***
Встречаться нужно для любви, для остального есть книги. Марина Цветаева
Миша уже вторую неделю стабильно каждое утро ходит «в гости» к Андрею и столько же времени фактически не ссорится с отцом. На стычки с ним банально не остаётся времени, ведь Миша возвращается с озера домой почти что ночью. Юра толком и не успевает расспросить или начать читать мораль: слишком устаёт из-за каких-то своих дел. Да и сам Миша старается не давать поводов для ссор. Он больше не заводит разговоров о музыке и всегда молчит за завтраком. На попытки завести диалог молодой человек отвечает вяло и с большой неохотой. Даже мама не выдерживает такой пассивности и бросает все попытки спустя несколько минут. Вроде бы всё налаживается, но Миша знает – так кажется исключительно на первый взгляд. Если же копнуть чуточку глубже, можно понять, что отношения с отцом из состояния «войны» перешли в «затишье». Только вот оно ни черта не держится на мире, а скорее на натянутом нейтралитете. Обе стороны готовы порвать друг друга на куски, но подходящих поводов для этого не имеют. На самом деле, все диалоги с отцом сводятся к банальному, даже шаблонному набору сухих фраз. Миша и Юра одновременно и говорят друг с другом, и нет. Каждый что-то да произносит, но в сущности эти слова совершенно не имеют никакого веса. Миша спрашивает, как прошёл день отца, но на деле ему глубоко плевать на ответ. По правде говоря, Миша не расстроится и не посочувствует, если с отцом случится что-то плохое. Молодой человек лишь показательно погрустит, поддержит мать и, как хороший сын, будет в случае чего ухаживать за отцом. Однако в душе будет пустота и тишина, где лишь изредка застонет глубокая тоска. Миша пьёт чай на кухне, то и дело косясь в сторону Юры, с внимательным видом читающего книгу. Его лицо сосредоточено, но не напряжено. Очевидно – Юра получает удовольствие от своего занятия. Конечно, именно он является главным «поставщиком» книг в семье Горшенёвых. Мише приходится прикусить язык, чтобы не спросить отца про сюжет книги. Раньше Миша мог часами напролёт разговаривать с родителем о классике, просить что-то посоветовать или рассказать. Юра знает о литературе много и всегда способен удивить каким-то интересным фактом о писателе или произведении. Причём Юра не повторялся и делился всё новой информацией. Сейчас Миша не интересуется книгами отца из-за принципа и желания показать какую-то свою независимость от его мнения. Наверное, поэтому Миша так брызжет слюной и злится, когда речь заходит о Фёдоре Михайловиче Достоевском. Его книги Юрий просто обожает и порой даже цитирует. Миша же щетинится и постоянно пытается доказать, что работы Фёдора Михайловича не достойны такого внимания. Юра в ответ на подобное обзывает глупым ребёнком, не нюхавшим жизни и не способным уважать других. От такого Миша вспыхивает только сильнее. Взгляд цепляется за чёрную надпись на обложке. «Фёдор Михайлович Достоевский» – гласят облезлые буквы. Миша закатывает глаза. Он не понимает, как можно получать удовольствие от этого тяжёлого слога, и где отец смог найти книги Достоевского. Тот почти не продаётся, а библиотеки крайне неохотно выдают его произведения. Наверняка Юра воспользовался связями. Миша хочет расспросить отца о заполучении тома, но гордость переступить не выходит. Разговор о Достоевском станет сигналом для Юры, что Миша признал ошибки и пришёл мириться. Однако за собой юный музыкант не видел никаких промахов, поэтому он будет молчать и душить в себе всякие желания мирно поговорить с отцом. Лучше уж просто помолчать, чем ссориться. Тихо-тихо Миша покидает кухню и уходит в комнату, которую делит с Лёшей. На удивление, тот сидит на кровати, а не носится с друзьями. Есть шанс нормально пообщаться, но Лёша ощетинится и начнёт язвить при попытках Миши завести нормальный диалог. На ругань с братом настроения нет. – Я не помешаю, если посижу тут немного? – Непонятно зачем спрашивает Миша, заходя в комнату. – Не помешаешь, если не будешь ко мне лезть, – равнодушно бросает Лёша и утыкается в книгу. Миша садится на кровать и потягивается до хруста в спине. Тишина неприятно давит и заставляет чувствовать себя жалким и ничтожным. Однако, судя по расслабленному виду Лёши, плохо тут только Мише. Это он сидит и переживает из-за испортившегося общения, постоянно думая, как всё исправить. Лёша же явно не беспокоится о подобном, возможно, ему даже лучше без Миши. Последний гонит прочь мысли о ненужности брату: слишком большую боль они причиняют. Однако именно после ухудшения общения с Мишей Лёша стал более открытым, заимел друзей и начал чем-то по-настоящему увлекаться. Миша ничего не знает о хобби брата: тот старательно всё прячет, а на прямые вопросы язвит и мерзко шутит. Слушая это, старший Горшенёв готов скулить: из хорошего и любознательного мальчика его брат стал наглым и чересчур дерзким подростком. Однако, после сокращения и почти полного сведения на нет ссор Миши с отцом Лёша стал более терпимым по отношению к первому. Лёша теперь смотрит с меньшим презрением. Он по-прежнему не заводит разговоров на «высокие» темы, однако больше не так сильно попрекает. Это даёт Мише такую слабую, почти что прозрачную, надежду на восстановление прежних отношений. Возможно, если ссор с отцом не произойдёт до конца месяца, Лёша перестанет так задирать нос и стыдиться перед друзьями. Как же сильно Миша мечтает об этом... Он поднимается, берёт гитару, садится обратно и готовится играть. Нужно немного размять пальцы перед встречей с Андреем. Сегодня тот не сможет выйти раньше обеда: бабушка просила с чем-то помочь. Поэтому Миша сейчас, откровенно говоря, скучает. Он успел привыкнуть к Андрею буквально за короткий промежуток времени. Это и хорошо, и плохо. Вроде и есть близкий человек, но как же тошно и одиноко без него. Ясное дело – Андрей чисто физически не сможет быть рядом двадцать четыре на семь. Миша понимает это и просто тихо страдает. – Не играй громко: я читаю, – с сильной нервозностью в голосе говорит Лёша. – Имей хоть каплю совести и на час прекрати думать только о себе. Потом будешь пищать свои тупые песенки. – Я и не буду громко, успокойся, – громко цокает языком Миша и показательно слабо проводит по металлическим струнам. – Это ты так минуты три играть будешь, а потом рот свой откроешь и начнёшь выть. Избавь меня от этого, пожалуйста, а то воплей я наслушался, когда Сашкина корова рожала, – усмехается Лёша. Он не унижал прямо, но Мише всё равно плохо. По ощущениям его опустили в лужу, а после ещё и палкой избили. Будь на месте Лёши кто-то другой, Миша сразу бы нашёл что ответить. Да он бы так ответил, что шутник потом неделю по всему Ленинграду зубы собирал и сопли свои вытирал. Однако гадости говорит не левый мальчишка, а родной младший брат. Пусть он и изменился не в лучшую сторону, Миша всё равно не способен заставить себя поднять на него руку. – Хорошо-хорошо, успокойся только и продолжай читать, – отвечает Миша и устало потирает переносицу. Он думает, что Андрей никогда бы не сказал такого. Тот не просто поливал грязью и сравнивал с коровами, а давал нормальную критику. Сперва Миша на неё обижался и злился, потом стал прислушиваться, а вскоре и вовсе сам начал просить Андрея сделать замечания. Благодаря этому уровень игры заметно повысился, о чём Андрей с гордым и жутко довольным видом объявил. Миша осторожно перебирает струны. Андрей цокнул бы языком, фыркнул и потребовал быть громче. Он бы обязательно бесился из-за тишины, обзывал бы Мишу дедом и стариком. На такое Миша никогда не обижается: все ругательства Андрея какие-то невинные и добрые. Он не старается обидеть или задеть, скорее, просто старается по-своему приободрить и показать симпатию. Лёшины «шутки» полны ненависти и желчи, смешанной с презрением и ядом. У этого человека будто бы главной целью является отбить у Миши всякое желание заниматься музыкой и заставить бросить её. Будь Миша более слабым духом и робким, он бы обязательно отложил гитару и «взялся бы за ум», как этого хочет вся семья. Возможно, тогда всё было бы намного-намного проще. По крайней мере, отец бы гордился и не читал свои нудные нотации. Из своеобразного транса Мишу выдёргивает громкий и нервный вздох Лёши. Он демонстративно захлопывает книгу и встаёт на ноги, с каким-то разочарованием во взгляде смотрит на брата. Тот от неожиданности перестаёт играть и проглатывает скопившиеся слюни. – Я иду к папе. Прошу тебя к нам не приходить, а если всё-таки зайдёшь, пожалуйста, не открывай рта и не зли папу своими тупорылыми спорами, – Лёша подходит к выходу из комнаты. – Если ты испортишь его настроение и заставишь нервничать, я лично изобью тебя и брошу твоё тело к свиньям, а гитару сожгу к чертям собачьим. Хоть какой-то толк от этой херни получится извлечь. Лёша, не дожидаясь ответа, быстро уходит в сторону кухни. Миша шипит в ответ и зло бормочет, желая брату сломать шею или хотя бы больно-больно упасть. Глупо такое говорить, когда никто не услышит, но для Миши это наверное единственный способ успокоиться. Миша убирает гитару обратно в чехол и решает, что лучше уж ждать Андрея под деревом, чем дома, где отец смотрит с разочарованием, мать – с печалью и переживанием, а младший брат – с презрением. Миша уходит из дома и предупреждает об этом маму. Та с надеждой спрашивает про друзей, и молодой человек бессовестно врёт, что идёт гулять только ради вдохновения. Татьяна заметно поникает, а Миша не может сказать правду. Он обещал, нет, поклялся Андрею держать рот на замке. Угроз Горшенёв не боится от слова совсем, но и предавать хрупкое доверие не хочет. – Я вернусь вечером, не переживай за меня, пожалуйста, – «Мам. Лучше бы ты так беспокоилась за Лёшу: он точно не разочарует тебя и отца. А со мной всё уже давным-давно потеряно. Посмотри на меня. Да я же безнадёжен. Если я даже не вернусь домой – вам от этого будет только лучше» – думает Миша, но вслух не произносит столь правдивую на его взгляд тираду. – Я понимаю, что ты взрослый, но, пожалуйста, будь аккуратнее, – Татьяна тепло улыбается и гладит сына по голове. Тот довольно и тихо хихикает, прикрыв глаза. На мгновение он снова стал маленьким, а весь окружающий мир – прежним. Родители снова самые сильные, младший брат понимающий, а небо такое яркое-яркое. Миша обнимает маму, дабы хоть на секунду продлить столь желанную иллюзию и вернуться к тому, что давным-давно ушло. Это помогает. Миша чувствует приятный запах тёплого хлеба, слышит весёлый голос папы, писклявый голосок Лёши, видит перед собой огромную кухню. Вот папа эмоционально рассказывает про своего сослуживца, Лёша слушает с открытым ртом и чуть ли не каждые несколько минут Миша шикает на брата, а отец только весело улыбается. – С тобой точно всё хорошо? – Из приятного омута столь желанных иллюзий выдёргивает голос мамы. – Точно, просто захотел обнять тебя, – частично лукавит Миша и отстраняется. – Я пойду... Скоро буду дома. Он поправляет лямку чехла и шагает в сторону двери. Татьяна снова просит быть осторожным и не вляпываться в неприятности. Миша быстро-быстро обещает, обувается и покидает дом. На улице Миша чувствует, как что-то тяжёлое упало с плеч, перестало давить на грудь и сделало чуточку свободнее. Спину больше не прожигают «ядовитые» взгляды Лёши и отца, а их молчание не вызывает желание выть во весь голос. Теперь-то Миша свободен, пусть и на несколько часов. Он уходит в сторону «дома» Андрея и напевает про себя какой-то незамысловатый мотив. Каждый шаг придаёт чуть больше лёгкости и стирает из головы все существующие проблемы. Им не будет никакого места рядом с Андреем, самым весёлым и загадочным мальчишкой на всём белом свете. Мозг сейчас переключает внимание на тайны, которые скрывает Андрей. Миша приходит на нужное место, садится под дерево и просто смотрит на гладь озера. Слабый ветер способствует появлению маленьких волн, разбивающихся о берег. Говорят, на море подобная картина смотрится в сотни раз эффектнее. Однако Миша всё равно не мечтает о море и считает, что лучше этого озера ничего нет. Только здесь «обитает» загадочный мальчишка. Последний появляется только через полчаса. Разговор завязывается быстро, постепенно он переходит к теме семьи. Миша уже в который раз жалуется на брата и его постоянные насмешки. – А ты не думал, что он мстит тебе? Это именно на месть похоже, – говорит Андрей, находясь на одном из деревьев. – Я не делал ему ничего плохого! Он просто с жиру бесится! – Обиженно восклицает Миша, чувствуя себя преданным. – Не кричи, я просто предположил, – вздыхает Андрей. – Лучше уж побренчи на гитаре и спой, хочу посмотреть, чем там твой брат был недоволен. Может он и прав был, что ты хуже коровы. Миша улыбается этой беззлобной интонации и достаёт гитару из чехла, после чего начинает перебирать струны и петь. – Стой! – Вдруг громко произносит Андрей, не дав Мише погрузиться в сладкий музыкальный транс. – Что такое? – Миша чувствует, как сердце забилось быстрее из-за страха, что противные слова Лёши окажутся правдой. Андрей издаёт непонятные булькающие звуки и тихо матерится. Миша, слушая всё это, начинает сильнее нервничать. Вот во рту сухо стало, ладони запотели, а дыхание участилось. Полный набор! – Ты... – Андрей замолкает, явно собираясь с мыслями. – Ты это... Ну это самое... Ну ты понимаешь? Ни черта Миша не понимает! Над ним прямо сейчас происходит одна из самых страшных пыток. Кажется, что Андрей вот-вот объявит о прекращении общения. Плевать, что на подобное не было никаких предпосылок. Страшно всё равно. Вот до тошноты и дрожащих рук страшно. – Не понимаю я! Прекрати тянуть кота за яйца и скажи прямо! – Не выдерживает поэт внутри Миши. В ответ тишина. Она давит на Мишу, отчего тот сжимает траву и невольно выдирает её из земли. – Обещай, что не будешь смотреть на меня, когда я спущусь. Хочу показать тебе нормально, какие струны ты неправильно зажимаешь. На словах ничего не получится... Но ты должен не смотреть на меня, гляди вперёд, но не на меня. Очень прошу... Если моя бабушка узнает, что меня видели... Прошу тебя не смотреть! – Быстро-быстро говорит Андрей фактически на одном вдохе. – Обещаю! Обещаю! – Ни минуты не думая над ответом, говорит Миша с твёрдостью в голосе. Миша не врёт: он правда не будет смотреть, потому что не хочет рушить невероятно хрупкое доверие. Через несколько минут Миша чувствует сзади чужое дыхание и запах тины и водорослей. Обернуться хочется, но молодой человек вовремя одёргивает себя от подобных желаний и берёт себя в руки. – Играй, я покажу, что ты не так зажимаешь, – говорит Андрей и издаёт тихий булькающий звук. Миша начинает играть, и через секунду до пальцев левой руки дотрагиваются чужие. Они холодные и склизкие, как у лягушки. Миша смотрит вперёд, но не на пальцы Андрея. Тот довольно уркает. – У тебя мизинец слабый. Ты должен тренировать его, – важно заключает Андрей и надавливает на мизинец Миши. Тот угукает и слушает комментарии дальше, закрыв глаза, дабы клятва точно не была нарушена.***