Танец под небом цвета стали

      В лицо врезалось немилосердное дыхание жара.       Пламя и кровь. Треск огненных столбов вгоняющихся в небо и тошнотворный запах горелой плоти от которого внутренности вмиг сжимаются и скручиваются узлом. Эллин бежит, а замок вокруг кажется котлом стоящим над раскаленной жаровней. В ушах звенит только безумная песнь огня и мести, которая пожирает кровлю домов у блошиного конца и дикий рев дракона обращенный к звездному небу. Дыхание в груди казалось спертым и надрывным, темные локоны выбились из прически, юркими змеями падали на глаза.       Кто-то толкнул её вбок на лестнице. Жестоко. Немилосердно. Но она даже не ощутила болезненного укола под ребра. Побежала дальше. Подол платья путался под ногами, то и дело норовил спутать лодыжки, но Эллин упрямо следовала вверх. Вверх, пока все кто имел хотя бы каплю сохранившегося рассудка бежали вниз расчищая себе дорогу. Каждый пролет казался неописуемой преградой. И на каждом из них ей казалось, что на следующий просто не хватит сил. И всё что останется ей — бессильно сползти вдоль стены заливаясь слезами и болью. Хотелось сойти в сторону, сдаться. Но нет, на каждую следующую ступень гонил остервенелый страх. Жуткий, почти животный, который сначала сковал её по рукам и ногам, а после иглой вонзался под череп.       «Черные в Королевской Гавани» — звучало отовсюду, будто жестокий набат. И чертог, что недавно полнился песнями и радостным смехом превратился в горницу ужаса и кошмара.       Полумрак испуганно жался в углу. Его напрочь вытеснили отблески и огненные всполохи света льющиеся сквозь окна бойниц. Где-то с улицы тянул горьковатый аромат дыма. — Мейстер Орвиль! Орвиль! — Эллин казалось, что она надорвет горло прежде, чем вбежит в мейстерские комнаты пропитанные столетней пылью и запахом свежих чернил, голос садился, а крик превращался в едва слышное бормотание.       В пространстве взваленных в кучу фолиантов, свитков и манускриптов отчетливо читалось отсутствие старика. Проклятье. Она шарила глазами ожидая, что тот сейчас же медленно выплывает из-за многочисленных книжных стеллажей, но всё, как на зло оставалось прежним. — Миледи, — среди безумия и суматохи заерзала маленькая юркая тень. Эллин едва ли вспомнила мальчишку, что ходил за воронами помогая старому мейстеру. — Мейстер Орвиль отправился в покои королевы. — Почему же ты до сих пор здесь? — она выкрикнула ему это схватив за костлявые плечи и встряхнув так, что голова затряслась на тонкой шее. Не со зла, просто ужас случившегося туманил разум. — Мейстер велел оставатся тут. — Виновато пробубнел мальчишка. — Говорил, могут понадобиться вороны. — Пекло! Ты их ещё не отправил? — Мейстер не велел. — Его голос сорвался почти до девичьего писка, а Эллин чуть не ударила его за это, может потому, что от страха самой хотелось вопить.       Она отпустила и его плечи и рубаху, бросилась к столу сея беспорядок и суматоху среди сложенных в странном порядке книг.       Её пальцы судорожно зарылись в кипу листов, движение казалось нерешительным от того, что руки до жути дрожали. Полузасохшие чернила и первое попавшееся перо уродовали лист размашистым почерком, который и не разобрать. Сто раз Эллин видела, как из башни Штормового предела мейстер Беннет отпускает воронов в синь небес. Тысячи раз наблюдала, как взмывают в синее небо черные крылья. Но ни разу не крепила свиток к безобразной темной лапе увенчанной изогнутыми когтями. Не приходилось. — Отправляй ворона! Живо! Но мальчик всё стоял ошалело глядя в распахнутое окно. — Выпускай воронов из клетки! Быстрее! Иные тебя побрали бы! — Она не поняла, как слезы начали текти по лицу. Эти тонкие, обжигающие солью ручейки на щеке, которые плавили наспех сколоченую маску. — Да… да… миледи.       Отворилась железная клеть и десяток крыльев залопотали вокруг мешаясь с птичьим криком. Ей хотелось заткнуть уши руками и проснуться в следующем дне. Ведь эта ночь и без того казалась бесконечной.       За дверью послышались странные звуки. Отличительные от топота сбегающих вдоль лестницы слуг или запоздалых лордов, что надеялись спастись бегством. Сейчас там слышался мерный шаг закованных в броню ног, что близился к ним, как шторм. Свирепо и необратимо. Эллин бросилась к двери и с усилием сдвинула вниз засов. Тот грохнул и захлопнулся подобно раскату грома, а вместе с ним рухнуло и её сердце, в тот миг, когда хлопот крыльев снова вырвал её из дурмана. Черный ворон среди неестественно яркой ночи несся на запад, и мыслями она понеслась бы вслед за ним, если бы только не оглушительный удар в двери, от которого щепки взлетели вниз. — О боги… — прошептал мальчишка вжимаясь спиной в каменную кладку стены напротив. И Эллин повторила бы вместе с ним, только вот боги всегда оставались глухи к её молитвам. — Именем её величества королевы Рейниры! Откройте и она сохранит вам жизнь! Сомнение в глазах мальчишки читалось открыто, будто распахнутая настежь книга. Он бы тотчас снял с двери засов и выбежал прочь с высоко поднятыми руками, если бы Эллин не стояла в проходе прямо на его пути, если бы решимость не читалась в глазах так же ярко, как колебания в его собственных. — Дверь крепкая. Сюда бы таран. — Проклятье, так несите же, в башне вороны и лишь Неведомый знает скольких успели отправить. — Уж точно не больше, чем с Драконьего камня прошлой ночью. — Им не помогут. Войско и Одноглазый ублюдок отсюда за тысячи миль.       Она отпрянула от стены и бросилась в глубь комнат, к высоким полкам уставленным книгами и стопками свитков да древних карт. Иного выхода нет, покои мейстера отгорожены единственной дверью и составляют собой замкнутую ловушку под черепичной крышей. Проклятье. С распахнутого окна был виден подожженный с востока город. И люди, которые перепуганными мурашами неслись куда-то не разбирая дороги. Вся столица, казалось, была сложена из сожженых надежд, а над кострищем кружили драконы. Сиракс и Караксес то стрелами взвивались к небу, то стремительно пикировали вниз сея ужас каждым взмахом могучих крыльев.       Треск тарана вогнавшегося в дверь был словно удар в беззащитные ребра. Ещё мгновение. Один удар. И преграда рухнет, а Эллин останется стоять, будто статуя не способная пошевелиться. Грохот заглушил всё. Неужели рушились стены? — Ваше Величество! Сюда!       Она не поверила, когда в каменной кладке открылась брешь. Начала отступать неосознанно пытаясь скрыться в углу напротив, но за спиной оставался лишь подоконник и тень от распахнутого окна. Эллин испугалась, едва ли не вскрикнула, как девчонка, когда из тьмы послышался до жути знакомый голос и к ней потянулись такие знакомые руки. Бледные руки с перстнем Лариса Стронга красующимся на указательном пальце поманили её к себе и она шагнула. Лишь бы отпрянуть от оконной рамы. Сомнения были, но их рассеял звук вгрызающегося в древесину тарана и Эллин резко скрылась в полумраке нишы, пока камень вновь лениво сдвинулся позади с звуком двери открывающей преисподнюю. Комнаты мейстера остались там, за спиной, а перед глазами явился темный, освещенный ровно ничем коридор и оплывшая свеча в руках у Лариса Стронга. — Поторопитесь. Я умоляю. — Его голос спокоен и сладок будто тягучий елей. Разве это возможно, когда снаружи царствует безумие? — Мы покинем замок и я постараюсь отправить вас в безопасное место.       Ход в стене длинный и витиеватый. Где-то снаружи ей слышится звук голосов и если остановиться — можно разобрать брань и каждое слово произнесенное басовитыми голосами. Она замирает всем телом не в силах сделать и шага. Кажется, что снаружи их слышно так же, как и им то, что происходит там. А трость Калеки так звучно отбивает бой по каменному полу, что с каждым звуком сердце взбегает в пятки. — Я сделаю всё возможное — продолжаг глаголить Стронг, будто звук собственного голоса доставлял ему странное удовольствие. — Её милость королева Алисента, Хелейна и бедные дети уже в укрытии. Скрыть все драгонценности нашего короля в одном месте — стало бы сущим безумием. Я не посмел бы разлучать вас, но, миледи, так гораздо легче спрятать вас словно иголки в стоге сена. Его Величество обязательно скоро прибудет.       «Не прибудет» — отчетливо знала Эллин. Он за тысячи миль держит в осаде драконий камень. И даже когда ворон настигнет его пройдет слишком много бесценных часов. А вороны ведь так часто не долетают. Их нагоняют стрелы или злые крылья сокола, путает буря или застает ненастье. Тогда маленький клочок пергамента подле когтистой лапы останется непрочитанным навсегда.       Воздух пах сыростью заброшенных подвалов. И сырость эта давила на голову и била в нос, но они то поднимались вверх по крутой, витиеватой лестнице, то спускались на много пролетов вниз. Пока вокруг кружили жукие голоса. Истошные стоны справа, страшные крики слева. — Вывидите меня из столицы. — она говорила шепотом, боялась, что кто-то услышит их среди толщи стен. — Невозможно. — Кротко и спокойно отвечал Калека подвалакивая увечную ногу и освещая факелом путь. — Но я найду для вас надежное место, уверяю. К слову, что вы делали в мейстерских покоях, миледи? Я едва ли сумел вас отыскать.       Эллин сглотнула слюну наполненную желчью. Отвечать не хотелось, но сложилось так, что Ларис Стронг единственный союзник в внезапно обрушившемся мире. — Отправила ворона. — Что ж, умно… — Калека на мгновение замешкался прежде чем продолжить путь. — Но не дальновидно. На стенах лучники противника и скорее всего птицу собьют. — Не исключено. — она едва ли не споткнулась и успела ухватиться за стену в последнее мгновение. Голова кружилась то ли от страха, то ли от сжатого воздуха. К горлу подкатывала дурнота. — Долго ещё, милорд? — Совсем нет, несколько пролетов и коридор, там есть ход, который и выведет нас отсюда.       Единственным ориентиром было слабое пламя факела Стронга и его сутулая спина под темным плащем. Вокруг стоял присущий каждому подземелью холод, и чем ниже они спускались тем сильнее он цеплялся ей в кожу. — Откуда вам ведомы эти ходы? Я думала никто не пользуется ими вот уже столетие.       Ларис Стронг усмехнулся. — Я мастер над шептунами, миледи. Кому, как не мне положено знать большинство из замковых тайн и мест, где обитают крысы.       Они шли ещё около часа, путь петлял и извивался разветвляясь на множество коридоров и Эллин могла поклясться, что для неё время тянулось вечность. Вечность в тьме и полумраке, пока Калека не остановился нашаривая что-то прямо на стене своими костлявыми пальцами. Прошло меньше мгновения, когда короткий щелчок нарушил нависшую тишину и каменная кладка поддалась раскрываясь узенькой брешью. Стронг скользнул туда первым клацая тростью, будто пробуя почву наощупь. Эллин была готова удушить его за этот дурацкий жест, кто-то же непременно услышит. — Сюда, миледи. — вполголоса позвал Ларис и она скользнула следом.       Смутно знакомая комнатушка тонула в столетней пыли. Была завалена хламом от потолка к полу. Рыцарские латы, десяток гобеленов, ящики с устаревшей столовой утварью. Эллин уже была здесь когда-то, но напрочь забыла когда и с кем. Ноги будто налитые свинцом не желали идти дальше. Она потеряла обувь где-то на лестнице и теперь ступала босая. Холодные каменные плиты пола обжигали кожу. — Мы где-то возле чертога? — Нет. — спокойно бросил Стронг ковыляя к большой двери. Слишком большой и слишком знакомой.       Она не успела закричать, когда он распахнул её резким движением проклятой трости. Две резные створки распахнулись и перед ней открылся Тронный зал с возвышающейся громадой железного трона. Эта самая дверь всегда находилась за ним. Сквозь неё короли выходили из зала избегая скопище народа. Как она могла об этом забыть, но сейчас даже это казалось неважным.       Её схватили и потащили вниз. Прямо к подножью сплавленного из мечей трона. Эллин пыталась вырваться, но двое крепких латников вывернули руки и поставили на колени. — Предатель! — Горло саднило, а голос переходил в хрип. — Клятвопреступник! Тебе снимут голову!       Но Ларис Стронг лишь улыбался одной из самых любезных улыбок. — Я служу Железному трону, а не Одноглазому узурпатору трона. — слащаво ответил он поднимаясь вверх по каменным ступеням, чтобы оказаться на последней ступни трона — преклоните колено перед Рейнирой Таргариен. Королевой Андалов, Ройнаров и Первых людей.