Враг моего врага - мой друг

Саша непрерывно ходила из стороны в сторону. Видя её состояние в последние дни, Дейтхен’гар-Таренд принял решение не выпускать уманку из отсека. Всё необходимое молодые аттури приносили сюда сами: еда, лекарства, под пристальным присмотром Нигнур’ктара проходило принятие витаминных смесей, к которым так и не удалось привыкнуть из-за их горького вкуса. Постепенно зажили синяки и ссадины, полученные ранее на планете. Т’тар (Сдержанный), медик, однажды поинтересовался у яута, проходит ли уманка путь Воина по законам яутов, но получил отрицательный ответ. Вопрос был вызван с увиденной однажды спиной самки: зажившие шрамы изуродовали нежную кожу, поэтому Т’тар не нашёл сам для себя иного ответа. О причинах яут умолчал, так как ни к чему аттурийцам было знать лишнее. Девушка много размышляла о сложившейся ситуации, проводя бессонные ночи напролёт в раздумьях. Иногда казалось, что сил пережить это совсем нет, но сдаваться было нельзя. Не прибавило уверенности в будущем и то, что созданный новый препарат также не сулил излечения, он лишь приводил болезнь в спящий режим, не позволяя развиваться и наносить вред организму будущей матери и детёнышу. Для удобства было принято решение установить в организм уманки капсулу, которая в необходимых дозах впрыскивала в кровь препарат в нужное время. Выждав момент, когда здоровье восстановилось, Сашу привели в медицинский отсек, который совсем не был похож на что-либо виденное ранее. Посреди зала стоял металлический высокий стол – как раз по габаритам аттури, которые мало чем отличались от яутов в этом плане. Инструменты, которые увидела девушка, приводили в ужас, так как больше походили на орудия инквизиции, разве что не было испанских сапог. Стоявший поодаль аттуриец обработал руки и подошёл к столу, на котором уже всё было готово для процедуры. Не было окон, вот что заметила Саша. Серые стены без символов, которые можно увидеть в коридорах или отсеках, давили. Девушка медленно отошла в угол, и стоявшие трое аттурийцев и Нигнур’ктар следили за ней. Хотелось сбежать отсюда, из места, которое давило, угнетало ещё больше. Встав вплотную к стене в углу, девушка схватила со стоящего рядом стола какой-то медицинский предмет, функция которого была не известна ей, и приготовилась обороняться. Даур (Сумрак) первым шагнул вперёд, но в ответ получил взмах затягивателем ран, который держала самка. На добровольную основу надеяться не приходилось, поэтому самец, не делая резких движений, просто протянул руку, ожидая получить инструмент, но вместо этого едва успел увернуться от острых краёв, чуть не вспоровших кожу. Действовать следовало аккуратно, даже несмотря на агрессивное поведение самки, которая, находясь в минусе, всё равно никого не подпускала. Следующий взмах был перехвачен за руку, и Саша с волнением посмотрела на аттурийца, который теперь держал её запястье. Второй рукой он вынул медицинский инструмент и вывел самку из угла. Она подошла к Нигнур’ктару, затравленно оглядываясь на остальных науду. Каждый из них возвышался над ней, и она, маленькая самка, едва ли доходила каждому до середины груди. Ища поддержки у высокого яута, она посмотрела на него, но он лишь взял хрупкую руку и вложил её в ладонь аттурийца; цепкие когтистые пальцы сомкнулись на запястье, не давая шанса вырваться. Нигнур’ктар чувствовал страх и понимал, даже несмотря на то, что объяснял ранее всю суть процедуры. Но со второй стороны другой аттури взял за запястье Сашу. Её приподняли и усадили на операционный стол. В приготовлениях надели на лицо специальную маску по размерам уманки, и вскоре сознание окутал сон, унося тревожные мысли и страх. Обмякшее тело уложили животом вниз, подсоединили аппараты для считывания жизненных показателей и начали процесс. На коже под лопатками был сделан разрез, после чего поставлен расширитель, зафиксировавший края кожи и мышцы. Внутрь поместили небольшую капсулу, в которой содержалась полугодовая доза и которую по прошествии времени следовало заменить. От неё отходили элементы, которые предстояло подсоединить к позвоночному столбу, отладить нервную связь, чтобы мозг подавал в маленький аппарат сигнал, когда следует вводить новую порцию. Поэтому операция была малой частью пути к сложным возможностям, помимо всего прочего следовало проследить работу капсулы, как отреагирует организм, не начнёт ли он отвергать инородный предмет. *** Саша сидела, поджав под себя ноги, и прижималась к груди Нигнур’ктара. Голова кружилась, и в спину неприятно отдавало, как будто слабый разряд тока пробегал где-то в одном месте, воздействуя на одну точку, которая после этого распределяла спектр разных ощущений по телу. Хищник аккуратно прижимал к себе уманку, поглаживая по руке. Когда странный электрический разряд сильнее ощущался в спине, девушка напрягалась, даже пыталась достать рукой до того места, но Нигнур’ктар перехватывал хрупкие руки, удерживая их. Саша пыталась вырваться в такие моменты, на что Воин отвечал: «Не пытайся справиться со мной, скоро всё пройдёт, надо лишь перетерпеть». Когда стало легче, уманка, чтобы отвлечься, взяла ладонь Охотника и стала изучать её. На зелёной коже тыльной стороны виднелась россыпь мелких чёрных пятен, среди которых попадались редкие красные. Когти были острыми, но не мешали Воину в жизни, а в бою могли служить не хуже ближнего оружия, даже если противником был другой яут. На внутренней стороне ладони можно рассмотреть линии: рисунок мало чем отличался от человеческого, но присутствовали и другие линии. Кожа была горячей, влажной, на ощупь шершавой. Особая секреция позволяла отталкивать мелкий мусор, чтобы он не приставал к телу, так что поверхность была чистой. Эта же функция позволяла не загрязняться коже: происходило самоочищение как от отмерших участков, так и от пыли. В условиях Охоты это было более чем удобно, так как полноценной возможности помыться могло не быть очень долго, даже от начала до конца трофейного сбора. Саша приложила свою ладонь к ладони Воина. Маленькие пальчики не доставали до середины фаланг инопланетной руки. Если бы он захотел убить её, то смог бы это сделать одним ударом. Хищники вырывали человеческие головы руками, не используя для этого никаких инструментов, такова была их дикая и необузданная сила. Впервые за долгое время девушка ощутила себя слабым существом на фоне опасного Охотника. А когда-то теплилась надежда в равном – твердила себе Саша – бою одолеть Моргарда. И это она давала ему шанс прийти в себя после лаборатории, чтобы вызвать на поединок. Хотя она отдавала себе отчёт, что и сейчас не побоялась бы выйти и погибнуть. Нигнур’ктар показывал свою силу в том, что не отвечал на выпады уманки, словно говоря тем самым, что будь иначе, он прихлопнет её как моль. Достаточно было того, что он уже однажды показательно сломал хрупкую руку. К горлу подступил неприятный ком, и Саша зажмурилась. Даже наличие инопланетного плода внутри не давало спасения от токсикоза. Сглаживало эту неприятность лишь то, что в тяжёлые моменты на помощь приходили возможности аттури. Нигнур’ктар уже рассказал о том, что эти представители расы науду больше учёные, нежели Охотники. Их навыки почти не развивались, зато всё изощрённее становилось оружие. Трофеи не были для них частью жизни, это скорее напоминало о том, кто они есть, не позволяя забыть навыки. Аттури могли воспринимать уманов как объекты для изучений или в некоторых случаях как равных учёных. Саша долго упрашивала яута дать ей возможность посмотреть, как течёт научная жизнь аттурийцев, и в конечном итоге ей было позволено это сделать. Когда на планетную станцию прибыл один из аттурийскийх Старейшин, Туар’Нуэй (Стрелок), он изъявил желание посмотреть на присутствующую уманку. А заодним познакомился с яутами. О Дейтхен’гар-Таренде слышал несколько раз, а вот Моргарда видел впервые, но отметил, что Воин из него в будущем выйдет достойный, тем более ему удалось выжить на Арак’клейм-нуре. Аттури обошёл вокруг Саши, шурша синим плащом по полу. Шаги его были неслышными, несмотря на рост и вес, лёгкость была в каждом движении. - Самка будет Воином? Она хорошо держится, и мне говорили, что она тренировалась в кехрите. - Нет, - ответил Нигнур’ктар, отпустив Моргарда, хотя тот и не желал уходить, - эта самка находится на удержании, она беременна. На своей планете она могла называться воином, но в нынешней реалии её силы не равны нашим. - Спасать не рождённую дичь – благородное дело, - вскинул брови Старейшина. – Следует поощрять уманов приносить будущие трофеи. - Она носит яута. Туар’Нуэй удивлённо посмотрел сначала на Нигнур’ктара, затем перевёл взгляд на стоящую уманку, которая настороженно смотрела на переговаривающихся Воинов. Не понимая их речи, становилось не по себе. Яут объяснил, что задержка в клане аттури связана с изготовлением нового средства для девушки, чтобы подавлять её смертельную опасность. - Некроморфы? Дейтхен’гар-Таренд, я просто обязан просить у тебя возможность изучить самку. - Это исключено, она слишком слаба и совсем недавно находилась на грани выкидыша. - Что ж. Но ведь твей мы у неё можем взять? Такой ценный экземпляр. Не будь она беременной, я бы оспорил твоё право на возможность владеть ею. А кто отец? - Этого я и сам не знаю. - Как так вышло? - Отец либо я, либо Моргард. Я пока не разговаривал с твоими медиками, но хотел бы выяснить, можно ли установить отцовство уже сейчас? - Сложно сказать… это лишнее вмешательство в и без того ослабленный организм. Я распоряжусь, чтобы её кормили получше: смотреть больно, какая она тощая. Яут вытянет из неё все силы. А по поводу отцовства: точно и без возможности погубить плод можно сказать только после его рождения. На этой станции нет самок, соответственно, нет и нужных препаратов для быстрого установления одного из родителей. Сам понимаешь, что лететь ради этого на космическую станцию невыгодно. Саша вспоминала этот момент, после которого она пыталась выпытать суть разговора двух Воинов, но так и не добилась ответа. Ноги затекли в одном положении, чувство тошноты тоже не прошло, поэтому девушка выбралась на пол и добрела до ванной комнаты. Когда измученная она вышла в отсек, то встала у стены напротив Хищника. «Я решил оставить твой плод. Он жизнеспособный и не мутировал». - Что значит «ты решил»? – с сомнением спросила Саша. «Ты можешь выносить яута, это подтвердили и аттури». - А как же моё мнение? – недовольно спросила девушка. «Ты не можешь принять адекватное решение в этом случае». - Почему ты решаешь этот вопрос? Это моё тело, значит, решаю я! «Нет». - Я хочу домой, на Землю. Я хочу жить дома, среди людей. «Это исключено. Ты носишь яута, это во-первых. Никто не позволит тебе забрать его на твою планету, даже ещё не рождённого. Во-вторых, твоя планета под угрозой: некроморфы появляются с огромной скоростью, так что вернуться туда – это неоправданный риск». - Что? Нет, я не верю. Не верю! Хищник поднялся и подошёл к расстроенной уманке. Он и сам не мог ничего поделать в данной ситуации, не мог никак повлиять. Поэтому и речи не могло быть о том, чтобы отпустить самку на верную смерть. Могло так случиться, что она окажется последним уманом во вселенной. Расстроенная Саша подняла лицо и обеспокоенно посмотрела снизу вверх на яута. Ей не верилось, что такое страшное заражение могло произойти на Земле. И даже сомневаться не приходилось в том, по вине какого человека. Уже позже утром, когда яут ушёл, оставив девушку одну, она покинула отсек, намереваясь найти аттури в медицинской стороне. Коридоры, по которым нужно было идти, были выстроены из металлических каркасов, в которых не было ни единого окна, и свет не попадал внутрь. Но вдоль потолка тянулись осветительные приборы, окрашивающие помещения и всё вокруг в разные цвета. Один коридор шёл оранжевый, другой зелёный, затем красный, каждый из них уходил в свою сторону. Рисунки и письмена на стенах отличались от того, что видела Саша ранее на корабле яутов. Здесь всё складывалось в понятную картину: по стенам ползли выгравированные змеи, ксеноморфы, другие причудливые существа, раскрывающие свои пасти. Чем дальше шла дорога, тем заметнее прогресс: в конце пути аттури были изображены с оружием в одной руке и с чем-то колбообразным в другой. На противоположной стене были яуты, у них было только оружие, много черепов, больше, чем на стене аттури. Остановившись, Саша оглянулась назад, посмотрела на разные изображения и поняла, что коридор символизирует пропасть между этими кланами, а каждый проходящий здесь был свидетелем великой истории, где были запечатлены войны, разрушения, эволюция, боги, стремление к целям. И когда девушка дошла до конца, у главного входа по обе стороны она увидела две каменные массивные фигуры: слева, преклонив одно колено, стоял яут, держа перед собой копьё, а справа в такой же позе находился аттуриец, в руках у него было другое копьё, с вырезанными датчиками, символами расы, которая посвятила жизнь науке. Затаив дыхание, Саша прошла между ними, с замершим сердцем ожидая, что каменные фигуры вот-вот оживут. Это было странное место. Казалось, что длинные коридоры увели совсем не туда, но сейчас отступать не хотелось. Встав на носочки и протянув руку до панели, Саша приложила ладонь к ядовито-жёлтому экрану, и двери разъехались, открывая новый путь. В отсеке царил полумрак, поэтому глазам пришлось некоторое время привыкать, чтобы различать очертания окружающей обстановки. На стенах были сооружены трофейные отсеки, на которых висели всевозможные черепа. Из этого зала шёл проход в соседний, не уступающий в размерах первому. Там стояла огромная кровать, накрытая меховыми шкурами животных. В трофейном зале в конце стоял трон – самый настоящий, украшенный черепами и оружием. Не в силах перебороть желание, Саша осторожно шагнула вперёд, обошла интересную находку вокруг, разглядывая все украшения, а некоторых касаясь. Немного подумав, девушка забралась на сиденье и положила руки на подлокотники. Всё выглядело огромным, и Саша сама себе казалась сейчас чрезмерно маленькой, но адреналин подталкивал не отступать. Увлекшись рассматриванием с нового ракурса стенами, она вздрогнула, когда открылись двери и внутрь вошёл аттуриец. Рентар (Полночь) сразу увидел уманку, занявшую его место Вожака. Она соскочила и хотела было спрятаться за спинкой трона, но смело вышла вперёд, точнее, пыталась скрыть чувство стыда, которое её захлестнуло. Храбрая самка, которая преодолела путь Воина на Арак’клейм-нуре, это заслуживало уважения, хотя за её выходку полагалось наказание, но лишний раз пугать беременную уманку не хотелось, тем более она вынашивала не дичь. Вожак аттури переключил переводчик на язык уманов и теперь мог составлять предложения, чтобы общаться с гостьей. Устройство помогало переводить и её речь. Пока она ступала, всё это время разглядывала представителя науду. Высокий, не уступающий в этом остальным Охотникам; тело матёрого самца, повидавшего не одну схватку, но кроме всего прочего учёный, умеющий не только махать копьём, но и способный понимать вкус научных побед. Кожа бледно-жёлтая, с сероватым оттенком, а на груди вместо пятен жёсткая щетина. Хорошо развитый гребень венчал голову, а суровый взгляд жёлтых глаз был устремлён на возмутительницу спокойствия этого отсека. На каждом бивне выгравированы символы, и на голове вдоль гребня шли аттурийские письмена. Саша подошла ближе. - Я искала медицинский отсек, но заблудилась. «Надо хорошо постараться заблудиться, чтобы прийти и занять место Вожака. Многие мечтают оказаться на этом месте и готовы проливать твей, а ты, храбрая уманка, просто пришла и села». По интонации Саша поняла, что Охотник на неё не сердится, его глаза скорее излучали смех, нежели ярость. Аттуриец снял с подвески на шее небольшой черепок, из пасти которого торчали маленькие острые клыки, и, подойдя к уманке, пристегнул его к термокостюму. «Это твой первый трофей, храбрая уманка, цени его, ты заслужила это по праву. А что ты хотела найти в медицинском отсеке?» - Ответы на вопросы. «Я могу попытаться дать тебе ответы, аттури сильны во многих областях, не только в ведении боёв», - акцент был сделан на присутствующих в клане яутов. Аттури не принимали такой образ жизни, когда Охота стояла превыше всего, превыше жизни, науки, а порой и здравого смысла. - Я хочу вернуться на Землю, но не могу. Не могу из-за этой беременности, поэтому я хотела попросить средство для аборта, - слова словно неживые слетали с губ Саши, отдавая горечью. Вожак аттури молчал, глядя на уманку. Он чувствовал спектр её тяжёлых эмоций, которые переполняли хрупкое тело. Воины яутов презрительно назвали бы её «пьёд амедха», но только не аттури, которые за долгие столетия научились пониманию чувств других существ, так как в мире науки требовалось общение с другими расами, чтобы порой делиться опытом. «Есть то, что роднит яутов и аттурийцев. Это продолжение рода. Плод, а затем рождённый детёныш есть продолжение жизни. Уманы говорят так: «Не мы дали жизнь – не нам и забирать её». Для нас это не истина, слабый должен погибнуть, чтобы дать дорогу сильному, поэтому мы не оставляем в живых слабых детёнышей. Наша природа сама распоряжается, кому дать возможность родиться, а кому нет. Мы не делаем из рождения культ, не поклоняемся богам плодородия, но мы даём шанс жить каждому. Ты сильная самка, и твоё потомство будет таким же. Раз организм не отторг семя, принял его, ты способна начать пожинать его плоды. Смирись, Вселенная жестока к своим детям, не всегда мы получаем то, что хотим. Ты могла бы принести в этот мир нового умана или даже аттурийца, но твоя судьба связана с яутами. Кетану выбрал тебя, так иди за ним». *** День отлёта был назначен на завтра, и Саша всё чаще поднимала вопрос о полёте на Ишимуру. Нигнур’ктар и слушать ничего не желал, как и Моргард, оба были единогласны в своём решении, и девушка уже было отчаялась совсем, но вновь и вновь приходила с просьбами. - Мне ничего не угрожает там, поймите же оба. Для доказательства девушка исправно принимала причитающиеся ей витаминные смеси и прочие средства, позволяющие набирать силы и поддерживать организм. Скрывать приходилось приступы токсикоза, но это списывалось на временные недомогания. От отчаяния она была даже готова угнать какой-нибудь аттурийский челнок, а там уже неважно – пусть судят и наказывают. В итоге яуты дали согласие на полёт, но при условии, что уманка будет носить на себе самозаписывающую линзовую камеру, чтобы можно было отслеживать путь. Саша приняла это условие, зная, что Хищники не могут сопровождать её в смертельной для них зоне при любых обстоятельствах, так как Ишимура представляла из себя единый заражённый организм. Также немало ушло времени на объяснения для какой цели девушке нужна кровь Хищников. Пришлось рассказывать о лабораториях, о том, что есть возможность из этой жидкости попытаться синтезировать сыворотку, которая будет способна давать как людям, так и яутам иммунитет к бактерии. Нигнур’ктар сомневался, но Моргард предположил, что средство всё равно не попадёт к уманам, а если задумка и удастся, то её можно будет испробовать на Плохой Крови. Оба Воина отдали по капсуле с твеем, в том числе и две с аттурийским, Саше, и она пояснила в очередной раз, что кровь каждого существа уникальна. Всё время полёта девушка старалась держать себя в руках, настраиваться на нужный лад и не допускать чувства паники. Посещали короткие мысли о том, чтобы остаться на теперь уже проклятом корабле навсегда, остаться с теми, кем она сама являлась, но что-то останавливало. Чувство нового тупика, откуда нет выхода, ни назад, ни вперёд, только однообразие, в котором тоже можно сойти с ума. Но там тишина. Тишина, теперь кажущаяся бесценной, и покой – казалось, что вечный. Но однажды настанет день, когда ей придётся умереть, и тогда хрупкое тело встанет вновь, чтобы пополнить дьявольские ряды. Саша спала. Прикосновение к плечу заставило вырваться из забытья и вернуться в реальность. Было ощутимо прохладно, организм требовал отдохнуть ещё, но девушка протёрла лицо влажной чистой тканью и встала, глядя на Дейтхен’гар-Таренда. «Пора», - коротко сказал он, отвечая на немой вопрос. Ишимура была совсем рядом, как будто безжизненная, одинокая и всеми забытая, но стоит ступить на поверхность палубы, как невидимый мир оживёт, выслеживая новую жертву. На костюм был установлен датчик, отслеживающий каждый шаг, также за происходящим наблюдала маленькая камера, показывающая окружающее пространство Хищникам на челноке. Произошла стыковка, и девушка ступила в чужой мир. Вдоль стены висели труборезы, винтовки, предназначенные для аварийных случаев. Один из труборезов Саша сняла, проверила заряд, затем остановилась и прислушалась к собственному телу: мурашки пробегали по коже от ощущения прежней жизни, как будто всё как раньше, она на задании, где-то впереди идёт группа людей, остаётся только догнать их. Сняв со стены серый рюкзак, положила в него заряды для оружия. В руку легко лёг силовой пистолет, лёгкий и удобный. Пристегнув вокруг талии ремень, можно было повесить на него пистолет. Затем Саша вошла в челнок, чтобы сказать ещё раз, чего следует опасаться. В этой враждебной среде она полноправно заправляла, не смущаясь, поучая Хищников. - На меня некроморфы не среагировали, вы сами всё видели. Ваше присутствие привлечёт их внимание, так что со мной ничего не случится. Моргард взвесил в руке труборез, поглядывая на уманку. - Я не маленькая, чтобы указывать мне, что делать. С этими словами Саша приняла оружие обратно, поправляя его на плече. Моргард молча глядел на самку, рассматривая её, вооружённую. Если бы она решилась выйти на бой, то стала бы интересным и опасным соперником, так как по всем движениям было видно, что с этим оружием она управляться умеет. И даже сможет дать отпор. Он знал о детёныше и так же как и Дейтхен’гар-Таренд задавался вопросом: кто же из них отец? Но Нигнур’ктар не подпускал самца к ней, следя за передвижением обоих. Не оглядываясь, Саша вошла на Ишимуру, а челнок Хищников отстыковался, отлетев на безопасное расстояние. *** Вспомнились давние сны. Некогда живущий в глубине души кошмар стал реальностью, воплотившись в огромное чудовище. Впереди шёл призрачный коридор, наполненный ядовитым слабо-жёлтым светом, не сулившим белого тоннеля впереди. Саша закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Бояться было нечего, но что-то подсказывало о непреодолимой опасности, которая притаилась где-то в глубине заражённого корабля, и теперь она ждёт, плетёт липкую сеть и заманивает. Открыв глаза, девушка шагнула вперёд, отступать было некуда. Впереди ждала неизвестность, но и позади разверзла пасть она же, многоголовая фурия. Тишину нарушал еле слышный звон сигнальных настенных ламп. Он придавал обстановке ещё больший вид кошмарного сна, вырвавшегося на свободу. Иногда казалось, что вокруг ничего нет, но в некоторые моменты этот жужжащий звук вторгался в мир живых и мёртвых. Через несколько шагов Саша остановилась, перевела дыхание и прислонилась спиной к стене. Правая рука лежала на труборезе, и пальцы перебирали по поверхности, словно ежесекундно проверяя, не исчезнет ли оружие в следующий миг. Несмотря на то, что живых здесь не было, каждая вещь дышала человеком. Казалось, что образ людей уже начал стираться из памяти. Это приводило к внутреннему, холодному и поглощающему с головой страху. Так боятся дети, ожидая в ночной темноте чудовищ из коридора или из шкафа. Там никого нет, но это не даёт уйти страху, который сверлит в висках и рисует самые ужасные образы. Девушка осознала, что боится перестать быть человеком. Боится никогда больше не попасть на Землю. Можно найти челнок, наверняка он найдётся, и сразу улететь, вывести судно с противоположной стороны от Хищников и дать дёру отсюда. Всё равно куда – лишь бы наступило одиночество. Саша закрыла глаза и глубоко вдохнула, мысленно успокаивая себя, не давая панике завладеть ситуацией. В крайнем случае – появилась безрассудная мысль – можно попытаться вернуться назад по окончании путешествия и напасть на Воинов. На её стороне труборез и силовой пистолет. Можно, в конце концов, попытаться с ними договориться. Она улыбнулась сама себе: Ивдон бы дал за этот поступок пять баллов. Саша поправила висящий труборез, вдохнула несколько раз глубоко, перебарывая тошноту, и пошла вперёд. Вокруг по-прежнему не было ни звука, если не считать сигнальных аварийных ламп. Каждый шаг становился увереннее. За очередной дверью, которая была приоткрыта, послышался шум, негромкий, но настораживающий, словно что-то небольшое упало со стола или едва отодвинули стул. Неприятный липкий пот выступил на коже, так как ничего хорошего звук не предвещал. Тишина разрывала пространство, не повторяя никакого признака жизни или смерти. Саша заглянула в дверную щель, намереваясь застукать возмутителя на месте, но там, в комнате, царила кромешная тьма, и невольно вспомнились все детские страшилки, а волоски на теле сами вставали дыбом. Труборез был громоздким, поэтому в ладонь правой руки уверенно лёг силовой пистолет. Ствол неслышно коснулся двери, упёрся, и нажатием девушка слегка увеличила проём. Уже можно было уверенно заглянуть внутрь, и Саша включила нагрудный фонарь, направляя его свет в толщу тьмы. Луч полз по стене, вырывая у этого мира моменты некогда живой сферы. Над одноместной заправленной кроватью, которая стояла у правой стены, висела небольшая полка, а на ней стояли книги и диски. И изголовья постели стол, на котором разместились лампа, планшет, пустая стеклянная ваза, рядом с которой валялись скомканные фантики от конфет. На полу у стола лежал ещё один планшет. Противоположная стороны стена от полки была украшена картиной, рассматривая которую Саша предположила, что это Пикассо, хотя видела всего одно его творение, и почему именно это имя крутилось в голове – она не знала. Заходить внутрь не было никакого желания, даже если там был шкаф, а заглядывать за угол за дверью – уж тем более. Глубоко вдохнув, настраиваясь на спокойный лад, Саша потянулась к фонарику, чтобы отключить. Крутящий механизм заело, и девушка подняла вторую руку, чтобы помочь себе. Свет в это время от движений неровно скакал по стенам. Внезапно из-за угла резко скакнул некроморф, и Саша, вскинув руки и выставив пистолет, отскочила назад и, не удержав равновесие, упала на спину. Но тут же села и выстрелила три раза в мутанта, который шагнул из комнаты. Саша перешагнула через тело, постоянно посматривая на него. Сердце бешено колотилось, грозя вот-вот выскочить из груди. На нагрудном датчике послышался шум, девушка нажала на кнопку и, унимая дрожь в голосе, произнесла, запинаясь: - Всё в порядке, ложная тревога. Путь на второй этаж лежал с постоянными просматриваниями комнат, отсеков, холлов. Хоть это и заставляло адреналин подскакивать в крови, но выхода не было, следовало обезопасить проход. Корабль словно жил своей собственной жизнью, так как периодически из глубин стен доносились далёкие звуки. Впереди дверь вела в очередной коридор, который нужно было преодолеть, чтобы выйти в сторону лабораторий, до которых можно было добраться, миновав оставшуюся часть второго этажа. Когда Саша подошла к двери, оттуда раздался неясный шум. - Да что б вас… - процедила она сквозь зубы, проверяя заряд пистолета. Поёжившись и откинув выбившиеся волосы назад, девушка нажала на экран, и дверь щёлкнула. Не раздумывая, Саша с силой пнула по ней ногой и буквально влетела вперёд, целясь перед собой, готовая встретить мутанта. - Стой! Стой! Нордин, стой! *** Норман Лайт стоял у противоположного входа, намереваясь нанести ответный выстрел, но вовремя остановившись. Он уже опустил лазерную винтовку и теперь удивлённо смотрел на девушку, которая казалась ему чем-то нереальным, словно она вышла из мира сна. Саша нервно оглядела учёного и только после этого опустила пистолет, направив его вниз. Лайт выглядел не так хорошо, как запомнилось с последней встречи. Неровная щетина на лице, сальные волосы, неаккуратно отросшие и свисающие. Грязный костюм, поверх которого был надет синий халат, имевший несколько рваных мест. Так, от под мышки справа тянулся разрыв. Спереди вдоль пуговиц сверху вниз зияла дыра. - Неважно выглядишь, Норман, - нарушила молчание Саша. - Да и ты, Саша, на «Мисс Мира» не тянешь, - хмуро ответил учёный, рассматривая бывшую коллегу. Уже позже они сидели в этом же коридоре на полу, рядом друг с другом. Лайт рассказал, что за следующими дверями находится его «крепость», так он называл комнату отдыха, укреплённую и относительно надёжную. Мужчина курил, стряхивая пепел на пол рядом с собой. - Доктор Ивдон… он… - Знаю. Я знаю, что он умер. - Я видела, как его убили. Это был Хищник, тот Вожак. - А, кажется, помню его. Дурак Эльберг думал, что взял нас всех на прицел, дескать, покрутил кулаком у носа Ивдона – и всё. Я смог связаться с доктором Вайло. К сожалению, освободить меня не было возможности, так как никто не дал разрешения на полёт сюда. И это не мешало тем не менее нам общаться и обмениваться информацией. - А о корабле Ивдона знаешь? - Да, понял уже, когда ни он, ни персонал не откликнулись. Чёртов «Инквизитор» надеялся замести свои следы. – Норман потушил окурок, покрутив его об пол. Затем заговорщически посмотрел на девушку. – Доктор Ивдон искал способ вылечить тебя. - Как? – Саша не поверила. - Он вёл вторую лабораторию втайне от Эльберга. Когда пересылал мне информацию, удалял её со своей стороны, так что все его самые важные открытия находятся здесь, на Ишимуре. В моих руках. – Лайт встал и ушёл в свою «крепость», вернувшись назад с планшетов в руках. Он протянул его девушке. – Найди, где это можно будет прочитать и изучить. К сожалению, у меня тут такой возможности уже нет. - Что удалось узнать обо мне? – Саша волновалась и не пыталась скрыть это. - Есть один способ создать лекарство, но тебе он вряд ли придётся по душе. - Говори, Норман, - поторопила она мужчину. - Тебе надо родить ребёнка. Не делай такие глаза, прошу. Я не шучу! Ивдон изучил ребёнка, которого ты не смогла выносить, так вот – в его крови он нашёл антитела, которые способны синтезироваться при наличии бактерии в организме. На мутантов это не действует, так что они провальный вариант, а вот когда только произошло заражение, если сразу ввести сыворотку, созданную на основе крови ребёнка, можно остановить заражение. Саша молчала, опустив глаза в пол. Норман не отвлекал её, лишь внимательно наблюдал за реакцией. - Каковы шансы, что каждый рождённый будет иметь эти антитела? - Пятьдесят на пятьдесят. Но есть ещё кое-что. - Что именно? - Некроморфы не стареют. Ивдон проводил много тестов и с твоей кровью. Саша, ты не стареешь. Девушка удивлённо посмотрела на Нормана. Услышать такое было сродни фантастике, словно учёный, сидящий перед ней, просто сказал, что феи – это реальность. - Бред какой-то, - процедила Саша. - Нет, но опыты показали, что излечившийся организм запускает ход часов с обратным отсчётом заново. - Как вы узнали это? - У Ивдона был один пациент, он ввёл ему сыворотку в организм – и вуаля, пациент здоров, в организме не обнаружилось и следа от бактерии. - Я знаю этого человека? - Нет, вряд ли. Его нашли случайно. Но так, для сводки – его зовут Леду, Петер Леду. Саша держала в руках планшет и рассматривала его. Вся деятельность Ивдона была здесь. Все ответы на вопросы и путь к излечению. - Норман, идём со мной, мы сможем вместе вырваться и улететь. - Нет, Саша, это невозможно. Я должен быть здесь, следить за оборудованием. Плюс у меня есть карта корабля, я же могу быть твоими глазами, будем держать связь. Так ты сможешь выбраться. - Но ты... - Нет, это моё последнее слово. Саша замолчала, обдумывая своё положение. Конечно, Лайт не был застрахован от мутантов, но он научился выживать здесь, прятаться, быть невидимым. - Мне сказали, что Земля заражена некроморфами, - нарушила молчание девушка. - Проклятье! – Норман достал новую сигарету. – На корабле есть ещё один человек, тебе надо найти его. Он поможет, так как ищет путь к обелиску – камень преткновения всех мутантов. Но если уничтожить обелиск, умрёшь и ты, Саша. - Ты не один на корабле? - Нет, есть ещё один человек. Его зовут Айзек Кларк, найди его. *** Датчик подал сигнал, и на тёмном экране появились данные. Полумрак палаты создавал впечатление долгого пребывания в этом месте пациента. Жалюзи закрыты, а за окном коридор, по которому уже шли люди. Небольшое помещение вспыхнуло светом ламп, но пациент на кровати так и не открыл глаза. Ничего лишнего в палате, ничего, что напоминало бы о нормальной жизни: ни вазы, ни свежих фруктов, ни планшета для связи, не было умиротворяющих картин с природными ландшафтами – лечащие врачи советовали создавать уют для выздоравливающих. Но теперь это было бессмысленно: мир погибал. И Эльбергу на это было ровным счётом наплевать, так как он ожидал со дня на день отлёта. Штат набран, биологический материал для мини-города отобран, так что «Инквизитор» заранее провозгласил себя президентом одного нового мира выживших. Никаких политиков, мэров, богатеев – никого, кто бы мог составить конкуренцию, возомнив себя вторым богом после Эльберга. Дело оставалось за пациентом, который так и не мутировал за прошедшие сутки. Информации о нём было немного, но та, что имелась, не подходила под требования. Петер Леду из благополучной семьи, учился в университете на факультете истории, трижды был отчислен, работал гидом в музее истории древних людей. И что-то заставило его прийти на испытания. «Инквизитор» запросил историю его родителей, но также ничего не обнаружил: ни серьёзных заболеваний в прошлых поколениях, ни генетических заболеваний, не было алкоголиков, убийц. Успокаивало, что старая проблема в итоге нашла решение: данные об оружии хищника уже хранились на носителе. Разработку планировалось запустить со дня на день, когда учёный покинет погибающую планету. Возобновление опытов с ксеноморфами пришлось временно отложить, так как обнаруженные пробелы требовали доработок. А именно: с появлением некроморфов ящеры перестали в итоге подчиняться людям и словно шли на какой-то неслышимый человеческому уху зов, приобретая поведение мутантов. С новым оружием, которое хотел пустить в оборот Эльберг, становилось возможным в будущем расчистить планету, вытеснить некроморфов и провозгласить себя единственным властителем. Технология Хищников позволяла захватить правление в свои руки и уничтожить ненужных людей. Не хватало лишь времени, которого было в обрез. Но «Инквизитор» жёстко следил за подготовками, сам наблюдал за первыми испытаниями воссозданного и усовершенствованного оружия. Новая армия должна быть оснащена по новому слову техники. И если вдруг Хищники сунутся снова на Землю, у людей будет достойный ответ. И Эльберг сможет сам открывать сезон охоты на инопланетных Охотников. Петер Леду лежал в больничной кровати. Датчик подал сигнал о начавшейся новой мозговой деятельности – организм выходил из комы. Проверка зрачков на свет подтвердила это, и теперь следовало ожидать пробуждения. Фрэнк решил, что не повторит ошибку Ивдона: усилит охрану, не спустит глаз с пациента, не войдёт с ним в дружеские или партнёрские отношения. Леду следует дать понять, что он подопытная крыса, которая содержится в хороших условиях, получает приличное питание и всегда находится под медицинским наблюдением. А он – Фрэнк Эльберг – рука, дающая и карающая, которая может как по голове погладить, так и раздавить кого угодно, как таракана. На всякий случай «Инквизитор» распорядился, чтобы семью Петера взяли на корабль, но сам пациент этого знать не должен, как и его родственники, среди которых были мать - Патриция, отец - Льюис, младший брат – Теодор Леду. Это было залогом послушания носителя бактерии: его отказ сотрудничать убьёт семью, а согласие не только спасёт её, но и обеспечит приличное существование с гарантией выживания. Веки Петера дрогнули, и глаза медленно открылись. Молодой человек ничего не видел перед собой, так как туманная пелена не давала что-либо разобрать. В голове рождался хаос мыслей. Пальцы на руках мелко дрожали, зрачки незряче бегали по помещению, но медсестры уже снимали показания с аппаратов и вводили препараты для восстановления жизнедеятельности. - Где я? – слабым голосом спросил Петер. - Вы находитесь в «Ц.И.Б.М.», - ответил Эльберг. - «Ц.И.Б.М.»? Это центр... центр... - Центр исследования биологического материала. Как себя чувствуете? Что-нибудь помните? Помните, что произошло? - Нет. Хотя... Кажется, что-то помню. Вы исследуете какое-то новое лекарство? - Не совсем так, но мы с вами сработаемся, гарантирую. За состояние Леду следили неустанно, охрана не покидала пост, проверяя ключ-карты у каждого проходившего мимо сотрудника, чтобы исключить возможность диверсии. Петер постепенно приходил в себя, вспоминая произошедшие события. Он понимал, что не лекарство было причиной его недавней комы, а предположительно некроморфная бактерия, которой его заразил Ивдон и он же освободил от неё. Тогда всё произошло так же: долгие наблюдения, заражение, кома. Никогда ранее ничего подобного не случалось. И вот он, Леду, ранее полностью здоровый, теперь снова являлся носителем некроморфной бактерии. *** Арина не имела никакого понятия, что за город маячил впереди. Небольшая парковая зона скрывала её в своих недрах, что позволяло наблюдать за происходящим. И адекватного ответа никак не находилось. Прохладный ветер холодил даже сквозь кофту, застёгнутую на все пуговицы. Ветровка осталась в поезде, но возвращаться туда было опасно, это девушка понимала. Странный спутник вот уже около получаса не появлялся, не проронив ни слова перед уходом. И понимал ли он её речь – девушка тоже не знала, так как пришла к выводу, что либо мир сходит с ума, либо она уже слетела с катушек. Реальность была такова, что находившаяся перед парком площадь была оживлена. Военная техника, солдаты, вооружение: словно всё перевернулось вверх дном. Вдали, за площадью, виднелись высотки, тянущиеся вверх. Арина поняла, что это не историческая часть города, а урбанизированный живой городской организм, отвоёвывающий пространство у лесополосы, которая теперь была не более чем обширным парком. Воздух был наполнен опасностью. И она исходила не только от нового положения в мире, но и от самих людей. Всё словно кричало, что вселенная меняется и прежней ей уже не быть. Почти все окна в домах горели, что придавало ощущение приближающейся беды. Девушка так и видела, как люди в спешке и панике решили разом переждать наваждение, а после сразу покинуть дома, которые теперь уже не были крепостью. Улица громыхала и жила особой жизнью. Шум техники едва ли давил солдатский гомон, звук обуви, шуршащей об асфальт. Танки, огромные, устрашающие двигались колоннами. Чёрные механические монстры с длинными хоботами, готовые в любой момент начать сеять смерть, не разбирая, где живые, а где мёртвые. И огромные боевые машины, перевозившие военных, технику, оборудование. Среди всего этого шли вооружённые солдаты. Их слаженные строи шествовали по периметрам от техники, словно очерчивая колею. А внутри механического строя шли отдельные люди, но не беспорядочно, как могло показаться, а организованно. Ночное небо было освещено множеством фар, прожекторов и нагрудных фонарей, вносящих свою малую лепту в светопреставление. Казалось бы, что невозможно перекричать эту какофонию военной музыки шагов и колёс, но в ночном небе на горизонте появились самолёты. Простых жителей не было видно среди военных, никто не пытался присоединиться или попросить помощи. Арина с волнением посмотрела на часы, что-то внутри боролось, не давало покоя. Хотелось выйти к людям и попросить убежище, защитить, оградить от опасности, но в то же время не давала покоя мысль, что этого делать нельзя. Девушка была напряжена, готовая в любой момент сорваться с места и выйти к военным. Когда разум мысленно завопил от невозможности сделать правильный выбор, Арина поднялась с коленей и сделала шаг вперёд. Но тут же на плечо легла тяжёлая рука нового спутника, с силой заставив снова сесть на землю. Почему нельзя было выйти к людям, девушка не могла понять. Неужели её вот так запросто, живую, убьют? Охотник всё это время был поблизости и наблюдал за самкой. Он чувствовал, что в ней борются разные желания – остаться или уйти. Но он также ощущал враждебность вооружённых уманов. Стоило к ним только выйти, как чужак, пусть и невредимый, был бы стёрт с лица планеты. Это была не спасательная операция, а армия против некроморфов, и лучше бы живым не попадать под ноги и колёса этому слаженному механизму. Хищник видел, что у военных не было ничего для транспортировки выживших, которым требовалась помощь. Это огорчало, так как спасённую самку отпускать было нельзя, там верная смерть. И когда глупая уманка поднялась на ноги, грозя обнаружить себя, яут выругался и заставил её сесть обратно на землю. Всё это время он находился в камуфляже. Мир не обошёлся и в этот сложный период без сумасшедших людей. Уже за поворотом вдоль парка выстроились группы людей, вставая стеной и преграждая путь военным и технике. «Экстранова» - так они называли свою религию. И некроморфы были освободительной силой, недостающим звеном между человеком и Сверхчеловеком. Ньюологи верили, что обращённые в некроморфов люди находятся в состоянии перерождения, как куколка, как промежуточная стадия стрекозы. И настанет день, когда искалеченная плоть раскроется подобно футляру, и изнутри выйдет Человек освобождённый, Человек совершенный. Поэтому «Экстранова» боролась за перерождение человечества. Заражённые в их секте мутанты отпускались на волю, чтобы дарить освобождение и бессмертие остальным. - Остановитесь! Заблуждение низвергнет всех вас в ад! Не насаждайте свою волю смерти и прогнившего общества! – вещал один из ньюологов, перекрикивая в микрофон гам военной техники. – На Землю пришла новая эра – эра перерождения! Одумайтесь, пока ещё не поздно! - Это что за клоуны? – спросил один военных у другого. - Это «Экстранова», мать их. - Кто? – спросил третий. - Говорят, они называют себя ньюфутурологами. - Ньюологами. - А это не те, про которых как-то рассказывали, юнитологи, что ли? - Нет, у них вроде разные представления. Эти типа более продвинутые. - Да какая разница? Из-за этих уродов мы и подохнем все, а они преспокойненько под шумок смоются, когда поймут, что некроморфы никакое не ёбаное освобождение. - Шмальнуть по ним хорошенько – и всё. Техника замерла, не выключая моторов, но движение ненадолго приостановилось. В ответ военная сторона потребовала убраться с дороги, но ньюологи продолжали свою проповедь. Люди спокойно стояли, не вооружённые, и слушали своего предводителя, ожидая команды к действиям. Их не разгоняли только из-за этого – нет опасности в кучке дебилов. В итоге всё же было принято решение сделать предупредительный выстрел, а затем пустить в ход слезоточивый газ. Но ньюологи, предчувствуя такой ход событий, оказались на шаг впереди. Люди расступились, давая обзор на небольшие передвижные укреплённый фургоны. «Экстранова» ринулась назад, и военные уже двинулись дальше, но объекты распахнули ворота, и наружу ринулись некроморфы. Их было не так много, навскидку около тридцати, но этого количества хватило бы, чтобы уничтожить небольшой город. Сразу же была пущена в ход техника, военные вели обстрел, а один из танков выпустил снаряд, разбивший сразу фургоны, задев при этом часть ньюологов взрывной волной и скосив за один раз около десяти мутантов. Но ещё столько же почти настигли военных, готовясь убивать и заражать. Площадь утонула в выстрелах. *** Муар’тей (Морок) не удостоил Ниски-гвана своим вниманием, общаясь с ним лишь посредством связи на корабле. Он не скрывал откровенной неприязни, помня, что в прошлом Сет-гинн не отличался особыми заслугами. И почему Нигнур’ктар принял именно его по правую руку, назначив преемником, не понимал никто. Сам бывший Вожак объяснял это умановской поговоркой: держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Ниски-гван всегда был на виду, всегда в курсе всех дел клана и Вожака, но и Кар’клей знал, что творится за его спиной, потому что преемник исправно докладывал обо всех ситуациях. И с первого взгляда их вражда не была видна. Бок о бок они прошли не один десяток лет по умановским меркам. На Ртул (Земля) сменилось два поколения, а двое непримиримых врагов исправно исполняли каждый свою роль. Ниски-гван не гнушался потерять Воинов в бою или на Охоте, если это сулило победу или достижение цели. Именно поэтому его не назначили в своё время Вожаком, поставив на эту должность Нигнур’ктара – мудрого, осмотрительного, просчитывающего каждый шаг наперёд. И он взрастил достаточно Воинов, которые ни разу не посрамили честь своего Вожака. Некоторые уже погибли, но и в их честь была спета Песнь Смерти. Морок быстро прошагал по коридору, завернув за угол, и длинный синий плащ колыхался, обрамляя сильные плечи, струясь по спине и касаясь металлического пола. Яут чувствовал себя отдохнувшим, так как прилетел на корабль аккурат из своего многочисленного гарема. Он знал, что порой некоторые Воины балуют себя умановскими наложницами, но сам предпочитал исключительно яуток, ни разу не сделав исключения. Для самок было честью родить от Великого Охотника и Старейшины новую кровь. Его кожа отдавала здоровой желтизной, покрытая чёрными пятнами, а на бёдрах и на руках шли светло-коричневые полосы, напоминая собой хвосты галактик. Окостеневший мощный гребень не был в данный момент прикрыт маской, поэтому если бы по дороге встретились молодые яуты, они, несомненно, позавидовали бы такому статусному украшению, венчающему голову. Старейшина корабля тоже не спешил налаживать связь с Мороком напрямую. Понимая, что этот яут опасен, следовало продумать каждый шаг. Так просто убить его было нельзя, спровоцировать бой тоже – это не сопляк Молодая Кровь. Поэтому связь велась и через посредников в том числе. Муар’тей был послан сюда самим жнецом и советом вышестоящих Старейшин. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе Ниски-гван рисковал сам лишиться головы. И решение пришло само собой: умановская планета была заражена. Собрав свой собственный совет, Ниски-ван решил бросить свои силы и объединиться с другими кланами, чтобы остановить неминуемую гибель голубой планеты. - Ниски-гван, поздно же ты всполошился. – Рвей (Обрыв) стучал когтями по высокому металлическому столу. - Я не последний, кто решился на такой шаг, отчасти безрассудный, - ответил Старейшина. - Поясни свои слова, - потребовал Улур-зей (Светлый). - Общий совет науду постановил, что нельзя некроморфов считать достойной дичью. Эта Охота не делает нам чести. И я не раз оспаривал и продолжу это делать, чтобы внести ясность в вопрос: почему мутанты не могут быть целью Охоты помимо освободительной миссии? Они опасны, смертельно – заметьте. Не обладают разумом? И что с того? Много ли у нас разумной дичи? Их сложнее убить, а это повышает их ранг опасности и придаёт чести. - Не забывай, что мы посылаем яутов на планету не для Охоты, не только для неё. На одного Охотника разрешено не более двух трофеев. Мы не можем запретить это делать, так как… - Ерунда. Это я слышал столько раз, что давно перестал считать. Мы не гардуанцы, которые несут единомирие по Вселенной, хотя их способы далеки от совершенства. – Ниски-гван оглядел совет, на котором присутствовали яуты от разных кланов. – Мы вдруг из Охотников превратились в трусливых сопляков, боимся убить лишнего умана. Мы теперь спасатели. Что скажет вам Кетану на суде? - Кетану скажет, что спасение дичи во благо будущих Охот правильное дело, - подал голос Ртан’дакте (Туманный), аттуриец. Он решил, что науду должны быть едины в общей беде, так как и аттурийцы охотились на планете уманов. В зале повисло молчание. Витали эмоции гнева, уверенности, нетерпения, но никто не смел усомниться в полной мере. Каждый понимал, что с исчезновением расы уманов ритуал Охоты многое потеряет, так как всё своё время каждый клан тратил на поиски новой достойной дичи во Вселенной. И даже не воинственные народы хоть и подвергались заражениям и распространению ксеноморфов, каждый Воин хотел разнообразить свою стену трофеев. И если черепа уманов больше никогда не появятся ни на одной из них, пошатнётся и Кодекс. Некроморфы опасны, но у них нет тактики. Они не боятся ни смерти, ни боли, они никому не подчиняются. Вкус Охоты пропадал с ними. Хотя некоторые кланы начали такую практику, добывая трофеи из мутантов. - Науду обретут славу трусов, - нарушил молчание Ниски-гван. - В твоих словах есть истина, - спокойно ответил Даргар (Чёрный). - И я рад, что могу приобрести союзников. Сегодня же отправлю новое прошение о признании некроморфов дичью, и у меня есть что приложить к этому. Мои челноки готовятся отправиться, чтобы почувствовать вкус славной Охоты и спасти пьёд амедха заодно.