Танец под небом цвета стали

      Служанки разбирают сложную прическу ловкими пальцами и острые булавки ровным рядом ложатся на прикроватный стол. Эллин выдыхает, когда волосы рассыпаются по плечам ничем не скрепленным чернильным дождем. Она устала.       Сначала весь замок казался невиданной сказочной мечтой. Настоящей, а не поддельной. Штормовой предел и рядом не стоял с роскошными садами, беседками, замковыми галереями умощенными белым камнем, но больше всего её занимала богороща. Нет, Эллин не верила в старых богов. Но под сенью чардрева ей было до жути спокойно, пока кругом всё гудело, носилось, бежало с горой новых поручений. В штормовом Пределе всё было иначе. «Дома» - вертелось на языке, но теперь её дом тут? Прямо в этом круговороте из тысячи лиц, которые не под силу даже запомнить. В первый день она ощущала себя загнанным в угол зверьком. Под взглядом королевы, под снисходительным приветствием сира Отто, под массной ухмылкой короля – она неосознанно цеплялась в рукав черного, ещё припорошенного пылью от скачки дублета принца. Но не думала, что ей вправду можно надеяться на него. Особенно, когда увидела его в тронном зале. Там он будто казался выше и шире в плечах, когда Эйгон Таргариен второй этого имени благодарил за убийство мальчишки и дракона, а Эмонд сносил это спокойно, с едва ли заметной ухмылкой на губах. Неужели ему и вправду так нужна похвала? Разве он делает это всё ради тени одобрения? Ей не понять. Хотя она и вправду пыталась.       Оленна помогает расшнуровать корсаж. Ткань цвета яшмы стекает вниз и лежит на полу кровавой грудой. Платье это, как и всё что на ней сейчас соизволила подарить королева в честь пира, который закатил его величество к возвращению брата. Чертог гудел второй день, по слухам обещали и третий. Все смеялись, шутили, любезничали, кричали здравицы. Хотя ворон двумя днями ранее принес из Драконьего камня черную весть. Рейнира провозгласила себя королевой. Но королю на троне всё это кажется ни по чем. Он сегодня напился вдрызг и едва не облапал служанку подающую жаркое, когда в дюйме левее сидела его королева. Сначала Эллин показалось, что она напрочь слепа. Не заметить и вынести такое – сущее безумие. После служанка шепнула ей прямо на ухо, что её величество и вправду давно безумна. Что ж. Монета Таргариенов не щадит никого. Говорят, что её бросают с высоких небес сами боги. И Эллин не могла поручиться, что хоть одна из этих монет пока стоит на ребре или упала на нужную сторону. Разве что у Дэйрона – младшего. Он любезен и мил, а ещё очень добр. Рассудливее Эйгона и мягче Эймонда, он красиво смеется и звал её танцевать. Два раза среди светлого зала под тонкую музыку лютни и свирели. Она пошла бы с ним и в третий раз. Но осеклась от мысли о том, что многие смотрят. И непременно увидят. Как он смотрит на неё. Как у него блестят глаза. У Лоттара на галереи блестели так же. От таких взглядов не стоит ждать добра. Третий раз Эллин пошла в танец с Эймондом. Он – не Дейрон, а руки у него жесткие и мозолистые от рукояти меча. Ведь на западном дворе он фехтует гораздо чаще чем бывает в их общих покоях. Впрочем бывает ли? Она часто засыпала одна, но слышала как он уходит ещё до рассвета. Служанки учтиво молчали, но особо уж любопытным Эллин отвечала – «На пороге война, а мой муж верен государству так же как и мне».       Двери их спальни всегда оставались закрыты, а при дворе они четко играли выверенную роль. Он ей – улыбался, она – будто невзначай прислоняла голову ему на плечо. Может, поэтому когда король липко ухмыляясь начал разговор про супружескую нелюбовь Эймонд поцеловал её в губы и сцепил руки на талии. Тогда вдоль всего тела пронеслась предательская дрожь, бросило в жар от макушки до кончиков пальцев. Это мгновение отчего-то всплывало в памяти чаще всего. Мутной дымкой стояло по ту сторону сознания. - Прикажете уйти? – спросила белокурая Лолис окончательно разделавшись с прической. - Да. Идите.       От количества приставленных к ней служанок временами хотелось скрыться под землю. Они следовали за ней по пятам, присутствовали при любом разговоре. И, кажется, доносили. Доносы – это отделная прелесть Красного замка, которая почти что вошла в привычку. Иногда ей чудилось, что ещё немного и она сможет доносить и сама. Только вот кому? Для всех их – она всего лишь жена не самого любимого при дворе принца, которая ни в чем достаточно не хороша.       Эллин села на кровати и поджала ноги. Ночная сорочка спадала ниже пят расцветая на рукавах причудливо-изящными кружевами – ещё один подарок королевы. Будто сундуки, что прислали ей с Штормового Предела казались её королевской милости недостаточно хороши. Может, так оно и было. Для неё никогда не шилось таких красивых платьев как здесь и таких открытых тоже никогда не шилось. Служанки говорили, что она не тощая, как палка, а точеная и изящная, а бледность кожи не считали за изъян, а подчеркивали темными оттенками шелка и бархата. Она, кажется стала здесь почти своей. Теперь её мало что пугало.       В дверь постучали. За окном стояла полночь. Эллин подхватилась и набросила на себя халат.       На её памяти Эймонд всегда входил внутрь без стука. Ей было бы спокойнее если бы так случилось и в этот раз. Служанок звать сейчас - несвоевременно и глупо. Лучше тогда было и вовсе не отпускать.       Она открывает дверь на единственном вдохе. Готова увидеть на пороге даже Неведомого со свечой. Но Неведомого нет, свечи в его лапах тоже. Перед ней Ларис Стронг с радушной улыбкой на лице. - Ох, вы не спите? – любопытствувет почти заискивающим шепотом – Тогда если вы не против я войду. Меня тоже жутко мучает бессонница.       Эллин стоит на пороге застывшая. Онемение не проходит, оно сковало язык в тиски. Каждый в замковых стенах знает, что лорд Ларис – король шепота. И никогда король не приходит просто за так. Обычно ему приносят сведения мелкие пташки. - Да. Прошу – она отходит от двери прочь и тот, кого называют косолапым тащит за собой внутрь изувеченную ногу опираясь на резную трость.       Очаг тихо хрустит. Потрескивают зажженные поленья. Трость стучит по полу ровной дробью. Хитрые глаза с лукавым прищуром оббегают сначала покои, а после и её. Улыбка на тонких губах внезапно становится шире. - Ночуете одна? – два слова способных вышибить у неё из под ног почву. Попалась. Повелась на его тихий шелестящий голос и так оплошала.       Эллин тихо выдыхает воздух пытаясь нацепить улыбку и себе на лицо. - Бывает. Наш принц ужасно занят, проверяет гарнизоны, готовит провизию. Милорд, вы же знаете, что у нас на пороге война. - Эх. – громко вздыхает калека без приглашения усаживаясь в мягкое кресло оббитое изумрудным бархатом. – Наш принц так добр, что сам проверяет гарнизоны ночи на пролет, не каждый мужчина в его возрасте так самоотвержен. Большинство выбирают иной вид утех.       Пропустить мимо ух его дерзкие намеки – так же легко, как притвориться отьявленной дурой и посмеятся с его наглых слов. Он человек королевы. Мастер над шептунами. Хранитель секретов и собственник оков в нижних ярусах темниц где пытают каленым железом. В сухом лице, умных карих глазах и даже улыбке чувствуется жало угрозы. - Если выбор стоит на пользу подданных никому из нас не помешает немного жертвенности.       Высокопарная ложь пролетает мимо него не задевая. Калека глядит на неё склонив голову на бок, будто старый ворон изучающий как лучше нанести цыпленку удар. - Вы ведь несчастны, моя милая? – вопрос повисает в воздухе маятником, который качается туда-сюда и вот-вот выбьет из груди воздух.       Ей некуда деваться, юлить или отступать. Она почти у обрыва – под ним бушующая морская пена и острые скалы. - Я счастлива. - Ложь. – его менторский тон заставляет сомнениям в себе пустить корни покрепче. – Вы пытаетесь это скрыть, но это заметно мудрому глазу. Ваш муж – высокомерен и жесток, бывает даже сверх меры, его гордыня и своенравие делают его опаснее чумы. Вы не обязаны любить его, ведь вы так юна, а он холоден к вам и равнодушен.       Эллин приседает на край постели. Так меньше видно её беспокойство и тонкий испуг, лорд Ларис неотрывно глядит на неё и внезапно осекается - видит её босые ступни и прерывается закрывая веки. Лишь бы умолк навсегда. - Мой муж… - Позвольте мне закончить – он сглатывает слюну и сцепляет пальцы на трости до побелевших костяшек – Многие жены нестчасны в браке, таковы уж времена и нравы, но долг. Долг превыше всего. Если хотите знать – её милость королева тоже шла под венец без любви, но посмотрите сейчас – она образец честности и нравственности. Только вот сердце у неё каждый день исходит кровью за каждого из её детей. И за вас. Вы ведь теперь тоже стали ей дочерью.       Тонкая нить понимания то проступала, то безнадежно вырывалась из её рук. Элинн металась мысленно пытаясь хоть за что-то уцепиться. Не получалось.Подле этого человека любой ощутил бы себя цыплям, которому уже метят в голову. - К чему вы ведете?       Свечи горели. Человек на стуле беззаботно теребил пальцами собственную трость не поднимая глаз. Будто взял перерыв отдав ей время на размышление. Она пыталась, но ответа всё ещё не нашла. Сомнения терзали голодной сворой. - К тому – голос медовой патокой растекается вдоль покоев. – Что принц Эймонд не благонадежен. Некоторые пташки поют, что он таит в себе мысль свергнуть нашего короля. Королева плохо спит ночами. Никто не знает, что именно на его лукавом уме. А вы, моя милая госпожа, вы ближе к нему чем кто-либо, как бы мои маленькие пташки не пытались некоторые вещи выдать можно или под пытками или возле собственной жены.       У Эллин в горле комок из ужаса. Он застрял там плотно и перекрывает дыхание. Под ногами ощущение холодного ветра и пропасти, а перед глазами лучезарная улыбка Стронга на сером лице. Даже сидеть перед ним кажется испытанием. В его карих глазах проскальзывает жестокость палача. Или он просто хочет её напугать. - Эймонд не плетет паутины заговора. И я ни к чему не причастна. - Уверен. – вдруг сухие пальцы до боли сжимают её ладонь. – уверен, что невинное создание вроде вас никогда не приложило бы к этому руку. Но я предлагаю вам проведовать мои покои иногда. Мы с вами будем долго говорить обо всём на свете. Делится секретами. И удивлять друг друга тайнами.       Стронг поднялся резко опираясь на трость и сцепив от боли мелкие белые зубы. И почти на выходе из покоев бросил из-за спины будто кость собаке: «Позвольте я начну удивлять первым? У принца Эймонда есть шлюха в борделе на шелковой улице. И думаю готовность гарнизонов он проверяет между её ног. Каждую ночь. Мужайтесь, милая» Эллин хотела вскочить вслед за ним, громко захлопнуть дверь и закрыть изнутри на два засова.Но не смогла. Одним точным ударом ей будто подрезали поджилки. Ты и вправду думала, что он никогда не унизит тебя так, как его брат Хелейну?