Чай с ароматом интейвата и звёздная пыль на камнях

      Гон – это, на самом деле, далеко не самое удобное состояние.       И, если уж совсем честно, Моракс был весьма рад тому, что с возрастом его цикл стал длиной в несколько лет.       Однако последнее, что он собирается делать – винить Итера в вернувшемся частом гоне. Как минимум, с партнёром его проводить намного приятнее и проще, чем в одиночестве.       Наверное, Моракс никогда не забудет ощущения от первого внезапно пришедшего гона, спровоцированного только лишь запахом Итера. Тогда Моракс ещё не знал, что он омега, даже не предполагал, но вот запах привлекал внимание и манил, практически заставляя проводить в его компании всё больше и больше времени. Запах звёзд, запах путешествий ощущался пьяняще необычным, казался глотком свежего воздуха в пряно-морском Лиюэ. А когда Моракс впервые почуял фоновую ноту – мягкий и свежий запах, чем-то напоминавший мондштадтские сесилии, – он понял, что готов дышать Итером хоть каждый день.       И как же он удивился, когда через несколько недель довольно плотного общения с Итером вдруг одним прекрасным утром понял, что у него начался гон.       Тогда-то и закрались первые подозрения, что Итер обладает вторичным полом. Потому что много-много лет до этого у Моракса ни разу не сбивался устоявшийся шестилетний цикл: его ничто не провоцировало, пары не было, драконий организм вполне позволял перейти в… энергосберегающий режим. Однако в этот раз до назначенного времени оставалось два с половиной года, а гон пришёл. И ответом на вопрос «с чего бы это вдруг?» мог быть только Итер. Потому что никаких новых привлекающих запахов, с которыми бы Моракс так много взаимодействовал, уже очень давно не появлялось.              Помимо возможности чуять личные запахи, обладателей вторичного пола отличает ещё одна небольшая особенность: выделяющиеся вместе с запахом феромоны. Люди в Тейвате их не выделяют – они просто имеют сложный запах, зависящий от эмоционального фона. Однако именно феромоны отвечают за сдвижки в циклах: нередко случается, что у симпатичных друг другу альфы и омеги начинают совпадать циклы гона и течки, и виной тому буквально то, что они очень много дышат столь приятными друг другу запахами.       Пусть Моракс и не спешил нарекать Итера обладателем вторичного пола, он на всякий случай переждал гон дома, лишь изредка выходя на улицу, чтобы уменьшить вероятность найти какой-то нежелательный провокатор – сбои в цикле могли привести к неожиданным реакциям. К счастью, гон длится всего два-три дня, поэтому Моракс довольно быстро вернулся в строй. Он снова стал общаться с Итером, гулять, проводить время вместе. И уже даже начал думать, что это просто странный сбой в работе организма и что надо бы сходить к Байчжу, как вдруг во время очередной встречи абсолютно чётко распознал мускусный запах смазки. И его источником стопроцентно был именно Итер.       Сохранять самообладание в тот день стоило довольно больших усилий. Вдобавок, Итер ещё и непривычно много заигрывал запахом и отпускал необычайно много неоднозначных фраз, что только подтверждало мысль о том, что это не розыгрыш и не странное совпадение.       Весь вечер Моракс пытался устаканить в голове мысль, что Итер – омега. Сразу встали на место все воздействия запахами, фразы с явным подтекстом и лукавые улыбки. Итер с ним абсолютно однозначно заигрывал, пусть и не проговаривал отношение вслух. Его отношение было, в общем-то, очевидно.       Однако сократить дистанцию в одностороннем порядке Мораксу не позволяли принципы. Итер и без того был довольно самостоятельным и самодостаточным: не хотелось лезть к нему нарочито и вульгарно. Постепенно притереться, дать привыкнуть к себе и предложить более интимные отношения спустя некоторое время – вот это было в планах и стиле Моракса.       Во время следующей течки Итера Моракс невольно проявлял чуткость: то уточнял, как самочувствие, то внезапно придержал за плечо, когда Итер оступился. Бывало, особо рьяно защищал во время выполнения поручений. Что уж там, чуть ли не пылинки сдувал. А всё ради того, чтобы в очередной раз увидеть лучистую улыбку и почуять мягкий запах сесилий.       А через два дня после течки Итера снова пришёл гон. И Моракс понял, что дело – труба. Что цикл начал абсолютно однозначным образом подстраиваться под омегу, который даже не дал понять, что хочет встречаться или завести хоть какие-то отношения. Моракс снова перенёс так неудачно выпавшую на это время лекцию и провалялся три дня дома, опасаясь с непривычки банально сорваться от запаха Итера.       Так часто приходящий гон начал раздражать. А ведь это был всего второй раз! Конечно, основной причиной раздражения было то, что Моракс просто не мог прижать Итера к себе, зарыться носом в волосы и шумно вдохнуть, заполняя лёгкие запахом звёзд и метеоритов. Не мог горячо поцеловать, смакуя вкус наверняка безумно мягких губ. Не мог касаться, гладить, нежить и крепко держать за худые бока, в выверенном темпе толкаясь в…       Не мог. Просто не мог.       Потому что Итер не давал согласия. Даже не говорил о том, что хотел сблизиться. Словно он долго и внимательно присматривался, ища подвох.       И снова целый месяц Итер просто заигрывал, гулял с Мораксом, звал на поручения. Пожалуй, можно было даже сказать, что что-то изменилось во взгляде: он стал более тёплым, лучистым. Запах сесилий стал более откровенным, лёгкие касания – более искренними.       Наверное, Итеру действительно нужно было присмотреться.       А потом пришёл очередной гон.       Ещё раньше предыдущего.       Моракс всё утро недовольно слонялся по дому из одного угла в другой, пил одну кружку чая за другой, просто пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о том, как он зацеловывает шею, ключицы и грудь Итера. Как с нажимом скользит ладонями по плоскому животу, чтобы потом слизать выступившие капельки пота. Как поцелуй за поцелуем спускается ниже, ниже, ниже, сжимает в ладонях наверняка упругие бёдра, припадает губами к тазовой косточке, а нос щекочут ароматы звёзд и сесилий, смешанные с запахами смазки и распалённого тела.       В попытках хоть как-то удовлетворить разыгравшуюся похоть, Моракс посмотрел через статую – почувствовал, что Итер как раз оказался рядом с одной, – и вдруг сердце пропустило удар.       Потому что Итер абсолютно точно не выглядел здоровым.       Бледность, напряжённый оскал, прижатая к животу ладонь – всё говорило о том, что у Итера началась весьма болезненная течка. И даже мысль, что у них окончательно синхронизировались циклы, не радовала. Желание отступило как по щелчку пальцев: приглянувшийся Мораксу омега страдал, и нужно было срочно выяснить, можно ли ему помочь.       Сотню раз пообещав себе, что не сорвётся от запаха Итера, Моракс оделся и телепортировался к статуе.       Надо ли говорить, как он был ошарашен тем, что Итер испугался того, что Моракс – альфа?       Растерянность захлестнула с головой, окончательно задвигая гон на второй план. А что же тогда значили все заигрывания и неоднозначные разговоры? Лёгкие касания и искренние улыбки? Выходит, они были не такими уж и искренними, так, что ли? И Моракс, сведённый с ума запахом, даже не понял, что его дурят?       Однако он постарался об этом не думать. В конце концов, Итер не чужак и ему действительно можно было попробовать помочь: дома лежали запасы лекарств для Сяо. Очевидно, на Итера тоже не действовали местные людские обезболивающие, требовалось что-то сильное и узконаправленное. И лекарства Сяо вполне могли сработать.       Когда Итер выставил условия, под рёбрами очень-очень неприятно стукнуло. Да уж, давненько уже никто не задевал гордость Моракса настолько сильно. Видимо, он как-то неправильно интерпретировал знаки Итера. Или, что вероятнее всего, Итер по каким-то причинам опасался альф. Он ведь явно – теперь явно – не знал, что в Тейвате встречается вторичный пол. Здесь это редкость, его можно понять. Однако все заигрывания и выстраивавшиеся отношения, в момент обернувшиеся прахом, весьма ощутимо задели достоинство Моракса.       Под рёбрами всё в очередной раз сжалось, когда глаза Итера вдруг закатились, стоило ему подняться, и он потерял сознание – Моракс ловко его подхватил, мягко прижимая к себе. После некоторых раздумий он всё-таки телепортировался в дом и бережно уложил Итера на диван. Отошёл, не до конца понимая, что делать в сложившейся ситуации, и стараясь не особо много дышать запахом Итера. Несколько секунд просто стоял, пытаясь собраться с мыслями. Шумно вздохнул, качая головой. Снял фрак, открыл окно. Расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатал рукава, вышел в кухню и приложился лбом к холодному стеклу окна.       Недовольно фыркнул и грустно заклекотал, пытаясь смириться с новой мыслью.       Его отвергли.       Абсолютно прямым и бесповоротным образом.       Потому что он альфа.       Обидно?       Вообще-то очень.       Потому что Итер ему правда нравился. Потому что Моракса привлекал его запах. Потому что Мораксу нравились его смех, его улыбка, его боевитость и бесстрашие. Потому что ему нравилось проводить время вместе, гулять по пирсам и Гавани, вместе выполнять поручения. Потому что, Селестия подери, даже треклятый цикл подстроился под Итера – настолько он привлекал Моракса.       Но, видимо, не судьба.       Моракс снова вздохнул. Набрал воды, поставил чайник. Налил ещё воды в стакан, достал из запасов для Сяо две таблетки, отнёс в гостиную, поставил на тумбочку. Проверил, что у Итера нет жара. Снял с него ботинки. Снова встал в шаге, ловя чутким нюхом ещё не успевший выветриться запах звёзд. Зачесал чёлку со лба, слегка оттягивая волосы, чтобы привести себя в чувства. Убедился, что входная дверь открыта, и снова вышел в кухню, по пути недовольно хлопнув ладонью по косяку.       Дурак.       Надо было просто сразу поговорить.       Итер ведь из другого мира – кто знает, как на его родине устроено взаимодействие людей, обладающих вторичным полом?       Так, глядишь, всё общение бы и закончилось, едва начавшись. И Моракс бы не прикипел, и цикл бы не сдвинулся, и Итер бы не тратил впустую время на прогулки и ненужные заигрывания.       И не было бы так… больно.       Моракс сморщился, когда носа коснулся запах, до боли напоминающий фиалковые дыни. Нельзя что ли было, чтобы активная нота Итера была хоть чуточку приятнее? Мысли о предначертанности и совпадении вкусов и запахов в паре альфы и омеги Моракс проигнорировал, в сотый раз вздохнул, возвращая лицу безмятежный вид, и выглянул в гостиную.       Итер его боялся.       Итер от него закрывался.       Нагнал настолько плотную завесу активной ноты, что от приторно-кислого запаха вязало во рту. Но Моракс стоически терпел, не подавая виду.       Раз Итер сказал отойти – он отойдёт. Не будет приближаться без разрешения, спрячет запах, стремление оказать заботу.       Спрячет эмоции.       Такой подход, как ни странно, сработал, пусть Моракс и не подразумевал корысти и в самом деле уже ни на что не рассчитывал. Запах фиалковых дынь развеялся, боль отступила, стресс ушёл. Итер рассказал свою историю, и оказалось, что у него и в самом деле есть причины остро реагировать на альф. Не сказать, что это перестало задевать гордость Моракса – неужели он не заслужил за время общения хоть какого-то кредита доверия? – но и Итера вполне можно было понять: его накрыло невыносимой болью, а потом оказалось, что объект его симпатии – потенциальная опасность, да ещё и заставшая в момент такой слабости. Вдруг Моракс всё это время просто подгадывал удачный момент?       А затем Итер снова разрешил себя коснуться – пока что лишь кончиками пальцев, – и под рёбрами разлилось тепло надежды. Каждое новое слово, действие, касание, поцелуй несли в себе исключительно ласку. Моракс не имел права ошибиться, ведь ему дали явно только один шанс.       Первый секс был ужасным стресс-тестом для самоконтроля Моракса. Потому что давно забытые ощущения опьянения запахами кружили голову, путали мысли. Итер – наверняка куда дольше державший целомудрие – первые несколько минут буквально выпадал: взгляд туманился, он беспорядочно касался, целовал, вёл языком дорожки, обдавал горячим дыханием кожу. Льнул ближе, ближе, ближе, поддаваясь захватившей голову сущности. И Моракс не имел ни малейшего права воспользоваться этим состоянием: он отвечал на ласки, нежил, но не более. Итеру нужно было немного времени привыкнуть.       И Мораксу тоже.       Когда Итер в бреду однозначно стал выцеловывать дорожку к плечу, внутри всё взвыло от желания обнажить клыки и поставить метку, присвоить навсегда. Но было нельзя. Нельзя было позволить укусить. Нельзя было укусить самому. Нельзя было даже прижать к себе сильнее положенного, взять за подбородок и собственнически утянуть в поцелуй.       В этот раз вести должен был Итер. От начала и до конца.       Даже если сам Моракс точно так же уплывает от смеси запахов.       Итер не укусил. Прошли ужасно долгие несколько минут опьянения запахами. Вернулся полный контроль. И, кажется, Моракс сумел пройти тест на доверие.       Ведь Итер остался.       Остался после секса, остался до конца гона, остался после гона.       Они спокойно, на свежие головы всё обсудили. Что Итер может называть Моракса по настоящему имени, что они оба могут и хотят выстраивать отношения дальше, проводить вместе течку и гон. Что хотят озадачиться лекарством, ведь к моменту разговора Итер уже учихался от таблеток Сяо.       Так официально начались их отношения.       Итер, естественно, продолжает путешествовать. Облазал сверху донизу всю Иназуму, даже умудрился спуститься в Энканомию. Успел попасть в Разлом и застрять там, чем знатно потрепал Мораксу нервы. Снова побывал на Архипелаге Золотого Яблока, даже приглашал туда гулять и разгадывать загадки. Естественно, Моракс соглашался. В конце концов Итер оказался в Сумеру, познакомился с Буер. Долго-долго потом делился впечатлениями – дольше привычного.       Теперь он заглядывает, когда получается – Моракс не держит. У него уже достаточно жизненного опыта и терпения, чтобы спокойно коротать дни от встречи до встречи. Его просто радует, что Итер ищет его компании, и с радостью проводит время вместе.       Но ещё больше радует то, что Итер с огромным удовольствием освобождает от дел и поручений время течки, появляется на пороге и буквально падает в объятия. И Моракс позволяет себе в это время расслабиться: утыкается носом в золотистые волосы тогда, когда хочется, обнимает столько, сколько хочется, нежит-баюкает-ласкает так, как хочется. Окружает заботой и любовью. Во всех смыслах последнего слова.       Итер относится к поведению Моракса во время гона с огромным пониманием, пусть это и стало поводом для неприлично большого количества шуток. А пошутить, к стыду Моракса, есть о чём. Он настолько отвык от часто приходящего гона, который неизменно становится причиной небольших смен в поведении, что первые несколько циклов много раздражался и переживал. Помимо всего прочего, драконий гон… в принципе немного отличается от человеческого.       «Хватит меня домогаться, ящерица, лучше принеси воды таблетку запить» – сонливая фраза, с которой обычно Моракс и понимает, что гон таки пришёл. Ведь организм чует и реагирует на своего омегу ещё до того, как Моракс проснётся. Обычно у Итера течка начинается на день раньше, чем гон. В это время он необычайно много ластится, любит стащить вчерашнюю рубашку Моракса – особенно если ему приходится отлучиться, – ходит хвостиком, лишь бы только чуять настоящий запах – словом, тоже даёт себе волю. Однако Итер позволяет себе такое поведение только в стенах дома. Стоит им выйти на улицу – на лице появляется привычная маска равнодушного дружелюбия, он давит стремление излишне открыто демонстрировать привязанность. Естественно, все последствия ему не задавить и не проконтролировать: один раз он смерил внезапно появившегося Сяо таким внимательным прищуром, что тот решил обсудить волновавший его вопрос позже.       – Чжунли.       Наверное, даже хорошо, что в Тейвате почти нет обладателей вторичного пола. Моракс слишком… собственник, чтобы позволить кому-то даже косо смотреть на Итера во время течки. Даже Паймон знает, что в период гона и течки ей лучше заняться какими-нибудь своими делами. Моракс практически в прямом смысле взял на себя ответственность, пусть его и не то чтобы просили об этом. Итер не против – наоборот, иногда Мораксу удаётся заметить украдкой лёгкую улыбку, почуять пряную нотку среди запаха сесилий: ему явно нравится, что можно позволить себе слабости, и это не обернётся проблемами.       Моракс был действительно рад, когда Итер без каких-либо проблем и условий согласился проводить вместе гон и течку. Как минимум, это банально приятнее. Начиная тем, что немного по-иному воспринимается смешение запахов, и заканчивая возможностью абсолютно спокойно прогнуться под потребности организма и заняться изучением пристрастий друг друга в сексе. А пристрастий за долгую жизнь что Итера, что Моракса накопилось, мягко говоря, немало.       Причём же тут потребности?       А всё очень просто.       Во время гона альфе – а тем более дракону – хочется оберегать и защищать своего омегу ещё больше обычного, любое расставание оборачивается тоской. Хочется быть рядом, ластиться и ласкать, целовать и обнимать, просто-напросто дышать полюбившимся запахом, лежать на чужой груди и слушать мерное биение сердца.       Но самым неудобным в гоне является то, что в это время чертовски хочется трахаться.       – Чжунли-и-и.       Этот маленький нюанс раздражает Моракса, наверное, больше остальных. Во время гона повышается семяобразование, и если долго не удаётся найти время на разрядку, неизменно приходит недовольство или раздражение. Это вообще не было проблемой, когда цикл был длиной в шесть лет и отсутствовала пара. Теперь же, когда гон приходит практически раз в месяц, а дома ждёт Итер с его восхитительным ароматом, так удачно дополненным словно приглашающим запахом смазки – отлучаться из дома просто невыносимо.       Непосредственно дома это не так раздражает. Во-первых, банально то, что Итер рядом, да ещё и сам ластится, позволяет обнять, зарыться носом в волосы или притереться к щеке и долго-долго-долго не выпускать, уже является успокаивающим фактором. Во-вторых, конечно же, когда они оба дома, вопрос разрядки можно решить практически в любой момент.       А ещё раздражает то, что гон приходит, когда ему вздумается. В большинстве случаев его появление выпадает на вечер или ночь – тогда результат («домогательства») заметен уже только утром. Но так везёт не всегда. Иногда, как сегодня, симптомы гона приходят в течение дня: теплеет в нижней части живота, становится очень-очень грустно, если нет возможности хотя бы чуять Итера, в голову лезут пошлые мысли.       Ещё хуже, когда начало гона застаёт вне дома. Безумно хочется поскорее найти Итера, обнять и не позволять никому к нему прикасаться. Но приходится лишь мечтать о том, как Моракс слегка с нажимом ведёт ладонями по светлой коже, пересчитывает поцелуями рёбра. Или просто нежно прижимает к себе, когда они решают подольше поваляться в кровати. Или мягко перебирает светлые пряди и гладит по спине, когда Итер сворачивается клубочком и доверительно складывает голову на колени, ожидая, пока подействуют таблетки. А может, Моракс просто вдруг ни с того ни с сего мягко припадает к губам, поддаваясь необъяснимому порыву…       – Моракс.       Моракс моргает и фокусируется на Ху Тао. Она стоит перед ним, уперев руки в стол, и сверлит довольно пресным вопросительным взглядом.       – Не вынуждай меня звать тебя в бюро по имени, – просит она, вскидывая брови, а Моракс понимает, что задумался настолько, что абсолютно выпал из беседы.       Сегодня как раз тот прекрасный день, когда гон застал его вне дома. У Итера уже второй день течка, он дома, в тепле, безопасности и при лекарствах, а вот Мораксу пришлось ненадолго отлучиться. Они с Ху Тао давно согласовали эту встречу, и не привыкший к новому циклу Моракс самым дурацким образом просчитался в днях.       – Прошу прощения, о чем мы? – устало вздыхает Моракс, виновато скалясь.       – Чжунли, пожалуйста, потерпи ещё десять минут. Потом отпущу тебя к твоему ненаглядному. Мы договорились согласовать план лекций на ближайший квартал, и мне надо сделать это сегодня. Давай, сосредоточься, – кивает Ху Тао на разложенные на столе листы.       Она не знает про вторичные полы, но зато знает про отношения Итера и Моракса. И, в придачу, она осведомлена о том, что Чжунли – это Моракс. И точно так же она знает о том, что у Итера сейчас «отпуск», и его хотелось бы провести дома. Но план лекций – это план лекций, и его действительно надо сдать, поэтому… Моракс склоняется над листами и принимается распределять требующиеся от него лекции по кварталу.       На этот раз держа в голове календарь течек и гона.       – Получается, увидимся через неделю, – тянет Ху Тао, пробегая взглядом по составленному графику.       Моракс кивает, пока не спеша подниматься – вдруг ещё что-нибудь понадобится. Ху Тао заглядывает в глаза, пытливо прищуриваясь, и от такого внимания Моракс вопросительно заламывает бровь. Выдержав театральную паузу ещё несколько секунд, Ху Тао спрашивает:       – Ну и чего ты сидишь?       Вопрос сначала ставит в ступор, но Моракс, тем не менее, реагирует сразу – опыта хватает:       – Мы закончили? Я свободен?       – Ещё у меня сейчас Бог Контрактов будет уточнять, свободен ли он, – прыскает Ху Тао, а затем улыбается и в прогоняющем жесте машет ладонью: – Кыш, иди к Итеру, он тебя уже наверняка заждался, пока ты тут в облаках витал.       Моракс недовольно фыркает, а затем наконец поднимается.       Ведь Итер и правда наверняка заждался.       Когда Моракс уходил, Итер ещё спал. Чтобы хоть как-то искупить вину за необходимость оставить его в течку, Моракс заранее подготовил Итеру воду, таблетки, даже небольшой перекус и только после этого ушёл. Возможно, он спит до сих пор. А, возможно, уже проснулся. Мораксу в любом случае не терпится оказаться рядом и сгрести Итера в охапку, окружить фоновой нотой, может, обвить хвостом талию или ногу…       Моракс тихо вздыхает, на секунду закатывая глаза – собственная зависимость от другого человека даже несколько пугает. Когда-то давным-давно у него были связи похожей силы, но их по пальцам одной руки пересчитать можно. И ни разу не доходило до того, чтобы кто-то оставил метку на плече Моракса. Ему несколько раз предлагали, но тогда… то не хотелось, то кандидат был не подходящим, то запах не нравился. В Итере же удачно всё: характер, отношения, запах.       Будет, однозначно, грустно, когда в определённый момент от Итера в Тейвате останется только нота в запахе Моракса: он не питает надежд, что Итер останется. Жизнь научила быть реалистом. Однако это совсем не значит, что сейчас они оба не могут взять от этих отношений всё.       Дойти до дома, не срываясь на очень уж быстрый шаг, оказалось практически испытанием: в животе теплится тяжесть предвкушения, особенно откровенные мысли перекрывают прочие размышления. А ещё Моракс очень соскучился по запаху звёзд и пряных сесилий, хотя дома его не было от силы два часа.       Моракс блаженно вдыхает полной грудью, прикрыв глаза, едва дверь захлопывается. В воздухе витает аромат звёзд и метеоритов, который при смешении с запахом самого Моракса даёт какую-то особо приятную нюху смесь. И в гон она воспринимается словно иначе: глубже, чуточку насыщеннее, но ровно настолько, чтобы не приесться. А если добавить к базовым запахам сесилии и чай…       Сняв фрак и галстук, Моракс идёт в кухню, на ходу закатывая рукава – в гон тело млеет и распаляется даже от пустых шлейфов их запахов, а когда он зайдёт на кухню – где, судя по звукам, и находится Итер, – может и вовсе дойти до возбуждения, учитывая небольшую разлуку. Поэтому пару верхних пуговиц рубашки вполне можно расстегнуть…       – Доброе утро, – Моракс в два шага подходит к Итеру, мягко обнимает со спины, зарывается носом в макушку и дышит, дышит, дышит.       – Доброе, – усмехается Итер и накрывает ладонь Моракса своей. Его голос всё ещё немного хрипит спросонок, от Итера едва-едва пахнет шампунем, а волосы ещё чуть сырые – наверняка недавно был в душе.       – Ты съел лекарство? – урчит Моракс, плавно проскальзывая ладонью под полу халата, рассчитывая разместить её на нижней части живота Итера, но тот это движение пресекает.       – Так, куда ты, ящерица, лезешь своими руками? Я только что из душа, а ты с улицы, – беззлобно фыркает Итер, и Моракс послушно, пусть и очень-очень нехотя, вынимает руку, снова просто обнимает, целует в макушку, а затем нападает чередой лёгких поцелуев на шею Итера.       На «ящерицу» Моракс не обижается. Итер этим именованием не злоупотреляет, да и в принципе прибегает к нему только во время гона: в основном, чтобы показать, что Моракс уж больно драконисто себя ведёт. Хотя сейчас-то чего такого было?       – Лекарство съел, ничего не болит, – заверяет Итер, тихо выдыхает и отклоняет голову, подставляя шею. – Я валялся в кровати ещё минут двадцать после того, как принял, поэтому всё в порядке, вообще не болело.       Он стоит с лопаткой в руке над уже готовой яичницей – только переложи в тарелку да съешь, но у Моракса пока немного другие планы. От Итера пахнет не только привычными звёздами, от него пахнет Мораксом, потому что Итер стоит в его халате. Эта небольшая деталь играет на самых тонких собственнических струнах души, а ещё показывает доверие.       И оно далось не так уж и легко: пусть Итер в самом деле стремился развивать отношения, он явно в начале дал Мораксу кредит доверия, решившись подпустить ближе против собственных устоев.       Каждая история про отношение к омегам в других мирах отчётливо показывала, что Итеру противно считаться априори слабым только из-за вторичного пола. Ему не нравится быть уязвимым, не нравится чувствовать навешенную мишень. И Моракс действительно старается показать Итеру, что не намерен его ущемлять за сущность.       Пусть Итер и не подавал виду, он привыкал и раскрывался постепенно: лишь спустя время напускное спокойствие сменилось спокойствием настоящим, и в определённый момент Моракс это отчётливо понял. После, наверное, второго совместного начала цикла, Итер стал смотреть совсем по-другому, что-то едва уловимое изменилось в его улыбке и даже фоновой ноте. Осознание пришло по щелчку: спокойный и расслабленный образ до этого был поразительно искусной игрой, которую Моракс даже при всём своём опыте не сумел распознать.       Теперь Итер доверительно поворачивается спиной, подставляет шею, подставляется сам, тая от ласки, охотно позволяет о себе заботиться, пусть и просит не перебарщивать. И он точно так же проявляет заботу и ласку в ответ.       – Я так понял, гон начался, да? – Итер тихо ахает и прижимается спиной, поглаживая ребро ладони Моракса, когда он практически игриво мажет языком по ушной раковине.       Моракс в ответ только утвердительно мычит, по чуть-чуть выпуская фоновую ноту – Итер в его руках расслабляется и шумно вдыхает, но вдруг резко выдыхает и разворачивается в объятиях.       – Дай мне поесть, – проникновенно говорит, почти приказывает Итер, угрожающе направляя на Моракса лопатку. Однако в глазах блестят шальные искры, которые напрочь рушат серьёзный вид, который Итер пытается изобразить. Моракс уже успел прекрасно выучить, что с Итером спорить не стоит, поэтому он поджимает губы, коротко фыркает, глядя в золотые глаза, и кивает:       – Хорошо. Приятного аппетита, – он мимолётно целует в губы – ну как устоять-то, – а затем распускает кольцо объятий. – Тогда я в душ? – слегка приподнимает он брови и прищуривается.       Начала этого цикла они оба ждали… можно сказать, с нетерпением. Если Итер не передумал, они обменяются метками, и сам факт того, что это возможно, оказался довольно волнительным. Моракс сам от себя не ожидал, что сумеет когда-либо зацепиться настолько, чтобы разрешить поставить метку, но Итер… Он сложный и противоречивый, опасный и осторожный, в то же время улыбчивый и ласковый, если найти правильный подход.       Наверное, немаловажную роль играет ещё и его возраст: Итер тоже долгожитель, даже постарше Моракса. Их отношения сложно в привычном смысле назвать «любовными». Или они оба их не воспринимают таковыми напрямую. И Итер, и Моракс прекрасно понимают, что однажды их дороги разойдутся навсегда, но, тем не менее, позволяют друг другу всё больше и больше.       Метка – довольно серьёзный шаг.       И даже если Итер скажет, что он передумал, Моракс не обидится, а, напротив, более чем поймёт и примет.       – Да, иди в душ, – лукаво улыбается Итер и медленно кивает. – И, пожалуйста, используй мыло без запаха.       Моракс улыбается, согласно прикрывая глаза, мягко гладит по плечу, напоследок глубоко вдыхает и уходит на второй этаж.