29 декабря 1899
Вроде мне рады, а вроде состоялся сомнительный разговор. К несчастью наши с Антоном Палычем возгласы разбудили ещё одного гостя дачи. Если бы я знал, что здесь кто-то уже остановился, то выбрал бы другого знакомого, возможно нового приятеля — Александра Ивановича (хотя сомневаюсь, что тот был бы рад моему переезду к нему, всё-таки Чехов сам приглашал гостить в любое время). Да что же это я? Не понимаю, что со мной происходит… Расставание так сказалось? Возможно. Всё же я её безмерно любил, а она попользовалась мной и выкинула, как самый ненужный, бесполезный хлам с чердака. Но почему же несмотря на это я хочу её помнить, вернуть… Я снова пью…30 декабря 1899
Голова раскалывается… Ну и дрянь же я купил. Потраченных денег жаль. Смутно помню вчерашний вечер, но отчётливо отпечатался в памяти Чехов и то, как он отбирает мои рукописи… Чёрт! Моя работа. Пока не напишу хоть что-нибудь приемлемое, не выйду из комнаты!31 декабря 1899
Вроде как праздник сегодня… А я ничего не чувствую, а раньше, как ребёнок ждал и дождаться всё не мог, когда же настанет новый год. Тьфу, тошно! От самого себя. Главное не портить настроение другим. Прислуга так и хлопочет, готовя всё необходимое, что хозяин потребовал. Больной же… А что до больного… Не выходит из комнаты, Чехов все бегает и ухаживает за ним. Врач удосужился рассказать про ухудшение состояния художника, потому то у меня смешанные чувства. С одной стороны, я… Так, дневнику доверюсь. Была не была! Я завидую Исааку. Мне бы столько внимания от Антона Павловича. С другой же стороны, какой я отвратительный, низко павший, завистливый человек! Да как вообще можно завидовать чужому горю?! (Зависть, что больному уделяют больше времени…) Ну право, нет мне прощения. И снова, из раза в раз это противное слово «внимание»… Боже, что со мной?1 января 1900
Плохо помню… Похоже, я вновь перебрал и до беспамятства напился. Вроде, собрались мы за столом, так сказать, в «кругу семьи». Мы… мы это, наверное, Антон, Исаак и, если не ошибаюсь, Борис с Верой (последние для меня неоднозначные персоны, но хозяин тут Чехов, посему раз так он решил, значит так и надо…). Были разговоры обо всём и ни о чём, даже на мгновение показалось, правда собралась дружная семья, только вот потом повисла гробовая тишина, тогда ушли домработники (от чего-то не хочется называть их прислугой или в таком роде, живут они вполне как обычные люди, а я что, не прогрессивный молодой человек ли?). Сидели, сидели и разошлись. Они, конечно, вместе ушли, а я поплёлся на трясущихся ногах к себе (в сотый, нет, в тысячный раз говорю себе: хватит пить!). С новым годом меня… Странно всё это, но ничего не поделать.2 января 1900
Ничего не понимаю. Ладно со мной не общаться, но Исаак избегает Антона… И какого же рода и отношения (может и не моё дело, но я думаю иначе).Снова небось Чехов съязвил (умеет же, да и не впервой у них такое). Так, а с каких пор я смирился с участию отшельника-изгоя? Ужас… себя перестал узнавать.3 января 1900
Не выходил из комнаты до самого вечера. На удивление про меня вспомнила хозяйственная Вера, она даже вошла в положение (или решила, что стоит потакать сумасшедшиму), сказала, что будет приносит мне всё, что пожелаю (она, конечно же, имела в виду еду, но даже такой знак внимания тронул меня, как-то перехотелось быть просто куском непонятно чего). Очевидно, ни художник ни хозяин дачи не навестили, хотя я вот под боком прямо тут…4 января 1900
Может уехать? Нет… не могу. Сам не знаю почему так. Удивительно как мои эмоциональные всплески ещё не мешали соседям. Я тут чуть ли не разгромил комнату (в рамках разумного, т.е. мебель и стены целы, а вот мои вещи побывали на побоище…), а им хоть бы хны! Чехов смог поставить на ноги Левитана? Как бы я5 января 1900
Я не знаю, что писать. Ничего. Ничего не выходит, не получается. Я правда бесполезен и жалок? Сколько я уже нормально не говорил с людьми? День или два… Вроде не много, но так страшно. Страшно обезуметь прямо тут, а этого и не заметят. Я боюсь. Да, боюсь и боюсь самого себя в первую очередь. Да почему он, а не я?! Чем я хуже?! Почему не я? Почему?! Больно смотреть на терзания Антона Павловича (ходит вокруг да около Исаака и не может заговорить, думает испортит всё, по итогу, просто глупо смотрит на того). А что до еврея (так и знал жди беды от них)… ему хоть бы хны. Ходит на пленэр и радуется продленной жизни.6 января 1900
Утро (вот почему-то захотелось сейчас пару мыслей записать, а вечером… вечером, наверное, полное впечатление от дня). На удивление чувствую… ничего. Вот. Странно. Единственное это пустота забрала все идеи и рифмы. Пока я не способен выдавить из себя и строки. Сидел я значит, пил чай, а перед мной развернулась картина, да такая! Полностью пересказывать её я не хочу. В памяти, думаю, надолго останется. Но! Во-первых, они вместе… (не до конца понял кто они там. Ну ладно… пидарасня не нова). Во-вторых, своими недо советами я оскорбил Исаака, а Антон вспыхнул спичкой моментально. Меня ожидает некий разговор… Я… как это лучше выразить… я всё то время, пока они были вместе, просидел под дверью в его комнату. Я слышал их. Плакал. Хотелось кричать. Закрывал себе рот рукой, а не мог позволить обнаружить себя. Слёзы предательски так и текли. Я нашёл в себе силы убежать оттуда. У себя я окончательно потерял контроль над эмоциями. Рыдал в подушку, заглушая крик. Колотил матрац из-за всех сил. Разбит вдребезги… Красный и опухший я предстал перед ним… Антон Павлович, как и обещал, пришёл вечером разъясниться. Пришлось соврать якобы у меня аллергия (я ещё не готов признаться. Сам себя ещё не принял…). Поверил или не захотел лишний раз лезть ко мне, не знаю, но он извинился (зачем? Это же я виноват! Так зачем ему извиняться?), рассказал про них. Теперь я посвящён в их тайну. Мне доверились после всех слов, что я наговорил… Снова пью. Пью дрянь. Пора прекратить, но каждый божий раз я возвращаюсь к нему…