Грехи человеческой глупости

Чжу Байдзе, Сунь Укун и Ю Вейдун бродили по улочкам. Двое следовали приказу своего учителя, развивать терпение в себе даже к редкостным грубиянам. Третий просто же надеялся, что они ничего не испортят, потому что няней, даже для взрослых воинов, его быть не учили, потому всю дорогу он молча и терпеливо выносил жизненные трудности, слушая крайне беспорядочную беседу. — У, как же мы поймём, кому именно нужна помощь? Обычно все кричат, а тут такое счастье, даже есть своя маленькая лапшичная! Наверное, она в сотни раз лучше твоей, братец Байдзе. — Никто не готовит лучше меня, я знаю множество кухонь, к тому же, накормить ораву демонов не каждый смертный сможет. Таких как ты, они едят на завтрак. — огрызнулся свин. — Ой-ой, и каких же? Невероятно привлекательных? Ну что я могу поделать, если моё существование — их единственное наслаждение? — Ты хоть слышишь, что ты несёшь? Я же могу и твой хвост подпалить! А ну иди сюда! Должна была завязаться драка, по крайней мере, всё шло именно к ней, но Вейдун как-то вовремя встал между ними, с оружием на перевес. — И правильно, вот его надо учить сдерживать гнев, он бешенный! — кричит Укун, попутно пытаясь что-то бросить в сторону товарища с дороги. — Вы оба — два настоящих недоразумения. — капитан схватил за руку Короля, что прятался за его спиной от гнева Чжу Байдзе, на которого наставил оружие, чтобы тот держался на расстоянии, если не желал проколоть себе живот. Оба были не совсем готовы к такому повороту. — Остыньте, капитан, мы же в шутку…правда, Байдзе? — Давайте лучше с вами поиграем в игру, раз уж вы не ведёте себя как взрослые — голос мужчины был на грани, одно неосторожное слово и выдержка капитана посыпалась бы как пепел. — Чтобы научится сдержанности, нет лучше способа, чем подражать тем, для кого та стала жизнью. Прежде всего солдат учат маршировать, чтобы представлять свою страну в должном свете. Пока мы не найдём тех, кому нужна помощь, вы будете маршировать за мной, в качестве этой игры, тогда я закрою глаза на вашу драку и учитель ничего не узнает. У него точно есть какие-то способы вас приструнить, иначе демоны бы не следовали за человеком, или я не прав? Наступило молчание, крайне неловкое Байдзе думал было возразить, он уже подготовил свой крайне негативный на всё ответ, но всё вновь испортил Укун, посчитав идею достаточно забавной. — Хорошо, капитан, только покажите, как правильно надо маршировать, а то я никогда подобным не занимался. Походу, он намеревался подшутить над их смотрителем, от того с крайним вниманием ждал, как же он станет их учить. Капитан явно отнёсся бы к этому — как к чему-то крайне -важному, что невозможно игнорировать. — Для начала, стоит… — …проучить этих страшных чудовищ. Побейте их палками, капитан! В разговор вмешался один из жителей. Какой-то старик, что пытался подоить козу и сам её невероятно напоминал. — Милейший, но они же ничего не нарушили. — сказал Ю, с должной вежливостью обращаясь к господину. Он лишь недоверчиво покачал головой. — Это демоны, капитан, я сам это чувствую. Поглядите на их рожи! Одна ужаснее второй! Как они могут учиться дисциплине, если их природа — хаос и разрушение? Вон что демоны натворили с моим урожаем, вы поглядите! И правда, урожая было не так много. Поеденные полумёртвые кусты одиноко возвышались над землёй, вот дунет ветер и они обратятся в пепел. На земле, правда, были ещё и следы, что старику указывали на вмешательство демона. — Мне толком есть нечего из-за таких, как они. Уничтожают всё, что так дорого. Вы тоже хороши, капитан, думаю, вы мало чем отличаетесь. Тяжело вздохнув и натянув на себя маску дружелюбия, чтобы показать ученикам Мудреца, что есть терпение. Сколько раз он слышал это обвинение в свой адрес и столько же раз вспоминал тот вечер, когда впервые пришлось встретиться с жестокостью дворца. «Не отпускай меня, мне страшно умирать» — Любезный, скажите лучше, не имеется ли у ваших соседей некормленой скотины? Может, та пошла искать пропитание и наткнулась на ваш огород? — Да, давайте мы вам починим забор! Мой товарищ, кстати, хороший повар, он из минимума может создать шедевр! — подхватил Царь Обезьян. — А то вы ходите и вините воображаемых демонов, когда беда может быть куда проще! Покажите мне лучше, где у вас гвозди? Я пусть не мастер, но готов от имени всех злых демонов, как Царь Обезьян, починить вам заборчик. — Я же поговорю с вашими соседями на этот счёт. Думаю, они не хотели этого недоразумения. Пока они разбирались с проблемой, служанка вместе со стражником шли к дому девушки. — Я так рада, что увижу маму! С тех пор, как произошёл один случай, я не видела её. Надеюсь, моя матушка жива и с ней всё хорошо. Боюсь, как бы не случилось что. Стражник ободряюще похлопал её по плечу ободряюще. — Ну, ну, Аи, красавица, не стоит плакать. В конце концов, скоро наступит возраст, когда ты выйдешь замуж и сможешь покидать дворец. Так что, милая Аи, надо собраться и улыбнуться, ты же не хочешь расстроить свою матушку? Девушка покачала головой. Наконец они дошли до её домика, что, кажется, не изменился с момента, когда она видела его в последний раз. Такой же маленький, та же вишня во дворе, те же кустики, которые она с отцом посадила. Как жаль, что не вернуть то время, когда солнце светило ярче. — Я пойду помогу своим товарищам, кажется там разбирательства большие. Дождись меня тут, Аи, хорошо? Я потом обязательно приду за тобой. Она кивнула и когда солдат ушёл прочь, глубоко вздохнула, надеясь не боятся. Ей нужно постучать в дверь этого дома. Вдруг матушки уже нет в живых? А если она её не узнает? Если всё её счастье здесь закончилось и дом остался как гробовой памятник? Увы, это не проверить, если не открыть дверь. Старая женщина сидела на скамеечке и зашивала своё единственное праздничное одеяние. Услышав шорох, она поднялась и громко спросила — Кто это? Не вор случаем? У меня дома муж, он военный и тебе не поздаровится. Не было там никого и никогда не будет. Отец рано ушёл, но она надеется, что тот вернётся. К горлу подошёл ком, в глазах всё расплылось, хотелось прокричать «Мама, мама, мамочка!», но словно отнялось тело. Вместо ответа, Аи опустилась на пол и стала хныкать, тихо, неслышно. Когда же мама увидела свою дочь, худенькую, поникшую, то обняла её трясущимися руками. — Аи, Аи, крошка моя, ты спаслась? Я знала, что ты жива, знала что не сломается мой цветочек ни перед чем. Поднимайся, давай, выпьем чаю. У меня правда не так много всего, но я поищу, раз уж вернулась моя малышка! Они хотели говорить обо всём, но обе рыдали, не сумев не проронить ни одного толкового слова. Женщина не хотела отпускать своё сокровище и держала ту за руку, беседа казалась не связной, но такой тёплой, такой родной. После чувства одиночества, такое словно хорошее лекарство, до которого просто не доходили руки. Увы, у них было не так много времени. Скоро пришёл солдат, что должен был сопроводить девушку. Было сложно прощаться и не хотелось, но осталось служить не так много, она же вернётся сюда. — Аи никуда не пойдёт. Моя дочка больше не попадёт в лапы вам, чудовищам. — Она резко встала, перегородив путь собой. — Матушка, я же вернусь, я обязательно вернусь, и мы будем вместе. Не могу же я сбежать из дворца Императора? Это было бы глупо, меня бы убили на месте! Я тут, потому что госпожа услышала наши просьбы и согласилась дать навестить родню. — Пожалуйста, давайте без глупостей. Вы же хотите, чтобы ваша дочка жила счастливо? Ей осталось не так долго работать, а потом она приедет и познакомит вас. — Стражник приближался всё ближе и ближе, взглядом показывая Аи, что следует успокоить свою маму, но та, увы, не слушала. Схватив со стола старый нож, она выставила его вперёд. Тогда воин увидел, что сжимает ржавый нож что-то другое, что-то, что он не знал. Костлявые пальцы не хотят отпускать, а взгляд словно у зверя, что был загнан в угол. — У меня никого больше нет. Никого кроме моей Аи. Я не побоюсь Императора, если придётся ответить перед ним, но свою малышку я не отдам. Аи не хотела уходить, но знала, что надо. Обнимая маму позади, она пыталась успокоить, ну а после уже спокойно уйти. Она же поймёт, она всегда понимала. — Решай этот вопрос со своей мамой сама. Я не бью старых людей, пусть мне и хочется, очень хочется. С этими словами он вышел, его шаг был нервным и с каждым разом напоминал всё больше и больше агрессивного зверя, который готов набросится. Женщина сильнее обняла дочку и стала поглаживать ту по голове. — Мама, мне правда надо идти. Я устроилась в жизни и скоро буду у тебя, приеду с мужем, тот поможет нашему хозяйству! — Эти люди — чудовища, Аи. Они насильно украли тебя у меня, они заставили тебя страдать. Смотри как ты похудела, твои глазки потускнели, а ведь раньше была единственной для нас с отцом звёздочкой. Останься, забудь о них, мы справимся, со всеми невзгодами справимся. Аи, плача, покачала головой. Как же ей хотелось быть рядом с мамой дома, а не оставаться там, где опасность караулит со всех сторон. — Не уходи, доченька, не покидай меня! Я хочу пробыть с тобой до конца! Она тянула её за руку, причитала, от чего служанка плакала всё сильнее. Увы, обстоятельства были такими, что иное решение привело бы к кошмару. Стоило девушке добраться до дверного проёма, она заметила странное изменение в лице своей матушки. Не было видно провалившихся глаз, женщина улыбалась беззубой улыбкой, держа в руках что-то тяжёлое. — Мам, мне страшно, что ты делаешь? Увы, ей уже никто не мог ответить. Где-то в конце улицы раздался странный крик, который не мог оставить равнодушными. Казалось, словно у кричащего произошло такое горе, которое не понять никакому мудрецу. Пришлось отложить попытки насмешек и разобраться с настоящей проблемой. Насторожился даже Укун, который, кажется, всё это время ничего не принимал всерьёз. Звук доносился из дома. Плакала женщина, громко, протяжно, обнимая девушку в наряде служанки, что лежала с разбитой головой. Заметив стражника, она всеми силами загородила от него дочку и говорила — Вы у меня её больше не заберёте, никто не заберёт мою прекрасную малышку. Не подходите, можете убить и меня, я знаю, вы пришли за этим! Вейдун остановился на полпути, когда на него кричала женщина. По одеянию он узнал одну из тех служанок, что плакала утром и так скучала по матери. К горлу подошёл ком. — Ну что вы, добрая госпожа, мы здесь совсем не за этим — стал говорить Сунь Укун, подбираясь ближе. — Мы услышали, как тут кричали, скажите, что случилось. Мы все хорошие, мы поможем. Она не верила и вновь отвернулась, прижимая труп дочери к сердцу. — Если вы хотите помочь, то убейте меня. Нет мне больше жизни без моего счастья! Запретный двор забирает всё у простых людей, так путь он сделает хоть что-то хорошее и вернёт меня к моей красавице, к моей жемчужинке. Теперь ей ничего не угрожает. Как бы часто не отдавали в служанки самостоятельно, но многих девушек насильно похищали из семей, отдавая в услужение. Тут никому не было дело до мольбы и криков, ведь приказ оставался приказом. — Вы разбили своей дочери голову? — спросил капитан строго, стараясь сохранять хладнокровие. — Да, да и я не жалею, что спасла её от всей этой жестокости. Она бы умерла там, а так я похороню её рядом, и сама лягу, буду знать, что моя жемчужинка спит на родной земелюшке. Если вы не можете исполнить мою просьбу, то убирайтесь, бессердечные чудовища. — Не совершайте глупостей! — Я СКАЗАЛА, УХОДИТЕ! НЕ ЗАБИРАЙТЕ САМОЕ ДОРОГОЕ! Голос сорвался и напоминал страшный хрип. Глаза женщины были безумны, словно в ту вселилось чудовище, не знающее ничего кроме ужаса, лицо исказилось, руки тряслись. Стоило только сделать шаг ближе, как женщина начинала биться головой о дверной проём, повторяя одну и ту же фразу, словно загипнотизированная. «Уходите» «Уходите» «Уходите» Погода менялась, небо затягивалось тучами. Они ушли со странными мыслями. Хотелось знать, где тот стражник, что пошёл охранять эту служанку? Он должен был проследить за её безопасностью, но, по ощущениям, от того вовсе и след простыл. — И как стоит…справляться с таким недружелюбием, капитан? Ответа не было. Вейдун лишь тяжело вздохнул, желая понять, почему девушку оставили без присмотра. Тучи сгущались. На деревню опускался странный туман. Где-то слышались крики. Страшно. Казалось, словно сейчас обрушится весь мир прямо на голову. Нужно действовать. Как? — Будьте на готове, мы должны найти и помочь тем, кому ещё можно! — Не переживайте за это, какие бы горошины не были разбросаны, с высоты их будет просто найти. Оставайтесь тут, я мигом! — Укун обернулся в птицу, яркую, словно само солнце. Взмыв в небо, он стал искать тех, кто хоть немного похожи на людей, с которыми они пришли. Крики были слышны даже в самых далёких точках, птица говорила по-человечьи, просила всех идти за ней и что всё будет хорошо. Скоро Укун вернулся и сказал. — Ситуация плохая, друзья. Я не видел учителя или той белой леди, но видел, как все жители стали подобны мертвецам, набрасывались и вгрызались в шеи проходящих мимо. Не уверен, что это правильно, но подрали многих страшно. Нам стоит уходить отсюда, пока ноги целые. — Ну ты что, бежать собрался как? У нас, по словам, много раненых и их вывести не дело пяти минут. Надо наступать. — Мы сможем немного держать оборону, если Укун выведет постепенно девушек отсюда. Мне будет нужна помощь, Байдзе, как я понимаю, ты в ладах с оружием. Может, выйдет не причинить им вреда и продержаться. Вперёд! Тэнг успел их вовремя перенести от этого страшного господина. Стоило им оказаться в лесу, как мужчина осторожно опёрся на дерево, переводя дух. Страшно. — Надо бы провести обряд изгнания, но увы, мы от демона очень далеко. Нужно придумать, как того заманить, чтобы наконец успокоить его душу. У вас есть идеи, советница? Гуцзинь с беспокойством глядела сквозь этот туман. Её не покидали видения, страшные и невнятные. В густом тумане виднелись тёмные силуэты с белыми глазами. В них отражалась беспомощность и вечная скорбь. Куда не повернись — они смотрели прямо на тебя, в них не было ничего — ни радости, ни счастья, только бесконечная боль, что продолжалась изо дня в день. — Я могу попробовать поговорить с ним. Если у него ещё остался тот разум, то, может, выйдет убедить дать себе помочь. Только вот…я беспокоюсь. Мудрейший, вам нужно их найти, пожалуйста! Нельзя, нельзя оставлять их там — в одиночестве, я верю в силу духа ваших учеников и моих слуг, но если что-то произойдёт? Я…я чувствую вину. Было глупо, очень глупо оставлять их, идти в это место, ведь сейчас я чувствую их страх, его так много, что, кажется, всё вокруг умирает. Деревья, цветы и люди — они гибнут. Тэнг положил женщине руку на плечо и сказал спокойным тихим голосом. — Вы в этом не одиноки. Тем не менее, сейчас важно сохранять ясность ума. Я знаю своих учеников, а вы знаете своих приближённых. Вряд ли бы те стали принимать поражение так просто. Каждый, даже самый маленький человек, будет сражаться до конца за свою жизнь, а, учитывая, что кое-кто искренне предан вам, то станет сражаться и за вас. Не думаю, что уместно перемещаться в центр событий и подвергать себя риску. Я проведаю их и помогу, но вам лучше не идти туда. Пообещайте мне. Увы, но пришлось согласиться. Гуцзинь кивнула и решила, что пришла пора освободить деревню от этого кошмара. Сев в медитации, она постаралась освободить свой разум, чтобы встретится с демоном в мире, где нет ничего. Очутившись там, Костяной дух сразу нашла виновника. Глава деревни, что выглядел молодо и сидел в позе молитвы. На его шее был виден след от верёвки. — Красавица, приходи в наш храм! Деревня собрала столько денег ради него. Всё же, все юные леди для нас — настоящее украшение, цветы в райском саду. Смотри, какая у меня милая дочурка. Я добьюсь, чтобы она жила счастливо! Бай Гуцзинь села рядом с ним. Что же погубило эту несчастную душу? — А где ваша дочка? — О, она ушла играть с подругами. Говорят, женихов будут искать, приехали такие красавцы, все при оружии. Думаю, они с самого Запретного двора, ищут себе невест! Воспоминание пронеслось перед глазами. Глава деревни в слезах умолял вернуть девушек, стоя на коленях перед воинами. Они смеялись в ответ и пинали его ногами. Больно. Пусто. Хочется спать. — Простите, но она больше не вернётся к вам. — тихо сообщила Советница. — Вы ушли раньше. — Как? Я же всегда её жду здесь, дома. Я приготовил её любимые рисовые шарики, не умею украшать, как она, тем не менее! Я же хороший отец! Тёмный пустой дом всплыл перед глазами. Недоеденные рисовые шарики, завядшие цветы, отчаяние, тошнотворное отчаяние, от которого хочется скрутится где-то в углу и забыть всё как страшный сон. Увы, но теперь страшным сном стала жизнь. Шумно. Так много вопросов вокруг. Все в панике. Жаль сказать им нечего, нечем утешить, нечего предпринять. Мир рухнул. — Знаете, сейчас вокруг царит такой хаос. Деревенские жители напали на моих друзей, мне страшно. Вы не могли бы помочь мне? Дух дружелюбно посмотрел на неё и взял за руку. — Я обязан устранять несправедливости, ведь не зря же я Староста! Скажи, кто тебя обидел, я мигом сообщу об этом страже, и он получит наказание! — Нет, нет, не нужно рассказывать стражникам. Просто, вы кажетесь таким добрым, не могли бы вы их успокоить? Прошу, я не справлюсь! Он замолчал. На лице была странная грустная улыбка. — Ты знаешь, где моя доченька? Она явно злится на меня, за то, что я ушёл раньше и ничего ей не приготовил. Жаль, я не смогу посетить её свадьбу. Гуцзинь осторожно погладила старосту по голове, словно ребёнка, а после сказала тепло — Не переживайте, ваша дочка сейчас в полной безопасности. Она выйдет замуж за хорошего человека, а после приедет сюда, через несколько лет. Она любит вас, любит ваше дело и храм…он снова зацветёт. От осознания этого душа казалась более спокойной. Поглядев в глаза странной бледной леди, дух исчез, чтобы навести порядок. Бой был тяжёлым. Стоять по середине мрака и чувствовать близость смерти — привычно для многих воинов, но каждый раз всё равно вызывает странное чувство, от которого руки и ноги холодеют. Ужас настигал воинов, ужас настигал девушек, этого было не избежать. Безумцы готовы были разорвать их в клочья! — Держим оборону. Раненые должны быть защищены! — говорил капитан Ю своим товарищам, не давая одержимым подойти ближе. Он оборонялся, оборонялся как мог, надеясь, что рано или поздно всё закончится. Бить мирных граждан не очень хотелось, убивать — тем более, от того ослеплённые ненавистью люди отлетали раз за разом, шипели, цеплялись когтями, зубами в солдат, думая лишь об одном — как бы отомстить. Тем не менее, сил не хватало. Укун чудом отбивался, унося очередную раненную и перепуганную девушку и силы его были вовсе не бесконечны, от чего приходила усталость. В один из моментов, одержимый человек и вовсе протаранил оборону своей головой, желая растерзать. Как бы не пытались солдаты не наносить серьёзных ран — жители справлялись с этим сами. Некоторые падали от ударов и больше не вставали. — Кажется, вам нужна лишняя пара рук? — Позади появился Тэнг Сюаньцзань и ударом своего посоха телепортировал нападавшего в другую сторону. — Вы как раз вовремя, учитель! Знал, что вы нас не бросите! — Как же я вас брошу? Давайте-ка, идёмте отсюда. Он переместил всех в лес, подальше от деревни. Туман стал расходится Раненым, мудрец оказывал первую помощь, когда немного непонимающие воины стояли на страже то ли по привычке, то ли потому, что ещё не отошли от увиденного. Сопровождающего Аи среди них не было. — Госпожа, вы не ранены? Мы вас не видели, потому думали о худшем! — говорили девушки. — Нет-нет, со мной всё хорошо. Самое главное, что все живы. — Госпожа…- Вейдун многозначительно посмотрел на советницу и покачал головой. Не все, увы не все. В голове всё ещё стоял этот кошмар, женщина с мёртвой дочерью на руках и безумными глазами. — Боги сохранили нам жизнь. Мы должны жить и помнить тех, кто не смог вернуться, они всегда будут с нами. Я буду помнить каждого мужчину и каждую женщину, что помогали мне в столь трудный период и отмолю их души. Будьте уверены, они найдут покой. Туман сходил на нет. Мистика исчезала. Мёртвая деревня опустела, на земле лежали испуганные и побитые жители и мертвецы, не выдержавшие гнева. Скоро за горизонтом появился столб дыма. Здесь уже давно никто не жил по-настоящему. Огонь перекидывался с крыши на крышу, словно надеялся отчистить землю, а одержимых, оставшихся ещё в живых, охватывало пламя, где они видели лица пропавших дочерей, сестёр и жён. Годы пройдут и жизнь начнётся заново, надо только подождать. Пора возвращаться домой.