***
— Нет, нет! Выстрелы мгновенно сменились воплем ужаса. Эгмонт был поражён мгновенной расправой над тем, кто так пытался защитить его в эти кошмарные минуты. Да, он сначала не доверял пожилому Армандо, да, он сначала принял его за сумасшедшего, а потом вообще — за пособника расстрела на яхте… Но парень всё равно поверил ему, пусть он и не имел дела с настоящими полицейскими, — хоть и не полностью, но проникся доверием. И как бы глуповат парень ни был, он разглядел в Армандо полицейскую хватку, уверенность, силу и цепкость. И теперь смелый и отважный медведь лежал, пробитый пулями, под ночным небом, рядом с окном мотеля, из которого тёк волнистыми потоками серовато-блёклый дым. — Нет… зачем… Эгмонт даже не почувствовал, как лев отпустил его, как перестал тыкать ему в висок пистолетом, готовым вот-вот выстрелить и снести половину головы. Ягуар бессильно опустился на колени, по его морде потекли слёзы. Перед ним всё растворялось в тумане страха и беспомощности, голова пухла в чугунном и гнетущем звоне; он не мог ничего сделать для бедного старого Армандо, который так и не сможет теперь найти убийц жены. А он слишком мало расспрашивал Армандо, и тот лишь мимоходом обмолвился о своей трагедии. Он много что хотел узнать о своём неожиданном помощнике, но теперь этому не суждено сбыться. Лев, чуть не убивший Эгмонта, подошёл к новому появившемуся зверю — уже третьему медведю, который сбил Армандо с толку перед хладнокровным и жестоким расстрелом. — Сильно, нет? — донёсся до ушей всхлипывающего Эгмонта голос льва. — В ногу попал, гад, — простонал медведь. — Стёклами порезало, чёрт! — Всё, он нам не помешает, — отрезал бандит, убивший Армандо. — Надо валить отсюда! Лучики света из фонариков скользили по земле, по траве, по желто-серой стене мотеля. Вокруг не было слышно голосов перепуганных постояльцев — все либо разбежались, либо затаились по номерам. Даже дороги были равнодушно-пустынными, ни одной машины не было на трассах. А полиции не было, неужели никто не додумался вызвать? Или они так долго едут? Почему?! Эти вопросы переполняли сознание и голову Эгмонта, который вот-вот готов был удариться в настоящую истерику. Он медленно, на коленях, подполз к неподвижному телу Армандо. Медведи и лев только пересмеивались, наблюдая за полностью деморализованным ягуаром. Он дрожащей лапой дотронулся до плеча медведя, ещё тёплого. Армандо не дышал, глаза его были закрыты, одежда на его груди и большом животе была прорвала пулями. Правая лапа, вывернутая под углом, была откинута в сторону, левая завёрнута под спину. Быстро блеснул свет фонарика, вытянутым овалом пробежав по белой морде медведя. На ней темнели несколько кровавых пятен. — Сэр… мистер… вставайте!.. — всхлипнул Эгмонт. Он даже не пытался вытереть слёзы. — Вы не умерли, ну! Встаньте! — Хорош ныть, сопля! — пнул его под зад лев, перешагнувший через неподвижное тело Армандо. — Вставай и поехали, отец тебя ждёт! — Зачем? — взвился Эгмонт. — Зачем вы его убили? — Затем, что надо! — отчеканил медведь, чья окровавленная штанина поблёскивала в неровном свете фонариков. — Вставай, прекращай трястись! — Нет, не трогайте меня! Звук, который запомнился Эгмонту наверняка на всю жизнь, даже не заставил его вздрогнуть на этот раз. Звук взводимого курка, и холодная сталь вновь коснулась ягуара. Кто-то из бандитов толкнул парня, и тот упал на живот Армандо. — Чихать на моего отца… зачем я тогда ему, зачем вы мне… ему?.. — бестолково бормотал Эгмонт, обернувшись на убийц. — Он велел доставить тебя живым, — сообщил лев. — Но насчёт «невредимого» не говорил. Доедешь с простреленной лапкой или коленкой, смотря как будешь себя вести! Эгмонт поднял голову. Лев мерзко ухмыльнулся, блеснув клыками, а убийца Армандо грузной походкой подошёл к своей жертве. Эгмонт смотрел снизу вверх на громадного зверя, облачённого в помятые широченные брюки и нелепую, слишком короткую футболку, едва ли наполовину прикрывающую огромное мохнатое брюхо. Три огромные фигуры нависли над ним и бездыханным пожилым медведем, все трое были вооружены. Эгмонт ощущал себя птицей, пойманной в тенета, с той лишь разницей, что у него уже не было сил сопротивляться и вырваться из ловушки. Он на ощупь в темноте нашёл крупную лапу Армандо и ухватился за неё так, как утопающий хватается за бревно, вместе с ним уносимое бурным потоком. Так, как будто цеплялся за последнюю надежду в жизни. — Быстро иди в машину, пока не обосрался от страха! — рявкнул лев. — Или потащим вместе с телом старика! Эгмонт затряс головой. Всё его тело сотрясалось от ужаса, вместе с ним дрожала и удерживаемая им тёплая лапа медведя. Он понимал, что ему предстоит провести последние минуты жизни с постоянной картиной убийства перед глазами и в сковывающем страхе. Понимал, что отец, после того, что увидел сын, не пощадит его. К чувству страха примешалась доля стыда — Эгмонт никогда не был сильным, не вступал в конфликты и в жизни ни разу не дрался. И осознавал, что слабым и покинет этот мир. «Мама, мы скоро увидимся…» — слабо трепыхнулась в голове мысль. Эгмонт представлял, как он на том свете встретится с умершей три года назад матерью. Он ощущал упирающимися в землю коленями её холод, телом — прохладу этой кровавой ночи, и был уверен, что она будет для него последней. Выстрел. — Ай! — Эгмонт подпрыгнул, когда вновь рядом с ним разбил в щепки тишину этот ужасный звук, сопровождающий смерть. Эгмонт отпустил лапу Армандо и опрокинулся назад. — Ты пойдёшь или нет? — прорычал лев. Эгмонт с величайшим трудом поднялся на дрожащих ногах и распрямился. И тут же почувствовал, как неведомая сила тянет его назад, как он вновь падает наземь. Судя по сдавленному оханью за затылком, его ухватил за шиворот лев с пистолетом. И тоже упал. Пока сзади длилась непонятная возня, Эгмонт наблюдал дальнейшее развитие событий — неожиданное и способное сбить с толку любого. Всё произошло слишком быстро, но Эгмонт видел всё как в замедленной киносъёмке. Молниеносным движением Армандо, который, как Эгмонт был уверен, был мёртв, выпростал лапу из-под спины. В половине фута от лапы и в полуярде над землёй полыхнули три вспышки, сопровождавшиеся громкими хлопками, а с ними смешался звук нового выстрела, за спиной Эгмонта. Раненный в ногу медведь, который пытался обезоружить Армандо, рявкнул от боли и выронил пистолет. Эгмонт увидел, как тот, схватившись за простреленную у локтя лапу, стеная от боли и ругаясь, отскочил к стене и, не удержавшись на ногах, свалился рядом с водосточной трубой. Эгмонт сжался в комок на прохладной земле и закрыл голову лапами. Он услышал позади себя гулкие звуки ударов, суету и очередной выстрел. Короткий сдавленный вскрик — и всё затихло. Эгмонт заставил себя убрать лапы с головы и открыть глаза. Он увидел, как Армандо с пистолетом медленно поднимается и негромко стонет от боли, а в двух ярдах от него стоит онемевший от неожиданности медведь в короткой футболке. Он ещё пять минут назад был уверен, что застрелил Армандо, поэтому пребывал в недоумении. Но причиной его остолбенения был вовсе не внезапно оживший белый медведь. Бандит-карнассиец стоял, чуть сгорбившись, с разведёнными в сторону лапами, одна из которых до сих пор сжимала пистолет. Казалось, зверь чему-то удивлялся, но его глаза, как показалось Эгмонту, были выпучены слишком неестественно. Над головой Эгмонта вспыхнул фонарик, и луч света устремился на медведя. В свете заблестели маленькими бликами тонкие струйки, льющиеся на землю, и Эгмонт вздрогнул от кровавой картины. Хрипло выдохнув, медведь поднёс лапы к массивному туловищу, внутри которого глубоко засели три пули. Толстый живот зверя напоминал пробитый винный бочонок, но с той разницей, что наружу выливалась тёмно-бордовая кровь. Струйки залили мохнатые лапы, лёгшие на мокрую одежду, и пистолет в них. Медведь, стоя на начавших дрожать мощных ногах, ещё несколько мгновений осознавал, что с ним произошло, и смотрел прямиком на Армандо, а тот — на него. Армандо не сводил пистолет со своей бурой цели, из дула тянулась невесомая струйка пепельного дыма. Армандо был готов выстрелить во врага в любой момент, он не сводил взгляда с пистолета, зажатого в чуть подрагивающей большой лапе. Но в этом уже не было необходимости — когтистые медвежьи лапы бессильно обвисли вдоль тела, медведь шагнул назад и, заливаясь кровью, наконец-то обвалился в траву. Тихо звякнул, упав на землю, пистолет. — Не двигайся! — рявкнули сзади. Но это был совсем другой голос. Большая тень метнулась мимо Эгмонта и оказалась между ним и Армандо, но целился незнакомец вовсе не в пожилого белого медведя, а в раненого бурого. Эгмонт в рассеиваемом мраке разглядел высокую и стройную фигуру льва, явно молодого. — Я сказал — не двигайся! — каменным тоном велел он, сжимая в твёрдой лапе пистолет. — Пистолет ко мне, живо! Ещё не окончательно понимающий происходящее Эгмонт переводил взгляды с одного зверя на другого. С живого раненого на убитого, с одного невредимого на другого. Неожиданный новоприбывший поднял пистолет, обронённый и поднятый мгновениями раньше истекающим кровью медведем, и не глядя кинул за спину. Лев… Вздрогнув, Эгмонт оглянулся через плечо и быстро отполз в сторону Армандо. Лев, который угрожал застрелить Эгмонта, лежал с закрытыми глазами и с пулей в груди. Он был мёртв. — Эй, ты как? — совсем другим тоном поинтересовался лев. — Э-э… бе… чт… — пробормотал Эгмонт, чувствуя, что язык словно парализовало. На большее он был не способен. — Давай, поднимайся, — продолжал суетливо бормотать лев, обращаясь не к Эгмонту, а к Армандо. Эгмонт развернулся к медведю и увидел, как лев помогает тому подняться. — Приведи парня в чувство, а я за этим посмотрю, — тяжело выдохнул Армандо. — Да, и оружие у того забери. Лев, держа наготове пистолет, осторожно приблизился к убитому Армандо медведем. Сам Армандо медленно выпрямился и поморщился от боли, разливавшейся по груди и животу. Эгмонт видел, как медведю было больно и неудобно, ведь несколько минут назад в него попали две пули. Но где тогда кровь? Пока Армандо разворачивался и брал на прицел раненого бандита, незнакомый лев, забрав у мёртвого врага оружие, опустился рядом с Эгмонтом на колени. — Парень, слышишь меня? — тихо и участливо спросил он. Эгмонт, по-прежнему охваченный дрожью страха, взглянул в глаза льва. В темноте они казались бездонно-чёрными, но даже в них ягуар увидел заботливое тепло и доброту. Большая и по-дружески тёплая лапа легла на дрожащее плечо Эгмонта. Ощущения были совсем другими, по сравнению с грубым удерживанием за шею. — Ну, давай, вставай, — сказал лев и потрепал Эгмонта по плечу. — Всё хорошо, приходи в себя, ты в безопасности! Эгмонт не слышал слов, произнесённых дружеским, почти отечески-ласковым голосом. Он неловко поднялся на трясущиеся в коленках ноги и путаной, хромающей иноходью, подошёл к Армандо. Медведь стоял широкой спиной к Эгмонту, но тут же повернулся, когда тот дотронулся до его бока. Армандо повернулся, и Эгмонт, как и пару минут назад, крепко стиснул его лапу, по-прежнему тёплую и ещё более надёжную. Этим он хотел удостовериться в том, что зрение его не обманывает, что Армандо на самом деле жив и стоит сейчас рядом с ним. — Вы… вы живы… — упавшим тоном обронил Эгмонт и, окончательно обессилев, обхватил широкий, словно дуб, стан медведя и уткнулся мордой в его массивный живот. Самообладание, которым парень плохо владел, окончательно покинуло его, и он тихо заплакал, прижимаясь к огромному зверю и вдыхая исходивший от его разорванного пулями свитера запах пороха и дыма. На спину Эгмонта легла могучая лапа и неловко прошлась несколько раз. — Ну прекрати сырость разводить, — грубовато буркнул Армандо и охнул. — Жив я, всё хорошо. Только не дави на меня своей головой. — Я… я думал… — всхлипнул Эгмонт. — Думал… он убил в-вас… — Да его сама преисподняя не убьёт! — весело воскликнул молодой лев, так внезапно пришедший на помощь. Но Эгмонт словно не услышал его. Отпустив Армандо, он отступил на шаг и взглянул на его безнадёжно порванную одежду. Криво усмехнувшись, Армандо задрал свитер в ответ на немой вопрос деморализованного Эгмонта. Мощное медвежье туловище плотно облегал бронежилет, из-за которого Армандо казался ещё более толстым. — Вот так и приходится выживать, хвост и грива! — фыркнул лев. Он хлопнул себя по груди, и Эгмонт догадался, что бронежилет надет под одежду и на нём. — Руфус, хватит болтать! — оборвал его Армандо. — Ну-ка, не рычи! — рыкнул лев. — На Эрла своего можешь рычать, а не на того, кто подоспел на помощь! Слова произносились с напускной суровостью, и Эгмонт даже в темноте увидел, как лев улыбается, произнося их. А у стены стонал раненый медведь, который уже был бессилен что-либо сделать против двух здоровых и невредимых крепких зверей. — А вы кто? — сообразил наконец спросить Эгмонт. — Так, выкинь в помойку своё «вы»! — отрезал Руфус. — Я едва ли старше тебя. Только «ты», и точка! — Слушайте, надо уходить отсюда! — не дожидаясь ответа на свой вопрос, выпалил Эгмонт. — Скоро полиция приедет. — Я бы на вашем месте парня послушал! — простонал раненый медведь и усмехнулся. — Заберут всех, смотрите! — Заткнись! — велел Армандо. — Да, он прав, — ухмыльнулся в темноте Руфус и сунул лапу за пояс. Что-то блеснуло в темноте, потом коротко звякнуло, и лев кинул Армандо налапники. — Пусть с тобой разбираются, — пробурчал Армандо и скомандовал: — Лапы за спину, ну! — Больно же, ну! — рыкнул медведь, пока Армандо заковывал ему за спиной лапы. — Потерпишь! — неожиданно вырвалось у Эгмонта. — Вы далеко не уйдёте! — пригрозил медведь. — Они всё равно вас найдут. — А мы с ними так же разберёмся, что на это скажешь? — выдал в ответ Руфус. Из пасти раненого полился поток ругани и угроз. Эгмонту до сих пор было не по себе — впервые в жизни он сталкивался с таким водоворотом кровавых событий, что разыгрались на его глазах в эту весеннюю ночь. Эгмонт вздрогнул от неожиданности — Руфус подошёл к нему и крепко стиснул локоть. — Главное — сейчас молчи, не выдавай удивления! — шёпотом велел он. И — громче, но не в полный голос: — Так, моя машина недалеко, садимся и едем подальше отсюда на юг, пока нас не загребли! Армандо поднял лапу, перебивая Руфуса. Эгмонт навострил уши и обернулся в сторону шоссе. Где-то далеко издавали тревожный вой сирены — наконец-то сюда направляется полиция. Медведь коротко кивнул и подтолкнул туго соображающего Эгмонта вперёд. Голову ягуара наполняли десятки вопросов — что с ними будет дальше? Вдруг их схватят? Как они будут выбираться? Но тут же в голове мелькнула спасительная мысль, словно луч солнца в пасмурную погоду — Армандо, умудрённый опытом и владеющий огромными силами и умениями, и его помощник в таких случаях своё дело знают. — Вам недолго осталось, они найдут вас! — крикнул медведь, когда Эгмонт в компании Армандо и Руфуса уже бежали прочь от мотеля. Через пару минут крики раненого затихли вдали. — Зачем ты сказал, что мы едем на юг? — спросил Эгмонт в машине, едва Руфус завёл мотор. Лев не ответил. Новенький седан «Lion and Arrow», негромко урча двигателем, плавно тронулся с места и поехал по узкой дороге к шоссе. Пристёгнутый ремнём безопасности Эгмонт обернулся назад, где сидел, занимая почти половину заднего дивана, Армандо. Для огромного медведя машина была маловата, ему приходилось пригибать голову, чтобы не касаться макушкой потолка. Машина подъехала к перекрёстку и повернула налево, только тогда Руфус повернулся к Эгмонту и с ухмылкой произнёс: — А кто сказал, что мы поедем на юг? Мелькнул дорожный указатель, на котором Эгмонт заметил названия «Зверополис» и «Нью-Фэнгз». Он не запомнил расстояния, указанного до обоих городов, но мгновенно понял, что автомобиль Руфуса направляется на север. — Чёрт… — выдохнул Эгмонт и бессильно запрокинул голову на подголовник сиденья. Ягуар вновь почувствовал, как у него от пережитого начинают трястись колени и дрожать лапы. Руфус, по-видимому, заметил состояние Эгмонта. Отняв правую лапу от руля, он легонько потрепал ею по его плечу. — Всё уже позади, парень, не трясись и успокойся. — Пытаюсь, — буркнул Эгмонт, исподлобья глядя на Руфуса. — Вы… — Кхм-кхм! — многозначительно выдал лев. — Ты… — вспомнил Эгмонт. — Ты-то кто? Тоже полицейский? — А кто, по-твоему? — усмехнулся лев. Эгмонт подивился его настроению. Даже в опасные минуты этот незнакомый Руфус то ухмыляется, то весело фыркает. Как будто он и не помнит, что совсем недавно застрелил одного из бандитов и ранил другого. Или это у всех полицейских такие особенности? Такие мысли метались в голове Эгмонта, которому прежде никогда не приходилось пересекаться с работой полиции. — Руфус Клыкадо, полиция Зверополиса, — представился лев. — Ух! — чуть не подпрыгнул Эгмонт, услышав знакомое название города. — Ты из Зверополиса? Вместо ответа Руфус остановился на обочине. Выйдя на гравий, он открыл дверь со стороны Армандо. — Прости, Армандо, надо было это сделать раньше, но обстоятельства… Дай я тебя осмотрю. Эгмонт обернулся через сиденье. Армандо осторожно снял свитер, повреждённый пулями. Белая морда медведя вновь исказилась от боли. — Да выброси этот свитер, а! — тряхнул красивой гривой лев. — Это тряпка уже! Армандо не ответил и осторожно снял бронежилет, оставшись в одной тёмно-зелёной футболке. Эгмонт внимательно смотрел за действиями Руфуса и на самого Армандо — на тех, кто в прямом смысле спасли ему сегодня жизнь. Лев осторожно ощупывал медведю грудь и живот, что-то невнятно бормоча под нос, потом сказал: — Поздравляю, Армандо, рёбра у тебя целы. Но гематомы под мехом у тебя солидные. — И хлопнул Армандо по локтю. — Могло и грудину сломать, и сердечную мышцу контузить. — Невелико утешение, мистер Доктор, — устало выдохнул Армандо. Покачав головой, Клыкадо вновь сел за руль. Когда автомобиль вырулил с обочины на асфальт, лев открыл бардачок, достал оттуда упаковку бумажных платков и протянул за спину Армандо. Усмехнулся: — Нос кровью перемазан, утрись хоть! — Послушайте, может, вы скажете, почему вы меня спасаете? И от кого? — спросил Эгмонт, чувствуя, как внутри вновь нарастает и ширится паника. Находясь рядом с Руфусом и Армандо, который едва не погиб за парня, он чувствовал себя в безопасности, но стоило ему вспомнить о перестрелке и пистолете, который чуть не снёс ему голову, как страх возвращался удесятерённо сильным.***
Немногим позднее
Майкель Роговски сидел на просторной террасе, вольготно устроившись в широком и удобном кресле. Ноги, заложенные одна на другую, бесцеремонно устроились на столе. Сбоку от кресла стояла тумба из дорогого дерева, на ней высилась хрустальная пепельница, в которую Майкель периодически стряхивал пепел со своей сигары. Налетавший на балкон ветерок мягко обдувал тёмную морду буйвола, разнося клубы лилового дыма. Майкель с наслаждением затянулся и с видимым довольством осмотрелся. «Неплохо он успел устроиться!» — подумал он. Ему было приятно находиться после долгих дней пребывания здесь, пусть это был и не его дом. А здесь действительно красивое место — огромный двухэтажный особняк, прижимаемый лесом, стоял совсем рядом с клокочущим водопадом, недалеко от слияния маленькой речки с огромным потоком. Приток — лесная речка — суетливо нёс свои воды к реке Эрадин и буквально в двухстах ярдах от впадения низвергал их почти с пятисотфутовой высоты. Туман из мельчайших частиц воды плавно и бережно стлался над беспокойной после падения водой — и так же невесомо рассеивался, а речка, играя волнами, текла к неминуемому соединению с Эрадином. С террасы был виден поток, с рёвом рушащийся вниз и никогда не умолкающий. За огромным Эрадином, почти в полторы мили шириной, протекающим в лоне обширной долины, гордо устремляли в небеса свои заснеженные пики громадные горы Южно-Анималийского нагорья. Необъятные хребтины, одна выше другой, словно застыли в гонке друг за дружкой. На небе замер бледно-серебристый серп луны, мягко отражающийся в далёкой излучине спокойной и величественной реки. Ночью здесь было красиво, а днём, когда правило солнце с его тёплым золотым сиянием, панорама просто просилась на картину для художника, ищущего вдохновения. Сейчас на душе у Майкеля было спокойно. Деньги при нём теперь были, немалые деньги, на которые он мог бы купить штук двадцать таких особняков. Немалую часть денег он должен был отдать наркокартелю, который уже давно взял его в оборот. Но это уже решено — деньги остаются при нём. Существовала ещё одна проблема, в решении которой Майкель был уверен, пусть лично и не участвовал. Но — был уверен всего полчаса назад, так как проблема не решилась. Правда, что делать дальше — он ведал. Короткое зудящее мычание вибрации и загоревшийся мерцающей голубизной дисплей смартфона отвлёк внимание Майкеля от раздумий. Он взял телефон с тумбы, посмотрел на сообщение. «Везём» — всего одно слово. — Ну-ну, везите, — прищурившись в полумраке, пробормотал Майкель. Внешне он не показывал своей ярости, которая так внезапно в нём вспыхнула. Майкель убрал со стола ноги и медленно поднялся из кресла. Сунув телефон в карман брюк, он подошёл к перилам балкона и задумчиво посмотрел вниз, где в пропасти с громоподобным гулом исчезал поток воды. «Сбросить его отсюда?» — мелькнула мысль в голове. И тут же потряс головой — нет, есть нечто получше! Надо обставить всё не без элегантности! Благо опыт в этом есть. Майкель небрежным движением стряхнул с жилета, облегающего его мощное туловище, частички пепла и аккуратно застегнул красивый тёмно-синий пиджак. Сигара отправилась вниз вместе с бесчисленными галлонами воды, уносящейся со скал. Проводив её равнодушным взглядом, Майкель неторопливо пошёл с террасы в гостиную — спокойный, властный и уверенный в себе зверь. Пересекая первый этаж и направляясь к выходу, он услышал короткий гудок клаксона. Из-за поворота вырулил казавшийся чёрным внедорожник и подъехал к гаражу, где парковал свой автомобиль хозяин дома. Не Майкель. Законный владелец этого дома уже никогда не станет возражать против присутствия чужаков. Сам же Майкель спустился по широкой мраморной лестнице с позолоченными перилами, постоял пару секунд и двинулся к машине. Ноги ощущали твёрдое покрытие дорожки от крыльца до гаража. Невнятные фигуры, еле различаемые за затемнёнными стёклами внедорожника, зашевелились, и двери распахнулись. Силуэты приняли очертания двух медведей, один из которых сидел за рулём, а второй сидел позади. Третий медведь с тихой руганью буквально выпал на гравий. — Что, совсем перестали ноги такого здоровяка держать? — буркнул тот, кто был за рулём. — Иди в жопу! С этим советом медведь тяжело поднялся на ноги и ухватился за автомобиль, чтобы не упасть вновь. Майкель внимательно смотрел на него. Одежда медведя была порвана в нескольких местах, на ней явственно различались большие тёмные пятна засохшей крови. Под одеждой виднелись бинты, которыми перевязали ногу и правую лапу. Буйвол спокойно смотрел на массивного бурого зверя, в то время как он выпучил глаза, увидев, кто перед ним стоит. — Майк, слушай, я… — Медведь, хромая, подошёл к буйволу. — Прости, откуда… Правое копыто буйвола непроизвольно сжалось в массивный кулак. Резкий взмах и сильный удар по левой скуле прервали суетливый и окрашенный испугом говор. Медведь пошатнулся и упал от удара, чуть не сломавшего ему кость. — Он всю дорогу нёс какую-то пургу! — сообщил водитель. — Представляю, — холодно произнёс Майкель, медленно потирая тыльную сторону кулака. Буйволу очень хотелось нанести ещё один удар, но он мгновенно овладел собой. — Я говорил правду! — взвыл медведь, но скорее от страха, а не от боли. — Мы не смогли захватить парнишку! — Это и есть правда, — кивнул Майкель, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри у него всё кипело от ярости и негодования. — Но лишь часть её. Вы не смогли захватить парнишку и убить старого копа потому, что вы действовали как кретины! — Он был не один! — продолжал верещать медведь. — Расскажешь всё внизу, — отрезал Майкель, когда открылись двери, ведущие в гараж. — Быстро иди. Медведь попятился, увидев выходящего изнутри носорога в чёрной одежде. Огромный зверь направился прямо к ним. Остановился рядом с ними — и из груди медведя вырвался неровный вздох. Майкель подтолкнул медведя в спину, и носорог в то же мгновение ухватил его за шиворот. — Вниз, — коротко скомандовал буйвол. Носорог с лёгкостью потащил медведя за собой, словно суровый отец, властно и упорно — наказанного ребёнка. Майкель пошёл за ним. У входа обернулся и велел приехавшим медведям: — Ждите меня здесь. Майкель с носорогом и пленником спустились вниз, где хозяин дома оборудовал для себя любимого бассейн. Просторная комната была ярко освещена, два больших окна выходили прямо на степенно и величественно текущий Эрадин. Несколько кресел были убраны от бассейна подальше, а сам бассейн был накрыт широким тентом. Комната была великолепна, что оценивали и гости, и друзья, но из пришедшей тройки только медведь обратил внимание на странную деталь. — Чем так воняет, а? — спросил он. Майкель не ответил. Он повернулся к медведю и долгим пристальным взглядом смерил его. Тому явно стало не по себе от колющего взгляда, который словно пронизывал насквозь. Тёмные глаза медведя смотрели на Майкеля совсем недолго, остальное время их взгляд метался по комнате, по накрытому тентом бассейну, перекидывался на замершего чуть поодаль носорога и обратно возвращался. На мебель, на окна, на бассейн, только не на Майкеля. — Я жду объяснений, Леннарт, — сказал Майкель. — Слушай, Майк, дай сесть куда-нибудь, а, — выдохнул с болью медведь. — Посмотри, у меня лапа и нога прострелены, мне и так больно стоять. — Ничего, потерпишь, — по-прежнему спокойно молвил Майкель. — Когда расскажешь правду о том, что произошло, тогда и сядешь. «Ляжешь. Рухнешь!» — словно два удара по голове. — Да я серьёзно, поверь! — испуганно верещал Леннарт. — Этот старик всё прекрасно знал, он был вооружён! — А вы ехали не с оружием, а с рогатками? — изобразил комканое подобие улыбки Майкель. — Или у вас были картонные ножички? Буйвол откровенно наслаждался отчаянием Леннарта, он видел, как ему неуютно в присутствии «босса». Он видел, как тот трясётся от страха, как у него не получается скрывать этот страх. — Послушай, этот Армандо был в жилете, я сам охренел, когда он вскочил и расстрелял Роддса! Сам не ожидал! — А ты что делал? — по возможности ровным тоном спросил Майкель, хотя ему с каждой минутой становилось всё труднее сдерживать ярость. — А вот, посмотри! — Леннарт по очереди выставил вперёд простреленную ногу, затем пробитую лапу. — Он был не один, к нему на помощь ещё один коп подоспел! Глаза Майкеля сузились. — Что за коп? — Откуда я знаю? — огрызнулся Леннарт. — Он не представлялся, сразу прострелил мне лапу, когда я пытался в него выстрелить. — И ты его не увидел? — скорее утвердительно, чем вопросительно, произнёс Майкель. — Да он как из земли выскочил, неожиданно! — качнул головой Леннарт. — Я даже не знаю, откуда он и кто он. Но они сказали, куда едут, на юг! — Неожиданно, значит… — пробасил Майкель. — Хотя бы одно твоё предложение в виде правды жалкого подобия. Вы тоже напали неожиданно на Армандо, и он с жилетом отделался несколькими ушибами от пуль. А вас было четверо против старика-медведя и щуплого парнишки-ягуара. Это не их проблема, а ваша, Леннарт. Знаешь, что обычно делают за ошибки у меня? И Майкель сурово посмотрел на медведя. Тот съёжился, моментально став меньше, насколько это было возможно с его размерами. — Нет, т… ты же не… не серьёзно, Майк? — прозаикался он. Майкель не ответил. Несколько мгновений он стоял, переминаясь с ноги на ногу и смотря в потолок. Он краем глаза видел, как Леннарт, изнемогающий от боли, опустился на пол. Ещё одна ошибка. Те, кто отвечают перед ним, должны стоять прямо. Стоять, а не сидеть. Но в случае с Леннартом можно было не прибегать к этим пустым и ничего не значащим формальностям. Судьба Леннарта уже была решена. Майкель подозвал к себе носорога, который, точно часовой, стоял в нескольких ярдах от бассейна. Вдвоём они осторожно убрали тент, закрывающий бассейн. Неприятный запах усилился, а когда Майкель взглянул на медведя, то увидел, как тот с вытаращенными от страха глазами делает шаг назад и падает на колени. Вода в бассейне была красной, в ней плавали непонятные жёлто-серые и красные ошмётки, среди этой массы были видны клочки чёрной шерсти. Время от времени на поверхности появлялись завихрения. — Чем воняет, ты спрашивал, — напомнил Майкель. — А ответ на твоё усмотрение, Леннарт. Либо смертью, либо ошибкой, либо мусором! — Что это? — спросил Леннарт с вытянувшейся мордой. — Это что, Майк? Что за х… Ответ перепуганный медведь получил мгновенно, когда внезапно в багровом бассейне вода коротко, но агрессивно всплеснула. Оттого и не договорил фразу до конца. Красноватые брызги попали на штаны медведя, и без того перепачканные кровью. Майкель отошёл подальше, чтобы не запачкать свой дорогой костюм. Он тоже, как и Леннарт, увидел мелькнувший в воде большой рыбий хвост. — Кто, — отрезал Майкель. — Не что, а кто. Сарраготы, — Майкель театральным жестом указал на бассейн с бурлящей после всплеска водой. — Великолепные, грациозные создания, эти хищные рыбы. По своей жажде плоти и крови не уступают крокодилам из рек Запада. Я уверен, ты видел их в учебниках, а теперь созерцай в реальности. Раненый Леннарт вытаращил глаза, его пасть шевелилась, произнося что-то совсем глухо. Однако Майкель услышал. — Ты не Рамхорре молишься, не у Небесного Стража и старых богов прощения просишь сейчас, Леннарт! — повернулся он к медведю. — Я сейчас — твой бог, перед которым ты каешься! И каешься в ошибке! Несчастный Сандар Балам тоже каялся передо мной, но, видимо, не очень старательно. — И Майкель с притворной жалостью вздохнул. — Бедолага, этот старенький Сандар Балам, какая страшная смерть — быть заживо съеденным сарраготами… Не увидеть сына перед смертью, что может быть трагичнее. — Майк… это ты его, да? В его же доме? — пролепетал упавшим голосом полностью деморализованный Леннарт. — Я тебе сказал, Леннарт — за любую ошибку следует расплата! — повысил голос Майкель — впервые за всё время разговора. — Здесь весь воздух провонял вашей виной и вашей ошибкой! Вы вчетвером не справились с толстым старым медведем и мелким пацанёнком! Балам тоже не блистал разумом — я решил ему довериться, а он за моей спиной, значит, решил вести тайные дела с картелем, от которого мы с братом еле унесли ноги! За свою ошибку он тоже заплатил сполна! Ошибки, совершённые мусором, в сочетании дают одну сумму — смерть. И все слагаемые этой вони в одном слове! — Майк, прошу! — взмолился медведь и, превозмогая боль, подполз на коленях к буйволу. Но тот лишь отстранился. — Прошу, не поступай так! Я сделаю, что надо, клянусь всем! Я обязательно сделаю, что попросишь, всё, слышишь?! Клянусь! Я доберусь до Армандо и до парнишки, я смогу с ними справиться. Я найду нужных зверей, у меня есть знакомые в этих дистриктах. Они справятся с ними, слышишь? Я справлюсь, если хочешь! Прошу, Майк, дай мне последний шанс! Самый последний! Майкель видел, как Леннарту, здоровенному медведю, страшно от представляемой картины и ожидаемой судьбы. Он видел блестевшие в глазах того слёзы страха и мольбы. И саму мольбу, но она была тщетной. Майкель ненавидел унижения, как ненавидел и ошибки, совершаемые подчинёнными. Сандар Балам тоже поплатился за это. — Я знаю, куда они поехали, — продолжал молить Леннарт. — Всё устроено. Эти дебилы меня не послушали, но я поступил по-своему — хитро. Не пройдёт и часа, как вы схватите их! Не верите — позвоните в полицию этого дистрикта! Часто дыша, Леннарт немигающими глазами уставился прямо в переносицу Майкеля. А Майкель, тасуя крайне редкие мысли о судьбе медведя, выцепил из его приправленного мольбой и страхом словесного потока только одно слово. Хитро. Да, Леннарт умел поступать хитро — так, чтобы выйти целым из передряг и сухим из воды. А как именно он поступил, Майкель уже догадался. А он по-своему поступит с Леннартом. Не хитро. — Встань, — со вздохом произнёс Майкель. Леннарт, судорожно выдохнув, поднялся на ноги так быстро, как позволяли ему раны и боль. — Не переживай, я не буду скармливать тебя сарраготам, — сказал Майкель, сунув копыто за пояс. — Майк, ты не пожалеешь! — вырвалось у Леннарта — тот испытал мощное облегчение. — Я обещаю… Но обещание Майкель выслушивать не стал — он быстро вытащил пистолет. Леннарт осёкся на полуслове, и Майкель увидел, как облегчение на его бурой морде сменилось страхом, а глаза расширились. Но всего лишь на миг. Вырвавшаяся с громким хлопком пуля угодила медведю точно в левый глаз. Голова Леннарта дёрнулась, половина морды и глаз мигом исчезли в кровавом месиве, правый глаз выпучился и застыл, страшно закатившись, и миг спустя грузное тело рухнуло мордой вниз рядом с бассейном. В свете настенных ламп блестела тёмная, почти чёрная лужа крови, медленно, словно нехотя, разливающаяся под раскуроченной головой медведя. «Я не буду скармливать тебя сарраготам живым», — произнёс Майкель в мыслях, глядя на труп и подрагивающие толстые ноги. Затем последовал кивок носорогу. Майкель убрал пистолет обратно, а носорог тяжело подошёл к убитому Леннарту. С лёгкостью приподнял его мохнатое мощное тело за шиворот. На миг Майкель увидел безвольно обвисшую окровавленную голову на могучей шее, неестественно вытянувшейся, и тёмную струю крови, льющуюся с тихим плеском на плиты. С лёгким кряхтением носорог сбросил труп в багровые воды бассейна. Леннарт мгновенно исчез в резервуаре смерти. И тут же в разных краях бассейна булькнула вода — около трёх десятков привезённых Сандаром Баламом сарраготов ринулись на очередную свою добычу, на этот раз мёртвую. Запах крови усилился, когда её в воде стало больше. Вода бурлила как безумная — сарраготы, не насытившиеся одним ягуаром и предвкушавшие очередное кровавое пиршество, приступили к своей стремительной трапезе. Майкель представлял, как огромные хищные рыбы отрывают от мёртвого медведя куски плоти и заглатывают вместе с густым бурым мехом. «Обмудок!» — с ненавистью подумал Майкель, без отвращения смотря на кровавое буйство. — Что дальше? — спросил носорог, тоже не отводивший взгляда от происходящего в бассейне. — Искать везде и Армандо, и парнишку, — сказал Майкель. — Полицейские друзья этих дистриктов выдали мне Леннарта. А Леннарт указал на них. Схватить Армандо и Эгмонта не означает большой труд для них. Беглецы точно не на юге, они едут совсем в другое место. На этот раз поиски я беру на себя. — Слушай, но ведь он, — носорог указал на бассейн с багровыми водами, — мог бы помочь. — Он помог достаточно, — отрезал Майкель. — И сказал достаточно. Хитрость вовсе не надёжность, в которой Леннарт не преуспел. — Как искать будем? — последовал новый вопрос. — Быстро и молча, — ответил Майкель. — Привлеку кого надо, разберёмся. — А Урсус и твой брат? — Они меня скоро дождутся, — ответил Майкель, с внутренним удовлетворением глядя на всплывающие на кровавую поверхность комья медвежьего меха. — Мне есть что с ними обсудить. Вновь ожил телефон. — Едут на север, — сообщил невидимый собеседник, едва Майкель принял вызов. — Скоро покинут дистрикт. Передать в Верлад-дистрикт? — Нет, сам позвоню, — ответил Майкель и отсоединился. — А пока мне нужен Урсус, — сказал он скорее самому себе.