***
Это была многоэтажка, бетон серый, чистый совершенно не разрисованный всякими каракулями малолетних шкодливых учеников, или студентов, которые шли после пар. Видимо здание было новым, и оно отлично привлекало глаз того, кто любил разрисовывать всё граффити. С собой парень прихватил свою пару любимых баллончиков, краска в которых сохранялась очень устойчиво, всё-таки являясь очень дорогой. Он как-то заработал со своей подработки, но потом Руслан говорил, чтобы Ваня занимался больше учёбой, А такие вещи он и сам тому может купить. Просто писатель не хотел напрягать своего старшего брата, который и так изо всех сил трудится, чтобы прокормить их с раннего детства. Кашина он помнил также явно, как тот выглядел сейчас: те же рыжие спутанные локоны, вернее стоящие торчком колючие волосы, всяко по-разному. Те же шкодливые зелёные глаза, та же улыбка. Те же веснушки. А вот двое других парней ему были не знакомы. Дмитриенко встряхнул баллончиком сразу, и направил его на Даню. — Э, чувак, полегче. — Даня выставил руки вперёд, не на шутку пугаясь. — Собираешься застрелить давнего приятеля? А ты вытянулся, стал выше, — он закинул руку тому на плечо, встряхивая его волосы, которые итак были спутанными после вчерашнего душа. — Эй, не трогай волосы, я их и так не могу распутать. Это не я выше стал, это ты ниже, от своей наркоты, или чего-то там паришь. Познакомишь меня со своими друзьями? Дмитриенко оглянулся на стоящих чуть поодаль парней. — Это, — Кашин указал на парня в очках. — Денис Коломиец. А это, — кивнул в сторону парня с крашеными то ли синими, то ли голубыми волосами, весь в каких-то непонятных чёрных родинках на щеке. — Илюха, Мазяка. Ну или просто Коряков, называй его Маз-камаз, короче. А этого симпатичного блондинчика можешь называть Дрейк. Денис покраснел от смущения, зло зыркая в сторону друга. Илья заржал. — Слышь, рыжий, ещё такие выражения, и ты утром не проснёшься. После очередной попойки насыплю тебе в пиво твоих любимых анестезиотиков, и помрёшь. — он провёл большим пальцем по горлу, классическим жестом показывая, что тому не жить. — Да ладно тебе, полегче, Дрейк. — рыжий примирительно улыбнулся, а потом схватил с рядом стоящей коробкой тоже баллончик, вставая рядом с Ваней и встряхивая тот. — Ну что, Вань, начнём убивать эту малышку? Давай как в старые добрые, наши антуражные ангарные рисунки покажем, или как они там? — Витражные, Даня, витражные. — Дмитренко подошёл к стене, и провёл линию. Через пару таких черканий было видно красивую, чуть ли не охренеть какую шикарную розу. Данила улыбнулся, взял зелёный баллончик и пририсовал лепестки. — Ну вот и роза. Ну как, пацаны, я же говорил, что он кайфово рисует. А вы всё: не хотим какого-то левого брать, не хотим. Да этот левый тот ещё правый, долблюсь вам. — писатель подозревал, что это выражение означало «искренне говорю», или что-то гейское, по типу сосу. Ну, второе ему нравилось куда больше. Немного угрюмые парни тоже одобрительно смотрели, а позже присоединились к Ване, начиная рисовать не хуже всякие портреты, животных, пейзажи, здания, огонь, всё подряд, цветочки там, ягодки, бла-бла-бла. Ну Ваня был сконцентрирован только на себе, как это обычно бывает, он зациклен на себе, даже когда тут и другие есть. Ну если только на людях, которые действительно ему близки, например как его старший брат. А когда он дорисовал, вспомнил, что хотел найти больше историй. Стоило бы узнать у этих незнакомцев, кто они по жизни, и придумать уже какую-то историю, а то просто тупо стоит здесь и рисует. Это довольно-таки невыгодно для писателя. — А как ваша жизнь, ребята? Вы вместе учитесь? Давно дружите? — Ну мы всё время тусим втроём, так обычно. Да, мы вместе учимся, — прогудел голубоволосый парень. Или синеволосый, хрен знает. — Закатим какую-то вечеринку, позовём пацанов, девчонок, вот Даня наклюкается под столом у меня чего-то, про енотов что-то говорит, Дениска нервно курит в сторонке, а я отрываюсь по полной на танцполе. — А вот нахуя ты всё это рассказываешь? — стыдливо пробормотал Коломиец, больно пихая его локтём. Он обратил свой взгляд на нового знакомого. — Не слушай его, это неправда. Ну кроме того, что Илья так дико танцует. Но уж мы с Даней такого себе не позволяем. Я вообще не курю, но а Даня если только немного выпьет… — Ой, не надо ля-ля. Знаем мы, как вы не пьёте, не курите. Да ты полпачки можешь выкурить за один присест. А в том, что Даня немного алкоголя пьёт, тебя вообще понесло. — Неправда, ты, Илья, пиздабол. — Правда, правда. Да, Ванёк, вот такие у меня лд. — Мазеллов добродушно обнял своих друзей, встряхивая их, несмотря на недовольные лица. Денис и Даня одновременно наставили на парня баллончики, и он поспешил от них отойти. Сознанием Ваня дорисовал себе картинку, где Даня и Дрейк ревностно смотрят друг на друга, но те почему-то лишь смеялись, совершенно не выказывая того, что Ваня как обычно представлял. Но это дало толчок его быстро текущим мыслям и новым, ещё неведомым историям. Парень улыбнулся. — А ты, Илья, жадный до друзей. — сказано это было, конечно же, в шутку. — Дорогой, ты можешь тоже быть моим другом. — подойдя к нему, Илья похлопал парня по щеке, забирая у него баллончик. — Я возьму? У тебя очень классные краски. Где купил? — На Avito, блядь. Шутка, я на них долго копил, и не думаю, что ты потянешь. — Дмитренко чуть отошёл в сторону. Быть в эпицентре круга друзей этого «Мазелкина» не особо-то и хотелось. И руки у него были измазаны в краске, а он трогает его белое чистое лицо. Ну кому это понравится? Илья кивнул, склоняя голову к плечу, а потом быстро чиркнул за спиной блондина по стене обычную голубую полоску, а потом Ваня увидел, обернувшись, что это было чужое имя, яркими буквами написанное имя: Илья. — Но если не хочешь быть моим другом, мы, в принципе, можем встречаться. У нас тут уже есть одна пара, Даня и Дрейк, лол, ха-ха-ха. — он ярко улыбнулся, показывая на ещё больше помрачневших парней. — Ты что, намекаешь, что мы пидоры?! Да ты вообще, что ли?! За языком следи, блять! Парни оба налетели на друга, пихая его куда попало под громкое чириканье, возмущённое чириканье, а Дмитренко смотрел на это всё и весело улыбался. Это было довольно-таки интересно. Интересно, они и впрямь встречаются? Ну-ну, главное, что писатель нашёл свою новую историю.***
Часов в пять в четверг у Руслана всегда проходили мероприятия, где парень рассказывал про новые темы в его профессии. Сейчас Ваня тоже сидел вместе с этими людьми, которые приходили посмотреть и послушать молодого парня, и внимательно разглядывали его, кивая в местах, где были согласны с Утюгом. Дмитриенко старший рассказывал о инграммах, о которых Дмитренко младший уже был наслышан, а также про отрезки времени, в течении которых человек испытывает сильный стресс, неадекватные эмоции: гнев, страх, горе. В его словах всегда был какой-то потаённый смысл, который Ваня не всегда понимал, возможно потому что был слишком мал, или потому, что не хотел понимать. Все эти темы были не для него. Естественно, ведь он был совсем юным подростком, и для него такие эмоции испытывать было нормально, он испытывал их в учащённой сфере, это гормоны «шевеления». Руслан поправлял: взросления. Только так он иногда и списывал свои странные эмоции к определённым людям, например к Руслану — на шалящие гормоны. И обычно он их скатывал в свои истории, в которых и раскрывал, выплёскивал эти эмоции. Они остались снова наедине, когда семинар закончился. Ване нужно было поговорить с братом. В принципе, он с ним только и говорил, когда нужно было обсудить личные темы. Руслан всегда был ему не только братом, но и лучшим другом. — А я сегодня прогулял. Надеюсь ты не будешь сильно ругаться? Несмотря на милую улыбочку Вани, Руслан сердито насупил брови. — Что значит ты прогулял?! Ваня, у тебя и так успеваемость ужасная, ты вечно прогуливаешь, нет, тебе ещё нужно! Когда-нибудь этот ветер в эпицентре твоей головы уляжется? Я хочу, чтобы ты стал достойным человеком, а ты только и делаешь, что не слушаешься меня! Да я тебе сейчас… — Всё-всё, Рус, не заводись, — младший выставил примирительно руки перед собой, надеясь усмирить гнев брата, который уже пылал, тяжело дыша и сдувая пряди со лба. Этот спокойный специалист явно не на шутку разозлился. Конечно, с таким-то братом. Иван чувствовал себя ужасно. — Зато я историю новую придумал. Хочешь послушать? — Опять твои истории, сколько можно, снова с ними заладил. Ты вообще когда-нибудь прекратишь? — потом Руслан немного успокоился, и поставил стул рядом с братом, тяжело смотря на него. — Ну? Какую историю в очередной раз ты придумал? Давай, рассказывай, вижу что тебе не терпится поделиться со мной новым опытом. Фантазёр хренов. Дмитриенко счастливо всплеснул руками. — Ну, я придумал такую историю, там два парня встречались с одним. Узнав об этом, эти парни разозлились. Это пока набросок, я не знаю, что придумать дальше. Это будет история про жадность. Вот как бы ты на месте этих парней поступил бы, узнав, что он так с ними обоими играл? Руслан задумчиво потёр подбородок, внимательно смотря на младшего брата. В его голове быстро-быстро крутились шестерёнки, поэтому он вскоре и выдал ответ, проговорив всё чётко и сформулировано: — Знаешь, что я думаю? Будь я на их месте, и зная о том, какие истории придумаешь конкретно ты, а у тебя один только жесткач да драма, то я бы на месте этих парней убил бы того, кто им врал. Ну, или как ты говоришь, играл. Я думаю, что этот парень любил этих двух человек довольно-таки искренне, но те решили, что всё это было враньём. — Точно, точно! А потом они оба закопали его и начали встречаться друг с другом. Это гениально, брат! Ты моя муза! Судя по всему, похвала саентологу понравилось, если посмотреть на его широкую улыбку. Он притянул младшего брата поближе к себе, и приобнял, потрепав по волосам. — Слушай, — внезапно задумчиво протянул Дмитриенко. — А ты не мог бы побольше об этих своих инграммах рассказать, и о том как их лечить. — Ну для этого существует специальная терапия, с помощью которой саентологи как раз-таки и лечат своих пациентов, они называются одиторами, а пациенты — пекрилами. Чтобы быть одитором, нужно знать некоторый свод правил, такой как: не давить на своего пациента, не заставлять, позволять ему самому говорить, если он хочет. Не нагружать его, и очень много всего, это ещё не все правила. Одитинг очень тяжёлый труд и очень тяжёлая диалектика. Ты хочешь, чтобы я заглянул внутрь тебя? Последний вопрос прозвучал несколько смущающим, поэтому писатель смутился, но быстро взял себя в руки, делая вид, будто не поймал себя на такой стыдливой ситуации. Нужно было держаться перед умным и взрослым старшим братом. И не показывать свою детскую ребячливость. — Знаешь, брат, я только за, но лишь после всех семи историй, ладно? Мне нужно много чего обдумать, и много от чего избавиться. Надеюсь, ты меня понимаешь.***
Дома Ваня начал историю о жадности. Он написал несколько строк о том, как Илья встречался с двумя парнями, но быстро закрыл файл, решив, что стоит подумать ещё об этом, ведь информации о характерах этих троих парней у него было совсем немного, только если Даня. Его вот он хорошо знал, а вот Илью и Дениса нет. Их стоило бы проверить, и узнать б об этих двоих побольше. А потом он перешёл непосредственно к самому аппетитному, как он посчитал.«Гнев.
Дипинс схватил свою жертву за руку, утягивая в свою комнату, наполненную всю тёмными тонами. Ему было всё равно на то, что этот парень всхлипывал, Ване необходимо было начать делать то, зачем он и приобрёл своего так называемого раба. Одежда быстро полетела с хрупкого тела, и высокий парень стал жадно обводить руками чужую грудь, быстро проходясь по ней и укусами кропя шею и плечи. Рома хныкал, пытался отбиться. Но это было странно, ведь о нём говорили, как о послушном рабе. Но Мокривский не давался, более того, он пытался его ударить! Бессмертных чуть не вырвали волосы, пока он грубо пытался его растянуть, впихиваясь мокрыми от солёной смазки пальцами в анал. Губы зафиксировались на члене, а потом Ваня отпрянул с криком, потому что его больно ударили коленкой.» Ваня решил оставить подробности и размышления о том, почему Рома стал таким грубым на потом, так как ему пришло сообщение от Карины. Стоило бы побольше описать действия полового акта, потому что выглядело слишком сжато.Карина Сычёва: Вань
Карина Сычёва: я рассталась с Сашей
Иван Дмитриенко: поздравляю
Парень кликнул кнопку отправить, заухмылявшись. Это было с его стороны очень грубо, но он действительно поздравлял её. Ну наконец-то, наконец-то эта дура хоть что-то сделала по-умному. Вновь высветилось новое входящее сообщение. Это был уже Ваня, который прислал ему какое-то видео. О, да это же было то порно, которое они не досмотрели в прошлый раз. Рука сама потянулась вниз, Ваня даже и не понял, что произошло. Хотя с его гормонами он вечно не контролировал свои действия. Ладонь с силой сжала орган, быстро-быстро двигая по стволу, который наливался кровью. Блондин зажал рот рукой, тяжело дыша, и простонал, смотря в экран. Пару лёгких движений, пару грубых, потом он невольно представил Ваню с Ромой на месте других парней, и сей жестокий акт вызвал у него прилив нескончаемого удовольствия. Пять секунд, и он кончил, вытирая руки бесстыдно о свои же штаны. — Ну что там дальше? Нужно сделать уроки, спрошу их у Ванька. А то меня в этот раз не было, хоть и это не загладит вину перед Русланом. Ну хоть перед этими идиотами учителями что-то произведет. Шоковое состояние, например?***
Вечером, как и договаривались в ватсапе с парнями, он пошёл на встречу, в квартиру Саши, чтобы порепетировать. Песню они выбрали. Осталось только проделать вышеупомянутое действие, чтобы блестяще отыграть на сцене. У Парадевича глаза были тусклыми, что Дмитренко заметил сразу. Он дрожал, гитара вываливалась из его рук, голос был каким-то печальным. Ваня хотел спросить, но стеснялся, благо разговор начал не такой уж компетентный Лёша. — Я бы этой твари просто голову бы отвинтил. Чувак, не расстраивайся, всё будет нормально, — Кореш приобнял своего лучшего друга, пытаясь таким образом его успокоить. Чуть-чуть постояв, писатель решил сделать тоже самое, потому что Саше явно нужна была поддержка. Ване было, судя по лицу, очень грустно, и он очень сильно сожалел, но в душе на самом деле ликовал. Теперь Саша и Лёша могут быть вместе. А потом они с Деревяшкиным отошли в сторонку. Покурить, поговорить. И хотя Ваня и не курил, зато слушателем он был прекрасным. — Убил бы эту шмару. — По частям бы разобрал? — Да. И не только. И в этой истории Ваня опять представлял, как тот отрезает ей пальцы и кладёт их в целлофановый пакетик. Как замораживает, как они леденеют. Красивые, аккуратные пальцы Карины Сычёвой, с длинным бежевым маникюром. Интересно, а ногти он тоже срезал? Маникюрными ножницами.***
По списку дел Дмитриенко нужно было попасть в дом к Алексею Александровичу, потому что он хотел бы узнать, как тот живёт. Это нужно было для его очередной истории, прелюбодеяния, которое вы уже знаете. И поэтому он договорился с ним о репетировании. А деньги взял из своих накоплений. Нужно было узнать обстановку дел в доме у его учителя русского языка, Алексея Губанова.