Имбирный пряник

       — А что это вы тут делаете? — святая наивность Накаджимы, чье тигриное зрение должно было обеспечивать ему более чем прекрасную видимость в сгустившихся сумерках, обескуражила даже Ранпо.        — А как ты думаешь, Ацуши-кун? — ответил вопросом на вопрос Эдогава, не сумев придумать ничего лучше.        Раскрасневшийся обнаженный По продолжал напряженно сжимать пальцами каменистую стену, а Муситаро даже не удосужился выплюнуть его член изо рта при виде внезапных гостей. Впрочем, поступательные движения головой он прекратил, и на том спасибо.        — Эм, — замявшись, Ацуши спешно отвернулся от коллеги и устремил смущенный взгляд в пол, — Проехали.        — Хорошо, — выдохнув, Ранпо старательно собирался с мыслями. Получалось не очень. — Расскажи лучше, как ты оказался в столь замечательной компании, и куда вы направляетесь?        Не то, чтобы гениальный детектив не мог воспользоваться дедукцией прямо сейчас и разобраться во всем самостоятельно, но, вообще-то, действительно не мог. Его разум плыл и туманился, распаленный недавними событиями, а мысли настойчиво путались. Да и получить интересующие его ответы словами через рот, кажется, было в разы проще.        — Насчет первого, в общем и целом, могу задать вам тот же вопрос, — невесть откуда набравшись смелости, парировал Накаджима, даже ни разу не запнувшись. Предположительно, виной тому стало весьма невыгодное положение Эдогавы, чье лицо не так далеко ушло от филейной части Эдгара. — А идем мы ловить Духа!        Пораженный последней фразой коллеги Ранпо не сумел подавить смешок, а когда осознание того, что тот не шутит, накрыло его окончательно, парень заливисто рассмеялся.        — Ничего смешного! — возмутился Ацуши, чье негодование от внезапного эмоционального порыва Эдогавы отразилось краской на лице, — Я уже и след взял!        Позволив легкому истерическому приступу протечь все стадии и сойти на нет естественным путем, Ранпо подобрался, принял серьезный вид и наконец поднялся на ноги.        — Это даже звучит абсурдно, — насмешливо отозвался он несколько долгих секунд спустя, — Как можно взять след нематериального существа? Духи ничем не пахнут, Ацуши.        Почувствовав внезапный укол неуверенности, Накаджима нервно закусил губу.        — Ну хватит, — вмешался в разговор Рюноске, нескромно предполагая, что Ацуши опять готов разрыдаться. Вдобавок от вида того, как его компаньона распинает кто-то другой, в груди Акутагавы разливалось неопознанное неприятное ощущение. Его явно затрудняла сложившаяся ситуация, и со своими эмоциями он справлялся откровенно плохо; впрочем, Рюноске и сам был не в восторге от руководства их маленьким отрядом, состоящим из впечатлительного подростка и любителя полых труб, но жаловаться не приходилось. — По словам Тигра, мы уже близко. Объединимся и закончим с этим побыстрее.        Даже не стараясь скрыть раздражение, Акутагава свысока оглядел потенциальных попутчиков: пока что не знакомый ему Огури выглядел не то разочарованным, не то отрешенным и в целом никак не демонстрировал интереса к чему бы то ни было, но, хотя бы, не протестовал, что уже радовало. Разум По явно обитал где-то не здесь, и это тоже было отмечено парнем как хороший знак. Эдогава его конкретно бесил, но и с этим можно было работать. А сидящий в углу енот, играющий со сломанной лопатой, казался весьма благовоспитанным и ответственным.        И кто бы мог подумать, что в Рюноске все это время дремали задатки лидера? Может, если он сможет организовать товарищей по несчастью и самолично казнить Духа Прошлого Рождества, изрядно заебавшего в прямом и переносном смысле почти всех эсперов Йокогамы, Дазай-сан наконец его признает?        — Дайте-ка подумать, — отрывая Рюноске от приятных размышлений, протянул Ранпо, — Я мог бы с ходу назвать не меньше двадцати причин, почему нам не стоит держаться вместе, учитывая происходящее. Но у нас нет ни фонариков, ни полезных способностей, ни шансов на выживание в здешних условиях, так что мы, разумеется, в деле.        — Вот и хорошо, — довольный проделанной работой и нарисованными в уме перспективами, Акутагава даже позволил легкой полуулыбке исказить его извечно хмурое лицо. — Тигр, след!        — Я тебе не собака, — зло отозвался Ацуши, но принялся исполнять поручение.        Бесконечное количество витиеватых скалистых коридоров и тоннелей спустя шестеро уставших путников и один раздосадованный енот наконец пришли...        В тупик.        — Ничего не понимаю, — удивленно прошептал Накаджима, — Запах точно идет отсюда.        Старательно ощупав рельефную стену, Эдогава демонстративно нахмурился. Эдгар приблизился следом и безэмоционально сполз вниз по стене, царапая обнаженное плечо о скалистую поверхность: кажется, физические повреждения его плоти окончательно перестали отзываться чем бы то ни было в изможденном теле, так что он просто прикрыл глаза и вальяжно развалился на полу.        — Заебись! — насмешливо воскликнул Ранпо, — Ну, теперь по домам?        — Рано радуешься, — прошипел Акутагава, чьи легкие так не вовремя скрутило в приступе кашля, — У нас, вообще-то, есть Гончаров.        — Уже нет, — подал голос Муситаро, присаживаясь рядом с Эдгаром и облокачиваясь на него спиной: в отличие от По, он ощущал дискомфорт при контакте с камнем отчетливо и ясно, — Он предпочел нашему скромному обществу трубу.        Эдогава вновь рассмеялся, параллельно обдумывая в голове, как бы ему прилечь рядом с остальными. В голове стремительно вырисовывались бессчетные геометрические фигуры, и понимание того, что его разум к нему постепенно возвращался, не могло не радовать детектива.        — Блядь, — опустив голову, прорычал Рюноске, — Тигр, приведи его.        Не имея ни малейшего желания затевать очередной спор, Накаджима проглотил неприязнь от приказного тона и спешно растворился в темноте коридора. Он и сам был крайне заинтересован в скорейшем благоприятном разрешении их затруднительного положения, а вид уставших, едва державшихся (впрочем, уже не державшихся) на ногах друзей, его откровенно печалил. Ацуши искренне сочувствовал Эдогаве, которого всегда затрудняли перемещения любого рода, будь то хоть город, хоть магазин, хоть пещера, так что его раздражающее поведение стоически терпел. Акутагаву он мог понять тоже, поэтому не возникал. Почти.        Гончаров обнаружился всего через два поворота: кажется, с трубой его постигла неудача, так как выглядел он крайне раздосадованным, и остатки одежды все еще были на нем. Вполне себе удачно развалившиеся вдоль стены Ранпо, По и Муситаро встретили их холодным разочарованием: судя по всему, их более чем удовлетворяла перспектива остаться так до утра. Рюноске общественного настроения не разделял и, едва завидев размытые силуэты подопечных, спешно подорвался с места.        — Можешь убрать эту стену? — выдерживая вежливую интонацию, насколько это было возможно в его положении, обратился он к Гончарову.        — Ну разумеется, могу! — раздраженно вздохнул Иван, устремляя надменный взгляд в потолок.        Акутагава выждал несколько секунд, в течение которых, едва сдерживая гнев, прожигал Гончарова сердитым взглядом, прежде чем вновь подать голос:        — Ну так убери, блядь! — саднящее горло отозвалось очередным спазмом, и Рюноске вновь надрывно закашлялся. Необходимость говорить настолько много в буквальном смысле его убивала.        — Ладно, — бросил Иван и одним легким движением руки организовал сквозной проход прямо посередине каменной стены.        Шесть пар глаз, выражающих принципиально разную степень заинтересованности, устремились вглубь искрящегося огоньками прохода, а посмотреть, безусловно, было на что. В окружении большого количества наполовину прогоревших свечей в коленно-локтевой позе расположился Фицджеральд с кастрюлей на голове, а позади него замер с выражением явного шока на лице пока неопознанный лысый человек.        — Да ебаный ж ты рот, — только и сумел прошептать Ацуши прежде, чем потерять сознание.