Я желаю открыть собственную танцевальную студию. Мне в тягость пробовать себя в роли айдола. Вести социальные сети, заниматься блогерством и продвигаться, как хореограф кажется куда более привлекательным. Перспектива бросить компанию пугает, потому что для запуска бизнес-проекта требуются деньги, а шансы на провал всегда равноценны возможному успеху. Мне нравится моя нынешняя жизнь, я люблю то, чем занимаюсь… Хочу путешествовать, но это скоро осуществиться в качестве части работы. Возможно, всё не так уж и плохо. Было бы слишком ужасно — менял бы хоть что-то. Хотя по правде мне чего-то не хватает. Пусть это и будет ключом к абсолютному счастью… А даже если нет, то я всё равно надеюсь на твою помощь.
Твой Пак Чимин»
Листок сгибается пополам и засовывается в другой, заранее сложенный конвертом. — Ну-с, как-то так, — на выдохе, прикрывая глаза. — Будь что будет. Чимин поднимается на ноги, по пути целует письмо и оставляет его под небольшой густо украшенной ёлочкой, что стоит в углу комнаты. Описать, как именно представляет себе осуществление загаданного, он не может, но это в любом случае самое потаённое. Не сыскать чего-то более ценного в его душе, более интимного, более… Неприкосновенного, сокровенного. Это тайные грёзы из глубин его сердца. Оставшееся до сна время взгляд мечется в ту сторону невольно. Чем бы Чимин не занимался, глаза время от времени ищут главное достояние Нового года сами по себе. И уже первого числа, поцеловав кота в манящий носик ровно в полночь, разослав все запланированные сообщения и умостившись под одеялом, он мысленно проговаривает всевозможные детали, перебирает различные вариации… В общем и целом, погружается в сон с одним единственным удерживаемым образом в голове, где создаётся новый танец в стенах собственной студии. Где только музыка, ведущая тело, и рождение хореографии.***
Ночь проходит беспокойно. Почему-то странные кошмары мучают… А по утру так вообще настырный лучик в лицо всё тычется и тычется, не давая спать. Это не говоря ещё о том, что спать в принципе оказывается просто жутко неудобно из-за гипса. Никакого тебе ни отдыха, ни настроения. Встреча на кухне практически сразу после рассвета в скверном настроении для обоих ожидаема. Молчаливое кофепитие в полной тишине дискомфорта не вызывает. — М-да, в твоём холодильнике мышь повесилась, — вырывает Сокджин из раздумий и захлопывает со вздохом дверцу. — Пополни запасы для разнообразия, волк-одиночка. — С чего ты взял, что я живу один? — хмурится, спрашивая недоуменно. — Дом огромный, но в канун Нового года никого, кроме нас с тобой, нет, убираются тут явно редко, — охотно перечисляет, возвращаясь на стул у кухонного стола, — запасы еды отсутствуют, не говоря уже о праздничных блюдах… — Хочешь, уберёмся и приготовим что-нибудь? — перебивает Намджун, робко улыбаясь. Это предложение вызывает замешательство, красноречивый взгляд на свой и на его гипс, а после — в глаза. Слова подбираются не сразу, тем не менее ответом служит: — Звучит безумно, но чем чёрт не шутит. И они действительно прилагают все силы, чтобы привести пустующие — обжитые особенно, если честно — комнаты в человеческий вид. Получается, правда, едва ли. — Неряха, — беззлобно бросает Сокджин, складывая одной рукой свою одежду в шкаф. — Я уже говорил, что клининг наведывается регулярно, просто… — отзывается, хмыкая. — Угу, — саркастично так. — Если уж я всё-таки остаюсь тут жить на какое-то время. А это может затянуться по нескольким причинам, — разворачиваясь, поднимает ладонь на уровень лица, дабы разгибать пальцы, перечисляя. — Тэхён не особо отходчивый, потому что терпеливый, — указательный. — Ближайшие пару дней ничего не работает, из-за чего купить телефон, решить вопрос связь и денег или снять номер в наверняка забитых отелях не представляется возможным, — средний. — К тому же мы можем найти плюсы в том, чтоб пожить некоторое время вместе, раз ни одного те же деньги не волнуют, — большой. Намджун согласно кивает, добираясь до кровати с помощью костылей. Вообще-то, он может убрать всю здешнюю территорию буквально по щелчку пальца, но вместо этого перегружает здоровую ногу, смиренно вытирая пыль в гостевой спальне, пока сам гость обустраивается. Тот кажется таким уютным в своём бело-серо-синем вязаном свитере и, похоже, домашний белых брюках… Действительно пустующий обычно дом оживает. Хорошо это или плохо — пока не понятно, зато не скучно. По крайней мере, есть чем заняться. Кстати об этом, на повестке дня несколько обязательных дел так-то, но не факт, что выйдет осуществить задуманное. Первое опять-таки по состоянию здоровья, второе — из-за присутствия постороннего человека. Хотя… Почему бы не приободрить того нестандартным способом? Возможно, чуток дико, но ведь ничего катастрофичного. Времени подумать об этом предостаточно, а пока все мысли занимает дискуссия по поводу готовки… Сокджин предлагает по одному особенному блюду для создания новогодней атмосферы сварганить. — Глитвейн? — почти утвердительно. — Почему? — интересуется, заваливаясь на другую сторону постели. — Чимин искусный ценитель алкоголя, — объясняет Намджун с тёплой улыбкой. — Это его любимый напиток, так что часто употребляем, — он тоже ложится, закидывая вторую ногу на кровать. — Мы ведь с ним и Чонгуком друзья детства. Хотя они выросли вместе с пелёнок, а со мной познакомились только в подростковом возрасте. К слову, — внезапно вспоминает, поворачивая голову и устанавливая зрительный контакт, — Чонгук очень любит оливье. Он завтра утром заглянуть должен, можем приятно удивить. — Оливье? — переспрашивает, прыская. — Да, — отзывается с мычанием. — Я уже говорил, что он у нас немного не от мира сего. Причём, с какой стороны не посмотри, хотя это вслух пояснять не стоит. — Договорились, — подытоживает Сокджин, вставая. — Доставай остролист и давай на кухню. Поесть бы уже надо было… М, и мой выбор сегодня падает на имбирное печенье. — Почему? — дублирует его вопрос, заставляя притормозить в дверном проёме. — С братом готовили, — отвечает, оборачиваясь. — Я моделингом увлекался только из-за заядлого рвения Тэхёна уйти в творчество. Он же в качестве хобби до сих пор занимается фотографией, хотя ему больше нравится быть по другую сторону камер, под прицелом объективов, — со смешком. — Образование получил по специальности актёр. Родители выступали против выбора, — пауза, — нас обоих. Я стал поваром только потому, что он поддерживал меня в готовке, постоянно возясь на кухне в роли преданного помощника. — Значит пряники — всё, что полувопросительно говорит Намджун, слегка улыбаясь. И прикрепляя веточку остролиста к — на каждой, которая ведёт в используемую жильцами комнату должна быть, не считая венка на входной — двери… Он таки кое-что сделать ближе к ночи решается. Почти окончательно. Уже выстраивая в голове план. — Я, возможно, порой разбрасываю вещи, но сейчас вот украшаю комнаты, хотя очень давно этого не делал, — комментирует, тоже перемещаясь на кухню. Действительно, помимо базовой уборки, по ходу исследования в доме появляются новые игрушки, вырезанные им из бумаги снежинки и ещё несколько гирлянд. Музыка на фоне прибавляет настроения, негромкие беседы обо всём, что подвернётся на ум, тоже. А совместная готовка вообще срывает куш. Они вместе варят глинтвейн, пекут имбирное печение и даже крошат оливье. На вкус всё получается без преувеличений отменно. Естественно, дополнительным бонусом является то, что в процессе что-то вечно идёт не по плану, но никто не расстраивается, так ведь даже интереснее и точно веселее. Сокджин весь день места себе не находит, поэтому отвлекающие манёвры весьма действенно справляются с изначальной — не совсем явной — задачей. Телефон Тэхёна всё ещё выключен — это плохо. Чонгук справляется без проблем или заминок — а вот это уже хорошо… Вот как-то так и проходит их последний день в этом году. М-м-м, двояко. Разбивается дорогостоящая ваза из ограниченной коллекции, но в спальне наконец-то царит порядок — спотыкаться больше не о что, слой пыли исчез, стирка запущена. Множество листков для самодельных украшений испорчены, а одна гирлянда так вообще порвана, зато на рабочем месте в кабинете творческий хаос — мешающий больше, чем вдохновляющий — утилизирован под рассказы об обучении в художественной школе, истории о студентских годах, когда Намджун уже жил тут, усердно грызя гранит — более специализированной — дизайнерской науки, и комментарии к попадающимся им работам. Подогнать рецепт оливье под местные продукты, на которые приходится потратить немалую сумму, к тому же с трудом сумев найти курьера для доставки, получается далеко не сразу, хотя слушать о жизни за границей и вникать в тонкости кулинарного мастерства весьма занимательно, не смотря на сложности в осуществлении указаний. Да-да, никаких не только чистоплотности с изящной ловкостью, но и навыков на кухне, как оказывается. Там, к слову, убираться значительно масштабнее приходится, потому что выпечке имбирного печенья — не пряников, это видите ли разные вещи — предшествует самая настоящая война. Едой, ага. Сокджину традцатник стукнул месяц назад, он младше на два года всего лишь, но баталии разгораются на ровном месте и не заканчиваются до тех пор, пока мука не застилает всё. И мебель, и пол, и одежду, и даже открытые участки кожи. Но эта бойня не на жизнь, а на смерть вызывает столько смеха, что у одного нещадно колет в боку, пока у второго адски болит живот… У обоих по итогу возникает нужда в принятии душа, сводит скулы и не хватает дыхания. Окружающую среду тоже отмывают. Повторно. Хуже всего, пожалуй, то, что им всё время мешают гипсы. Вымотавшись, наконец успокоившись и принявшись за нормальный приём пищи вместо хиленьких перекусов по ходу дела, они вновь возвращаются к обстоятельствам, вынудивших их оказаться здесь и сейчас. Чонгук жалуется на ожидаемую усталость. Тэхён неизменно вне зоны. Глинтвейн доваривается, заготовки для завтрашней порции готовы… Накатывает меланхолия. Разговоры без глубокого смысла, перебегают с темы на тему, ведутся медленно, но с неугасающим интересом. О чём вообще можно говорить целый день без устали? Да так сходу и не находишься с ответом, зависая, хотя по факту не затыкаешь с самого утра. — Предпринимай что хочешь, — лениво отзывается Сокджин, — я всё равно никак не могу взять в толк, как можно не ставить, не наряжать ёлку, заморачиваясь при этом над декорациями в остальном. Дом пестрит праздничной атмосферой, а главного атрибута нет. — Раз мы вернулись к этому вопросу… Спасибо, — прерывается на благодарность за поданный стакан с получившимся напитком, кивая и принимая в ответ такой же лёгкий кивок. — Я вообще-то каждый год высаживаю на заднем дворе что-то из вечнозелёных хвойных растений. Чисто теоретически, мы могли бы попытаться осуществить традицию, не смотря на то, что уже наступила ночь, а наши конечности немного вышли из строя… — Что на этот раз? — перебивает, закидывая в рот кусочек апельсина. — Можжевельник, — отвечает Намджун, хмыкая. — Ну, или просто верес. Живёт, кстати, долго, до шести сотен лет. И ещё, кстати, частый герой мифов. Хочешь узнать несколько? — Да, — получается куда более оживлённо. — А, и… Да, конечно. Посадим дерево, пока я снова не пал духом, — цокает, возводя очки горе. — Это кустарник, — исправляет, допивая глинтвейн залпом и действительно поднимаясь из-за стола. — Ничего сложного по идее нет, чаще всего, черенки укореняют примерно в пятнадцать-тридцать сантиметров, так что глубокой ямы в саду рыть не придётся… — На улице? — вырывается у Сокджина, который аж давится, вызывая приглушенный смешок. — То есть, — прокашливается, сводя брови к переносице, — я думал, это будут семена в горшочек. Ботанику не знаю, но разве что-то вообще трогают в разгар зимы? В ответ он получается лишь загадочную улыбку. Ту самую, красивую, с ямочками на щеках… На самом деле быть причиной чьих-то поистине счастливых улыбок приятно. — Есть ещё кое-что, но я открою тебе этот секрет чуть позже, — ситуацию не облегчает. Так и оказываются в куртках. Один с лопаткой, другой с небольшой жертвой. — Каким образом оно вообще должно прижиться, — продолжает недоумевать, но быстро захлопывается, когда открывается вид на огромный сад, раскинутый позади дома. Ладно, это впечатляет очень мягко говоря. Что территория, что ухоженность, что местность, в принципе… И наружная, и внутренняя, к слову. Сокджин многое повидал, но всё ещё приходит в восторг от самых обычных мелких вещей. Намджуна это не может не трогать. Особенно, когда он ощущает весь спектр чужих эмоций, и очень чётко чувствует, с каким трепетом относятся к растению в конкретно данный момент. Умилительно. А что же будет совсем скоро…? Главное стараться не слишком сильно шокировать. А пока всё идёт естественным чередом: совместными усилиями выполняется поставленная задача, снимается верхняя одежда и по очереди вымываются руки. Усаживаются с новыми порциями напитков на диване в гостиной, продолжают расслаблено переговариваться… А часики себе тикают. — Какой телефон ты хочешь? — как бы невзначай интересуется, отставляя пустой стакан. — Не знаю, — тянет Сокджин, причмокивая губами и задумываясь. — Самсунг, наверное. — Последней модели? — подстрекает, подтягивая костыли и поднимаясь на ноги. — А что такого? — непонимающе то ли от вопроса, то ли намекая на лишние движения. — Я не против посмотреть с тобой что-то, раз ты в таком восторге от моей плазмы… — Да это же домашний кинотеатр! — вставляет, хлопая себя по бедру. — Но, — выделяет Намджун, подходя к камину, — я действительно хочу тебе кое-что показать. Поверь, это не переплюнет ни одно кино, — интригующая пауза, глаза в глаза. — И-и-и? — Подойди, — Сокджин слушается беспрекословно, тут же оказываясь рядом. — Для начала небольшое отступление. Ты сегодня спрашивал, зачем мне убранство сказочных персонажей и не подрабатываю ли я часом аниматором, припоминаешь? — уточняет, отставляя костыли, опираясь одной рукой о камин и беря в другую посох с угла. — Было такое, — подтверждает, кивая для пущего эффекта. — Так вот, — продолжает Намджун загадочно, чуть понижая тон. — Страшная тайна заключается в том, что я подлинный Дед Мороз, — признание ожидаемо вызывает смех. — Извини, — выдавливает, едва ли не сгибаясь пополам. — Всё-всё, — но берёт себя в руки, возвращая серьёзность. — Прости. Что ты хотел этим сказать? — Самсунг последней модели? — уточняет как ни в чём не бывало говорит. — Это ты попросишь на Новый год? — игнорируя скептически приподнятую бровь. — Озвучь сам. — Самсунг последней модели, — повторяет Сокджин слово в слово. — Веришь мне? — меняет тему. — Проси так, как положено. — Если для тебя это представление важно, то я не стану шутить про ролевые игры, — всё же смиряется с происходящим, делая глубокий вдох с прикрытыми глазами и медленный выдох, чтобы успокоиться. — Окей. Я хочу телефон. Правда хочу, так как он мне нужен… Дальше Намджун не слушает. Он улавливает то, что требуется, и… Просто резко поднимает деревянный посох на какой-то десяток сантиметров над полом, тут же опуская его с характерным звуком обратно. Это обрывает чужую речь. Улыбка становится шире. — То, что ты увидишь дальше, гораздо удивительнее того, что я сделал только что. — А что ты сделал? — с детским и, самое главное, искренним интересом спрашивает Сокджин, склоняя голову к плечу. — Я весь во внимании, — переносит вес на одну ногу. Без лишних слов это самое внимание переключают на ряд висящих валенок. То, как округляются его пухлые губи и распахиваются шоколадные глаза, Намджун запоминает с упоением. Он молча достаёт из одного новенький самсунг последней, совсем недавно вышедшей, модели и просто протягивает обладателю, который подарок заторможено, но принимает. Не догоняет, поглядывает с недоверием… Пытается выбрать к какой точке зрения в этой ситуации примкнуть. Объективного объяснения у него как-то не находится. — И это… — подбирает слова, начиная неуверенно. — Ну, что-то на подобии магии? — Да, — без колебаний или промедлений. — Знаешь, почему есть разные версии того, где живут Дед Мороз и Санта-Клаус? — ответа не дожидается. — Всё проще некуда. Попасть на истоки можно с любой точки планеты, но это не какая-то конкретная конечная точка. — Параллельная вселенная? — предполагает Сокджин, возвращаясь к рассматриванию и теперь уже ощупыванию обвязанной лентой с пышным бантиком коробочки. — Не совсем, скорее некое отделённое от остального мира пространство в этой. Я думаю, не стоит прям сейчас объяснять все тонкости колдовства, поэтому выражусь максимально лаконично, — умолкает, дожидаясь прямого взгляда. — Чонгук Санта-Клаус, но заменяет меня по очевидной причине. Я приглашаю тебя посетить место, откуда курируется вся эта работа, — произносит с расстановкой, твёрдо, и протягивает ладонь. — Ответ? — Да или нет? — уточняет, но руку вкладывает тут же. — Один раз живём, — смешок получается немного нервный, хотя неуверенности почти нет. — Итак, я говорю тебе да. Намджун притягивает его ближе и поворачивается лицом к камину, побуждая тоже самое сделать. Посох метра два в длину ещё раз с глухим стуком опускается на пол. — Доверие — основа любых взаимоотношений, — изрекает он, ловко заменяя тот на свои костыли. — С тебя один решительный шаг вперёд, — поворачивает голову, устанавливая зрительный контакт, — а с меня сказка в реальности. Договорились? — Вперёд в смысле в камин? — переспрашивает Сокджин, бросая на него взгляд. То ли смешно от нелепости ситуации, то ли он всё же на грани осознания… — Можешь закрыть глаза, так будет порядком легче, — советует, крепче сжимая чужую руку. — Один широкий шаг где-то… К самой стене, — пауза. — Словно через камин. И с этими словами Намджун настойчиво тянет за собой. На позволяет опомниться или, тем более, обдумать происходящее. Самое главное — не дать удариться в отрицание. Так что пока подходящая атмосфера позволяет, он пользуется возможностью. Сокджин в последний момент успевает неосознанно вытянуть руку, чтобы оставить телефон на камине, чуть сдвинув этим жестом мишуру, и послушно сомкнуть веки. Шаг… Вторая нога отрывается от пола гостиной. Какой-то жалкий миг. Ощущается очень странно, а сам переход так вообще не осознается. Намджун терпеливо ждёт реакции. Ждёт, пока организм успокоится. Ждёт, пока дойдёт, что поменялось место. Примерно секунду, семь, шестнадцать… Динь-дон, загрузка прошла успешно. Сокджин резко открывает глаза, машинально прижимая переплетённые ладони — тыльной стороной своей — ко лбу, куда должен был прийтись удар, и потеряно озираясь. — Телепортация, — предугадывает вопрос, объясняя. — До полночи всего ничего. Добро пожаловать на родину Нового года. Позволь провести тебе краткий экскурс по здешним округам, как Дед Мороз, который не один год занимается осуществлением людских грёз. В ответ он получает лишь заторможенный кивок — не складывается у человека два плюс два слишком явно. Так что Намджун понимающе вздыхает, едва ли заметно качая головой, отпускает чужую руку, что в следующую секунду цепляет его под локоть, и начинает потихоньку рассказывать самые базовые вещи, ковыляя от места к месту. О двух условиях. О неважности формы. О преобладании благих намерений. О том, что конкретно зимние праздники работают по принципу: собирать на протяжении всего времени информацию и преимущественно за одну ночь разными способами передавать подарки. Бывают исключения. Бывает не только рисование или посох, передача из рук в руки, телепортация в нужные жилища или перенос самих презентов без личной явки… Ох, сколько же всего бывает в этом бренном мире. Так сразу и не усвоишь, поэтому приходится переключать внимание. Например, к лошадям сводить, объясняя, что точь в точь, как в сказках тоже бывает, но верховая езда для него — это больше увлечение. Сокджин в ответ упоминает о собственной страсти к компьютерным играм. Впервые, к слову. На живописные пейзажи он тоже отвлекается. Уж такой огромной ёлки никто в жизни не видел, в этом сомнений нет никак. А сам внешний вид поселения! Снега горы, но воздух приятный, тёплый, людей вокруг — и не только — снуёт столько, что не сосчитать. Веселье, лёгкость, беззаботность… Намджун утягивает обоих в весьма неловкие из-за ограниченной подвижности танцы, тем не менее отжигает наравне с окружающими. В ответ от гостья раздаётся громкий смех. Всё это так невероятно… Он, подхватывающий творящуюся суматоху, выглядит таким счастливым. А самое главное — не только выглядит. Сокджин реально счастлив. И осознание того, что он верит в происходящее, греет изнутри. Не отнекивается, не отпирается, не противится, не-не-не… Просто наслаждается текущим моментом, просто живёт на полную катушку. И просто наконец-то чувствует себя свободным. Полноценным. Эта буря ощущений кружит голову, сводит с ума, но не хочется прекращать, хотя тело просит передышку, из-за чего приходится вернуться в дом. — Пришёл запрос от Чимина, — говорит с широкой улыбкой подошедший Хосок. Чон Хосок, если точнее. Старший брат Санта-Клауса Чонгука. Эльф, который… Ну, то есть реально эльф с удлинёнными ушками, орехово-зеленоватыми волосами и серыми глазами без радужек или зрачков. Самый что ни есть настоящий. Очуметь. Тоже помогает разгребать завал, но всё равно может отлучиться для нормального знакомства. Разрезает тыквенный пирог, готовит чай и приглашает подкрепиться, заодно оповещая о значимом событии. К слову, Намджун такому раскладу рад безмерно, ведь во-первых, теперь можно не скрываться, и во-вторых, двум его близким людям этой ночью открываются новые неизведанные просторы с невероятными возможностями. Прекрасно. Подхватывая вслед за Сокджином мотив какой-то песни, он уже в который раз удостоверяется в том, что дело всей его жизни значимо и очень важно. Не всё потеряно. А замечая навернувшиеся слёзы — скорее всего, облегчения — на чужих глазах от переизбытка впечатлений, Намджуну вообще рвать и метать хочется, работая без отдыха. Не каждому дано познать какие-то стороны этого мира, но на Земле ещё есть люди, которым доступна подобная возможность, и становится для них проводниками — честь. — Ты достоин, — говорит негромко Хосок, ласково утирая скатившуюся-таки слезинку. И Сокджин даже не уточняет, в каком из всех возможных смысле. Сползает на стуле пониже, наслаждается любимым черничным чаем, жуёт кусочек очень вкусного тыквенного пирога и, успокаиваясь, вливается в разговор о местных особенностях. Тут ведь буквально в каждом квадратном миллиметре сказочность витает! — С непривычки быстро выматываешься, — как, к примеру, вот эта. — В другой раз погуляете подольше, не стоит себя перегружать. Тем более сейчас ведь почти полночь. — Доедим и вернёмся домой, — соглашается с набитым ртом Намджун. — Не против? Сокджин в ответ только мычит. Физически действительно значительно хуже, чем ментально. Вот, как будто это место с точностью да наоборот влияет на данный аспект. Так что он не противится, когда Хосок забирает посуду, а Намджун подзывает за собой в главную гостиную на первом этаже. Прощается, кланяется вежливо, благодарит. Сонливость накатывает ужасная… Уж себе Сокджин признаётся честно — хочется в мягкую кроватку и поскорее, долго на ногах не протянет. Хоть бы душ выдержать… От тяжких размышлений отвлекает Хосок, вынуждая затормозить прямо в проходе между столовой и нужной комнатой с камином. Смысл слов, правда, доходит с промедлением. — Рождественская омела, — вместо пояснения причины упоминания сего атрибута, ловя немного не догоняющий взгляд, он просто кивает подбородком вверх. На эту самую фактическую причину. Намджун, остановившейся буквально на шаг дальше впереди, тоже заинтересовано разворачивается и поднимает голову, констатируя: — Ветка поцелуев, — осознание этого вызывает смешанные эмоции. Персону, случайно оказавшуюся под висящим венком из омелы, позволяется по обычаю поцеловать куда угодно и кому угодно. Ну, понятное дело, из присутствующих. Сокджин переводит взгляд обратно на Хосока, но тот только склоняет голову на бок, пожимая плечами, так что он разворачивается и на этот раз не прогадывает. Намджун выглядит смущённым, хотя разрешение спрашивает уверенным тоном, делая шаг ближе: — Позволишь? — разделяющее их расстояние исчезает. Причин для отказа не находится, поэтому Сокджин улыбается и согласно кивает. В ту же минуту происходят две вещи. Во-первых, его коротко целуют… В губы. Прикасаясь совсем невесомо и непродолжительно, без лишних движений, лишь нежно придерживая указательным пальцем под подбородком. Во-вторых, за шумящей кровью в ушах он едва различает, но всё же улавливает бой курантов. Через секунду после завершающего между ними вновь дистанция в прежний шаг. Это выбивает из колеи, но не вызывает негативных чувств. А когда Намджун, стоя у камина, протягивает руку и утягивает за собой… Глаза закрываются сами так же, как и ноги делают решающий шаг обратно в полном доверии.