Methobettcide Enstosindes (mbs esx2)

— Тогда, может, что-нибудь расскажешь? Ну, кратко?       Ваня кивнул. Он не был против того, чтобы рассказать о своих историях, особенно против того, чтобы поделиться ими с братом. Усевшись поудобнее, парень сжал свои колени руками и внимательно посмотрел в бледное лицо. — Сейчас расскажу, откуда взял идею для первой истории. Итак, история первая. Гнев.       В этот день у них был урок истории, и ребята с ужасом ждали, кого же вызовут отвечать. Тогда Ваня не знал, во что это всё обернётся. А обернулось оно в то, что в него будто вдохнули причину того, чтобы вновь заниматься писательством. Он познакомился с новым человеком. Хорошая причина для вдохновения. — Ваня, к доске.       Дмитриенко расстроено выдохнул, и встал, чуть ли не опрокидывая стул. Тему он, естественно, не знал, да и учебник не брал. А после парень увидел, что к доске идёт не один. — Эм, разве не я должен отвечать? — спросил у него какой-то парень. Ваня не помнил, кто это. Он был с ним одного роста, примерно 178 см. На память свою полагаться бесполезно — не помнил. Жизнью класса не жил, был занят только собой и своими мыслями. Тетради сдавал пустые, или быстро у кого-то скатывал, если успевал вовремя прийти. Что было редко. Дмитриенко пожал плечами. — Сказали Ваня, я и вышел. — Я тоже Ваня, Бессмертных. Будем знакомы? — Бессмертных протянул руку, и писатель протянул свою в ответ. — Может кто-то из вас сядет?! Я звал одного, а вышло два. Дмитриенко, сядь. — выругался историк, — а, вернее, истерик, — полный мужчина с плешью и в очках. Его голос Дмитриенко услышал даже сейчас, сидя в кабинете с братом. — Повезло тебе. А то «два» вышло бы у тебя в дневнике. — строго произнёс саентолог. Младший мило улыбнулся, на что Утюг закатил глаза. — Рассказывай уже. — А ты не перебивай!       После этого Ваня уже с более явным интересом рассматривал класс, а конкретно этого самого Ваню Бессмертных. Стало интересно, кто это. Все же нужно знакомиться, чтобы черпать персонажей. Их жизнь и реальность. Тот почувствовал его взгляд и обернулся, когда была перемена. Десятый класс разбежался, было пусто, и он встал, дабы подойти к парню. — И что, вы стали общаться после этого? Не побоялся какого-то левого человека? — Нет. Слушай дальше.       Парень сказал, что это странно — учиться вместе и даже не знать имен друг друга. Наверное всё было потому, что Дмитриенко только по фамилии до этого и звали, и ещё так противно, что даже вспоминать не хотелось. Из учителей ему нравились только Алексей Александрович и Владимир Сергеевич. Классные ребята. Никогда не задирали носы. — Расскажешь что о себе? — сказал Дипинс, вроде такое у него было погоняло. Или Диндис. Или ещё как-то. Не помнил. — Познакомимся. Кажется, ему не хватало общения. Это Дмитриенко выяснил после того, как пообщался с ним. — Надеюсь, ты не шибко много о себе рассказал. Всё же чужой человек, — прищурился Руслан. — Вроде как у вас в саентологии учат доверять людям? — Но незнакомым — нет.       Позже они пришли к Бессмертных домой. Естественно, это было не сразу. Общались примерно неделю, Ваня рассказывал, как стал писать истории, кажется, тому даже зашло. Но ничего из написанного показывать не стал. Благо, к нему и не приставали. Рассказывали о себе. Тот оказался собеседником интересным, занимательным, и много чем увлекался.       Как и его двоюродный брат. Младший, учился в девятом, снимал смешные видосы и часто тусил с каким-то парнем. Дмитриенко подслушал, как Коля разговаривал с ним. Звали Ромой Мокривским, и самое смешное, что чаще Коля обращался к другу по фамилии. Дипинс вроде как тоже общался с ним. — Ты теперь в курсе всех их отношений? — снова недовольно прозвучало у Дмитриенко под ухом. Парень поднял на брата серые глаза и взглянул. Пронизывающий взгляд — Руслан вздрогнул. — Конечно. Если сидишь у кого-то дома, вольно-невольно оказываешься в эпицентре всей их жизни и событий. — Но ты, Вань, пытаешься это вывернуть в свою пользу. Действуешь корыстно и думаешь также. Точно также. Ты пытаешься взять из этого основу истории. — Ты мне запрещаешь? — приподнял бровь писатель. — Или что? Я же ничего криминального не делаю. — тон теперь стал более обиженным. Утюг потрепал его по щекам, и примирительно произнёс: — Не запрещаю. Просто ты будь аккуратнее, и не суй особо нос в чужие дела. Ясно? Я же беспокоюсь за тебя, брат. — Я знаю.       В следующий раз, когда они тусили вместе, в квартиру пришёл друг Некоглая, с которым Ваня тоже познакомился. Это был немного странный блондин, что часто отмалчивался почему-то именно в присутствии Бессмертных. И судя по тону, с которым разговаривал он с Мокрицей — Дипу он не нравился. — Да что ты, Ром, — произнёс он тогда. — В компании Apple навряд-ли будут рады такому покупателю, как ты.       Обсуждали вроде марку телефона. Рома тогда отмолчался. Пришлось у Дипинса спрашивать, что у них за отношения. — Вань, но ведь ты вновь суешь нос не в своё дело? — И что? Мне же интересно!       Они расположились в спальне, Дипинс сидел на мягкой кровати с пледом цвета лилового шифона. Парень прижал к себе подушку такого же цвета — наверное, очень мягкую на ощупь. Наклонившись, писатель тоже схватил одну такую, потискал в руках, но садиться рядом не стал. Просто бросил на друга взгляд исподлобья и произнёс: — Что между вами случилось?       Сначала вопроса тот не услышал. Просто сидел и тупо смотрел в стену. Дмитриенко даже повторить пришлось, чтобы до него дошло. В итоге Бессмертных поднял на одноклассника глаза и ответил: — Мне раньше нравился… Рома. И я хотел с ним дружить. Но он этого не хотел. Не знаю, блять, вроде как мудаком меня считает. Будто Коля лучше. — на лице Вани воцарилась злоба, и он кинул подушку на пол. А потом произнёс: — Я люблю грязное порно с БДСМ. Мы с Колей часто такое смотрим. — Серьёзно? — саентолог прыснул. — Так и сказал? Зачем? — Типа что стоило бы такое же сделать с Мокривским. — А ты не приукрашиваешь часом, Вань? — Зачем мне это делать? — зло бросил младший, кинув на Утюга пылающий взгляд, полный злобы. — Ты ещё всю историю не слышал! Парень примирительно поднял руки. Ваня в гневе — вещь страшная. Да и писательская душа очень ранима. — Ладно, ладно. Что там насчёт этой истории? — Завтра расскажу. Домой надо, есть хочу, — он прижал руку к животу, вставая со стула. — Ты не задерживайся. Вечно тут допоздна…– лицо Дмитриенко чуть помрачнело, но он тут же улыбнулся. — Не забудь сам поесть. Не хочу, чтоб ты умер и не дослушал мои истории. — Ой, иди уже. Постараюсь не задерживаться. Если уж так боишься один сидеть. — Руслан потрепал брата по голове, зарываясь пальцами в кудряшки. Тот приятно зажмурился.       Не забыв прихватить сумку со стула, парень вышел из кабинета.

***

      Ване нужно было собрать больше информации насчёт людей, что будут присутствовать в его историях. Положив рядом тарелку с любимыми сырными крекерами — Руслан его убьёт за такое питание, писатель пододвинул к себе ноутбук и стал быстро печатать имя и фамилию Ромы. Следовало бы изучить его и его отношения с Колей. Грех, который будет предшествовать их истории, будет гневом — извращенное проявление «раздражительной части» души. Когда Дмитриенко зачитывал слово «гнев», на ум приходило только злобное лицо Бессмертных, искаженное и недовольное. От него прямо несло им. Насколько ему «не»нравился Рома? Он вспомнил, как тот каждый раз придирался к нему.       Мокривский сидел в тот раз на полу, на синем ковре, что-то писал в тетради. Кажется, уроки делал. А Лебедев куда-то отошёл. Да уж, лучше бы не делал этого. Ваня сидел на диване рядом с Дипинсом, они обсуждали новый клип Оксимирона, и Бессмертных почему-то решил задеть Мокрицу. — А тебе, Ром, навряд-ли нравятся нормальные треки? Что любит слушать твоё женское начало? Дору, наверное?       Блондин зло посмотрел на него. Тоже чувствовал неприязнь. Но это только раззадорило Дипа. Он опустился рядом с парнем и задел рукой его руку. Ручка полоснула по тетради, делая длинную полоску. Математика была испорчена. — Что ты делаешь?! — он пихнул того рукой, и с ужасом оглядел листок в клеточку. На лице Ивана расползлась гадкая улыбка. — Случайно. Ну так, что слушаешь, Ром? — его ладонь опустилась на плечо, оглаживая, и это, казалось, могло вывести Рому из себя. Но он не шелохнулся. Тогда Дипинс поднял руку, гладя чужой подбородок тыльной стороной. Затем щеку, и повернул его лицо на себя.       Воспоминания этого момента заставили Дмитриенко покраснеть, и он резко выдохнул, прижимая к красному лицу ладони. Было горячо. Помахав на себя рукой, парень прекратил думать об этом и настроился на том, что нашел.       Это был профиль Мокривского. Хотелось бы узнать, что тот из себя представляет. Колю он сразу прочитал, как книгу: импульсивный, вспыльчивый, но такой милый, когда общается со своим дружком, что невозможно не шипперить. Прости его боже.       Последней фотографией, что была запощена, была фотка, на которой он стоял рядом с каким-то парнем. Нажав на отметку, он прочитал имя. — «Алексей Деревяшкин». Интересно. Этот парень вроде как с нами учится. Сидит на последней парте с каким-то… э… блондином, да. Хм. Написано, что он музыкант, так-так… Я тоже, и что? — промотав ниже, Дмитриенко заметил какой-то список. Кажется, там было расписание выступлений парня. Городская площадь и время. Например, одно из таких выступлений было через час, и почему-то писатель зацепился за это. — Может, расскажет что-то об этом Мокривском? Надеюсь, он не просто его фанат…       Ваня стащил с себя домашнюю футболку и надел черную. Если уж это музыкальное выступление, выделяться бы не хотелось. На ней был принт с гитарой фиолетово-зелёных цветов, довольно простенько, но со вкусом. — Так, а штаны мои где? Бля, опять закинул куда-то…       Больше времени парень потратил на то, чтобы найти их, и в итоге решил надеть что-то другое. Тёмные брюки, которые были завернуты до колена. И все равно, что было довольно прохладно — осень же. Главное, что он накинул на себя ветровку. Болеть и расстраивать Руслана хотелось меньше всего. Раньше, когда были живы родители, он часто болел.       На концерт Дмитриенко немного опоздал. Когда он оказался в самом конце толпы, Лёша уже играл. — Кореш, давай! — визжала какая-то девушка рядом с ним. Ваня скорее закрыл уши. — Зажигай!!!       Голос парня был приятным. И песня неплохая. Что-то между фонком и хип-хопом. Но Ване больше нравилась попса. Ну или пост-панк. Если уж выбирать, то что-то более чувственное. Но точно не это. Но девушка рядом, что так громко кричала, чуть ли не падая в обморок, с ним бы поспорила. И кулаками. Да, было бы неприятно получить по лицу за собственное мнение. Особенно если оно правильное.       Благо, весь этот концертно-визжащий ужас через некоторое время закончился. Помимо Лёши были и другие, что также, как и он, выступали на сцене. Дмитриенко не хотел там играть. Она была для него слишком скучной и примитивной.       Парень дождался, когда фанаты разойдутся, и зашёл за сцену, где Деревяшкин стоял в одиночестве. Заметив его, парень устало вздохнул и произнёс: — Что, тоже за автографом? Малыш, дядя устал, может быть завтра? — концертов у Кореша «завтра» не было.       Услышав его вопрос, тот сначала растерялся. Да он даже не придумал отговорку, чтобы познакомиться, с дуру побежал про Рому спрашивать! Не странно ли это будет выглядеть? Какой-то чувак подбегает и начинает расспрашивать про девятиклассника. Которого Лёша может и не знать. Но в голову писателя тут же пришла идея. — Лёш, я же твой одноклассник. Какой я малыш? Мне, как и тебе, семнадцать, и я тут по делу, — Ваня постарался звучать убедительно, и, судя по удивленному лицу музыканта, у него получилось. — Оу, вот как? Что-то не помню тебя. А, подожди. Ты же Ваня, да? Вы с Дипинсом… — Да, да. Имена одинаковые. Я тут по делу… — Да? И по какому же? — с сомнением произнёс тот. Дмитриенко сглотнул. — Нас учитель… Меня, то есть, попросил сделать фотографии юных талантов, которые ходят в нашу школу. И ты один из них, Кореш!       Через мгновение лицо Алексея озарилось, и он широко улыбнулся. Лесть подействовала. Как обычно.       Довольный собой, писатель было хотел спросить что-нибудь про Рому под точно таким же предлогом, и уже открыл рот, как тут из-за угла послышалось: — Лёха! Привет, чувак, выступил уже? Много народа было?       Оглянувшись, тот радостно помахал кому-то рукой, улыбаясь. Кажется, это был его друг. — Саш, привет. Если ты пришёл посмотреть концерт, то уже как-то поздно. — он усмехнулся, закинув тому руку на плечо. Со спутницей этого блондина он здороваться не стал. Да и посмотрел косо.       Ваню это заинтересовало. Из головы вылетели мысли о Роме, и по возвращению домой, после того, как сделал фото одноклассника, думал об этих ребятах. А они ведь тоже могли бы сойти под его историю. Сколько там грехов осталось?       В кровати парень долго ворочался, прежде чем уснуть. А когда уснул, его начал пробивать пот. Тело слиплось, а сознание из тьмы погрузилось в какие-то мелькающие оттенки с сочетанием ярких вспышек. Злая музыка на фоне, и сон, где он почему-то падает с двадцать второго этажа. Говорят, что когда падаешь, растешь. Ване кажется, что тут он уже умирает — но никак не растёт. Или это в моральном плане?       Наверное, в момент падения Дмитриенко случайно закричал, потому что через некоторое время дверь открылась. Раздались шаги, и в комнату вошёл Руслан — видимо, услышал его. Парень обеспокоенно присел на кровать рядом с ним и положил руку тому на лоб. Младший тут же открыл глаза. — Ты как? — спросил саентолог, проверяя температуру. Лоб был холодным. — Температуры нет. Опять кошмары, да? — Да… снилось, что я падаю. — Слушай, может это потому что ты придумываешь много всякой… жути? Может, перестанешь? Займешься собой, учёбой? Я же за тебя волнуюсь. — Рус, — парень взял его за руки. — Я вижу в этом смысл жизни. Я хочу заниматься подобным. Это не из-за этого у меня кошмары. Не всегда же я пишу… как ты сказал: жуть, — на лице появилась улыбка. — Могу и что-то милое забабахать. — Точно? — Утюг всё ещё смотрел на него с сомнением, но видя озорную улыбку на любимом лице быстро сдался, и кивнул. — Ладно. Но, может быть, хотя бы сходишь на мои терапии? Отдельно? Всё-таки я в психологии работаю, как-никак. Должен помочь своему брату. — Я подумаю. Можно я ещё немного посплю? — Можно. Зови, если что не так.       Следующие свободные часы нового дня Ваня проводил за ноутбуком, пытаясь вычислить информацию про Кореша, Парадеевича и его девушку, Карину Сычеву. В голове неустанно стал формироваться образ каждого персонажа.       Когда он разглядывал фото Лёши в обнимку с Сашей и раздумывал над всем этим, ему позвонил Коля. — Привет, бро. Мы тут с Ромкой задумали в одну игру детскую сыграть. Подваливай, надо трех человек минимум. Дипинс че-то выебывается, не хочет играть. Ну, ты его знаешь. Давай, ждём.