Самый хрупкий мальчик на свете

Часов в восемь Рома растолкал Тиму и сказал, что в девять ему нужно выходить на пары. Парень не был готов к такому раннему пробуждению и, взяв телефон, стал залипать в него, чтобы проснуться. Рома минут десять провел на кухне, вернулся и, застав юношу в положении лежа, сухо проговорил: — Завтрак будет готов через тринадцать минут. Сразу после я буду собираться выходить. Если тебе нужен душ, у тебя есть только эти тринадцать минут. Полотенце на машинке. По родительской интонации Тима понял, что возражения не принимаются, и нехотя поднялся. С душем он уложился в десять минут, поэтому больше никаких замечаний не последовало. Рома сделал им овсянку на воде и тосты с сыром. — Зожный завтрак после ночного дожора пельменями? — усмехнувшись, спросил Тимур и, морщась, повозил в каше ложкой. Юноша не ответил и стал есть. Тима без особого желания тоже начал. Бабушка часто готовила всевозможные каши, поэтому, имея выбор, он бы от овсянки отказался. — А где ты учишься? — потянувшись, Тима перевел сонливый взгляд на окно. — В нашем филиале, — Рома мыл посуду, поэтому не обернулся к нему. — Ого, с высшим. У меня в компании нет таких. — Неудивительно. — А я в нашем на автомеханика. — Знаю. — Знаешь? — Да. — А откуда? — Тимур удивился. — Ты же громкий. Тебя много кто знает. — И что говорят? — он напрягся. — Что тебя лучше сторонкой обходить, чтобы проблем не заработать. — О, ну это да, это правда, — Тима расплылся в самодовольной улыбке и вальяжно перекинул руку через спинку стула. Вдруг ему захотелось поиграть с юношей, и он хитро спросил: — А ты меня не боишься? — Я — тебя? — Ну да. Обычно парни типа тебя меня шарахаются. — Типа меня? Это какие? — Ботаны. — Я похож на ботана? — Рома закончил мыть посуду и, обернувшись, вопросительно посмотрел на него. — Аккуратненький пацанчик с универа. Чем тебе не ботан? Рома понял, что парень решил его зацепить и подумал сыграть в его игру. Вытер руки полотенцем и подошел вплотную. Тима хотел подняться со стула, но юноша опустил руку на его плечо и не дал этого сделать. Они встретились глазами — и Тимур быстро потерял маску напыщенного мачо, видя уверенный взгляд партнера. Рома кратко поцеловал его. Затем нежно тронул пальцами лицо, провел большим по губам и, чуть оттянув нижнюю, коснулся ее внутренней стороны. — Думаешь, мне страшно? — спокойно проговорил он, глядя на юношу сверху вниз. Тима только закрыл глаза и потянулся за поцелуем. Парень дал его, но через секунду отстранился. Уходя в комнату, равнодушно бросил: — У тебя семь минут, чтобы собраться. Тимур, тяжело дыша, лишь беспомощно посмотрел ему вслед. Вообще-то он уже понадеялся, что они потратят ближайшие семь минут на другое…

***

Артак удивился, увидев Тиму в колледже так рано. Захотел спросить, но тут же придумал у себя в голове объяснение: «Наверное, мать опять исполняет с утра пораньше», и не стал мучить друга расспросами. Минут через десять после начала пары, он удивился еще раз, заметив произошедшую в парне перемену. Какой-то он был слишком веселый. Вместо просмотра мемов, перевел взгляд на окно и, улыбаясь, думал о чем-то своем. — Ты чего такой? — Артак легонько пихнул его локтем. — Какой? — парень приподнял брови, сегодня его даже расспросы друга не мучали. — Довольный. Тима усмехнулся и ничего не ответил. Тогда юноша тоже заулыбался и спросил тише: — Ты с кем ночевал? — Чего? — парень даже испугался и вскинул брови. — Ну я же вижу. — Да дома я ночевал. — Неа. Смотри, — Артак стал загибать пальцы. — Ты на первую пару никогда не ходишь, а тут пришел. Это раз. Два — ты довольный без причины. Три — от тебя пахнет другим гелем для душа, — юноша наклонился к нему ближе и резво обнюхал. — Но, правда говоря, не женским… Поэтому, может, я где-то и прокололся в своей теории… Тима ощутил, как всю его веселость словно вырезали и, промолчав с полминуты, бросил: — У нее есть брат. — Чего? — Я говорю… у девки этой есть брат… — И? — Его гель для душа, — Тимур чувствовал, что у него сейчас уши начнут гореть, и в мыслях поливал себя матом за тупые отмазки. — А! Понял! — Артак придвинулся к нему ближе. — Не зря я такой фанат тру-крайма, смотри, как умею расследовать! Расскажешь про нее? — Давай после шараги. — А че так? — Ну она… — Тима перебирал в голове идеи и решил выплюнуть что-то рандомное. — Не сама по себе. Не хочу, чтобы уши грели. — У нее есть парень? — Ну-у-у… Скоро не будет. — Фига… — Артак даже на спинку стула откинулся. В принципе он держал в голове, что Тима — тот еще любитель квестов в отношениях, но это было что-то новенькое. — А она прям зачет? Парень помолчал, подумал и, откинувшись на спинку стула, хитро улыбнулся другу. Весь день Тима продумывал историю. Она должна была быть безупречной, иначе Артак точно что-то заподозрит. В итоге парень решил скомбинировать правду и вымысел. Рассказать ему как бы о Роме, но подправить некоторые детали. Они встали рядом с заснеженной лавочкой во дворах. Тима распаковал булочку и принялся ее жевать. Артак от нетерпения крутил в руках банку безалкогольного пива и сверлил черными глазами профиль друга. Тот специально ел медленно и тянул время. От мысли, что его история, пусть и скрыто, но будет иметь пересечения с реальностью, юношу захлестывали эмоции, поэтому он не мог начать. — Блин, ну что ты наводишь интригу?! — Артак практически взвыл и по-детски затеребил друга за рукав пуховика. — Ну ща-ща, — парень спокойно смахнул крошки с губ и плавно начал: — Ты ее не знаешь. Она из другой компашки. Попалась мне кое-где. В интернете. Она немного, знаешь, не моего полета. И там есть какой-то чмоня у нее, но это я решу. Видя, что на этом друг закончил рассказ, Артак опять затряс его за рукав. — Ну что тебе еще надо? Я хочу пока тихо. Она просит не говорить типа. — А что она любит? А что ей нравится? — Ну она… в унике нашем учится. Спортсменка… — Замахнулся ты, конечно… — Это да, ну а че?.. Я люблю замахиваться, — Тима глупо улыбнулся, встретился с внимательными глазами друга и, поежившись, решил перевести тему: — А че там Регина? — У нас все хорошо. Мы вчера ходили на каток. Я там убрался красиво о бортик… Она меня потом все время за руку держала, не отпускала, чтобы я еще раз не разложился. Так что это того стоило. Тимур вдруг прокрутил в голове свой вчерашний вечер и сладковато улыбнулся. В ту же секунду он заметил, как друг опять с интересом заглянул в его лицо. Юношу не отпускало чувство, что рядом с ним он все время, как под лупой, объект для исследований. Ему показалось, что Артак каким-то магическим образом сейчас разгадает его, поморщится, и в деталях озвучит все, что они делали с Ромой. От этой мысли парня тут же бросило в раздражение, и он резко проговорил: — Не надоело тебе с ней за ручки держаться? Когда ты уже ей присунешь? Артак отвернулся и нервно поиграл скулами. За их годы общения он вроде бы привык к таким внезапным переключениям друга, но все равно частенько о них ранился. — Мы не хотим спешить… Тима в миг ощутил свою силу. В такие моменты, когда юноша видел, как другие люди сжимаются от его слов, сам он даже физически ощущал себя лучше — расправлял плечи, загорался энтузиазмом. Вот и сейчас, видя неловкость друга, парень захотел выкрутить ее на полную. — Вы уже третий месяц мутите, а толку… Типа… Ты так и останешься девственником, если не научишься встречаться со своими страхами. — Это не страх… — пробурчал Артак себе под нос. — Чего? — Говорю, это не страх. Я просто реально не хочу спешить. Мне она нравится. Вдруг это все испортит. — В «этом» весь смысл. — Я так не думаю. — Будешь хранить себя до свадьбы, да? — Тима усмехнулся и пихнул его в плечо кулаком. Артак, мрачный, помолчал, потом ответил, скрестив руки на груди и не глядя на друга: — Мне нормально так. Я хочу, но потом. Мы не обсуждали, но я думаю, что ей тоже не хочется спешить… — Какой же ты святоша, боже… И как ты только терпишь… Тимур вспомнил, как два месяца назад друг рассказал ему, что после годичного перерыва начал встречаться с новой девушкой. Юноша не очень хорошо помнил те его рассказы: они были слишком сумбурные: какая-то там девчонка на год его старше, подруга кого-то там, знает все про собак и круто играет в «Лигу легенд». При этом Тима отчетливо помнил свои чувства — подступившие к горлу злость, зависть и ревность. Теперь он был вынужден выслушивать часовые рассказы друга о их совместных катках и прогулках с ее большой собакой. Умопомрачительно. Рисуя в голове картины того, как они проводят вместе целые вечера, а в другое время чатятся-чатятся, Тимур ловил себя на тупой обиде на жизнь: Артак даже не старается быть нормальным, а с ним девочка захотела встречаться, да еще и ему понравилась… Что за несправедливость?! Тима вон из кожи лезет: и к той, и к другой подкатывает, щемит всех подряд, из качалки не вылезает — а толку? Только какая-нибудь крутая девчонка соглашается провести с ним время, так он начинает выть от скуки… И самое еще противоречивое… Когда Артак рядом с ним — Тима воспринимает его как приложение, приятную фичу, которую время от времени приходится даже терпеть. Только друг начинает отдаляться — как Тима ощущает свое тревожное одиночество, начинает в нем нуждаться… Выясняется, что эти его фоновые монологи ему даже нравятся и без них как-то пусто… А еще никто не спрашивает: «Почему ты грустный? Что-то случилось? Пойдем пить пиво?». Вспомнив все это сейчас, Тима в очередной раз почувствовал, что его друг больше не с ним. Он всегда выбирал только его, а теперь у него появились варианты… С этим огнем на сердце, парень вдруг спросил его: — Артак, а может ты так тянешь с сексом, потому что ты гомик?.. Юноша встретился с ним сердитыми глазами и ответил не сразу: — Я с тобой нормально говорю. Что ты издеваешься… Напряжение Тимы увяло, впуская в него разочарованность. Он терпеть не мог, когда Артак включал этого занудного взрослого. Лучше бы он с ним подурачился: «Сам ты гомик!», «Нет, ты!». Иногда Тимур смотрел на друга и действительно задумывался: «А что, если он тоже такой?..». Парень приглядывался и даже изредка примечал какие-то такие жесты. Девчачьи. Бывало, Тима стеснялся Артака, когда они были в компании. Он мог, стоя рядом, прижиматься к нему плечом. Любил колотить его кулаком в грудь, когда рассказывал что-то эмоциональное. И вообще много трогал. Тимур замечал, что другие парни в компании тоже любят закидывать руки друг на друга, как-то пихаться и случайно соприкасаться, выпивши даже могут обняться, но ему все время казалось, что им-то это дозволительно, а вот он, Тима, палится. Поэтому сам юноша даже руки жать не любил: кто вообще это придумал, что все мужчины в помещении обязаны перетрогать всех остальных мужчин?! Точно заговор подпольного мирового гей-сообщества… Но после появления Регины — эта его теория об ориентации друга загнулась окончательно. И сейчас быстро прокрутив в голове все это, он устало глянул в телефон. — Давай, Ромео, мне на смену. Артак молча пожал руку и растерянно посмотрел ему вслед. Подумал догнать и предложить сходить на двойное свидание — уж очень ему хотелось, чтобы Тима не утаивал всякое, — но остановил себя. Почувствовал, что вообще-то ему обидно, что друг сам не стремится с ним делиться своей радостью. На работе было многовато задач, но Тимур выполнял их быстро и четко — энергия захлестывала его. Все это время юноша крутил в голове, как бы напроситься к Роме еще раз. Наверное, если парень напишет ему так в лоб: «Давай сегодня зайду?», то это будет слишком уныло… А вдруг Рома решит, что он какой-то жалкий, раз сам просится?.. А что если Рома вообще не хочет его больше видеть? Он же с утра был какой-то холодный… Хотя ночью был такой теплый… Тима все же решил попробовать. Прислонившись своей замызганной спецовкой к кирпичной стене шиномонтажки, юноша дрожащими от холода пальцами медленно набрал сообщение. Очень постарался, прочитал пять раз. Затягиваясь вейпом, даже расплылся в самодовольной улыбке. Получилось вот что: «Слуш как ты думаешь когда надо звать мальчика на второе свидание что бы он не подумал типа я голубой». Рома ответил довольно быстро, и он, подрагивая от нетерпения, прочитал несколько раз: «Я думаю: откладывать слишком сильно не стоит. Если оттянуть это на неделю-две, он точно подумает, что ты гомик. Только гомики так трусят. Реальные пацаны идут ва-банк». Тима погуглил «ва-банк» и обрадовался. Быстро написал в ответ: «Сегодня придти?». «Сегодня я занят. Напишу тебе на днях». Юноша цокнул губами и некоторое время погипнотизировал взглядом диалог в телеграме, но сообщений больше не было. Тогда он сунул телефон в карман и крепко затянулся. Это «на днях», конечно, было расплывчатое, но все-таки он ответил, значит, правда хочет встретиться еще раз. Поздно вечером, когда смена закончилась, Тима вернулся домой. Открыв дверь, он по привычке прислушался — важно уметь заранее сгруппироваться, мало ли, что там происходит. В ванной (она была напротив входной двери) шумела вода, в остальном — было тихо, в проходной комнате справа горел свет. Раздевшись, Тима пошел на кухню. Нашел в холодильнике бутерброды — бабушка знала, что если он возвращается ночью, то ленится накладывать себе нормальную еду, поэтому оставляла ему что-то готовое. Потянувшись за тарелкой, юноша услышал звук входящего сообщения и тут же сунул руку в карман, поднес телефон к глазам, так и оставив дверцу открытой. После их краткой переписки с Ромой он жадно ловил каждый звук телефона — и недовольно вздыхал, когда видел, что это было очередное левое оповещение. Но в этот раз он не выдохнул. Он вообще забыл, как дышать. И весь сжался от нахлынувшей энергии, словно пружина. Рома написал: «Ты идешь на др к Русу?». «Меня незвали», — быстро напечатал юноша и добавил: «А ты?». «Меня тоже не звали, но я хочу пойти. Сможешь устроить? Сходим вместе». Тимура немного смутило, что Рома хотел провести время не наедине, а в компании, но он слишком сильно обрадовался, поэтому быстро отправил: «Ок, без б». Не теряя времени, он застрочил сообщение Артаку: «Слуш мне надо на др к Русу. Найди чела кто приведет туда». Он понятия не имел, кто это вообще. Подумав, Тима отправил другу: «Плиз». Потом подумал и отправил еще: «Это насчет той девки». Сунув телефон в карман, Тима только сейчас заметил, что не закрыл холодильник, и, вытащив тарелку с бутербродами, быстро его захлопнул. Хорошо, что бабушка не заметила, а то бы устроила ему — он и так на ладан дышал, все время приходилось размораживать… Видимо, это она была в ванной, раз не пришла его встречать. Воодушевленный, Тима пошел к себе и в проходной комнате резко остановился. Ему понадобилось с полминуты, чтобы перебороть парализовавший его страх — мать лежала на ковре рядом с кроватью и не шевелилась. Сглотнув, он прислушался — ничего. Тогда парень, обхватив себя руками, медленно наклонился к ней — вроде дышит. Тима облегченно выдохнул и тут же разозлился. Бывало, в детстве он прятался под стол и наблюдал за мамой оттуда, когда она была в таком состоянии. Когда бабушка еще работала, он возвращался из школы один и несколько раз находил ее в невменозе и начинал громко плакать, пытался разбудить. И каждый раз ему казалось, что она умерла по-настоящему, а потом она оживала и мальчик тянулся к ней, но мама обессиленно отмахивалась, пыталась подняться. Сейчас он уже не был таким чувствительным, но травмы прошлого запускали в нем механизмы, которым он был не в силах противостоять. Втянув побольше воздуха в легкие, юноша размял плечи — все его тело минуту назад сковала судорога. Неприязненно отворачивая лицо, Тима поднял ее с пола и опустил на кровать рядом. Парень сделал это слишком резко, поэтому мама поморщилась — его напряженные губы растянулись в нервической улыбке. Он любил, когда удавалось сделать больно случайно. Зайдя к себе в комнату, он закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Тело все еще потряхивало. Каждый день юноша ощущал, как это разрушает его. Даже когда мама не делает ничего плохого. Он просто видит ее и начинает трястись от злобы. Она все отравляет. К горлу подступила тошнота, поэтому парень отставил бутерброды на стул рядом с изголовьем односпальной кровати и сел поверх покрывала. Поднеся телефон к глазам, он глянул, прочитал ли сообщение Артак. Оно так и висело с одной галочкой, тогда Тимур закатил глаза с мыслью: «Обжимается там со своей, да? Только прикидывается святошей». Ему захотелось написать другу что-то колкое, и он отправил: «Ебетесь?». Представил, как Регина заметит оповещение на экране, подумает, что Артак плетет про нее всякое, и пошлет его. Опустив голову на подушку, Тима поднял усталые глаза на потолок с мутными пятнами. Его освещала полоска света от уличного фонаря, поэтому все было хорошо видно. Юношу сильно зацепило, что Артак заигнорил его именно в тот момент, когда он больше всего был нужен. Когда там этот др? Где? А вдруг он только через месяц?! И зачем Роме туда нужно?.. Точно ли Артак поможет все устроить? Тиме хотелось получить ответ хоть на один вопрос, но оставалось лишь ждать и надеяться. Сейчас его вдвойне злило, что Артак каждый раз выставляет его виновным в их разладе. Да, они больше не дружат так крепко, как было в детстве… И Артак каждый раз пилит Тиму вопросами: почему так случилось? Со стороны выглядит, словно это Тимур все сломал, но на самом деле юноше и самому хотелось бы вернуть их старую связь. В детстве он чувствовал себя в безопасности рядом с Артаком. Многое рассказывал ему, даже после своего «перерождения» в восьмом классе. Сейчас же волочился за ним больше по привычке. Лежа на спине и закрыв глаза, Тимур подложил руки под голову и вспомнил один день из шестого класса. Тогда дома было совсем невыносимо, и бабушка позвонила маме Артака, попросила принять Тиму с ночевкой. Мальчик и до этого часто бывал у друга в их небольшой двушке, даже ночевал пару раз, но это было не от нужды, а по желанию. Тогда они допоздна играли в компьютер, а потом долго не могли уснуть. А еще мама Артака готовила им всякие вкусности, но Тима стеснялся есть. Следил за тем, сколько блинчиков клал себе в тарелку друг, и съедал столько же. Бабушка учила его, что объедать других — плохо и, если так делать, в гости перестанут приглашать. Но мама Артака замечала, как мальчик быстро и нервно принимается за еду, а потом, такой же нервный, жалобно косится в сторону нетронутой стопки блинов. Тогда она осторожно пододвигала их к нему, но Тима отнекивался и боязливо вжимался в спинку стула — ну вот, она догадалась, что он обжора, и теперь перестанет приглашать его в гости! Бабушка учила, что, даже если чужие люди сами предлагают тебе что-то, на самом деле они злятся, когда ты это берешь. Про себя она говорила: «Всю жизнь все на мне ездят!», — хотя парень не замечал за ней такого, ну, только с мамой. Как-то перед Рождеством у церковной калитки (в детстве Тима еще не умел отказываться от походов туда), она подала нищему монетку. Мальчик очень удивился, присмотрелся и разглядел десять копеек. При этом бабушка сделала это с таким благоговением, словно спасала кому-то жизнь. Когда они, покрестившись у калитки, подошли к паперти и стали креститься еще раз, он спросил: «А это зачем?». «Так принято». Тимур с детства стал примечать, что бабушка делает добрые дела не от чистого сердца, а потому что так надо. При этом сама она считала это правильным и внушала внуку, что доброжелательные люди — самые опасные. Поэтому Тима не доверял маме Артака. Мальчик все время представлял, что, когда он уходит, женщина устало выдыхает, брезгливо со звоном опускает его тарелку в раковину и кричит сыну: «Не приводи его больше! Он слишком много ест! Невоспитанный!». Но мама не сдавалась, видя смущение Тимы. Понижала голос, ласково улыбалась ему, убирая за ухо спадающую прядь черных волос, и накладывала блины сама. Повзрослев, Тимур понял, что все эти годы она искренне жалела его. Это осознание пришло, когда он уже стал твердым и не нуждался в сострадании, поэтому юноша увяз в липком отвращении к ней. Как-то, уже после окончания школы, Тима за полночь привел пьяного Артака домой, мама поругалась на сына в коридоре, а парня попросила задержаться. Тимур подождал, пока она проследила за тем, что бы он добрался до своей кровати без падений, и вернулась к нему. Юноша, уже почти трезвый, стоял в узкой прихожей у входной двери и подпирал ее плечом. Женщина подошла к нему и вместо нравоучительной лекции тихо спросила: — Как твои дела, Тима? — Нормально… — Ты заходи к нам, если нужна помощь… Парень испугался, что его защитная маска сейчас треснет, и он выдаст себя. Слабого. Разбитого. Сухо кивнув, он вышел из квартиры и шустро начал сбегать по лестнице, но на первом этаже по маске все же пошла трещина — он рукавом стер катившиеся по щекам слезы. Парень тогда сильно разозлился на нее. Так же сильно, как сейчас — на Артака. Люди все время предлагают тебе свою помощь, а когда ты уже готов на нее согласиться — куда-то деваются… Он думал сейчас про день, когда поддержка Артака была к месту, и ему было больно, что они утратили эту связь. Тогда, в классе шестом, когда бабушка отправила его к другу на ночевку, Тима был сам не свой. Ему не хотелось играть в компьютер, он ходил серо-зеленый и мало разговаривал. Артак беспокойно косился на него, сидя на диване и обхватив руками худые коленки. Мама приготовила им вкусный ужин, но Тимур съел курицу с рисом и крабовым салатом без особого аппетита. Когда они уже готовились ко сну, мальчик краем глаза увидел, как мама на кухне поцеловала Артака в лоб, а он обнял ее. Отвернувшись, Тима тяжело вздохнул, лег на разобранное кресло и отвернулся носом к стене. — Ой, ты уже спишь? — закрывая за собой дверь, тихо спросил Артак. — Нет… Мальчик разделся, выключил свет и лег на кровать. — Хочешь… завтра тоже приходи ночевать?.. — чуть слышно сказал он. Тима не ответил, в темноте он чувствовал себя спокойнее, но говорить боялся — казалось, голос подведет, надломится. Через какое-то время мальчик стал содрогаться от слез. Плакал Тима очень тихо, но понимал, что Артак все слышит, и был благодарен ему за то, что он делал вид, что спит. Они не разговаривали, но юноша чувствовал, как другу жалко его. Из воспоминаний парня вырвал звук сообщения. Артак написал: «Оке. Завтра спрошу кто из наших будет». В ответ на «Ебетесь?» он прислал эмоджи с клоуном. Тима, улыбнувшись, отложил телефон и потянулся к бутербродам.