***
— Ты перестанешь шататься как маятник, Конрад? — вскипел Сириус Лонгтэйл, с гневным выражением глядя на снующего туда-сюда Роговски. — Отстань! — скривился он. Лонгтэйл смотрел на Роговски с недовольством. — У нас проблемы, а ты наверняка об этой дряни думаешь! — пробормотал он, когда Роговски ещё несколько раз прошёлся по комнате, а потом всё же соизволил опуститься на стул. — Козлов вот-вот сообщит всё о нас полиции! — С чего ты взял? — лениво поинтересовался Роговски. — У тебя память отшибло? — вызверился Сириус. — Я тебе что говорил о Страйпсе и брате Буйволсона? Понимаешь, что грозит нам? Они накроют всю банду в Нью-Фэнгз! Надо сваливать отсюда, а то нас вот-вот прижмут к стене. — Куда сваливать? — фыркнул Роговски. — Проблем навалилось до ушей. Если о полиции говорить — потребуются силы, а нам мешает этот громила Козлов. Глубоко вздохнув, Лонгтэйл приподнялся над столом и приблизился к Роговски, глядя ему прямо в глаза. — Забыл, что я тебе говорил про Армандо? — понизив голос, спросил он. — Он вот-вот твоему брату жопу прижмёт! Козлов — его давно надо валить, Конрад! — отчётливо и по слогам произнёс он. — Ты сам сказал — его нужно сталкивать с дороги. — Да-да, дорога узка, не разойдёмся, — нараспев проговорил Роговски. — Но к Борису так просто не подберёшься, он постоянно окружён своими увальнями… почти всеми своими! — На этих словах Роговски фыркнул. Лонгтэйл изумлённо поднял бровь, но тут же понял, о чём идёт речь. Вернее, о ком. — Сил у нас хватит, хорош ныть! — ударил кулаком по столу Роговски, потом повернулся в другую сторону, где в углу на старом стуле сидела молодая львица. — А ты что ещё узнала? — Брат Буйволсона должен работать, если приехал по обмену, — сообщила Луцилла, которая до этого не сводила с Роговски полного ненависти и злобы взгляда. — Но у Департамента его не видела ни разу. Ездил по городу, если не ошибаюсь, у него здесь живёт супруга с сыном. — Та-ак?.. — кивнул Роговски. — И всё, — сказала Луцилла. Сириус с изумлением повернулся к подельнице. — Плохо смотришь, если всё, — нахмурился Роговски и ударил кулаком по столу. — Я тебе велел за обоими братьями смотреть! Луцилла гневно сверкнула глазами, но ничего не сказала. — Если не справляешься со столь простой задачей, то найдём кого-нибудь порасторопнее, — припечатал Лонгтэйл. — Сам и пойдёшь в следующий раз, если мнишь себя таким быстрым! — вскочила Луцилла. — Тебя бы засунуть в этот люк, чтобы потом из него полицейские вытащили. А актёр из тебя никудышный, ты только в одном мастер! — Мастер уже знает, что Рикард ездил на труп Страйпса! — прорычал Лонгтэйл. — Им ничего не стоит узнать, что ты убил его, — прошептала Луцилла. — Так, заткнитесь оба! — рявкнул Роговски, когда Лонгтэйл, задетый за живое, с глухим недовольным рычанием поднялся. — Проблема требует быстрого решения, некогда сейчас ругаться по мелочам. Сириус, у тебя то же дело, езжай и будь осторожнее. Ты, — Роговски ткнул копытом в Луциллу, — останься. Лонгтэйл встал и пошёл к выходу. По пути он окинул Луциллу яростным взглядом, который она вернула ему с процентами. Он громко хлопнул дверью, и Роговски вышел из-за стола. — Сделай мордашку попроще, — сдвинув брови, процедил он. — Сириус прав, мне нужно как можно больше узнать об этом Рикарде. Он сейчас не в Нью-Фэнгз, а в Зверополисе, твоём родном городе. Луцилла открыла было пасть, чтобы возразить предводителю, но осеклась и вздохом подавила негодование. Роговски вальяжной походкой приблизился к ней с малоприятной ухмылкой. — Вот такой ты мне больше нравишься, красотка! — Глаза его масляно блеснули, и он без всякого стеснения обхватил львицу за талию и притянул к себе. — Иди ко мне, моя прелесть, ну! — Пусти! — простонала Луцилла, упираясь лапами в мощную грудь Роговски. Он не послушался и, ещё крепче обхватив Луциллу, прижал к стене. Опаляя её морду жарким дыханием, Роговски начал одним копытом торопливо расстёгивать на львице блузку, второе потянулось к ширинке потрёпанных джинсов. Но наглость Роговски была тут же наказана — рыкнув от возмущения, Луцилла резко вырвалась из крепкого захвата более сильного, чем она, буйвола, изловчилась и ударила его кулаком в пах. Роговски согнулся пополам, а когда выпрямился, глаза его сверкали тем же желанием, что и мгновения назад, но теперь к нему примешивался гнев. Роговски вновь шагнул к обозлённой Луцилле, но тут же прямо перед его глазами сверкнули острые когти. — Не трогай меня, подонок! — прошипела Луцилла, вложив в эти слова столько презрения и ненависти, сколько смогла. — Мне одного ублюдка хватило! Не желая просто так отступать и по-прежнему стремясь удовлетворить своё желание, Роговски сжал плечо Луциллы и вновь рванул её к себе. Рассвирепевшая от его стремления, она замахнулась и попыталась ударить Роговски по морде. Но превосходство в физической силе и габаритах было не на стороне Луциллы. Резко перехватив мохнатую мускулистую лапу, Роговски заломил её львице за спину. Луцилла вскрикнула от боли, затем последовал сильный толчок в спину. Не удержавшись на ногах, Луцилла упала на пол и вскрикнула от боли в коленях. — Пошла вон отсюда! — гаркнул разозлённый Роговски, потирая место ушиба. Наградив мерзавца взглядом, полным бешенства, Луцилла вскочила и выбежала наружу. Роговски, окинув взглядом место, где львица только что стояла, отошёл к столу, и на его тёмной морде выражение ярости сменилось мрачным удовлетворением. «А ты заводная, хищная девчонка!» — подумал он. Хлопнув дверью о косяк, кипящая негодованием Луцилла стремительным шагом прошла по длинному и узкому коридору и выскочила на улицу. Тесный переулок мгновенно окружил её свежим воздухом и своей звенящей тишиной. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, Луцилла прислонилась к холодной кирпичной стене дома. Её колени дрожали, лапы подкашивались, сердце бешено колотилось, в груди по-прежнему бушевала злоба. Перед глазами Луциллы по-прежнему стояла мерзкая и нагло ухмыляющаяся серая морда Роговски, его блеск в глазах и неуёмная страсть. Лапы львицы сами собой сжались в кулаки, словно Роговски стоял сейчас перед ней. «Убийца!» — только одно слово билось в голове Луциллы. Она все эти недели ненавидела главаря банды, в которую попала по чистой случайности, оказавшись свидетельницей ограбления банка. Роговски запросто мог убить её, но почему-то передумал. Луцилла не знала причину. Но его манеры, грубые шутки и непристойное поведение бесили Луциллу до невменяемости и полной потери самоконтроля. А из-за событий недавней ночи ненависть к Роговски достигла своего пика. Физиономия буйвола-убийцы исчезла, уступив место морде другого зверя, более близкого и хорошего. Ласкового и заботливого. Даже любимого… когда-то, но до сих пор дорогого… — Мартин… — тихо прошептала Луцилла и спрятала морду в лапах. Глаза её обожгло слезами. Обаятельный черногривый красавец-лев улыбался в её воображении. Даже спустя почти год после расставания Луцилла помнила его ласки и объятия — несколько месяцев, ещё до женитьбы на Нателле, оба с удовольствием провели вместе. После свадьбы речь о дальнейших отношениях уже не шла, но добрые и тёплые отношения Мартин и Луцилла сохранили. Он остался замечательным другом, готовым прийти на помощь. А теперь его не стало, так резко и страшно ушёл Мартин из жизни. Не проходило и часа без того, чтобы бывшая возлюбленная не вспоминала о событиях той ужасной ночи. Большая часть истории, рассказанной Луциллой приехавшим полицейским, была выдумана — львица вовсе не гуляла поблизости, не заблудилась в лесу. Всё это время она находилась на складе, видела встречу Козлова с Урсусом, но о полицейских узнала только после того, как услышала выстрелы в сарае и увидела бандитов, выносящих тела несчастных Мартина и Соломона. Испуганная львица выбежала из склада, успев на миг увидеть волочимый по земле страшный груз — звери и мёртвый Соломон исчезли за углом здания. Подгоняемая внезапно появившимся необъяснимым чувством тревоги, Луцилла помчалась туда и, оказавшись за складом, в нескольких ярдах от вырытой могилы, остолбенела от увиденного. Рядом с окровавленным Соломоном лежал дорогой ей лев. — Мартин! Крик, наполненный шоком и болью, взметнулся над складом и отозвался эхом в густом лесу. Не чувствуя ног, львица в два прыжка оказалась рядом с телом льва и безвольно упала рядом с ним на колени. Дрожащими лапами Луцилла приподняла его голову и тут же отдёрнула лапы — вместо затылка под гривой оказалась большая рана. Голова Мартина глухо упала, а лапы Луциллы обагрились кровью. В груди больно кольнуло — красивые глаза Мартина, начавшие стекленеть, неподвижно смотрели в звёздное небо. Широкая грудь льва была залита кровью, пропитанная ею же ткань полицейской формы была разорвала в тех местах, куда попали пули. — Нет… Мартин!.. — простонала Луцилла, чувствуя, как по щекам побежали слёзы. В этот миг ей казалось, что она видит кошмар, ей не верилось, что всё наблюдаемое сейчас — реальность. Звери, копавшие яму, и Роговски равнодушно смотрели на склонившуюся над трупом Луциллу, на её вздрагивающие плечи. С трудом вдохнув, Луцилла медленно дотронулась до холодного и сухого носа Мартина. Медленно проведя по морде, закрыла ему глаза и вытерла пятно крови на щеке. — Неожиданно, — протянул Роговски, взгляд которого перебегал с Луциллы на убитого. Луцилла медленно подняла голову на Роговски. — Что ты наделал, мерзавец!.. — сдавленно прошептала она, затем голос резко сорвался в крик: — Ты убил его! Зачем?! — Ты должна понимать, что лишние свидетели нам не нужны! — шагнул к Луцилле Лонгтэйл. Она не знала, что роковые выстрелы произвёл не он, и её гнев и боль, вызванные тяжёлой утратой, обрушились именно на голову Роговски. — Ты чудовище! — вскочила Луцилла. — Ты… Слова застряли в горле — вспыхнувшая спичкой злость заставила Луциллу наброситься на Роговски. Более мощный, он мгновенно сбил её с ног и прижал к земле, Луцилла больно ударилась мордой о холодную поверхность. Отчаянно извиваясь, она пыталась высвободиться из-под тела Роговски. Роговски поднялся и ухватил поверженную за загривок и с лёгкостью оторвал от земли. Сильный толчок — и она стукнулась спиной о стену склада. Роговски подскочил к Луцилле, прижал её к стене и, дыша ей в морду, прорычал: — Слушай меня! Сейчас сделаешь так, как тебе скажут, иначе отправишься вслед за ним! — И указал на тело Мартина. — Не болтай зря, а делай! — Урсус возник с этими словами за спиной Роговски. Оттолкнув буйвола в сторону, он достал пистолет. Щёлкнул взводимый курок, и дуло оружия через миг смотрело в лоб Луциллы. Она замерла, где стояла. — На кой чёрт она нам сдалась, Конрад? — недовольно прорычал Урсус. — Не проще убить её здесь? — Нет! — быстро ответил Роговски. — Не сейчас. Придёт время, я сам её пристрелю. Урсус, внутри которого поднималась ярость, опустил пистолет, продолжая смотреть на Роговски. Тот тем временем подошёл к Луцилле и с деланной лаской провёл копытом по её мокрой от слёз морде. — Она хорошая девочка, сделает всё как надо, — басисто пророкотал Роговски. — Правда, красавица? Остолбеневшая от шока, страха и горя, Луцилла судорожно вздохнула. Роговски фыркнул, после чего надавил копытом на затылок Луциллы, заставив её кивнуть несколько раз. — Видишь? — осклабился Роговски. — Она согласна! Пусть с её слов копы знают, что будет, если сунутся к нам ещё раз. Спустя некоторое время Луцилла, сумевшая сбежать от приехавшей полиции, была подобрана Роговски на дороге. Потом он буквально выкинул её из машины, а подъехавший Урсус увёз её в Зверополис. Вёл себя Оружейный Лорд так, как будто той страшной сцены возле склада и не было, но самой львице потребовалась вся выдержка, всё умение держать себя в лапах, чтобы не наброситься на ненавистного бандита прямо в машине. Остановившись в одном из переулков на окраине Зверополиса, Урсус, перед тем как выйти из седана, сжал плечо львицы и басисто пророкотал: — Помни своё место! Будешь делать, что велят! Иначе за отцом отправим. Но Луциллу слова Роговски уже не могли держать в повиновении — не только трагическая гибель Мартина окончательно восстановила её против убийц. Она помнила нападение на банк, она ничего не забыла. Осталось совсем немного. В детстве Луцилла любила гулять с отцом по парку Зверополиса. Он прекрасен в весеннюю и летнюю погоду — ветер доносит до ноздрей дурманящий аромат листвы и цветов, ухаживающие за красотой парка работники обстригают живую изгородь, возвращая её в рамки строгой красоты. Но сейчас она одна, отец похоронен несколько недель назад, а вместо приятной сердцу картины — равнодушно-холодные очертания невысоких застроек и запах мусора, а звёзды, скорбно слезящиеся над ночным Зверополисом, жили своей жизнью. Никому и ничему не было дела до душевного состояния Луциллы, сердце которой ещё колотилось от злости и страха. Она молча шла по тёмной, слабо освещённой улице. Вокруг никого не было, все уже спали. Только раз фигуру Луциллы осветил фарами поворачивающий в проулок автомобиль. Опасаясь, что это могли быть её преследователи и мучители, Луцилла быстро юркнула в проход между домами. С болью она понимала — уйти далеко не удастся. Бандиты предугадывали её возможные намерения, поэтому подстраховались, надев ей на ногу браслет. Но до того места, куда шла Луцилла, ещё можно было доходить. Тусклые улицы одного из пригородов Зверополиса выходили к довольно большому озеру, на котором днями катались на водных велосипедах. В застывшей глади озера блестели маленькие точки звёзд. Луцилла опёрлась на высокую каменную ограду и бездумно уставилась в озеро. Отражающийся в воде серп месяца будто подмигнул ей. Чувство покоя не приходило к Луцилле давно, казалось, что его она лишилась после того рокового ограбления банка. Над её головой совсем недолго витал его призрак, пока Луцилла не услышала негромкие, но уверенные шаги. «Опять он!» Слежка была даже здесь, и Луцилла вновь ощутила прилив ярости. Она взглянула в знакомую тигриную морду, которая выплыла из ночного мрака. Но это был не Лонгтэйл. Луцилла знала, что этого члена банды зовут просто и непритязательно — Бах-Бах. Он откликался только на эту кличку — и только кивками, так как был немым. Однако Луцилла называла его Молчуном, на что он не возражал. Среди банды он был единственным, кто не смотрел на неё злобным взглядом хищника на добычу. — Я могу прогуляться до озера, Молчун? Тигр вздохнул и кивнул. — Тогда развернись и уходи, — холодно велела Луцилла. — Все твои там. Вновь последовал вздох, но тигр только шагнул к ней. Луцилла не обращала на него внимания. Он не казался ей странным, но события последних дней будто повлияли и на него. В тёмных глазах всё чаще мелькали искры непонятного пока Луцилле чувства, а при окликах Молчун вздрагивал. Мог споткнуться о порог, мог подпрыгнуть от неожиданности или вообще уронить что-то. Но до его поведения Луцилле дела не было. А вот ему, кажется, было — тигр подошёл к ней почти вплотную. — Не приближайся! — вырвалось у Луциллы яростное. Тигр, потеряв остатки скованности, дотронулся до её локтя. И тут же получил по морде. — Оборзел? Я… Бах-Бах на этот раз схватил её за локоть, а другой лапой зажал ей пасть. — Молчи! — прошипел он. — Заткнись! Потрясение, вызванное этими звуками, заставило Луциллу подпрыгнуть так, что она чуть не перевалилась за ограду. Молчун убрал лапу от морды львица, а сама она, словно забыв дышать, во все глаза уставилась на заговорившего немого. — Никто, поняла? Никто! — прошипел он. — Только ты! Этот набор слов Луцилла поняла — только она знает, что Бах-Бах не лишён дара речи. И должна знать. Но с нахлынувшим потоком вопросов Луцилла была не в состоянии справиться. — Ты говоришь? — прошептала она. — Ты кто? Зачем спектакль?***
— Ну, рассказывай, как у тебя дела? — с ласковой улыбкой спросил Козлов, откинувшись в кресле и глядя в глаза сыну. — Давно Сесилия не приезжала к нам. — Она сегодня работает, — вздохнул Моррис, принимая из отцовской лапы бокал с коньяком. — Мог бы и пригласить свою любимую домой, а не встречаться с ней в отеле, — слегка попенял отец. — Нелогично получается. — Нелогично напрашиваться домой к ней, — усмехнулся в ответ Моррис. — Хочешь, чтобы девушка оценила тебя больше — зови её к себе. Разве не ты мне это говорил, когда вы с мамой в первый раз встретились? — Ну-у… — Козлов не решился на ответную реплику и ограничился очередной улыбкой. Моррис одним махом проглотил янтарную жидкость, обжигающую горло и причмокнул губами. — Если у вас с ней серьёзные отношения, то не стоит стоять на одном месте, нужно развивать их дальше, — настоятельно произнёс Козлов. — Вы с Сесилией встречаетесь уже давно… сколько? Вроде уже больше полугода. Если ты стесняешься звать её, когда я дома или Кевин с Рэймондом, скажи мне. Столько времени прошло, ты не раз оставался у Сили, как и она у нас. — У нас с ней действительно всё серьёзно, пап, — выпрямился в своём кресле Моррис. — Я очень сильно люблю Сесилию, хочу, чтобы мы были вместе. А вчера в отеле мы с ней… ну, ты понимаешь. — Понимаю, понимаю, — серьёзно кивнул Козлов, однако сын заметил в его глазах бесенят. — Но почему именно там? Моррис вздохнул и, чувствуя, как к щекам приливает жар, рассказал о смешном казусе во время одной из прошлых ночей. Отец громко расхохотался. — Не смейся! — Моррис со стуком поставил бокал на стол. — Не должны же сводиться отношения к одним свиданиям, объятиям, поцелуям, походам по ресторанам и сексу. Мы уже неоднократно были близки с ней. Повторяю твои же слова, отец! — Моррис, Моррис, — покачал головой Козлов. — Я тебе что только что говорил о продвижении отношений? Занятия сексом — это здорово, но это не последняя фаза. О дальнейшем ты думал? Моррис понял, к чему клонит отец. О том же самом ему вчера пыталась сообщить Сесилия. В глубине сознания он давно понимал, что конкретно желает любимая, а сам он об этом уже думал. — Женись на ней, — отбросив всякие предисловия и посерьёзнев, сказал Козлов. Видя, что сын открыл пасть для возражения, отец поднял массивную лапу. — Откинь в сторону сомнения и посмотри на себя. Ты взрослый парень, уже мужчина, у тебя хорошая работа, ты отлично обеспечен. Сесилия тебя любит, мне она тоже по душе. Она же совсем одна, понимаешь, у неё нет никого из родных. А ты ей, можно сказать, почти муж! Скажи честно — ты любишь Сили? — Люблю, — не задумываясь, кивнул Моррис. И, словно поддавшись какому-то романтическому порыву, глухо добавил: — Я просто не смыслю жизни без неё… Козлов помолчал, вновь разливая по снифтерам ароматный алкоголь. Протянув один сыну, он коротко спросил: — Ты мой сын? — Да, — удивился Моррис. — Слушаться должен? — продолжал Козлов, затаив в глазах улыбку и предвидя ответ. — Должен, — кивнул сын. — Женись! — ударил кулаком по столу Козлов. — Сделай ей предложение! Я уверен, она ждёт от тебя этого важного шага. Инициатива в таких вопросах должна быть в лапах мужчины. А ты — просто лакомый кусочек для любой медведицы! Признайся — ведь ты хочешь жить с любимой женщиной. — Конечно, хочу, — улыбнулся Моррис. — Я ведь хотел поговорить с ней об этом завтра, решил пригласить её в «Остерию» на ужин. — Зачем в Центральном районе? — удивился отец. — Почему не в наш ресторан? — Это лучший ресторан в Зверополисе, — с очередной улыбкой произнёс Моррис. — Только без обид, пап! — И поднял лапу, увидев, как поползли вверх густые отцовские брови. — Сесилия давно хотела там побывать, а мне не хочется ей отказывать. Там её и будет ждать сюрприз, там я и предложу ей лапу и сердце. Козлов на несколько мгновений задумался. — Что не так, папа? — насторожился сын. — Ничего, сынок, — ответил Козлов, держа в лапе фужер. — Что ж, это выбор хороший, особенно для такого вечера. Главное, чтобы Сили была довольна. — Я уверен — ей понравится, — сказал Моррис, выпивая второй бокал. Поморщившись от крепкого напитка, он медленно поднялся из кресла. — Подожди, — остановил его Козлов поднятием лапы. — У меня кое-что есть. Козлов выдвинул один из ящиков стола, достал секретёр и вынул оттуда небольшую коробочку, обшитую тёмно-коричневым бархатом. Моррис с любопытством следил за действиями отца. Он протянул коробочку сыну, и тот незамедлительно открыл её. — Ух ты! — невольно восхитился он. Глаза Морриса расширились — внутри лежало большое золотое кольцо с ярко поблёскивающим алмазом редкой огранки. Бриллиант был выполнен в форме сердца и вделан в ободок, само кольцо было украшено орнаментом в форме косы. Украшение привело Морриса в восторг. Поймав взгляд сына, Козлов улыбнулся. — Оно досталось мне от деда, я его приберегал для подходящего случая, — сообщил он. — Уверен, что Сесилии понравится. Бери! Козлов грузно поднялся из кресла и подошёл к обрадованному сыну. — Ну и спасибо тебе, папа! — выпалил Моррис. — Ты столько делаешь для нас. — Не благодари, родной мой, — пробасил Козлов и крепко обнял сына, затем поцеловал в лоб. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Моррис обнял в ответ мощные отцовские плечи.***
Сириус Лонгтэйл медленно брёл по авторынку, расположившемуся за окружным шоссе Зверополиса. Морда тигра была скрыта большими солнцезащитными очками. Он шёл мимо рядов автомобилей — больших и маленьких, внедорожников и седанов, новых и подержанных. Ему нужна была машина из разряда последних. Он внимательно осматривал каждое транспортное средство, не слушая комментариев пожилого койота, семенящего рядом. Продавец в красках описывал каждый автомобиль, около которого на мгновение останавливался Лонгтэйл. — «Зверрари-Суперстар», 1996 года выпуска, почти раритет, — с придыханием тарахтел койот. — Немного поцарапана эмаль, но если подкрасить, навести антураж — будет просто конфетка! С таким двигателем это — просто пуля! — Руик, мне нужен большой внедорожник, я тебе третий раз говорю, — оборвал торговца Лонгтэйл. — Тогда тебе подойдёт вот это, — подпрыгнул Руик и, ухватив тигра за лапу, потащил через ряды к решётчатой ограде, рядом с которой в линию выстроились большие автомобили. — Выбор джипов тоже большой, — не упустил момента соблазнить посетителя койот. — А это что? — Лонгтэйл остановился и ткнул лапой в огромный внедорожник, по размерам напоминающий автобус. Автомобиль по самую крышу был заляпан грязью, лишь худо-бедно было прочищено «дворниками» лобовое стекло. — Это? — повернулся к Лонгтэйлу Руик. — Это, брат мой, просто алмаз! Нет — алмазище! «Стилклоу-Фьюри» 2005 года, под капотом словно шеф Буйволсон в момент ярости! Любого порвёт на трассе, таких тачек во всём Зверополисе — раз, два и обчёлся! Только извини, его брали вчера на время, а вернули в таком виде. Ну и ругался же я, потом ведь не продать! Да что там — не арендует никто! Сам собирался сейчас мыть. — Это не страшно, Руик, — потрепал койота по плечу Лонгтэйл. — Мне такая тачка и нужна, сам вымою. За сколько продашь? Поторговавшись минут пять, Лонгтэйл расплатился с Руиком и, пообещав забрать внедорожник вечером, вышел с территории авторынка и достал телефон. — Нашлась подходящая машина, Харм, — сообщил он, услышав резкое и вибрирующее «Алло!». — Вечером и действуй, — коротко велел Урсус и отключился. — Роговски ни слова, понял? — Слушай, — попытался возразить Лонгтэйл. — Ты не забыл, что он мне приказывал? — Парень, — повысил голос Урсус, — тебе приказываю я, а ты перед Роговски разыгрываешь невинность. Второй раз повторять не буду, это сделает пуля в твоей голове! — Я понял, не заводись, — ледяным тоном проговорил Лонгтэйл. — Вечером жди результатов.***
— Папа, я и сам могу сделать всё в лучшем виде! — упирался Моррис. — Это подарок для Сесилии. — То, что ты скоро женишься, и для меня подарок, — возразил Козлов. — Не переживай, можем всё оформить вместе. Поеду с тобой и помогу. Моррис не стал упорствовать, чувствуя к отцу огромную благодарность — даже когда его сын уже совсем вырос, он всячески ему содействует и столько делает для обоих. На приготовление стола и необходимого антуража потребовалось немало средств, но что значат затраты на подарок для любимой? И важна ли цена этого подарка? — Сили точно придёт в восторг, — сообщил Козлов, когда сервировка была закончена, и потрепал сына по плечу. — Пока есть время, поехали за цветами. — Сейчас, сейчас, — пробормотал Моррис, поворачиваясь грузным корпусом то вправо, то влево. Отец и сын стояли напротив огромного зеркала. Стекло бесстрастно отражало двух могучих медведей, до деталей похожих друг на друга. Козлов с Моррисом были одного роста, даже шириной и массивностью не отличались. На обоих сидели великолепные вечерние костюмы чёрного цвета с бабочками, так что и Морриса, и отца можно было издали принять за близнецов. Стряхнув невидимые пылинки с лацканов пиджака и вдохнув запах дорогого парфюма, Моррис повернулся к отцу: — Ты и за цветами со мной собрался? — Вопрос сопроводила усмешка. — Дело одно есть, — кивнул Козлов. — Выйду около магазина, а цветы сам купишь. Предупредив администратора ресторана о скором прибытии, Моррис с отцом поехали на проспект Олений рог, где работал цветочный магазин «У Розы». Через четверть часа большой и красивый букет лежал на заднем сидении. Моррис довольным взглядом оценивал свои старания. — Ей понравится, Моррис, — с улыбкой кивнул Рэймонд, брат отца. Второй брат, Кевин, похлопал Морриса по плечу, пожелал удачного свидания. — Не смущайте парня, — усмехнулся Козлов. — Идите уже, — махнул лапой Моррис. Козлов, велев отвезти сына обратно к ресторану, вышел из лимузина и в компании братьев пошёл вдоль тротуара, где их ожидали два носорога. В это время плохо помытый огромный внедорожник припарковался в одном из маленьких переулков, откуда открывался прекрасный вид на магазин — буквально за несколько минут после отъезда Морриса. Сириус Лонгтэйл, сидя за рулём купленного сегодня «Стилклоу-Фьюри», торжествующе ударил лапой по баранке. Объект обнаружен. — Заберёшь отца, Кевина и Рэймонда и езжай с ними домой, мы с Сили доберёмся сами, — сообщил Моррис, когда вновь увидел сияющую вывеску ресторана «Остерия». Митч, белый медведь, водитель лимузина, кивнул, нажал на педаль газа, и длинный чёрный седан плавно тронулся с места и через несколько мгновений скрылся за углом. Проводив автомобиль ленивым взором, Моррис вошёл в просторный зал ресторана. Подойдя к их с Сесилией столу, он аккуратно положил букет на мягкий стул и задвинул под стол. Моррис вновь осмотрел все блюда, вдохнул ароматный запах вкусной пищи, улыбнулся и пошёл к выходу. И вовремя. Едва он повернулся на ступенях, как тут же расплылся в улыбке — к нему подходила Сесилия, одетая в простое, но изумительно красивое розовое платье почти до щиколоток. Моррис невольно залюбовался крупной, но изящной для него фигурой любимой. — Ты неотразима, солнышко! — произнёс Моррис, поцеловав лапу Сесилии. — Идём, сюрприз ждёт! Сесилия взяла возлюбленного за локоть, и оба поднялись по идеально вымытым ступеням ко входу. В кармане Морриса дожидалось своего мгновения прекрасное кольцо. — Когда уже можно, милый? А то я устала! — хихикнув, произнесла Сесилия. Моррис, прикрыв обеими лапами её глаза, неторопливо подводил её к шикарно сервированному столу на две персоны. — Всё, открывай! — Моррис убрал лапы с морды возлюбленной. Сесилия подняла веки и замерла в восхищении, увидев на столе, накрытом белоснежной скатертью, множество самых вкусных и самых любимых своих блюд. На тарелках лежали фрукты, уложенные красивым орнаментом, ярко блестели в свете ламп хрустальные бокалы и графин с любимым вином Сесилии — гранатовым. Два столовых прибора дожидались своих хозяев. — Ничего себе! — медленно повернув голову к возлюбленному, прошептала Сесилия. — Как мог, Сили! — самодовольно улыбнулся Моррис. Блюда были выбраны по предпочтениям Сесилии не только Моррисом — помощь в сервировке стола оказывал и отец. — А теперь — внимание! — Подмигнув ей, Моррис ловким жестом фокусника вытащил из-под стола букет роз. — Ровно двадцать пять — сколько и нам с тобой лет, — прошептал он, вручая Сесилии чудесные цветы. Она прижала букет к груди, а потом Моррис крепко её обнял и — после поцелуя — пригласил сесть. — Не зря этот ресторан славится своей кухней, — басил Моррис после великолепного ужина. Он расстегнул пуговицы пиджака, под которым мощному животу было уже тесно. — И всё только для нас. Сесилия, тоже наевшаяся досыта, обратила на любимого взгляд, полный любви, благодарности и восхищения. — Это и есть твой сюрприз, о котором ты мне говорил в отеле? — с улыбкой осведомилась Сесилия, когда приборы у обоих опустели. — Исполнить мою мечту — вечер в «Остерии»? — Не только, — качнул головой Моррис, морда которого была сейчас серьёзной. Он глубоко вздохнул, собираясь с силами — все события последних дней и вели к тому, чтобы Сесилия оказалась здесь, в этом великолепном месте. Отец был прав — шаг, который собирался сделать Моррис, был подготовлен давно, но требовал от него больших нравственных усилий. И именно от его поведения и зависели дальнейшие отношения с Сесилией, а может быть, и вся жизнь. Сейчас Моррису казалось, что каждое мгновение из его двадцати пяти лет жизни вело к этому событию. И, ощущая в кармане коробочку с кольцом и стараясь подбирать правильные слова, он заговорил: — Сили, мы встречаемся с тобой уже больше полугода, а мне хватило намного меньше, чтобы почувствовать, что я знаю тебя всю жизнь. Я никак не могу забыть, как ты ухаживала за мной, когда я болел… да и вообще! Каждое твоё слово, каждое твоё действие характеризует тебя с самой лучшей стороны. И за всё это время ты меня просто покорила. Да-да! — блеснул улыбкой Моррис. — О нашем будущем я думал уже давно, мне неоднократно говорил об этом и отец, и ты сама. Так что я не хочу больше тянуть с этим, поэтому… Сесилия с замиранием сердца слушала каждое слово своего единственного медведя. Не таясь и не боясь себе признаться в этом, она давно ждала этого момента. Морально Сесилия была готова к тому, что сейчас произойдёт, но всё-таки от восторга у неё перехватило дыхание, когда Моррис достал из кармана обшитую бархатом коробочку. Моррис молча откинул крышечку и торжественно протянул предмет Сесилии. Бриллиант ярко блеснул в свете большой люстры под потолком. — Милая, ты станешь моей женой? — тихо спросил Моррис. Сесилия на несколько мгновений прижала лапы к груди, её остановившийся взор был устремлён на поблёскивающее в футлярчике кольцо. Моррис смотрел на любимую с надеждой, которая вмиг начала сбываться. Медленно она протянула лапу и взяла коробочку, не в силах поверить своему счастью. Сияющий взор перебежал с бриллианта на тепло улыбающегося любимого, потом Сесилия встала и, подойдя к Моррису, взяла его морду в лапы и крепко поцеловала. Глаза Сесилии сверкали на свету слезами счастья, когда она прошептала: — Я согласна! Моррис, родимый, я согласна! — Это самый лучший вечер в моей жизни, — тихо сказала Сесилия, когда они с Моррисом бок о бок шли по тротуару. Город, несмотря на поздний час, продолжал сверкать яркими красками и лучами света, звучать быстрой музыкой ночного веселья. Редкие прохожие шли по обе стороны проспекта. Моррис повернулся к Сили и поцеловал её в щеку. — И в моей тоже, — шепнул он. В тот же миг в кармане раздался требовательный звонок. — Как дела, сынок? — раздался в ухе голос отца. — Нам забрать вас? А то мы недалеко. — Езжайте домой, пап, мы с Сили вернёмся на такси, — сказал Моррис и шутливым тоном добавил: — Отвлекаешь немного, мы гуляем! — Хорошо, хорошо! — добродушно пробасил Козлов и отсоединился. Сунув смартфон в карман, Моррис повернулся к Сесилии. — Я подумал — а не взять ли мне отпуск на пару недель? — спросил Моррис. — Съездим куда-нибудь вдвоём, отдохнём и расслабимся. Ты не против? — Конечно, не против! — улыбнулась Сесилия, проведя лапой по щеке возлюбленного. Моррис с тёплой улыбкой взял лапу Сесилии и, поднеся её к губам, поцеловал. Он всегда любил прикасаться к своей любимой Сесилии, чувствовать нежное тепло её тела и запах густого белого меха. Моррису самому становилось тепло при этих прикосновениях, и Сесилия, чувствуя мысли своего любимого мужчины, шла рядом с ним, не выпуская его лапы. Сейчас пара шла мимо парка. Им оставалось совсем немного до перехода, когда Сесилия остановилась и медленно провела лапой по животу. — Сили? — повернулся к ней Моррис. — Что такое, малыш? Тебе нехорошо? Сесилия услышала в словах Морриса словах испуг, но для него не было никакого повода. Не было никакого «нехорошо». То, о чём Сесилия узнала совсем недавно, все эти дни держало её в приподнятом настроении. Она пока никому не сообщала чудесную новость — ни Моррису, ни подругам, ни самому отцу её возлюбленного. Но сегодня был такой дивный и приятный вечер! В центре такого огромного внимания находилась Сесилия! Весь вечер она провела вместе с любимым, но какой это был вечер и столько радости он принёс обоим! Такая всеобъемлющая благодарность с любовью пополам переполняла душу Сесилии, что она решила больше не скрывать новости. — Что с тобой, детка? — вопрошал Моррис, видя, что Сесилия не убирает лапу с живота. Тут он увидел, что любимая улыбается — казалось, ещё светлее и милее, чем всегда. — Мне просто замечательно! — медленно произнесла Сесилия. Она подошла к Моррису, привычно обняла его и прошептала новость в двух словах ему на ухо. — Не может быть! — с потрясением и восторгом прошептал Моррис, глаза которого расширились после слов Сесилии. — Малыш, ты шутишь?! Но лучащиеся восторгом глаза Сесилии говорили совершенно об обратном. После восклицания Морриса она, сияя улыбкой, помотала головой. — Нет, Сили, ты шутишь! — коротко пробормотал Моррис, всё ещё не веря в своё счастье. В порыве пламенного восторга издав звук, похожий на всхлипывание, Моррис крепко прижал Сесилию к груди и поцеловал в лоб, потом в обе щеки. — Сили… милая… моё сокровище… После каждого слова следовал поцелуй. Сердце Морриса бешено заколотилось, когда он узнал, что в скором времени станет ещё счастливее вместе со своей родной Сесилией. Новость вызвала такой бурный всплеск нежности, что Моррис не знал, куда её девать — он просто целовал и целовал Сесилию, держа в объятиях. — Давай сегодня обрадуем твоего отца во второй раз, — предложила Сесилия. — Он ведь так давно этого ждал! Моррис с не сходящей с морды улыбкой кивнул и бережно обнял Сесилию за плечи. Так они и подошли к пешеходному переходу и остановились, дожидаясь зелёного света. В эти мгновения на пустынном перекрёстке не было никого… Всё это время за обоими тихо следовал с выключенными фарами джип, за рулём которого сидел Лонгтэйл. На переднем пассажирском сидении лежал вязаный мешок с прорезями для глаз. Чуть более полусотни ярдов разделяло огромный автомобиль и Сесилию с Моррисом. Лонгтэйл видел оживлённо переговаривающихся Козлова и его спутницу. Он смотрел попеременно то на пару, то на таймер светофора.Пять секунд…
Лонгтэйл протянул лапу за маской.Четыре секунды…
Морда скрылась за вязаной тканью, лапа переместилась на рычаг переключения скоростей.Три секунды…
Глубокий вдох. Лонгтэйл прищурился и вцепился лапами в баранку.Две секунды…
Нога коснулась педали газа.Одна секунда…
Моррис и Сесилия ступили на переход, и в этот момент Лонгтэйл вдавил в пол педаль газа. Взревев, словно безумный хищник, огромный джип понёсся с большой скоростью прямо на молодую пару. Оба были на середине проспекта, когда Сириус стремительно мчался прямо на них. Моррис быстро попятился назад, увлекая за собой Сили, автомобиль немедленно повернул в ту же сторону. В самый последний миг Моррис оттолкнул спутницу назад, к тротуару. Джип на всей скорости с ужасающим рёвом сбил Морриса, промчавшись в паре дюймов от упавшей на асфальт Сесилии. Раздался звучный удар большого тела о корпус внедорожника, хруст ломающихся костей был не слышен за рёвом движка. Койот Руик оказался прав, сравнив двигатель с беснующимся Буйволсоном. Отлетев в сторону, мощное тело Морриса мешком рухнуло на дорогу мордой вниз. — Моррис! — раздался сзади дикий крик Сесилии. Она, в испачканном платье, вскочила с дорожного покрытия и понеслась к сбитому возлюбленному. Лонгтэйл поспешно выскочил из салона, сжимая в лапе пистолет с глушителем. Перепуганная насмерть Сесилия не успела добежать до Морриса — тигр дважды выстрелил в неё. Розовое платье мгновенно окрасилось кровью, коротко всхлипнув, Сесилия рухнула на асфальт. Сев обратно в джип, Лонгтэйл медленно вдавил в пол правую педаль. Хладнокровно управляя мощной машиной, он проехал по безжизненному телу Морриса. Огромная тяжесть просто раздробила рёбра и позвоночник. Спустя пару мгновений проспект огласил рёв двигателя — оставив позади себя окровавленные тела, убийца скрылся. Рядом с безвольной Сесилией лежала открытая бархатная коробочка, выпавшее из неё кольцо откатилось к бордюрному камню тротуара, по асфальту были разбросаны красивые розы — роскошные подарки уже были не нужны.