Немецкая невеста

Вильгельмина, которой едва исполнилось восемнадцать лет, и знать не знала о том, что отец уже подыскал ей жениха из холодной и суровой России. Девушка всегда боялась этой огромной и многонациональной страны, где, как ей казалось, не было порядка и полной свободы. Она часто путешествовала по Европе с родителями и подругами, посетила и Италию, и Швейцарию, и Испанию, и Чехию, и страну любви Францию. Но свою вторую половинку пока не нашла, надеясь, что в университете, куда Вильгельмина должна поступить в этом году, девушка наконец обретёт своё счастье, как это произошло у её сестры Амалии. Фридерика Амалия встречалась со своим двоюродным братом, Карлом Баденским, с которым до встречи на одном факультете виделась всего лишь пару раз в детстве. Конечно же, родители были против их связи, ведь от близкородственных браков обычно рождаются дети с явными патологиями. Но вскоре Амалии удалось убедить отца в том, что их союз будет достаточно выгоден обоим семьям, и ради собственного благополучия Людвиг одобрил отношения дочери, но не спешил давать согласие на свадьбу. Луиза Августа же была младшей сестрой Амалии и Вильгельмины. Ей было всего шестнадцать, но она уже обладала таким багажом знаний, о котором некоторые могли только мечтать. Луиза, как казалось её сестрам, прочитала абсолютно все книги, входившие в библиотеку отца, и прекрасно цитировала известных немецких авторов. Кроме того, она даже читала книги Достоевского и Пушкина и очень лестно отзывалась о русской литературе. Девчонка даже когда-то предложила родителям съездить на отдых в Россию, но никто более не поддержал её идею. Казалось бы, вот она — идеальная супруга для сына Екатерины Романовой, но Луиза была ещё слишком мала, а связать себя узами брака с Павлом должна средняя сестра. — Вилли, ты не поверишь, что я сейчас узнала! — Луиза буквально влетела в комнату девушки, лежавшей на кровати и листавшей новые посты в социальных сетях. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня так называют, — пробурчала Вильгельмина, приняв сидячее положение. — А ещё я не люблю, когда в мою комнату заходят без стука. — Не будь такой дотошной, сестрёнка, — девчонка залезла на кровать и стала говорить более тихим голосом. — Я подслушала разговор отца. — Почему-то я не удивлена, — развела руками Вильгельмина. Луиза постоянно, проходя мимо отцовского кабинета, дверь в который всегда была немного приоткрыта, останавливалась и узнавала последние новости, докладывая обо всём сёстрам. Иногда, конечно, Людвиг решал вопросы, касаемо бизнеса, которые девчонок мало интересовали, но бывали случаи, когда он выбирал подарок кому-то из семьи или же заказывал билеты в очередное путешествие. — Он говорил о тебе! — воскликнула Луиза. — Как я поняла, отец хочет выдать тебя замуж за сына какой-то очень влиятельной женщины из России, — она сообщила информацию, которая очень удивила и огорчила сестру. — Он хочет выдать меня замуж за русского? — уточнила Вильгельмина, поднимаясь с кровати. — Я же столько раз говорила ему, что хочу выйти замуж за немца и остаться жить в Германии, — девушка подошла к зеркалу, пригладила свои белоснежные локоны, поправила легкий халат голубого цвета, что был надет на ней, а после поспешила выйти из комнаты. — Вилли, стой! — прокричала ей Луиза, но сестра уже ничего не слышала, потому что направлялась в кабинет отца для того, чтобы серьёзно с ним поговорить. Младшая, зная характер Вильгельмины, поспешила за ней, чтобы попытаться её остановить и немного успокоить, но было уже поздно. Когда Луиза добралась до кабинета отца, то за закрытой на этот раз дверью уже были слышны крики Людвига и его средней дочери. — Дорогая моя, что здесь происходит? — Генриетта Каролина, мать девчонок, появившаяся из ниоткуда, легонько коснулась плеча младшей дочери и задала интересующий её вопрос. — Мам, отец выдаёт Вильгельмину замуж за русского, — коротко ответила Луиза, от чего мать, которая к пятьдесяти двум годам была уже очень слаба здоровьем, упала в обморок. Очнулась Генриетта уже в гостиной, когда вокруг неё собрались все члены семьи, включая старшую дочь Амалию, которая также вернулась домой, ведь отец сообщил, что хочет сделать очень важное объявление. — Наша любимая Вильгельмина выходит замуж за Павла Романова, наследника огромного бизнеса своей многоуважаемой матери Екатерины. Этот брак станет очень выгодным как для Германии и нашего родного Дармштадта, так и для России. Мы сможем объединить наш бизнес с госпожой Романовой и заработать намного больше денег, — радостно сообщил Людвиг. — И именно поэтому уже через несколько дней мы отправляемся в длительное путешествие в Россию. Помнится, ты, Луиза, мечтала там побывать, — улыбнулся отец, посмотрев в сторону младшей дочери. Мать девчонок и Амалия сидели в полном шоке от услышанного, перемещая свои взгляды с Людвига на Вильгельмину. Они заметили, что мужчина был очень весёлым и бодрым, а девушка же закипала от злости, желая продолжить разговор, начавшийся в кабинете. — Почему вы все молчите? — Вильгельмина обратилась к родственникам, которые не произнесли ни слова, стараясь не портить Людвигу настроение и не перечить ему. Ведь все знали решения, принятые им, уже не оспариваются, хотя средняя дочь не собиралась сдаваться. — Мама! — девушка обратилась к побледневшей Генриетте, — скажи, ты знала? — Нет, дорогая моя, но…отец, наверное, прав, — протянула женщина. — Я уверена, что он нашёл отличного жениха для тебя. — А стоило ли тебя спрашивать, ты же всегда во всём потакаешь ему, — усмехнулась Вильгельмина. — Ты знаешь, что он уже два года спит с француженкой, которую встретил во время своей очередной командировки? Он же ни во что тебя не ставит и просто вытирает об тебя ноги, — стала кричать девушка, от чего мать побледнела ещё больше и схватила за руку Амалию, чтобы не потерять равновесие. — Прекрати, дрянная девчонка! — вспылил отец, который от злости покраснел и вены выступили на его лбу. — Мам, а знаешь, я видела эту француженку. Она ночевала у нас дома, когда ты отдыхала в санатории, а мы с девчонками были на вечеринке. Мне просто тогда стало плохо, и я вернулась пораньше, — Вильгельмина продолжала злить своего папашу. — А ещё он покупает сразу два одинаковых кольца или колье, чтобы подарить вам обоим. Я находила чек в его кабинете однажды. — Замолчи! — закричал отец, ударив дочь по лицу так, что та упала на пол, сворачиваясь клубочком. Луиза и Амалия моментально подлетели к сестре, пытаясь помочь Вильгельмине встать. А Генриетта так и осталась сидеть на своём месте, глядя в бесстыжие глаза мужчины, которому отдала лучшие годы своей жизни, выходки которого она терпела постоянно просто потому, что действительно любила его. Но только сейчас, когда узнала горькую правду о Людвиге, когда он ударил их дочь, женщина наконец сняла розовые очки. — Оставьте меня в покое! — Вильгельмина не приняла помощи сестёр, а поднялась с пола сама, поспешив покинуть гостиную. — Ты под домашним арестом до нашего отъезда в Россию! — прокричал ей вслед отец, который также решил покинуть помещение, ведь обстановка здесь была не самая приятная. — Какой же ты мерзавец, Людвиг… — прошептала Генриетта и схватилась за сердце. Дочери вмиг оказались возле матери, чтобы оказать ей помощь. Луиза стала набирать номер врача, у которого лечилась женщина, а Амалия побежала в спальню, чтобы принести сердечные капли, которые пила мама. Но, несмотря на ужасную ситуацию, произошедшую в одной из самых влиятельных семей Дармштадта, уже через три дня дочери с родителями прибыли во Франкфурт-на-Майне, где находится аэропорт и самолёт, который сможет за два с половиной часа доставить Вильгельмину и её родственников в Россию, в красивый город Санкт-Петербург, где её ждёт, как казалось девушке, самая несчастная жизнь с нелюбимым мужчиной. — Вилли, ты не говоришь с нами уже третий день, — Луиза обратилась к сестре в самолёте, когда тот пролетал над Балтийским морем. — Мы ведь твои сёстры и можем поддержать тебя. Но Вильгельмина ничего не ответила на слова девчонки, а лишь отвернулась к окну, скрывая синяк, который остался от удара отца по лицу, солнцезащитными чёрными очками. — Луиза, ей нужно дать немного времени. Сама видишь, в какую ситуацию наша девочка попала. В России мы пробудем до самого октября, поэтому, я думаю, мы ещё не раз увидим улыбку на её лице, — шепнула Амалия сестре. Самолёт прибыл ровно в десять часов утра, когда в Петербурге уже все проснулись и взялись за свои дела, которых даже в конце июня было очень много. Екатерина же отменила все свои встречи на этот день только для того, чтобы познакомиться с невесткой и её семьёй, прибытия которой ждала в аэропорту с девяти часов утра. Павла она тоже заставила сюда приехать на час ранее, но парень опоздал, чем разозлил Романову, ведь женщина просто ненавидела, когда люд приходили не вовремя. — Ты опоздал на целый час, уму непостижимо! — воскликнула Екатерина Алексеевна, когда заметила в аэропорту сына, который вместо того, чтобы надеть костюм, купленный пару дней назад специально для встречи с невестой, пришёл в спортивной форме, сообщая, что бегал с утра и не успел переодеться. Хотя Романова, конечно, знала, что любое его действие выполняется на зло ей. — Ну и где моя немецкая невеста? — поинтересовался парень. — Их самолёт должен прилететь с минуты на минуту, — сообщила Екатерина. — В машине лежат четыре букета. Подаришь их невесте, её матери и сёстрам, — приказала женщина. — И постарайся вести себя нормально.