***
Меж ними тайны не лежали, Всё было пусто и мертво; Они в скитаньи угасали И хоронили божество. Александр Александрович Блок
Миша тяжело дышит, держась рукой за бок, который нагло и бесцеремонно прокусил Андрей. Последний жалобно поскуливает, лёжа под деревом, расположенным относительно далеко от озера. Сейчас царствует напряжённое молчание, время от времени нарушаемое то болезненными стонами, то шмыганьем носа, то тихими ругательствами. Однако никто ничего не говорит с целью завязать диалог. Он и не нужен, только не в момент, когда сердца терзает обида. Именно это чувствует Миша, чьё тело покрыто царапинами, что так щиплют. Он поджимает губы и думает, что буквально двадцать минут назад его предали. Вот просто плюнули на месяц общения и открытости и порвали всё: и душу, и кожу. Панику Андрея можно понять и принять, но Миша же не сдал его. Пусть и очень хотелось в некоторые моменты. Миша отказывается смотреть в сторону Андрея. Тому, судя по жалобным звукам, больно не меньше. Конечно, Миша в какой-то момент драки перестал жалеть друга и принялся натурально избивать того. Между прочим, Андрей сам во всём виноват: он первый полез, да и вообще утопить пытался! Миша тут не со зла бил, он отчаянно пытался спастись от позорной гибели. Раны болят, во рту горечь, а на душе эдакая слякоть. Миша думает, что он самый несчастный человек на свете. Тут ничьё горе не способно сравниться с попыткой убийства от лучшего (на самом деле единственного настоящего) друга. Да, он говорил, что в случае чего утопит, но Миша же удержал рот на замке и никому не рассказал про увиденный хвост! А это, между прочим, стоило колоссальных усилий. Естественно, новость про водную «бабайку-окуня» хочется растрепать каждому встречному-поперечному. Однако Миша помнил, что именно он обещал. Он морщится, когда надавливает на укус слишком сильно. Зубы у Андрея, оказывается, чертовски острые, прямо как папина бритва или мамина иголка. Только эти вещи не принесли столько боли, сколько клыки «окуня на ножках». Ему их, зубы, нужно к чертям собачьим выбить. Миша даже готов провернуть это, но что-то мешает. Не только боль по всему телу, но и какое-то странное щемящее под грудью чувство. Оно особенно сильно обострилось после того, как адреналин спал и позволил здраво оценивать ситуацию и строить какие-то более-менее связные мысли, а не только простые проклятия, полные злобы и обиды. Миша лениво поворачивает голову в сторону Андрея. Тот лежит, свернувшись калачиком и прижав к себе длинный хвост. Всё тело «окуня на ножках» дрожит, а сам он как-то подозрительно медленно дышит. Подобный вид и льстит, и пугает. Первое обусловлено тем, что именно тумаки Миши смогли не только спасти его жизнь, но и довести представителя другой расы до жалкого состояния. Второе же призывает к совести и напоминает, что Андрей начал бить и кусаться сильно только после того, как сам Миша начал стараться не то что спастись, а причинить боль. Андрей громко булькает и дёргает ногами. Он дышит подозрительно тяжело, будто бы задыхаясь из-за нехватки воздуха. Однако подобный вариант Миша быстро исключает из возможных: как может не хватать воздуха, когда находишься в месте, где кислорода пруд пруди? Вот именно, что никак! Андрей сейчас просто притворяется и излишне драматизирует, строя из себя жертву. Мишу это злит. Его тут искусали вдоль и поперёк, расцарапали и чуть не утопили, а Андрей скулит из-за парочки хороших ударов. Здесь пахнет либо лицемерием, либо просто непонятно чем! Андрей вяло приподнимается на локтях, но вскоре падает обратно на мягкую зелёную траву. Выглядит это невероятно жалко и никчёмно, напоминает либо тяжёлого алкоголика во время запоя, либо беспомощного котёнка. Животные милые, так что Миша предпочитает сравнивать Андрея с алкоголиком. – Слышь, не ты один получил... Прекрати драму разводить, – «фыркает» Миша, глядя на Андрея. – Вода... – Не своим голосом хрипит Андрей и медленно-медленно ползёт в сторону озера, однако быстро бросает попытки. Миша громко-громко цокает языком и закатывает глаза. Ну нельзя же строить из себя великого мученика! Ладно бы у Андрея действительно не было ног, и он сидел на ветках как русалка у Александра Сергеевича Пушкина. Так у Андрея были такие ножища, что один их пинок выбивал из груди весь воздух. Поэтому Миша не испытывает никакого сочувствия по отношению к Андрею. – Она буквально в паре шагов от тебя. Вставай и иди, я не так уж и сильно побил тебя, чтобы ты сейчас скулил и вёл себя как великий мученик! Я знаю, что ты можешь быть на земле и чувствуешь себя на ней просто прекрасно, – Миша, держась за укушенный бок, медленно встаёт на ноги. Андрей в очередной раз булькает и вяло сжимает траву. Его дыхание становится медленнее и тяжелее, прямо как у людей из фильмов про пустыни. Однако Миша до сих пор уверен в том, что Андрей просто притворяется и пытается вызвать к себе максимальную жалость и сочувствие. – Я не могу... не могу... – Андрей издаёт звук, отдалённо похожий на всхлипывание. – Не могу я... – Да что ты не можешь?! Я знаю, что ты умеешь скакать по деревьям и прекрасно обходишься без воды! Не беси меня, а то я точно добью тебя и всё же расскажу про тебя отцу! Я ради этого готов даже крысой побыть! Я молчал столько времени, а ты меня всё равно убить хотел! Так что страдай, Андрей, страдай. К слову, жажду ты изображаешь просто отвратительно и неубедительно! Ну не может быть тебе настолько плохо из-за моих пинков, окунь хренов! – Миша принимается размахивать руками, но быстро прекращает, когда бок начинает болеть. В ответ Андрей шипит, так отчаянно и злобно. Он сейчас напоминает животное с подстреленной лапой. Вот умирающее от кровопотери гордое животное, чья жизнь буквально зависит от человека. – Миша... Я... сей... сей... помо... Миша... помоги... – Андрей пытается что-то сказать, но не может. Миша закатывает глаза и принимается внимательно рассматривать Андрея. Тогда становится ясно, что тут что-то не так. Андрей как-то изменился, но в чём именно – непонятно. Тут есть какая-то мелкая деталь, которая не сразу бросается в глаза, но является невероятно важной. Миша, поддавшись странному порыву, смотрит на свои ладони и замечает – они покрылись странной прозрачной коркой. Молодой человек, облокотившись спиной о дерево, принимается медленно отдирать слой. Он взялся буквально из ниоткуда и теперь просто раздражает. Внезапно до Миши доходит – эта корка является засохшей слизью Андрея. Значит, тот может буквально высохнуть на солнце, как самая обычная лягушка! Их высушенные трупы можно найти по всей деревне. Мише становится по-ненормальному смешно. Он отдаётся противному в моральном плане веселью и принимается гоготать. Смех выходит громким и истеричным, он пугает лягушек, и те прыгают с берега в воду. А вот Андрей так не может сделать! Непонятно, почему он вдруг решил уподобиться земноводным, ведь до этого прекрасно проводил время на деревьях и справлялся без озера. – Ты... ты сейчас реально высыхаешь? – Миша немного отходит от веселья и поднимает на Андрея рассеянный взгляд. Чешуя самого Андрея сухая и неблестящая на вид. Кажется, она даже побледнела и сделалась более светлой. – Помоги... – Едва слышно хрипит Андрей, переставая сжимать траву. – Мне... мне... плохо... плохо... – Не могу я тебе помочь, гений! Ты же меня потом утопишь, да и искусал ты меня... Я же теперь передвигаться не могу, так что, будь добр, справляйся сам, а на мою помощь не рассчитывай. Больше ты меня здесь не увидишь, рыбка, – Миша разворачивается, собираясь уходить. Он обижен и зол. Его прямо сейчас наверняка дурят после того, как пытались убить. Нельзя же теперь помогать такому существу! Плевать на месяц дружбы, плевать на приятное общение, плевать на то, что без Андрея жизнь серая и мрачная, плевать, что все дни без Андрея невыносимо долго тянутся. Миша как-то жил без этой рыбины все пятнадцать лет и сможет прожить ещё столько же. Миша держится рукой за одно из деревьев. Нет, Андрей всё же достаточно сильно потрепал. При этом он явно давал прямую возможность начать сопротивляться и сбежать. Миша сам просто проигнорировал шанс и начал не вырываться, а драться. В тот момент просто вспомнилась поговорка про то, что лучшей защитой является нападение. Оно ведь в момент драки не было необходимостью. Андрей применил всю силу и продемонстрировал остроту зубов, когда Миша сам треснул так, что разбил губу «окуню». Последний явно тогда психанул. Раздаётся звук, похожий на отчаянный плач. Он заставляет Мишу замереть на месте. Тот понимает – Андрей сейчас ни черта не притворяется, он может отбросить плавники и хвост и умереть в двух шагах от спасения! И всё из-за Миши, который заслуженно обиделся и просто не помог. Он имеет право дуться, но не игнорировать умирающее существо рядом с собой. Миша поворачивает голову в сторону Андрея, и сердце болезненно сжимается. Обиды можно оставить и на потом, а сейчас необходимо спасти друга, пусть и общение с ним наверняка сойдёт на нет. Плевать на это! Миша обязан уберечь существо, у которого дома больные родственники. – Чёрт с тобой, рыба... – Шипит Миша и ковыляет к Андрею. Тот уже совсем ничего не понимает, судя по туманному взгляду. Глаза своим выражением напоминают те, что имеют коровы. Те тоже смотрят на мир как-то пусто и ничего не понимающе. Это пугает до жути и заставляет на мгновение позабыть о боли. Она с минуты на минуту вновь настигнет и примется сковывать движения, когда это так не нужно. Миша, стиснув зубы, хватает Андрея под руки и тащит в сторону озера. Раны тут же принимаются кровоточить и ныть так тягуче, что хочется просто выть и биться головой о землю, лишь бы всё закончилось. Однако нет времени бесконечно жалеть себя, ведь от каждой секунды бездействия зависит жизнь Андрея. Тот совсем обмяк и почти перестал дышать. – Не смей мне тут помирать, окунь хренов, – шипит Миша, а мысленно он дрожит от ужаса как осиновый лист. Каждый шаг даётся Мише с колоссальным трудом. У него самого в глазах темнеет, а в висках пульсирует от боли. Это вынуждает замедлиться и на секунду остановиться, чтобы перевести дыхание. Однако молодой человек быстро берёт себя в руки и продолжает тащить беспомощное тело в сторону воды. Слизь больше не пачкает руки, и это нисколько не радует, а пугает до сухости во рту и нервного смеха. Нет, нет, Андрей не может умереть так рано и позорно, Миша не позволит ему это. Он медленно опускает ноги в воду и думает, что можно просто бросить Андрея в озеро и уйти домой. В конце концов необходимо обработать и собственные раны. Только вот что-то сдерживает от этого, и Миша, несмотря на адскую боль, заходит с Андреем в прохладную воду, укладывает друга так, чтобы тот лежал на его, Мишиных, коленях и при этом находился полностью под водой. Миша тяжело дышит и вяло гладит плавники Андрея. Тот вроде как начинает выглядеть немного лучше. Или же это просто Мише кажется. Он сейчас мало что понимает из-за количества царапин и укусов. Они точно не смертельные, но резкая перемена настроения и общая измученность дают свои плоды. Веки становятся тяжелее, усталость забирает в свои объятия. Вода больше не кажется такой ледяной и невыносимой. Возможно, это Миша нагрел жидкость жаром своего тела. Или же он просто-напросто привык. Спать безумно хочется, но Миша гонит от себя это. Он должен проследить за тем, чтобы Андрей точно пришёл в себя. Нужно немного подождать, а как только «рыбка на ножках» откроет глаза, Миша отпустит и уйдёт домой. Там появится шанс «зализать» собственные раны. Вообще, их появление нужно объяснять семье. Отец, конечно, тот ещё индюк, но он точно устроит допрос. А что Миша сможет ответить? Говорить правду нельзя, потому что... Да потому что! Миша поджимает губы. У него есть идеальный шанс отомстить Андрею за все укусы, порезы и обиду. Можно прямо сейчас привести людей и показать всем, что эта «рыбина» натворила. Деревенские устроят самосуд и либо забьют, либо посадят в какой-нибудь аквариум, чтобы у детей было развлечение. Соблазн мести как никогда велик и ослепителен, только Миша не собирается следовать этому глупому желанию. Просто сердце начинает кровью обливаться только от одной мысли, что с Андреем сделают нечто плохое. Странная жалость мешается с виной и сочувствием и распространяется от сердца по всему телу. Иначе не объяснить, почему морально становится только хуже. Злость на Андрея не проходит от слова "совсем". Она просто трансформируется в нечто другое – горькое сожаление обо всём. Миша думает, что ему следовало держать язык за зубами, что Андрей – моральный урод, раз он решил, будто имеет право лезть драться просто так. Мыслей много, все они кажутся невероятно утомительными. Они нагружают мозг и вызывают ещё большую усталость. Внезапно в голову приходит мысль – Андрей же может прийти в себя и сразу попытаться утопить. При подобном раскладе Миша не сможет сопротивляться из-за усталости и боли. Смерть точно обеспечена. Она наверняка настигнет, если Миша прямо сейчас не поднимется и не уйдёт. Только сейчас совесть не позволит бросить Андрея в столь скверном состоянии. На него же может напасть речной хищник. Щука там какая-нибудь или нечто в этом роде. Короче говоря, в случае чего Миша сможет оттолкнуть слабого Андрея и сбежать к ближайшему дому, а там попросит помощи. Веки трудно держать открытыми, но более-менее держаться помогает одна конкретная мысль об Андрее. Точнее о том, что на самом деле он не собирался убивать. В пользу этого говорит медлительность и слабость, с которой Андрей сперва наносил удары. Да он даже слишком вяло тащил в сторону воды, хотя мог сделать всё максимально быстро, пользуясь ступором Миши. Тот зачем-то берёт Андрея за руку и нервно усмехается. Когти острые, они даже сейчас немного царапают ладонь. Их по-хорошему нужно сточить, но наверняка они помогают Андрею лазать по деревьям. Непонятно, правда, зачем ему подниматься на сушу, раз он всё же может высохнуть как лягушка. Об Андрее хочется узнать чуть ли не всё, а, может быть, и всё. Однако сейчас Миша готов пожертвовать всем, лишь бы его друг, он же объект относительного душевного равновесия, открыл глаза и хотя бы послал. Пусть уж лучше проклинает и смерти желает, чем молчит, умирая от жары. Наверное, она добила, потому что сегодня солнце светит особенно сильно, а встреча выпала как раз на самый пик, плюс Миша сильно вымотал, плюс есть ещё какие-то мелкие факторы. Андрей начинает дышать более спокойно, Миша невольно улыбается и теснее сжимает чужую руку. Сейчас появляется чувство безопасности. Почему-то кажется, будто совсем скоро все тайны отпадут, сломается эдакая преграда и воцарится полное взаимопонимание и поддержка.***