«Алладин. Современная история».
В городе на девятнадцатом сквере всегда было шумно. Машины ездили туда-сюда, и казалось, что больше всего смертей было в этом месте. Но каким-то чудесным образом люди не умирали под колёсами машин, даже когда случайно бежали на красный. Тут и жил он. Парень с серыми глазами и странным взглядом на жизнь. Все с девятнадцатого сквера были такие — неумолимые мечтатели. Мечтали о вещах, недоступных человечеству. Этот парень работал, чтобы прокормить свою маму. В обычном кафе, которым владела девушка, что была прекрасна, словно солнце зимой. Такая далёкая… И каждый раз он пытался накопить ей на обычный цветок. Только вот все деньги все равно шли на лечение и еду для мамы. Он хотел подарить ей жасмин. Девушка видела его старания. Но к нему была холодна она, как солнце в зимнюю пору. У неё была любовь. Он был не мечтателем, а реалистом. Ведь всё это решал реализм. И вот в какой-то момент она сидела в кафе. А он принёс ей цветок и кофе. — Зачем он мне? — спросила она. — Чтобы им любоваться. — ответил он. Но она вырвала цветок и растоптала. Как и его чувства. Так он и сорвался. Заработать на цветок было сложно, но сложнее было видеть, как цветок погибает под ногами той, кого он так любил. Выбежав на дорогу девятнадцатого сквера, он погиб.» — Но это же история не похожа на историю Алладина? — спросил недоуменно Мокривский, заглядывая в листок Вани. — Да и история любви трагична лишь для одного человека, — Лебедев сел рядом с Ромой, кладя голову тому на плечо. Дмитриенко на это залип. —Ну… А как вы хотели? Кратко же. Я много чего мог написать. Вам хотя-бы понравилось? — Жутко. — одновременно констатировали парни, и, переглянувшись, рассмеялись. — Хороший ты писака, Вань, — похлопал того по плечу Лебедев. — Продолжай, у тебя есть потенциал. Писатель смущённо улыбнулся, смотря как Коля прижался к Роме ещё ближе.***
Гора, лежащая из учебников на парте Вани, с грохотом обвалилась, когда парень достал учебник русского. Неловко улыбнувшись, парень прикрылся учебником. В этот момент дверь открылась, и в кабинет весёлой походкой вошёл мужчина лет тридцати. Это был их учитель — Алексей Александрович. Классный мужик, как бы назвал его Бессмертных. — Здравствуйте, ребзя. — на современный лад поприветствовал их Губанов, махнув журналом десятого А. — Утро бывает добрым, но кто мне ответит, когда? — Когда есть кому минет делать, — хмыкнул на задней парте Кореш. — Два, Деревяшкин. Когда есть кому оценки испортить. По классу прошёлся смех, на что Алексей самодовольно улыбнулся. Этим то он и нравился Дмитриенко. Своим неординарным подходом к ученикам. Когда Алексей Александрович сел в свое кресло, открывая журнал, дверь вновь открылась, и в кабинет юркнул другой «классный» учитель — Владимир Сергеевич. Похлопав в ладоши, когда смотрел на класс, мужчина сел на первую парту перед Губановым. " — Вот он, главный пейринг этой школы», — подумалось в мыслях Вани. –"Их каждый второй шипперит». — Вань, — прервал чужое повествование Руслан. — Не надумывай. Навряд-ли все, может быть вообще ты один такой у меня? — Ну хорошо, скажу, как было. Вова зашёл в класс и, достав пистолет, выстрелил учителю в голову. — Вот такая вот трагичная «лав стори» тебя устроит? — недовольно произнёс писатель, сложив руки на груди. Утюг устало потёр переносицу. — Верни, как было. Только больше не привирай. И будь более тактичен, Вань. — Ладно, — парень примирительно потянул брата за край халата. — А вообще, у меня и для этих учителей есть история. Я тут недавно набросал кое-что, и… Ему прикрыли рот рукой. — Давай ты сначала с первой разберёшься, а потом уже и к этой вернёшься? Ваня кивнул и продолжил. Семенюк принялся обсуждать с Губановым что-то насчёт того, какое меню будет в столовой на этой неделе, а Ваня тем временем отпросился и вышел в коридор. Ему было скучно, как и всегда. — Опять уроки прогуливаешь? — Да подожди ты… Потом он решил зайти в чужой кабинет. Старшие часто так делали. Заходили к младшим. Вот он и решил зайти к девятому, как раз там были Рома с Колей. С ними веселей. Но когда он заглянул, заметил, что парни были одни. Видимо, остальные были в спортзале, а эти прогуливали. Дмитриенко замер, не спеша заходить. Он наблюдал за тем, как Лебедев что-то говорил своему дружку. Рома слушал его очень внимательно — интересно, что они обсуждали? Затем Коля стал гладить Рому по голове. Ладонь сползла на плечо, а после и ещё ниже — парень стал поглаживать его между ног. — Ваня, прервись, — саентолог с серьёзным видом встряхнул младшего брата за плечи. — Прекрати выдавать фантазию за действительность, всё-таки они дети! — Им уже по шестнадцать. Могут делать, что хотят, — насупился Ваня. — Ну ты и вредный. Как на самом деле было? — Ладно, — Дмитриенко закатил глаза, но когда его примирительно потрепали по волосам, растаял, как кошка. — Просто также, как и ты меня сейчас, погладил его по голове. А потом я ушёл.***
В своей комнате Ваня вновь поудобнее уселся на стуле и стал вспоминать, как Лёша и Вова смотрели друг на друга. Он открыл тетрадь и коротко прочеркал в ней: «Прелюбодеяние». — Алексей Губанов, Владимир Семенюк. " Затем снизу: «Гнев». — Николай Лебедев, Роман Мокривский.» Немного подумав, он приписал рядом Ивана Бессмертных. Тетрадь быстро исчезла в недрах портфеля, и писатель встал, чтобы раздеться. Взяв чистую белую футболку с надписью «попса — это жизнь», парень нашёл полотенце и отправился в ванную. Стоило бы смыть с себя грязь сегодняшнего дня. Расслабить мышцы под горячими струями душа. Расслабиться самому… Намыленные руки стали намывать шею, подмышки, грудь, живот, и случайно коснулись члена. Ваня часто заморгал. Мастурбация для него была делом редким, он даже не знал, на что дрочить. Посмотрев на вставший орган, парень провел по нему ладонью, и в голове вспыхнула яркая картинка. — Так… Не думаю, что это незаконно — представлять, как люди занимаются… этим. — он откашлялся. В голове были сцены… Он представил, как Коля целует Мокривского в шею. Тот тяжело дышит, пытаясь сдерживать дрожь. Дмитриенко и сам задрожал, пытаясь мокрой рукой обхватить член. Это получилось. Коля прижался к Роме, и писатель заметил у себя в голове, что те голые. Закатив глаза, Рома застонал, на что Ваня с силой закусил губу, дабы не застонать сильнее. Затем картинка изменилась. В ней Лебедев был уже внутри своего друга, он толкался в нем, пока Дмитриенко толкал член в кулаке. После тот кусает Мокривского за шею, они трахаются, тяжело дышат. В голове Вани громко воспроизводимые стоны. Сам он дрожит, упираясь в стену — тяжело такое выдерживать. Дыхание прерывается. Вода стекает по плечам. Шлепки и потные тела слишком громкие на слуху. Выключив воду, писатель услышал, как дверь хлопнула. Видимо, пришёл старший брат, как раз вовремя. Хотя немного раньше, чем обычно. Закончив со своими делами и облачившись в одну футболку — шорты все были грязными, парень вышел, вытирая полотенцем голову. С мокрых волос стекала вода. Кудри стали ещё более непослушными. — Привет, — поприветствовал он Руслана. Затем, немного подумав, добавил: — Чего так рано? Все сеансы окончены? Утюг снял верхнюю одежду, и оглянулся на него. Маска с лица была снята, светлые волосы растрепались, но выглядел тот приободренным. Подойдя к парню, он протянул ему пакет. — Беспокоился за тебя, — старший потрепал Ваню по мокрым волосам. — Почему так дрожишь? Холодно в одной футболке, наверное? Замёрз совсем весь… На это Дмитриенко ничего не ответил, лишь красный румянец залил его щеки. Резко подавшись, он заключил Руслана в объятия, чтобы тот ничего не заметил и не подумал бы, что у него температура или что он заболел. Не хотелось расстраивать брата. Тот удивлённо посмотрел на него, и неловко похлопал парня по плечу. Дмитриенко был выше, что делало их объятия неловкими, но очень уютными, родными. Когда он приобнял его в ответ, почему-то у Вани громче застучало сердце. На кухне Ваня подставил свою голову на одно колено, обхватив то левой рукой, и молчаливо наблюдал за тем, как саентолог режет овощи и фрукты на разделочной доске. Из овощей парень готовился приготовить рагу, а из фруктов — осенний салат. Очень вкусный, Дмитриенко нравилось, как Рус готовил. — Слушай, — внезапно заговорил тот, стоя к младшему спиной. Писатель приподнял голову. — У меня есть способы, с помощью которых ты можешь успокоиться. Не видеть больше кошмары, тебя же они беспокоят? Тот часто закивал, но, поняв, что старший его не видит, ответил: — Да, это действительно так. Но какие у тебя есть способы мне помочь? Нож громко ударился о доску, отрезая кусочек перца. Свет заморгал. Руслан поднял глаза и недовольно покачал головой. — Лампочку надо сменить. Я думаю, тебе может помочь моя саентология. Я могу помочь тебе, — он отложил нож, чтобы оглянуться на брата. — Ну, как тебе идея? — Ты уже что-то подобное предлагал. Знаешь, это хорошая идея. — Правда? — Да, только когда-нибудь потом. Рус, я ценю твою помощь, но пока со мной всё нормально. Позже, хорошо? Отвернувшись, Утюг легко кивнул и продолжил своё дело.***
Ночью, перед сном, Ваня зашёл в ВК, найдя группу, принадлежащую Лёше Корешу. Там он узнал, что они с Сашей лучшие друзья, а Карина это девушка Саши. В комментариях под фотографией Лёши и Саши писатель заметил тонну сообщений шипперского содержания. Не сдержавшись, он тоже черкнул пару комментариев не со своего аккаунта. «Вы такая милая парочка. Карина отвратительная, хочу чтобы вы начали встречаться.» «Уверен, что они геи». «Канон».