НЕУДАЧНИКИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ПРОИГРЫВАЮТ, НО СТЭНЛИ УРИС НАКОНЕЦ-ТО ВЫРВАЛСЯ ВПЕРЕД

Четверг выдался спокойным. Генри снова оставили после уроков, и каждый бедняга, получающий от него пинка на лестнице или у школьных ворот, с радостным облегчением покидал школу. Без своего лидера Хаггинс и Крисс не представляли серьезной угрозы. Они могли, конечно, толкнуть или выбить из рук учебники, но никогда не пустили бы в дело нож и не закрыли бы в кладовке на всю ночь. В воздухе пахло весной и надеждой. Хотелось гулять. Раздухарившись, Ричи пригласил друзей к себе играть в «Скрэббл». Стэн тоже хотел пойти, — у него отлично получалось складывать слова — но он обещал маме прийти пораньше, чтобы помочь разобрать старые фотографии родственников. Миссис Урис всерьез занялась восстановлением фамильного древа и даже обратилась в архив. Родители считали, что важно помнить о своих корнях, поэтому Стэн вежливо изображал заинтересованность, хотя в последнее время его заботили другие вещи. «Другие вещи» обещали продержать до четырех часов вечера. В глубине души Стэн считал, что так ему и надо. В школе не было ученика, которому Генри Бауэрс не портил бы жизнь, но себя Стэн видел главным пострадавшим. По крайней мере, другим людям не приходилось каждое утро видеть имя этого типа на запястье и с тоской думать о собственной неполноценности. О том же Стэн думал, когда случайно ловил взгляд Генри и чувствовал, как странно пощипывает в груди. Будто хочется чихнуть, но никак не чихается. Проходя мимо кабинета, Стэн невольно заглянул за стеклянную дверь. Генри был единственным, кого оставили после уроков, поэтому обстановка в кабинете была неучебной. Миссис Уэлш было всё равно, чем занимается Генри, она даже не слишком следила за тишиной — главное, чтобы провинившийся не покидал кабинет до окончания положенного срока. Поэтому учительница увлеченно читала книгу, подперев щеку кулаком, а Генри дергал свои кожаные браслеты и, время от времени поглаживая надпись на запястье, прикладывался к ней губами. Стэн неуверенно посмотрел на свою руку, словно хотел убедиться, что под ремнем часов у него, действительно, имя Генри. Нет, он так часто смотрел на эту надпись, что мог бы очертить её контур, не глядя. Урис снова заглянул за стекло: Генри не просто целовал свою руку — он оттягивал зубами кожу, словно пытался отгрызть имя Стэна и съесть. Сердце забилось вдвое чаще, странная дрожь сосредоточилась в ладонях. Набрав в легкие побольше воздуха, Стэн решительно толкнул дверь. Две пары глаз тут же уставились на него. – Здравствуйте, миссис Уэлш, – тоном вежливого отличника проговорил Стэн и учтиво улыбнулся. – Мистер Кричет попросил, чтобы я вызвал Генри Бауэрса обсудить инцидент с ключами на прошлой неделе. – Чего? – разъяренно спросил Генри, ударив кулаками по крышке стола. – Что за бред несет этот старый хрен? Я не трогал никакие ключи! – Мистер Бауэрс, – шикнула миссис Уэлш, взглянув на ученика со смесью раздражения и презрения, после чего перевела взгляд на застывшего Стэна. Он старался выглядеть человеком, который всей душой жаждет быть подальше от такой опасной ситуации. – Что ж, очевидно, мистер Кричет лучше меня справится с ситуацией, – покачала головой женщина и махнула рукой. – Идите. Ваша отработка закончена. Забросив рюкзак на плечо, Генри раздраженно зыркнул на учительницу — словно она была в сговоре с Кричетом — и, не прощаясь, вышел из кабинета. Стэн вежливо бросил: «До свидания, миссис Уэлш» и немедленно покинул класс, пока Генри не успел уйти далеко. – Вот же уебок старый, – злобно бормотал Генри себе под нос. Вид у него был такой, словно он готов придушить каждого, кто случайно подвернется под руку. Перспектива показалась соблазнительной. – Попадись мне только, я тебе эти ключи засуну в задницу... – Пойдем, – решительно сказал Стэн, дернув Генри за рукав. – Куда? – спросил Генри, окинув Стэна непонимающим взглядом. – Кабинет этого ублюдка на втором этаже... – Я всё выдумал, никто тебя не вызывал, – торопливо проговорил Стэн и качнул головой по направлению двери. Генри с недоумением выгнул бровь. – Ты хочешь получить свои извинения или нет? Непонимание сменилось удивлением за считанное мгновение. Стэн всегда считал улыбку Бауэрса глупой, но сейчас от неё приятно щекотало в глотке. – Вот же, – цыкнул Генри, поглядев по сторонам. Коридор был пуст, и он немедленно схватил Стэна за локоть. – Поехали. Несмотря на то, что его снова волокли, на этот раз Стэн сел в машину сам и хорошо понимал, куда они едут. Автомобиль гнал так быстро, что у Стэна дух захватывало. Возможно, не только из-за того, что Генри сильно превышал скорость, но и от предвкушения. В этот момент он не думал ни о родителях, ни о своих друзьях, просто таял от незнакомого окрыляющего чувства. Он чувствовал себя мотыльком, которого, наконец, выпустили из банки навстречу огоньку. Генри бросил автомобиль у обочины и вытащил Стэна чуть ли не за шкирку, как котенка, но в самый последний момент смягчился — сжал не так грубо, как мог бы. Прикосновение его ладони приятно обожгло. В этой части пустошей трава стояла высокая — в детстве Стэн и его друзья называли её Джунглями и даже воображали, что в ней водятся тигры. Заросли не исчезали даже зимой, разве что пересыхали и на следующее лето так и стояли сухим частоколом, пока не начинались ливни. Тогда высокие стебли перегнивали, и высокая трава вырастала снова. Если бы Генри убил его и бросил тело здесь, полиция Дерри никогда бы не вышла на его след. – Ну что, Урис, – проговорил Генри, похлопав траву рядом с собой, и Стэн машинально сел рядом. Лицо выражало довольство и что-то напоминающее надежду — водянистые глаза, похожие на поверхность болота, блестели. – Как собираешься извиняться? – Я не собираюсь перед тобой извиняться, Бауэрс, ты не заслужил мои извинения, – серьезно сказал Стэн. Генри посмотрел на него со смесью негодования и недоумения. – Слушай, мне было больно, когда ты ударил меня виском об держатель для полотенец... – Да блядь! – протянул Генри, закатив глаза, и сжал кулаки, очевидно, еле сдерживаясь, чтобы не стукнуть Стэна по затылку. – Поэтому сегодня бей меня по нижней части лица, – закончил Стэн, стараясь звучать так же невозмутимо, как и обычно. Генри удивленно нахмурился. – Понял? Генри редко выглядел, как человек, который понимает хоть что-то. Этот раз не стал исключением. Вид у него был настороженный, словно Стэн предложил наперегонки спрыгнуть с обрыва, используя вместо парашюта бумажные пакеты. Он медленно облизал пересохшие губы, словно ему нужна была секунда, чтобы обдумать эту мысль. – А если я тебе зубы выбью? – наконец, спросил Генри. – Бей ладонью, а не кулаком, – бесстрастно ответил Стэн, хотя живот неприятно стянуло — зная, каким может быть Генри Бауэрс, вероятность потерять зубы стоило обдумать заранее. Однако отступать не хотелось — Урис чувствовал, что его собственное дыхание стало возбужденно-разгоряченным. – Ну, так как? Он был уверен, что Генри согласится в ту же секунду, но Бауэрс всё ещё рассматривал его с подозрением. – Почему я должен это делать? – Потому что я этого хочу. И ты этого хочешь, – сказал Стэн, стряхнув несуществующие пылинки с плеча Генри. Баэурс повернул голову, чтобы посмотреть на его ладонь, и чуть не задел руку Стэна подбородком. – Мне так кажется. Упрашивать Генри не пришлось. Его рассеянный взгляд за секунду стал сосредоточенным: Стэн не успел приготовиться и даже не заметил, как Генри замахнулся. Всё случилось в одно мгновение, Бауэрс ударил его с такой силой, что Урис чуть не улетел в крапиву. По телу прошла жаркая волна. Его голова тяжело мотнулась — всё закружилось перед глазами, а Генри, войдя во вкус, ударил снова. Больше они не считали удары — Стэн вообще перестал соображать, лишь слышал тяжелые хрипы, вырывающиеся из его горла, когда его голова с внутренним звоном отлетала в сторону от очередной пощечины. Он слышал дыхание Генри, возбужденное, взбудораженное, и с каждым разом его ладонь опускалась на щеку Стэна тяжелее и тяжелее. Его тело медленно закипало — Стэн чувствовал сладкую боль, обжигающую кожу лица, желание надышаться и возбуждение, крепнущее в паху. Остановился Бауэрс, лишь когда у Стэна потекла кровь из носа. Потекло не только с носа. Стэн ни разу в жизни не чувствовал себя настолько взбудораженным. Сфокусировать взгляд на Генри не получалось — перед глазами по-прежнему плыло. – Может, на колени мне сядешь? – хрипло поинтересовался Генри, поглаживая себя через штаны, и, не дожидаясь ответа, потянул Стэна на себя. Поцелуй со вкусом крови пьянил — хотелось стянуть с себя одежду и прижаться разгоряченными телами, но сейчас Урис был слишком неуклюжим, чтобы контролировать хоть одно свое движение. Он буквально стонал в рот Генри, чувствуя, что голова кружится от боли, а они как-то естественно и просто трутся друг об друга. Щеки горели от ударов, прохладный воздух приятно остужал их. – У тебя кровь на вкус, как вишневая газировка, – пробормотал Генри в поцелуй. Стэн не смог ответить ничего лучше, чем невнятное: «Ммм». Он чувствовал вкус металла, неприятно горчащий во рту, но не мог оторваться от губ Генри, пытаясь дотянуться языком до капель сладости его любимой жвачки. Они растеклись по влажной и колючей прошлогодней траве, продолжая целоваться и ерзать. Голова почти не кружилась, но Стэн по-прежнему ощущал, что его щеки горячие и отяжелевшие. Грубые пальцы то давили на его затылок, то скользили по спине, очерчивая каждый позвонок, и всякий раз хотелось, чтобы они не исчезали, а продолжали с силой стискивать костлявое тело. Стэн не сразу понял, что каждый раз, как он задевал членом член Генри, его собственный рот произносит короткое «Ах!». Ему казалось, этот звук доносится откуда-то извне. Похотливый такой, чувственный звук. – Кудри у тебя красивые, – рассеянно заметил Генри, оттягивая его волосы, и как-то размашисто поцеловал в лоб. Неожиданное, почти нежное прикосновение обескуражило. Сердце сладко дернулось, как будто кто-то потянул за невидимую струну. – В школе много кудрявых, – проговорил Стэн, мягко отпихивая Генри, и принялся инстинктивно поправлять рубашку. Приводить её в порядок было бесполезно. На ткани теперь были следы травы, листьев, земли и ещё черт знает чего. Это нервировало, потому что Стэн знал, что такое невозможно отстирать. – Таких, как ты, нет, – упрямо возразил Генри. – Это потому что я единственный жиденок в старшей школе, – машинально ответил Стэн. Генри поднялся на локте, пристально рассматривая его лицо, словно на нем появилось что-то новое. Захотелось пройтись по нему ладонью, но Стэн знал, что станет только хуже — размажется подсохшая кровь. Над губой и так появилась неприятная, липкая пленка. – Слушай, – Генри облизал губы. – Что? – Заткнись, вот что, – сказал Генри и схватил Стэна за руку, откидываясь назад. Урис снова оказался в объятиях. Руки Генри были теплые и сильные — Стэн чувствовал, как напрягаются мышцы под загорелой кожей, когда Бауэрс скользил по его телу ладонями. Нетрудно было поверить, что несколько минут назад голова Стэна чуть не слетела с шеи от ударов Генри — даже сейчас, когда он не прилагал силу, его руки казались изумительно мощными. В носу застрял запах сырой травы. Стэн вдыхал глубоко каждый раз, как Генри касался его губами. Он целовал то его шею, то затылок, то ухо — горячо, влажно, тесно прижимаясь к нему сзади твердым членом. – Знаешь, мне кажется, ты свой урок усвоил, – голос Генри напоминал урчание работающего двигателя, и такой же вибрацией отдавался по всему телу. Какой-то частью своего мозга Стэн радовался, что Генри не видит его перекошенное от удовольствия лицо. – Мне не нужны твои извинения. Я тогда, и правда, немного переборщил. Не подумал, что ты будешь ревновать так сильно. «Боже, – подумал Стэн, задыхаясь от удовольствия — каждый поцелуй цветком распускался на его коже, и ему хотелось превратить всё свое тело в сад. – Он что, ещё тупее, чем я думал?». – Мне нравится, когда ты играешь в недотрогу, но не перегибай палку, – продолжил Генри, прихватывая кожу на его шее губами. – Я могу и жестче, и нежнее — как захочешь, но не зли меня, потому что когда я злюсь, я себя не контролирую. «Господи, неужели мне, правда, нравится слушать это?» – с ужасом подумал Стэн и торопливо оттолкнул Генри. Генри издал разочарованный звук, но Стэн не обратил на это внимание и решительно сел. Глубоко втянул носом аромат прошлогодней листвы, чтобы прогнать из легких запах Генри. Это оказалось не так просто, он словно впитался в тело Стэна. Хотелось вернуться в объятия Бауэрса, продолжить слушать его бессвязную, бессмысленную речь, и лишь чувство стыда и отвращения к себе не давало это сделать. Он не думал ни секунды, когда выдернул Генри с отработки. Это казалось жутким, потому что Стэн всегда думал о своих поступках, о последствиях, о том, что скажут люди и что подумают. Стэн всегда думал. Обо всём. Заботы разрывали его на части ещё до того, как он успевал что-то совершить. Но не сегодня. – Ладно. Спасибо за... за вот это, – Стэн провел рукой под носом и выдохнул, стараясь не смотреть на Генри. – Мне нужно домой. – И всё? – спросил Генри с недоумением. – А что ты хочешь? – уточнил Стэн. От неожиданности Стэн тяжело свалился на землю — Генри дернул его на себя с такой силой, что чуть руку не оторвал. – Ну, как сказать, – серьезно сказал Генри, зарываясь пальцами в его волосы. Кожа у корней волос приятно ныла под его прикосновением. – Для начала хочу твои кудри. – Можешь сделать химическую завивку, – ответил Стэн с деланным хладнокровием. Генри схватил его шею и надавил, заставляя сладко поежиться. Пришлось стиснуть губы, чтобы не начать умолять: «Сожми мою шею сильнее». От стыда хотелось убежать ещё дальше, в Пустошь. Как он мог нежиться в объятиях Генри Бауэрса, когда он годами превращал жизнь его друзей в Ад? – Ты понял, о чем я. – Ты что, совсем тупой? – спросил Стэн, решительно отодвигаясь подальше от тела, манящего желанным теплом, и вновь сел. – Того, о чем ты говоришь, никогда не будет. Не после того, что ты сделал с моими друзьями. Понял? – воскликнул он. – Никогда. Ещё раз повторить? Никогда. Никогда. Никогда, – Урис чуть не задохнулся своими словами. – Я тебя ненавижу. – Не правда, – произнес Генри, схватив его за руку. Сжал больно. Больно-приятно. Стэн зажмурился, услышал, как стучит его собственный пульс. – Если у нас там имена друг друга, значит, ты тоже... Генри закусил губу. Покрасневшую от крови Стэна. По вкусу напоминающую вишневую газировку. – Что «тоже»? – спросил Стэн, удивленно распахнув глаза. – Ничего, – сухо ответил Генри, отпуская его руку, и посмотрел на свое запястье. – А как же... вот это? – А ты не единственный парень, которого я могу попросить ударить меня по лицу, – сказал Стэн, поднимаясь на ноги и устремляясь в Пустоши, к берегу Кендускига. Умываться зеленоватой ледяной водой было неприятно, но Стэн должен был смыть кровь с лица — показываться маме в таком виде опрометчиво. Без того пришлось выдумывать, при каких обстоятельствах он так перепачкал брюки и рубашку и почему опоздал, хотя обещал прийти сразу после уроков и помочь с фотографиями. Стэн решил, лучше всего сказать, что он упал в овраг по пути домой, поскользнувшись на влажной земле. Очередная ложь из-за Генри Баурэса. «А, может, дело не в нем? – подумал Стэн, рассматривая свое отражение в мутной воде. Оно колебалось, расширяясь и сужаясь, и больше напоминало чью-то маску. – Может, мне на самом деле всё равно с кем, лишь бы меня хоть кто-то касался?». Вот только он не чувствовал того же, когда его касался кто-то другой.