***
Кансай. Станция третий квартал. Спальный район. 01:39. Мошенница уже как четыре часа, уверена в том, что никто не придёт. Доктор сказала, она зря сомневается, ведь он, видите ли, обещал. Но это ещё почему? Возомнила, блин, что всё знает. Все, кто в здравом уме, уже спят. И замечательно. Нечего им видеть её в таком состоянии, особенно если выпила она почти впервые. Если сейчас все спят, такие как Мошенница запивают горе утраты близкого человека, и немного такой банальной вещи как не взаимная любовь. Так, на засыпку, уже наверняка чтобы проплакаться сполна. Пытаясь принять реальность, и переварить это всё как взрослый человек. Или попытаться. Успокоительные немного начали ослаблять действие. Это нормально, когда хочется закинуться ещё? Не в норму. Но это имеет смысл. И что, что так нельзя? — Лекарства? Может лучше приступим сразу к сладостям? — Хакер пошуршал большим пакетом, сидя на окне, будто кокетничая им. Мошенница бы закричала от испуга, но херова туча успокоительных таблеток и алко в организме всё ещё частично действовали. Он отличался от своего видео изображения, которое она привыкла видеть. Там он казался… крупнее. А глаза у него в реальности были ещё больше. И добрее. И голубее. И маска теперь не такая уж черная, и стиль у него не тот, как ожидалось, а пшеничные волосы было почти не видно из-за капюшона. И сам он какой-то тип, в глазах Мошенницы, не чёткий. Расплывается, негодяй. — Не топчись в обуви на чужом окне, окей? — опьяневшая натура Мошенницы пропиталась обидой, с наездом упрекнув. — Мог бы вообще не приходить, раз забыл за меня. Умник. — она надула губки и сделала настольную лампу на пару тонов тусклее. Ибо то, что творилось у неё в комнате, видеть не надо было никому. — Почему забыл? Я просыпаюсь в три часа дня, мой вечер только начался. — он хотел слегка обнять девушку, но не решившись коснуться, просто спрыгнул с окна в комнату. По правде, он расчитывал, что Мошенница уже спит. Чтобы просто посидеть рядом, оставив сладости. Без вопросов. — Спокойной ночи, Хакер. — слегка подталкивая его назад к окну, в душе она хотела обратного. Мол, пусть только попробует уйти. — Че это? Ред Булл и то вкуснее, — Хакер обратил внимание на банки с какими-то малознакомыми названиями. — Это даже далеко не саке. Он по-хозяйски шарился взглядом у неё по комнате. Найдя несколько банок недорогого алкоголя и пустой бутылёк с успокоительным, стало ясно, почему Мошенница шатается как камыш. — А ты не высокого роста, верно? Ха-ха. — в голове у Мошенницы была шутка о том что, чтобы цветок рос, его нужно хорошо поливать. — Сухоцвет. Хакер собрал все бутылки, все три были тяжелыми в руках, недопитыми, а остальные и вовсе ещё не открыты. Он вкинул их в мусоропровод, пропустив мимо все шутки, но всё же постоянно ворчав что-то себе под нос. Ещё вроде бы она возмущалась по поводу того, какого он в наглую выкинул её «сласти». Хакер плевать хотел. — Инфузория туфелька разве разрешила бы запивать таблетки алкоголем? Она сошла с ума? — он просто подумал о том, что девушка не могла такого накупить сама. Но нет. Это давно хранилось у Мошенницы на черный день. И разрешения кого-либо, по её мнению, не требовалось. — Хах, как ты её назвал? Ты за Доктора? Неа. Но ты тоже попробуй, забалдеешь. — это было что-то по типу инстинкта самоуничтожения Мошенницы. — Ты не пришел и я решила… хорошо провести время без тебя. — Мошенница подошла. — Ты этим странным сухим молоком с ванилью пахнешь. — она смеялась, скрывая слезы, что бесшумно падали с одного глаза. Она была рада, что он пришел. Теперь в этом всем есть хоть какой-то смысл. — А ты зелёным чаем вроде бы. Не пойму. — Мошенница пошатнулась, чуть не упав, но почему-то это прям очень сильно её рассмешило. Он подметил, как это нелепо. — Пока некоторые индивиды стараются решать проблемы на холодную голову, некоторые женщины склонны впадать в истерику. — ровным тоном прокомментировал Хакер, рассматривая покрасневшее лицо Мошенницы и её дико горячие щеки как что-то опасное. Такое состояние побуждало его вести себя довольно высокомерно. Чёрт, она же просто капитальная дура. Вот и весь её нашумевший секрет. Сложно как-либо логично описать то, что было дальше. Мошенница сравнительно легко улеглась в кровать и просила рассказать сказку, или причину, для чего Хакер носит маску даже сейчас. Мол, как он вообще смел явится сюда так? — Я такой сумасшедшей идиотке не буду отвечать на вопросы, — почти грубо огрызнулся Хакер. — Пожалуйста, замолчи свой рот, — скопировала манеру она, с чего он вынес для себя, как сильно женщины любят указывать, даже если они полностью себя не контролируют. — Ты сейчас получишь, — Хакер ни на секунду не забывал, что он сюда не в игры играть пришел. Хотя, если уж за игры… За такое надо было взять скотч, заклеить рот и примотать к кровати, пока не уснет. Она же, просто подумала о том, что пора ломать правила. — Засунь себе эту маску в рот и побудь моей мягкой игрушкой, — зевнув нашептала Мошенница, схватившись за одежду Хакера, притягивая его к себе, будто он собственность. Как говорится, хочешь сломать систему, бей ниже пояса? Где именно так говорится? Да нигде. Только у неё в голове. — Мы не настолько близки, — лучше такому правильному человеку как она, не помнить об этом завтра. И как она долгими безуспешными попытками заставила его упасть на себя, тоже. Смирившись со своим, надо признать, не таким уж и плохим положением, Хакер умостился между стенкой и самой Мошенницей. Но зачем было брызгать кровать духами со вкусом граната? Хотя действительно пахнет неплохо. Мошенница шумно выдохнула и игриво приблизилась к его лицу, от чего Хакер тотчас неконтролируемо смутился. — Эй. Границы соблюдай. — он её аккуратно оттолкнул, на что Мошенница в наглую улеглась ему на плечо, не взирая на высказанное недовольство, да и он, вопреки словам, не очень старательно сопротивлялся. Хакер на это лишь высокомерно хмыкнул, всё ещё держа свой образ, но если быть честным, он просто играл эту роль. Роль того, кем привык быть со всеми людьми. Это так удобно, играть роли. Но… её болтливая головушка так непринуждённо согревала его сердце, и от этого внутри всё загадочно сжималось, как файл от прогрессирующего вируса. Интересно знать, играет ли она роли? Или просто пьяная Мошенница честнее, чем обычно. — Если-ты-меня-не-любишь, то-я-тоже-нет. — господибоже. Хакер завис, после выпаленного ею пьяного бреда и Мошенница, подловив момент, ухватила его за маску. — Сними эту гадость. — Хакер сжал её руку и с минимальными усилиями откинул прочь от лица. — Ты и не представляешь, кого пытаешься поцеловать. Трезвая Мошенница навряд ли будет помнить это всё, но та её сторона, которая сейчас, до сих пор очень упорно пытается стащить с его недовольной мордашки черную ткань, а когда не получается, заныв, замирает, притворяется, что сдалась. А Хакер, шокированный такой глупой девчонке, больше не держит её силой. Нужно уметь понять и его правильно. Ему нравится: её касания, её тепло, её нежный голос, её красивое тело, её симпатия к нему, её желание узнать его ближе, оно тоже, чёрт возьми, так привлекало. Но ему совсем не нравится, к чему это его ведёт. Хакер ни на секунду не забывал, кто он есть такой. Люди, самовлюбленные глупцы, не любят акудама, им не надо видеть дальше своего носа. Она тоже, лишь обычный человек, сквозь зубы шипевший, что терпеть не может таких как он. Хотя Хакер лишь мечтал о свободе. Иронично. — Если я коснусь тебя хоть пальцем, возможно, ты никогда себе этого не простишь. Помни об этом. Ведь когда-то она узнает. Ей будет очень мерзко ощущать, что ещё вчера с удовольствием облизывалась с тем, кого больше всего ненавидит. Монашка, опорочившая себя максимально. А может, мать его, наоборот приятно ощущать, что тебя вылизывал такой парень. Сложно понять этих девушек. — Мне настолько херово, что я завтра ничего не вспомню. — А если вспомнишь, не боишься того, что делаешь? — Мошенница легонько касается его щеки, её нежные женские касания были Хакеру запретно приятны. — Ты же хочешь, так? Иначе зачем пришел, — с любопытством спросила она, и, что ли, с какой-то уверенностью. — Пришёл попить чай, — невозмутимо шепнул парень, то ли отнекиваясь, то ли подразнивая подругу. — Не ври, что ты совсем ко мне безразличен, — он и не собирался настолько быть лукавым. Никто уже не поверит в такую откровенную ложь. Он и сам готов уже настежь распахнуть ей свою грудную клетку, дабы поддаться этому «будь что будет». Но говорить правду, даже в таком состоянии, нельзя. Она запомнит и тогда… — Прекрати. Я не пара тебе. Это синий экран смерти, — Хакер отрицал всё. — Да хоть свет в конце тоннеля. Мошеннице сейчас абсолютно всё равно. Она тонущая в инстинкте самоуничтожения, желающая чтобы он стал её смертельной дозой. Как отравленное яблочко. Но спасение утопающего это дело рук самого утопающего, ведь так? Он же всегда мечтал о свободе. Желание подчинить его расползалось по её венам. Скотское желание быть его первой, превратилось даже не в смелость, а в безумие, когда Мошенница, сначала притворившись безобидной, прильнула к шее Хакера, заставляя его ахуевше содрогнуться, впечатываясь в его пульсирующую кожу мокрыми губами всё усерднее. Из губ мошенницы вырвался стон, когда Хакер схватил её за волосы, лишив рассудка окончательно. Она не знала, как сильно билось в его груди сердце. Мошенница нравилась ему, как девушка, и спору нет, что как парень, Хакер ей тоже нужен, и так хочется дать ей слабину. Она пользуется этим, прильнув к губам Хакера, кусая их через маску и сквозь рваные тяжёлые вдохи иногда получая ответ. Сама маска уже промокла до нитки, а Мошенница всё послушно прикусывает его кожу, желая, чтобы он окончательно сломался, расстёгивает свою пижамную рубашку дрожащими губами, отрываясь от его губ, чтобы Хакер забыл, как дышать при виде нежного белого лифчика. В голове Хакера мельком проскользнула очень интересная, но немного сомнительная идея. Доктор оставила два флакона. Один с успокоительным, другой же, чёрный (если уж совсем будет плохо), отнимает последние воспоминания, как она ему сказала. Он уже имел дело с этим раньше, когда-то к нему самому поступил заказ стащить рецепт этой штуки. Ведь не будет ничего страшного, если потом она не будет терзать себя, когда он скажет ей правду? Сейчас, больше всего на свете, он просто хотел, чтобы она знала, кого целует. И кого провоцирует её трогать. И чтобы именно его настроящего она смогла полюбить. И он бы с удовольствием целовал её целиком и полностью, но он то не забудет. Лучше ему помнить такие вещи. Хакер попросил у Мошенницы секунду, взял черный флакон со стола и вдохнул исходящий из него запах. Да, это точно оно. — Ты знаешь, что это такое? — Я удостою тебя чести, стану твоим лекарством, в обмен на то, что этот поцелуй будет сном. Хакер снял маску, поприветствовав девушку улыбкой. Её было плохо видно, ведь в комнате было совсем темно. Но Мошенница чётко увидела, как Хакер открыл флакон и набрал странную чёрную жидкость в рот. Её сердце замерло и с губ вырвался глупый вопрос. — Ты собираешься убить меня? — он уже решил, что они уедут в ад вместе. Этот вопрос утонул в этом поцелуе и в её слезах, когда она выпивает все, что Хакер подарил ей своими губами, через их первый поцелуй. Она неуверенно зарылась пальцами в его волосы, проводя ему по скуле, чтобы почувствовать теплоту его кожи. Он касался её щеки, когда языком глубоко влился в её рот. Это не похоже на то теренее губ через маску, это самый страстный поцелуй. Холодный из-за лекарства, неумелый, с покусанными губами, сплетающимися друг с другом языками, дабы почувствовать это максимально. Он целовал её до тех пор, пока не уснёт, и даже немного после, будто это его сладкая зависимость, покусывать её губы. Он не проглотил ни капли, чтобы не забыть, что сейчас по-настоящему влюбился. Он сам себе только что это собственноручно доказал.Терпкие слёзы, тебе б мои дозы, то
Ты бы охуела
Даже от одной
Разбирайся, что со мной
И кто из нас больной, если ты всё ещё со мной
Демоны не спят, ночью я уеду в ад
И ты одна можешь достать меня со дна
***