, задержалось. И в этот момент копы его перехватили. Второй кирпичик. Поставка, которую должен был принять жених Чэвон, сорвалась, и наиболее вероятно из-за того, что Чэвон не присутствовала на помолвке. Копы задержали участников. Третий, логично истекающий из предыдущего: они вышли на след тех, кто этим занимался. — Следующее — слухи. — Маркер Юнджин задерживается над пунктом «люди о чем-то говорят». — Почему ты думаешь, что это были слухи? — интересуется Чэвон. — Обычно так я их и вижу, — пожимает она плечами. — Есть идеи, о чем они могут быть? — О поставке? — предполагает Чонгук. — О Чэвон? Обо мне? — Ладно, пропустим. Следующее, «люди за столом»… — Они с Чэвон смотрят на Чонгука. — Ты знаешь этих людей? — Я не совсем уверен, но кажется, что это была старшая семья правого крыла. Юнджин вздыхает. — Я не совсем понимаю вашу иерархию. Уточни. — Есть глава, Ли Сора, мы ее видели в самом начале… то есть, в конце. Да, та, что убитая. Потом мы делимся на два крыла — правое и левое, глава левого — мой отец, главу правого мы только что видели. Семья Чэвон находится под левым, а ее жених… простите, несостоявшийся жених, под правым. Про правое я мало что знаю, если честно. Юнджин задумчиво трет подбородок. — Итак. Слухи, они что-то решают, потом Чонгук умирает… — Она сконфуженно на него смотрит. — Извини, я имела в виду… — Слухи! — вдруг восклицает Чэвон. — Это могли быть слухи о том, что все это случилось по вине левого крыла. Я имею в виду — если это могли списать на то, что левое крыло сдало одну из семей правого? Между нами всегда были разногласия. — По твоей логике, — говорит Юнджин медленно, — кто-то, судя по слухам, сдал семью копам. Слухи дошли до глав правого крыла. Они решили, что виновато левое. И решили отомстить? — Звучит очень связно. — Согласен. Четвертый кирпичик. Люди начали говорить о том, что случилось с семьей правого крыла, и кто-то пустил слухи о том, что задержание было спланированным. Что кто-то сообщил копам. Пятый кирпичик. Главы правого клана настолько доверились дошедшим слухам, что на полном серьезе решили отомстить. А как? Шестой кирпичик. Чонгука убили. Неплохая такая месть. (Тэхён жив!) Седьмой кирпичик. Поместье подожжено. Восьмой кирпичик… — Я думаю, что если они свергли левое крыло, то подумали, что и глава им по зубам, — говорит Чонгук задумчиво. — Полная реорганизация власти, так сказать. И, судя по всему… у них это получится. Картинка сложилась. Причина: Ким Джинмо якобы убивает Тэхёна. Следствие: полный развал их иерархии. — Чонгук, ты буквально только что видел свою смерть, — замечает Чэвон. — И ты так спокойно это воспринимаешь? — Гипотетическую смерть, — поправляет ее Чонгук. — Что меня беспокоит гораздо больше, так это Тэхён. Если он был в видении, значит, он однозначно жив. — Да, но… Если он жив, то вы все равно еще встретитесь, — говорит Чэвон разумно. — Сейчас нам нужно подумать, как все это разрулить. — Итак… — Маркер Юнджин зависает над отмеченными галочками пунктами. — Это как дженга. Вытащишь одну детальку, ключевую, и вся башня рухнет вслед за ней. Какая из них ключевая? — Помолвка? — предполагает Чэвон. — Если я позвоню и скажу ему держаться подальше от машины? — Нет, — мотает головой Чонгук. — Если это были наемники, то они наверняка намереваются убить его этим вечером. Это поставка и копы. Надо это предотвратить. Чэвон хмурится. — А у тебя получится? Это опасно. — Я не уверен, но если не это… — Черт. — Юнджин встает. — Черт, намечается какая-то грандиозная херня. Знаете что? У меня с копами и так уже напряженные отношения, и если они снова затеют рейд и заподозрят, что я варюсь в незаконном бизнесе, то мне конец. Я сваливаю. — Погоди! — говорят Чонгук и Чэвон одновременно. Чонгук продолжает: — Скажи мне, прав ли я. Чэвон встревает: — Можно мне с тобой? Юнджин хватает с вешалки рюкзак и поспешно начинает выгребать в него содержимое какого-то ящика. — Чонгук, да, ты прав. Чэвон, нет, я не вижу ни единой причины, почему я должна брать тебя с собой. — Даже если мой жених умрет, папочка наверняка подыщет мне еще одного. Для него это расходный материал — дочери и их предполагаемые выгодные браки. Юнджин оглядывается. — Ну и гадость. — Согласна. Так что возвращаться обратно я точно не собираюсь. Пожалуйста… я довольно компактная, если найдешь большой чемодан. — Чонгук, я могу ей доверять? Чонгук разводит руками, все еще рассматривая написанные черным маркером пункты. — Ты же провидица, ты и скажи. Юнджин протягивает Чэвон ладонь, они берутся за руки и спустя пару мгновений отскакивают друг от друга с одинаково запылавшими лицами — что бы они там не увидели, обоих это очевидно смутило. — Ну, если ты не возьмешь меня после такого… — нервно посмеивается Чэвон, и Юнджин закрывает лицо руками. — Я поняла. А теперь помоги мне собрать вещи.