Принцесса для дракона

— Ой, я знаю такую лавочку здесь! Идемте! — стоит мне выйти из шатра, как Никкаль тут же с восторгом начинает рассказывать мне о самой лучшей лавке с украшениями в Балтиморе и тащит нас туда. Су оказывается в восторге от предложения подруги, а нам с Этаном ничего не остаётся как согласиться и молчаливыми тенями следовать за девушками. Лавка оказывается не такой большой, как её себе успел представить я, но выбор украшений в ней воистину мог поразить любого. Оставив девушек на откуп продавцу, мы успели перекинуться несколькими фразами с Этаном, как к нам вновь подошла Никкаль. — Это тебе. — На вытянутой руке, держа украшение за цепочку, она показывала нам с Этаном крупную жемчужину, которую овивал дракон с раскрытыми крыльями. — Давай, поворачивайся да, Син, я застегну. — Молча покорившись её воле, я сделал как она и просила, а затем, развернувшись, коротко поклонился и поблагодарил. — Спасибо, госпожа. Я тронут. — Никкаль в ответ неловко улыбнулась и потупив взгляд, заправила за уши упавшие на лицо пряди. Всё изменилось за секунду, будто бы кто-то другой отдал мне команду, а я её исполнил. Схватив Никкаль за талию, я метнулся угол, что наиболее далеко от окон и затолкал Никкаль под стол. Видать последовав моему примеру, Этан заставил укрыться и Су, а продавец остался недоуменно стоять за прилавком и таращиться на нас в импровизированных укрытиях. — Это просто возмутительно! Сколько лет работаю, первый раз вижу, чтобы кто-то себе подобное позволял! — Спустя ещё и пару секунд к продавцу возвращается голос и он начинает распекать и отчитывать нас, но Этан, не смотря на то, что продавец почти срывается на фальцет, все ещё сидя под столом спрашивает: — Ну что? — и ещё спустя, мгновение «что» случается. Сначала разбиваются стекла лавки ударом ветряного мага, а затем врывается пять человек в чёрных костюмах и масках. Рассчитывав застать нас врасплох, они на мгновение теряюся не обнаружив нас в помещении, сконфуженно крутят головами, а заметив нас за столом — тут же двигаются в нашу сторону. Естественно, решив принять весь удар на себя мы были несколько удивлены, когда обнаружили, что девочки, не приближаясь к нападающим, атакуют стихиями, оставляя нам ближний бой. Своими точными попаданиями, девочки не только отвлекали и дезориентировали противника, но и несказанно упрощали нам задачу, несмотря на их численный перевес. — Син, осторожно! — Пытаясь о глушить меня сзади, нападающий сначала целится в меня, а затем, поняв что его раскрыли, меняет свою конечную цель. Проскакивая у меня под рукой, он метает короткий нож в Никкаль, но та успевает увернуться и отскочить в сторону, параллельно отправляя фаерболл в бандита. Тот тоже вовремя отскакивает от него в сторону и оказывается таким образом около меня. С раздражением отмечаю, как завидным упорством, он вновь предпринимает попытку запустить огнём в Никкаль и чувствую, что на меня накатывает волна невероятной злости. Мало понимая чего я хочу добиться этим своим движением, я хватаюсь за воспламененную руку бандита и заламываю ее. Вопреки всем законам, я не кричу от боли, а наоборот чувствую приятное тепло, распространяющееся но всему телу. Бандит выдергивается и я уверен, что он кричит, но я буквально ничего не слышу. Тело сводит судорогой и комната начинает сначала плыть перед глазами, а потом наоборот приобретать большую чем изначально чёткость. — Син, отпусти! — Из этого странного состояния меня выдергивает голос Никкаль и я рефлекторно отпускаю бандита. Морщась от пронзившей меня головной боли и пытаюсь сжать её руками, но с удивлением обнаруживаю что у меня это не выходит. Вздрагиваю от осознания того и смотрю на собственные руки. Буквально, руки, как руки, если бы одна из них не была похожа на в миллиард раз увеличенную лапу ящерицы. Неловко оступаюсь поражённый и не падаю назад только благодаря вовремя поставившему мне плечо Этану. Оглядываю практически полностью разрушенное и резко снова опустевшее помещение лавки, вижу забившегося в дальний угол продавца и вставших как вкопанных девочек. Мимолетно отмечаю то, что полностью пропустил момент, когда именно нас покинули бандиты, а затем напряженно вглядываюсь в лица Су и Никкаль. С облегчением замечаю, что их глаза полны тревоги, но не ужаса, а потому наконец выдыхаю. — Офигеть! — Первой отмирает Су и, подскочив ко мне, начинает буквально вертеть мою трансформированную руку разглядывая под разными углами. — Что ты такое! Неуязвимость к огню! Невероятно. — Мало обращаю внимания на махинации блондинки, так как мой взгляд буквально прикован к Никкаль, лицо которой, несмотря на кажущееся скокойсвие, побледнело, а всегда от природы насыщенного цвета губы приобрели откровенно синюшный оттенок. Еще некоторое время простояв на месте не шелохнувшись, она наконец отмирает и идёт в нашу сторону. Су, заметив это, наконец замолкает и, сначала отпустив мою руку, отступает сама, а затем и Этана оттаскивает в сторону. Осторожно подойдя, Никкаль берет в свои руки мою изменившуюся и просто смотрит. Я же, полностью концентрируюсь на ощущении её рук на своей, спустя несколько секунд все же трансформирую её обратно. Изучив мою уже человеческую руку на предмет ожогов, она все также молча касается недавно подаренного мне амулета, а затем, с каким-то полузадушенным звуком бросается ко мне и громко плачет. ******** Слёзы Никкаль становятся неожиданностью для всех нас, а потому сначала это полностью выбивает нас из равновесия и чтобы начать хоть как-то успокаивать её, мы сначала сами приходим в себя. Её рыдания постепенно сменяются икотой, от чего она каждый раз крупно вздрагивает. Этан, заверив продавца, что сегодня же наймет людей, которые наведут порядок и внутри, и поставят окна, выводит нас всех на улицу. Все время проведённое в карете, Никкаль полностью погружена в собственные мысли и отчаянно прижимается ко мне. Переглянувшиеся в начале Этан и Су не проронили по этому поводу ни одного звука, но отметили этот ее жест. Сразу по прибытию в Зиккурат Этан просит найти и позвать штатных мастеров, а затем просит их прибыть по адресу лавки как можно скорее. После этого, решив, что на сегодня достаточно впечатлений и всем бы хотелось провести время по раздельности, мы разделяемся с ребятами в одном из коридоров замка. — Может быть ты голодна? — Всё также держа её за руку, я задаю вопрос Никкаль, но она совершенно не слышит. Решив выдернуть её из мыслей наиболее приятным образом, я подношу к губам её кисть и целую. Она вздрагивает и наконец удивленно смотрит мне в глаза. — Госрожа, ты голодна? — Ах, нет… Или да. Не знаю, Син. — Тогда иди к себе а я принесу тебе поесть, хорошо? — Она вновь смотрит мне в глаза и потом поправляет: — Нам. — Хорошо. Нам. ******** Вернувшись через несколько минут с полным подносом еды, я обнаруживаю Никкаль, сидящую на кровати и замотанную в одеяло так, что видно одно лицо. Не будь бы ее лицо столь мрачно отстраненным, я бы, наверное, даже умилился этой картине. А так, эта ее поза наоборот заставляет начать нервничать. Решив не приставать к ней с вопросами, а дождаться того момента, когда ей захочется самой выговориться, я ставлю поднос с едой на кровать и сажусь рядом. Ненавязчиво пододвигаю ей ее любимые бутерброды с сыром и специями, я еле сдерживаю возглас радости, когда она, улыбнувшись, берет его в руки и наконец откусывает. — Ты заметил. — Она смотрит на меня глазами полными обожания и я против воли смущаюсь. Не зная, что именно ответить, я просто молча киваю и с наслаждением смотрю, как она с аппетитом ест. После перекуса мы некоторое время молчим, а затем Никкаль берет меня за руку и вновь вертит её, рассматривая. — А сейчас у тебя получится вновь ее трансформировать? — Напрягаюсь, пытаясь вспомнить ощущения, но после нескольких попыток понимаю, что это бесполезно и отрицательно мотаю головой. — Это не страшно, поверь. Я после того как первый раз обернулась училась контролировать этот процесс около полугода… Очень сложно уж это все мне давалось… Как думаешь, что это за животное? — Явно не тигр. — После моей неловкой шутки, в голове тут же всплывают слова Арканума про тигра, но я решаю отложить выяснение этого вопроса на более благоприятное время. В ответ на мою иронию Никкаль фыркает и спустя время, и череду глубоких вздохов начинает рассказывать свое видение недавно случившегося. — Когда ты схватил того бандита за горящую руку… — Она ежится, сильнее вжимая голову в плечи, кутаясь таким в одеяло сильнее, — Я поняла о чем говорил Этан, когда рассказывал, то что он пережил в мое обращение… Когда мне было двадцать, моя мать… — Не стоит, Никкаль. Этан мне все рассказал. — Она удивленно приподымает брови, но затем кивает. — Да, так даже лучше. Не хочу рассказывать тебе эту историю. — Не комментирую никак последние слова, боясь спугнуть ее настрой, а потому молча жду продолжения. — Так вот, я поняла о чем он говорил. О всепоглощающем страхе за кого-то. Когда ты совершенно ничего уже не можешь поделать, а можешь только смотреть. Я так долго кричала и звала тебя, пока ты удерживал того бандита… Мне казалось, что ты не переживешь этого. Загоришься, умрешь от болевого шока… Да что угодно. И мне вдруг так стало страшно, что мы с тобой еще ведь совсем ничего не успели. — Ее голос максимально спокоен, но все же на ресницах скапливаются непрошенные слезы, а она с раздражением их вытирает. — А когда я подошла к тебе и не веря собственным глазам убедилась, что ты цел — не сдержалась, прости. — Нет ничего плохого в том, что твой сресс нашел выход через слезы. — Да, но все-таки наверное мне следовало… — Это все неважно, Никкаль. — Я беру ее лицо за подбородок и, приподняв, оставляю на ее губах короткий, почти целомудренный, поцелуй. — Сецчас мы тоже поступаем плохо? Я, в твоей спальне, ночью, едва прошло двенадцать часов с того момента, как я официально попросил у Ниалла возможность за тобой ухаживать… — Ты что?! — Она практически взвизгивает и подпрыгивает на кровати от переизбытка чувств. — Ты правда это сделал? — Ее и без того большие глаза округляются и кажется, что еще и вдва раза увеличиваются. Абсолютно не понимая ее тона, я, избрав тактику «меньше болтаешь — меньше накосячишь», снова просто киваю в ответ. — А он что? — Разрешил. — Ответом мне служит еще один радостный писк и я решаю умолчать о том, что Ниалл и до моего вопроса, которого на самом то деле от меня так и не прозвучало, кажется, был в курсе наших несколько изменившихся взаимоотношений. Еще несколько раз подпрыгнув на кровати, Никкаль наконец успокаивается и несдержанно зевает. — Кажется, пора спать, госпожа. — Кажется, я скоро привыкну к такому твоему обращению и не захочу отвыкать. — Бурчит она, откидываясь на подушки. А затем, вытянувшись и укрывшись снова одеялом, хлопает рукой по второй половине кровати и предлагает: — Если ты не против… Мы могли бы переночевать вместе… Ну в смысле рядом. — Удивленно приподымаю брови и смотрю ей в глаза, взглядом намекая, что это как бы несколько выходит за рамки классических ухаживаний, от чего она торопливо добавляет: — Ты не подумай, я ничего такого не имела в виду… Только разве что ты под… Эм… Интимом подразумеваешь пижамы с котятами. — Смеясь качаю головой, в очередной раз поражаясь ее ходу мышления. Не имея ничего подобного в виду в начале, я решаю все-таки немного раззадорить ее и, наклонившись к ее лицу, шепчу на ухо: — Как вы пожелаете, госпожа. — Ответом мне служит вырвавшийся из ее груди полузадушенный писк, мечущие молнии глаза и румянец на щеках. Решаю, что не стоит ее сегодня больше мучить, а потому стараюсь разрядить обстановку следующей фразой: — Ну что ж, тогда я просто обязан придти на нашу совместную ночевку в пижаме со щенками. ******** Уже сильно позже, лежа в ее кровати и держа ее спящую в своих объятьях, я не мог уснуть из-за мыслей о том, сможет ли она все-таки простить меня за предательсво. А также о том, каким же я все-таки образом должен подвести наш диалог к собственному признанию. Помимо этого, на протяжении нескольких первых часов сна, Никкаль одолевали кошмары. Подозревая, что виной тому невероятно напряженный эмоционально день, я все равно беспокоился за неё. Чувствуя, что я просто обязан помочь ей выспаться, я всячески успокаивал ее во сне, лишь бы она не просыпалась из-за кошмаров каждые пятнадцать минут. А позже, когда Никкаль перестала постоянно вздрагивать, я и сам не заметил, как меня сморил сон.