***
К чему копить ничтожные обиды, Им не давать исчезнуть без следа, Их помнить, не показывая виду И даже улыбаясь иногда? Константин Ваншенкин
Миша находится в полудрёме, когда чувствует, как Андрей начинает шевелиться. Так вяло, еле заметно, но это уже хоть что-то хорошее. Оно значит, что Андрей жив, что он не высох, что Миша успел его спасти. Тот бы радостно подпрыгнул, если бы тело не болело, и его не сковывала слабость. Андрей барахтается активнее, а Миша сомневается в том, что он успеет сбежать. Сейчас тело совсем не слушается, оно словно стало чужим или зажило отдельной жизнью. Или же это мозг просто-напросто разучился выполнять свои прямые функции и обязанности. В любом случае, причина совершенно не важна, когда итогом является увеличивающаяся с каждой секундой вероятность умереть. Веки становятся только тяжелее, Миша закусывает щёку изнутри, чтобы не провалиться в сон. Это же однозначно приведёт к смерти, Миша и так висит на волоске. По правде говоря, если быть объективным — Горшенёв уже является трупом. Андрей вот-вот придёт в себя, и тогда он точно выполнит то давнее обещание и утопит прямо в этом озере, из которого тело может попасть в бурную реку. Вообще, у здешней реки нет никакого названия. Местные просто кличут её «Тихой рекой». Это же полный оксюморон, учитывая, что течение реки бурное и невероятно опасное. Мама как-то рассказывала, что однажды это течение убило ребёнка. Так что называть реку «тихой» — злая и невероятно не смешная шутка. Её понимают только местные, чьё чувство юмора кардинально отличается от городских. Те на фоне деревенских теперь выглядят беспомощными котятами. В любое другое время Миша никогда бы не стал думать о названии реки и юморе деревенских. Однако сейчас нужно держаться за любую мысль, чтобы не провалиться в сон и не захлебнуться. Подобный вариант событий тоже вполне возможен. Миша же способен склеить ласты и без помощи Андрея. Для этого будет достаточно уснуть, сменить положение с сидячего на лежачее и всё! Никакие тут штуки водяных не понадобятся, Миша осуществит всё сам. Недавно обдуманные планы теперь не получается собрать воедино. Они мешаются друг с другом, образуя непонятную отвратительную кашу. Её не удаётся нормально расхлёбывать: то «язык» обжигается, то, наоборот, морозится, то скулы сводит. Попытки построить чёткий план или хотя бы вспомнить его приводят к краху, такому оглушительному и невероятно позорному. К удивлению, перед глазами не проносится жизнь. Никакие воспоминания не лезут в голову, отчего даже грустно. Чуть ли не из каждого утюга кричат, что перед смертью мозг транслирует то, что успел увидеть за короткое существование. И Миша же верил в это, а теперь его настигло большое разочарование. Вкус последнего растекается по языку, а после проникает в остальное тело. Возможно, именно это и даёт силы, чтобы держаться и не спать, не проваливаться в столь желанное забвение. Оно же принесёт так много облегчения и заставит отбросить проблемы. В воде, судя по звукам, поднимаются пузыри и лопаются. Андрей точно приходит в себя. Пора скинуть его с колен, подняться на ноги и уйти. Точнее, доползти до ближайшего дома и выпросить там помощи. Кажется, что самым ближайшим зданием является дом семьи Леонтьевых. Их сын ещё дружит с Лёшей и бегает за ним хвостиком, как какая-то глупая собачонка. Миша презирает Сашку Леонтьева, считает его простым идиотом и сплошным позором для его родителей. Однако сейчас он, Миша, готов пренебречь своим мнением об окружающих, унизиться и попросить помощи. Леонтьевы точно окажут самый тёплый приём. По крайней мере Сашка точно. Он добрый, вот до жути добрый и навязчивый. Удивительно, как он смог подружиться с Лёшей. Тот обычно отталкивает от себя доброту и не переносит навязывание со стороны своего общества. Возможно, Саша только на первый взгляд кажется простым деревенским мальчишкой. Эту догадку подтверждает относительно недавний разговор с ним. Миша порой думает, что ему следует перестать строить из себя человека, способного анализировать и видеть насквозь людей. Надуманные образы окружающих постоянно разбиваются о суровую стену реальности. Взять того же Сашу-собачку, чей взгляд, если присмотреться, выглядит таким осмысленным и таинственным. Да и анализ Андрея оказался неудачным. Миша думает о нём и ощущает противный укол стыда. Воображение, на котором и держится моральное состояние, заставляет встать на место Андрея. Теперь уже Миша живёт с больной родственницей и не имеет возможности уйти. Сперва он думает, что бросил бы семью, если бы она тянула вниз, мешала бы развиваться. Однако воображение быстро рисует на месте больной родственницы маму, родную любимую маму. Тут вся уверенность в уходе от семьи рушится как карточный домик от ветра. Миша опускает голову и смотрит на Андрея. По отношению к тому по телу расплывается какая-то странная жалость и безграничное сочувствие. Воображение же продолжает ставить Мишу на место «рыбки на ножках». Теперь он, Миша, не имеет возможности нормально заниматься любимыми делами, он обязан пахать и тянуть на своих плечах огромную ответственность. Времени на друзей банально нет. Да и возможности завести их — тоже. Теперь нельзя просто выйти на улицу, подойти к первому встречному мальчишке и заговорить с ним, а после назначить время встречи. Конечно, Миша, пусть и только в своём воображении, больше не человек. «И всё равно Андрей — идиот и придурок. Если он изначально знал, что может спалиться, зачем со мной говорил? Почему он залез на дерево, а не остался рядом с бабушкой?» — думает Миша. Он принимается одновременно осуждать и жалеть Андрея. Вскоре же мозг, несмотря на усталость, находит ответы на странное поведение Андрея. Тот же банально задыхается из-за отсутствия общения со сверстниками. Как ни крути, как ни люби, но мама или бабушка никогда не смогут заменить ровесников, с которыми можно разделить похожие взгляды. Взрослые не способны понять переживания людей, которые сильно младше них. Иначе никогда не будет. Мысли о непонимающих взрослых в конце концов приводят к отцу. «Андрею повезло, что над ним не стоит такое «чудо». Если бы у Андрея был такой же отец, как и у меня, Андрей бы точно сам лёг на солнце помирать. Ну не смог бы он вытерпеть такого яростного контроля. Хоть в чём-то Андрей не такой уж и бедный и несчастный. У него есть добрая бабушка, которая точно не раздавит морально» — с еле заметной улыбкой думает Миша. Он искренне рад за «рыбку на ножках» в этом плане. Уж лучше пусть не будет отца, чем такой, как Юра. Тот же просто ужасен и отвратителен! Он и контролирует, и заставляет снимать косуху и менять её на тёплую «нежную» куртку, и пихает в скучное училище, и морально давит с тем, что музыка не прокормит. А у Андрея такого бесконечного трындеца нет. Повезло ему, повезло! Тут улыбка с лица сползает, когда Миша резко осознаёт — об Андрее некому заботиться так по-отцовски. Горшенёв собирается с силами и принимается штурмовать все воспоминания о совместных разговорах о семьях. Андрей во время них всегда рассказывал о бабушке, что-то о погибшей маме, но не про отца. «Миш, твой папа же заботится о тебе, а ты нос воротишь. Вот у меня отца нет. Он уплыл, когда я стал ему надоедать. Этот карась хренов бросил меня, маму и свою маму. Мы остались втроём, а теперь нас уже двое, и я самый сильный в семье. Мне нужно защищать бабушку» — только один раз более-менее подробно Андрей рассказал о родителе. Миша снова мысленно возвращается к отцу, которого почти всегда вне лета нет дома. Это всегда злило и выводило из себя. Однако в данный момент вспоминается то, в каком состоянии возвращался в квартиру Юра. Он всегда был уставшим, вялым, но улыбался и внимательно слушал и трёп детей, и уделял им внимание, и умудрялся как-то помогать по дому. Это потом всё поменялось, а в детстве же было совершенно по-другому. Андрей был лишён отцовской ласки и в детстве. Юра продолжает тащить на своих плечах семью, а Андрей вынужден делать это с детства и по сей день. «Рыбка на ножках» явно никогда не сможет в полной мере отдохнуть. В душе появляется желание, чтобы сюда, к озеру, пришёл Юра, забрал самого Мишу и Андрея и отнёс домой, а там помог обработать ранки. Примерно так происходило в далёком детстве. Тогда Миша пытался защитить всех «униженных и оскорблённых» и получал за это от более сильных. Юра никогда за подобное не ругал, но просил, чтобы сын был как можно более аккуратным и не опускался до уровня «людей, говорящих только на кулаках». После долгих речей Юра всегда крепко обнимал и обещал, что всегда поможет. Как же хочется, чтобы ситуация повторилась… Юра же точно сможет помочь не только самому Мише, но и Андрею. Для этого необходимо только собрать в кучу остатки сил. Взять Андрея под руки и потащить в сторону дома. Однако тот расположен чересчур далеко, а такого длинного пути Миша банально не выдержит. Нет, он достаточно сильный, но сейчас искусанный вдоль и поперёк и не способный нормально двигаться. Есть конечно вариант пойти к дому Леонтьевых, а там попросить помочь Сашу. Он вроде как должен быть дома, ведь Лёша сегодня с мамой ушёл куда-то по делам. Тут реально соблазнителен вариант выпросить помощи у «собачки Лёши». Однако этого нельзя делать: Миша обещал никому не рассказывать об Андрее. Саша тоже не должен знать, вот и отпадает вариант с помощью от него. Вот с Юрой немного другая ситуация: он человек слова, если его попросить — он никому не скажет об Андрее. Только вот разве Юра согласится помочь Мише? Тот же ведёт себя в сто раз хуже свиньи, по мнению всей семьи. Да тут даже Бэмби, самое доброе существо, не поможет. Что можно говорить о таком суровом человеке, как Юра? Он же точно пошлёт или скажет, чтобы сын сам разбирался со своими проблемами. Как в детстве никогда больше не будет. Но Миша же родной сын Юры, тот не откажет в помощи истекающему кровью сыну. Возможно, сперва не поверит в происходящее, а потом поймёт, что Миша не шутит. Ну Юра — родной папа, который так любил в детстве. Да какое в детстве? Ещё буквально год назад имелось какое-никакое взаимопонимание. Оно не способно исчезнуть так быстро. Критическая ситуация точно заставит Юру вспомнить то, что было до сообщения Миши о желании начать музыкальную карьеру. Только непонятно, как добираться до Юры с больным Андреем на руках. Оставлять его одного опасно: вдруг приплывёт какая-нибудь хищная рыба и съест обессиленного Андрея. Звучит подобное, конечно, глупо, очень глупо, но Миша не в состоянии унять свою паранойю. Она рисует яркие картины того, как Андрея растерзала щука на мелкие кусочки, пока Горшенёв бегал к своему отцу. Не то чтобы сам Миша находится в прекрасном состоянии для защиты. Однако ему, Мише, намного спокойнее сидеть с Андреем в обнимку, чем оставлять его. Появляется ещё одна мысль, она более-менее успокаивающая. Миша должен дождаться окончательного пробуждения Андрея, проверить его состояние, уложить в безопасное место, а потом только бежать к Юре. Однако не факт, что Андрей согласится на подобную помощь и не уплывёт при первой же возможности. Нет, он просто обязан принять то, что Миша собирается ему предоставить. Оно в конце концов по-настоящему необходимо, чтобы Андрей не умер. Сама идея о смерти Андрея от рук Миши приводит последнего в безумное состояние. Оно граничит с бесконечным чувством душераздирающей вины и страхом, таким глубоким и звериным. От него хочется сбежать, но, к сожалению, это невозможно, пока Андрей пребывает на грани жизни и смерти. Внезапно Миша начинает чувствовать нечто странное и непонятное. Он будто бы последние несколько часов рос, рос и наконец-то окончательно вырос. Теперь Миша не просто подросток с шилом в одном месте, он теперь более взрослый. Конечно же не телом, оно осталось прежним, моральное состояние кардинально поменялось. Кажется, оно притупило острый юношеский максимализм и подарило эдакие очки с линзами, позволяющими смотреть на реальность более трезвыми глазами. Взгляд больше не затуманен слепой яростью, смешанной с обидой. Она вообще забывается, ведь эдакое прозрение дарит иные эмоции. Это позволяет Мише понять — его отец не такой уж и плохой человек. Определённо он не самый лучший, но и злодеем его нельзя назвать. Юра — просто обычный человек, который когда-то сделал жизнь Миши сказкой во плоти. Плевать, что отношения сейчас не очень, сейчас важно спасти Андрея. Тот подрагивает, и Миша чуть крепче сжимает его ладонь. Собственные царапаются об острые когти. Волна боли накатывает, но быстро стихает из-за общей усталости и вымотанности организма. Да и самому Мише плевать на порезы. Боль от них приносит лишь усталость и желание переключить мысли на нечто другое, более безобидное и хотя бы на каплю приятное. Андрей открывает глаза и смотрит пустым, коровьим взглядом на Мишу. Тот вымученно улыбается и в очередной раз гладит Андрея по подобию волос. Те нельзя назвать мягкими и шелковистыми. По структуре они больше напоминают грубый мех, что имеют все дикие лесные звери. Андрей медленно закрывает глаза и тогда Миша принимается вяло трясти его, чем вызывает недовольное булькание. — Не спать, окунь на ножках, не спать, — нервно смеётся Миша и на мгновение запрокидывает голову. В ответ слышатся странные звуки, но сам Андрей не торопится тянуть Мишу на дно. «Окунь на ножках» переворачивается и ложится немного удобнее на Мишу. Тогда тот начинает немного дрожать от смеси холода и бесконечной усталости. Она душит и тянет веки вниз, чтобы те закрылись. — Не спать, Андрей, не спать! А то точно помрёшь, и что я с тобой делать буду? — Миша говорит громко. Это не для Андрея, а для самого Миши. Он тоже не имеет никакого права спать, пусть и очень хочет этого. Андрей недовольно булькает и сжимает ладонь Миши, царапая её этим больше. С губ Горшенёва всё-таки слетает болезненное отчаянное шипение. Оно явно не доходит до Андрея, судя по его реакции. Миша резко осознаёт — под водой же почти не слышно чужих слов, они доходят какими-то обрывками. Вот Андрей и не реагирует на обращение к нему. Это порождает ещё целый вагон проблем, которые невозможно быстро разобрать. А времени медлить просто-напросто нет. Нельзя оттягивать секунды, когда на кону стоит слишком много: жизнь Андрея и самого Миши. Тот собирает остатки сил воедино и приподнимает голову Андрея, немного вытаскивая её на поверхность. Вся «процедура» сопровождается громким недовольным шипением, походящим на рычание. — Андрей, тебе нельзя спать! — Говорит Миша прямо в лицо Андрею. — Ты сильно пострадал и можешь больше не проснуться… Попробуй, пожалуйста, держаться… Я сейчас сам немного посижу и пойду за помощью… — Не нужна помощь, — вяло отвечает Андрей и снова прикрывает большие тёмно-голубые глаза. Тут Миша по-настоящему пугается. Он не просчитал вариант того, что Андрей преспокойно может отказаться от помощи Юры. Он же необходим, как воздух всем живым существам. Необходимо за короткие секунды придумать достаточно весомый аргумент, чтобы Андрей согласился. — Андрей, если ты сейчас будешь отказываться от помощи, умрёшь, и тогда твоя бабушка останется одна! И что тогда? Она же не сможет жить без единственного внука! — Без задней мысли выпаливает Миша. Услышав про бабушку, Андрей быстро открыл глаза и как-то ощетинился, но быстро сжался, приняв достаточно жалкий вид. — Не помру я… не помру… — Хрипит Андрей, глядя Мише прямо в душу. — С чего ты взял, что я сдохну? — Ты… ты слишком долго был на солнце и лазить по деревьям и плавать нормально не сможешь… Я знаю того, кто поставит тебя на ноги за короткий срок… Просто… просто дай мне шанс ради себя… Я не хочу, чтобы ты так глупо умирал, — Миша поздно замечает, как сильно его голос дрожит. Андрей мнётся, переживает и пытается нормально двигаться, но не может. Он зло глядит на Мишу, вяло отстраняется от него, но вскоре сам вновь тесно прижимается и тяжело дышит, дрожа всем телом. — Почему не ушёл? — Хрипит Андрей, а его «ушки» трясутся, как осиновый лист от холодного ветра. — Потому что боялся, что ты умрёшь, и что тебя могут съесть рыбы, — честно признаётся Миша. Андрей еле слышно усмехается, а через некоторое время соглашается на помощь, явно поняв, что сам не справится.***