Самый хрупкий мальчик на свете

Когда они учились вместе, Тима вылавливал Костю взглядом в коридоре и тут же довольно улыбался: «Идет. Клоун. Поглядите на него». Но бывало у юноши от такой встречи на душе появлялся страх. Парень и сам не понимал, откуда это беспокойство… Он только хмурился больше обычного и плевал Косте вслед: «Пидарас!». Чаще всего такое чувство появлялось, когда Тима видел их вдвоем с Алисой. Юноша как-то даже решил, что это ревность и обрадовался: «Может, я все-таки бишка… Раз мне не похуй на нее до сих пор…» Сейчас в его ноющей груди опять что-то сжалось — парень точно не был готов к такой встрече. — Эм… привет, Тим… «Блядь, просто отъебись». Юноша решил промолчать и опять спрятал нос в воротник. — Что с тобой? — голос у Кости был такой встревоженный, что Тима все-таки поднял на него сердитые глаза и сам испугался — парень смотрел на него со страхом. — Ничего… — от долгого молчания голос стал хриплым и мертвым. — Выглядишь так, словно попал под машину… — Бля, хули ты доебался? Я тебя давно не пиздил, да? Отвык, чмошник? — Извини… Я без наезда… — Костя переступил с ноги на ногу в своих цветастых мартинсах и нервно покрутил в руках пакетик с чебуреками. — А хочешь… это… я тебе жижу проставлю? — юноша кивнул на витрину вейп-шопа сбоку. — Хочешь меня отравить?.. — Да нет… — У тебя, че, правда чувство вины?.. — Типа того… — Ебанутый, — на выдохе произнес Тима и решил, что терять ему уже нечего. — Погнали… Он последовал за Костей через стеклянную дверь. Парень зашел за прилавок, кинул чебуреки у кассы и кивнул на разноцветные баночки позади себя. — Просрочку мне какую-то подсунешь, да? — поставив локти на прилавок, Тима подпер кулаком подбородок: в теле была такая слабость, что даже голову держать было тяжело, хотелось лечь на пол и растечься в лужицу. — Да не… Нам дают тут скидки. Я одну возьму, потом с зп пробью за полцены… — медленно говоря это, Костя продолжал внимательно следить за лицом Тимура. — Ну дай мне вон эту большую… с малиной. Че ты пялишься на меня так? Заебал. — Соррян, я… Ты точно в порядке? Тиме стало так странно от этой фразы: как он там выглядит со стороны? Неужели так заметно? — Да все заебись, — зло прошипел парень. — Ты-то че? — Да я потихоньку… — Костя поставил перед Тимой баночку и стал записывать артикул. — Работаю тут вот… Недавно устроился… — Пиздец ты стал такой напомаженный весь. — На мне нет косметики. — Ну я имею в виду вон твои эти волосы клоунские зеленые. Хочется тебя разъебать, что ты такой весь из себя. — Что тебе мои волосы? Нах тебе?.. — Костя поднял на него недовольные глаза, но страха в них больше не было. — Я хочу уничтожить что-то красивое… — Ты разговариваешь со мной цитатами из бойцовского клуба нахуй?.. — парень поднял одну бровь, а Тима не выдержал и вдруг нервически рассмеялся. Костя тоже прыснул от смеха и, поставив локти на прилавок, глянул парню точно в глаза. Тот тут же помрачнел и резко выпалил: — Не боишься меня, да? А че бы ты сделал, если бы я тебе сейчас въебал, например? — Вцепился бы тебе зубами в руку и не разжимал их, пока ты не умрешь от болевого шока. Знаешь, тип, бойцовским собакам, когда они вцепились, заливают в глотку воду, чтобы они начали кашлять и разжали зубы. Только так они отпустят. Со мной тебе придется использовать пиво… — Костя проговорил это так спокойно, что Тима опять почувствовал, как его цепляет такая смелость, и, улыбаясь, ответил: — Пиздец, ты ебнутый, мне нравится. Как будто с зеркалом говорю. Ты настоящий?.. — А ты? — Не знаю… — Ну вот и иди на фиг с такими вопросами, блин. Хочешь чебурек? — Бля, ну давай… Костя выудил из пакета один и, завернув в салфетку, отдал Тиме, но тот все равно залил прилавок жиром, поэтому пришлось протирать. Быстро жуя, юноша чувствовал себя сюрно: словно все это и не по-настоящему, а какой-то анекдот даже не про него… Всякий раз, как они замолкали, парня молниеносно рикошетило в Ромины слова, Ромины глаза и все вот это вот, отчего ноги начинали дрожать, а внутри что-то больно ухало. — Слушь, а пиво будешь? — слабо проговорил Тима. — Не вопрос, — Костя даже оживился. — А деньги есть? — Вот это уже вопрос… — юноша потыкал в приложение «Сбера». — Ну 212 рублей… — Живем, у меня 168! Переведи, я схожу? — Давай номер… Бля, только не кидай меня… Это последние… — Ага, конечно, я эту всю сцену со своим тухлым ебалом прокрутил — чисто у тебя две сотки свиснуть. — Ага, еще чебуреком разжился, сволочь… Когда Тима вышел за пивом в «Перекресток» в том же ТЦ, его вдруг замутило. Он даже зашел в туалет и долго там умывался. В глазах потемнело, и юноша ухватился руками за раковину, чтобы не упасть. Расстегнул пуховик и отдышался. Даже если мысленно он дистанцировался от стресса — тело по инерции продолжало уничтожать само себя. В магазине он долго втыкал в витрины, не мог найти ценники. В итоге вернулся с полторашкой самого дешевого пива и батоном. — Все так плохо? — усмехнулся Костя, кивнув на хлеб. — Там все дорого пиздос. Самый дорогой магазин в городе нахуй, — прямо так грязными руками отломив большой кусок, Тима принялся его жевать — аппетита не было, но он понимал, что едва ли выживет, если не подкрепится… Костя залез под прилавок и там, сидя на коленях у мусорного ведра, разлил пиво по кружкам. — Чтобы камеры не пальнули? — Да она не работает нахуй, но мало ли, кто зайдет… Это… Ты меня все-таки кинул — такое пиво и сотки не стоит… — Иди ты на хуй! Я тебе сказал — это самый дорогой магазин в городе. Оно 129! — А где сдача тогда? Или ты не добавлял своего ничего? — Может, я еще за второй пойду… Че ты начал сразу-то… Они отпили пива и оба поморщились. Тима выдохнул, выпил целиком всю кружку и звякнул ею о стол. Костя попытался его догнать, но на половине все же остановился и, отставив кружку, покорежил лицо. — Фу, какая моча. — Да оно же легкое, че ты, как телка. — Бе-е-е, — Костя юркнул под стол и налил парню еще. Тима покусал изнутри щеки, уныло глядя в пенящуюся светло-желтую жидкость и, почувствовав, как горлу подступила тошнота, перевел унылый взгляд на юношу. Тот в сравнении с ним выглядел таким живым и активным, что ему стало странно. — Слушь… — вдруг начал Тима. — А? — Помнишь того пацана… — Какого? — Ну заходил со мной тогда к тебе… — А… Ну да, — Костя почему-то смутился и поджал губы. — Как он тебе? — парень криво улыбнулся, пиво мягко приземлилось на голодный желудок, смешалось с «Новопаситом» и быстро расслабило. — В плане? — Ты меня понял… Не играй дурачка. Костя помолчал и, подумав, неловко ответил: — Извини, что я тогда, ну в шараге, докапывался. — Ты ебанутый совсем? — Ну… мне многие так говорят, но я стараюсь думать, что они ошибаются… — Нах ты извиняешься, бля. Ты заебал. У тебя есть какое-то там, типа, самоуважение нахуй? — Ну… слушай, я не считаю, что ты, мол, там прав был… Когда исполнял с Алисой там… За это я тебя точно не прощал. А вот то, что я там в конце, — ну мне стыдно. — Бред… Знаешь, мне все это время, — Тима отпил еще пива и покрутил в руке кружку с котенком. — Было так, типа, любопытно… — А? — Как ты догадался? — Насчет чего? — Костя округлил глаза. — Да че ты тупым прикидываешься. Че мне надо тебе, как отсталому, все проговаривать нахуй?! Ты издеваешься? — Я не понимаю, блядь, что ты говоришь, — юноша втянул голову в плечи и обессиленно развел руками. — Откуда ты знал тогда, что я… пидарас? Они встретились глазами, и Костино лицо плавно изменилось от непонимающего к удивленному, а потом даже к стыдливому. Тима, раскрасневшись, отвернулся и выматерился про себя. «Он не знал?..» Они помолчали. Потом Костя нерешительно сказал: — Она мне сказала… Но она просила тебя не трогать… Это я уже сам полез… Тима простоял с минуту в оцепенении, пытаясь понять, как Алиса могла догадаться. Но так ничего и не придумал, а продолжать эту тему не решился и залпом допил кружку. — Блин, ты, может, притормозишь… А то уже за второй бежать придется… — хмуро проговорил Костя и отхлебнул побольше пива. — Мне похуй. У меня драма. — Ну? Тима помолчал, подумал: как это будет, если он сейчас вывалит все вперемешку… В голове это представилось смешным. Парень даже заулыбался, потирая взмокший лоб, стянул пуховик и приладил его на прилавке. — Я, вот знаешь, типа такой же урод, как и ты. — Ну ты меня с собой в одну кучу не мешай, пожалуйста, — Костя закатил глаза. — Пацан этот вот… кинул меня жестко. Нахуй послал. — Ты имеешь в виду… — Да ты понял меня, блядь, че ты придуриваешься. — Оу… — Костя посмотрел на него виновато и замолчал. Тимур почувствовал, как у него загремело в висках. Он оперся локтем о прилавок и, развернувшись к юноше боком, упер взгляд в пол. — Вот меня разъебало. — Мне жаль… — Иди ты… Повисла тишина, и Тимур долго собирался с силами, а потом все же спросил: — Тебя долго крыло, когда она тебя… послала? Костя грустно поджал губы и, подумав, ответил: — Да… Но когда мы поговорили, меня отпустило. — И ты типа не скучаешь за ней больше? — Скучаю… Иногда… — Костя поднял на него свои блестевшие серо-голубые глаза — Тима встретился с ним мрачным взглядом. — Но я научился принимать реальность, так что… Разговор прервался, потому что зашел покупатель. Костя быстро спрятал тимину кружку под прилавок и стал консультировать мужчину. Тимур отступил к витринам и напряженно выдохнул. Глянул на свои мелко дрожавшие руки и спрятал их в карманы спортивных штанов. Когда клиент ушел, он строго спросил: — Сколько там осталось? Покажи. Костя болтыхнул перед его лицом почти опустевшей бутылкой. — Я за второй пойду… — Тима залез в карман пуховика за картой. — Давай… Костя проводил его удивленным взглядом и опустился на стул. Только сев, юноша заметил, как сильно у него дрожат ноги. Тима вернулся очень быстро. На обратной дороге он даже ускорил шаг — мысли начинали душить. Казалось, что парень не видит ничего вокруг. Только слышит слова Ромы. Снова и снова. Чудится, что это сон, из которого нет выхода. И ничто извне не может перехватить его внимание. Ничто, кроме Кости. Тему бывших они не продолжили — переключились на какую-то ерунду. Тимуру нравилось спрашивать юношу всякое. — А тебя пиздят вообще за твой стилёк? — парень кивнул на его причудливый зеленый хвостик. — Пиздить — не, а подойти доебаться у быдлоты — это святое. — А ты че? — Ну ты меня знаешь… Я умею давать отпор. — Не умеешь. — Моя сила не в кулаках, а в словах! Ко мне как-то чел доебался: «Ты баба или мужик?» Я ему сказал: «Я — боевой вертолет. Смотри, как бы мои лопасти тебе в ебучку не прилетели!». Его впечатлило, и он отвял. — Красиво… — Тима посмеялся. — А я, выходит, боевой пидарас… Сказав это, он смутился, покусал щеку изнутри, прикидывая: каково это — честно говорить такое?.. Вроде бы страшно, а с другой стороны, такой драйв от ощущения свободы. Словно ты падаешь и терять уже нечего. Давай обзови меня! Ха! Не успел! Я первый себя обозвал! Костя улыбнулся и прикончил еще одну кружку. — А че тогда ты так упирался, что ты гетеро, если ты такой на деле выебистый, тип, и ниче не боишься? — с наездом спросил Тима. — Я и есть гетеро… — Ой бля… Ага. Я видел фотки, где ты весь в женском. Юбки вот эти вот… — Ты смотришь мою инсту? — Костя приподнял брови. Тима почувствовал, что готов провалиться сквозь землю, и быстро стал пить пиво. Вытерев губы, он вернул себе самообладание и небрежно ответил: — Да бля… Нахуя тебе тогда эти колготки ебучие? Замерзаешь что ли? — Нравится, — юноша пожал плечами, а потом продолжил с напором: — Что за логика? Ты вон гей и что, юбки надеваешь? — Я не больной. Мне это нахуй не нужно. — Тогда, почему ты решил, что раз я надеваю, то я гей? — Потому что есть геи, а есть педики. — Ага, а есть еще долбоебы, как ты… Пятьдесят восемь видов геев… Тима громко рассмеялся. — Нихуя ты меня гасишь! Я тебе стрелу забью! — Ты, бля, деньги за пиво тогда верни сначала, если мы в ранг врагов опять переходим. Так они проболтали еще полтора часа до закрытия. Тима дождался, пока парень запер вейп-шоп, и вышел с ним на улицу. У входа в ТЦ они остановились: Костя стал курить, а Тимур парить. Морозный воздух пощипывал легкие, поэтому долго стоять так никакого желания не было. Тиме казалось, что он находится на краю пропасти. Вот сейчас Костя махнет ему, пойдет домой, а парень останется один. И полетит в нее. И дальше не будет ничего, кроме спирающей грудную клетку тревоги и бесконечного повтора мыслей. Наверное, Костя заметил его беспокойство, а может, у него и самого были причины бояться одиночества — поэтому он сказал: — Это… хочешь у меня переночевать? — Я тебя ебать не буду. Мне нравится, когда мужики выглядят как мужики, а не как девочки-альтушечки. — Ну и заебись. Мне еще спокойнее будет. Тимур помолчал, внимательно всматриваясь в улыбчивое лицо парня. Юноша очень боялся, что это шутка и он сейчас согласится, как дурак, а Костя ответит: «Да я рофлю. Ты ебанулся?», поэтому Тима недовольно пробурчал себе под нос: — Ты вообще не в моем вкусе… Я люблю этих… красавчиков, типа того моего… А у тебя вон твоя гонорея который год не проходит. — Это называется «акне», — устало проговорил Костя и закатил глаза. Тима заметил, как нервно напряглись его губы, и понял, что перегнул. Быстро бросил: — Если не ссышься, я согласен. Мне уже похуй на все. — Пошли, — тихо ответил юноша и зашагал по улице. До дома они шли молча. Костина однушка парню понравилась. Ковер на стене, старый совковый ремонт — все как дома. Даже диван скрипит по-родному и привычно постреливает пружинами в самый неподходящий момент. Уставшие, они съели пельмени. Поставили перемазанные майонезом тарелки в огромную стопку посуды в раковине. Тима пошел в душ первым, и там ему опять стало плохо. Стоя в облезлой чугунной ванне, он обессиленно привалился плечом к стене с цветочным узором. Вернувшись в комнату в трусах, он глянул на застеленный диван — теперь в разобранном состоянии он занимал почти все свободное место, у стены оставались только шкаф, сервант и стол с компьютером. Костя положил подушки валетом: так, чтобы лежать головами в разные стороны. Испытывая смущение от наготы, Тима быстро залез под одеяло — он лег с краю, головой к окну. Костя быстро помылся и щелкнул свет. Включив фонарик на телефоне, он осторожно перелез через тимины ноги и устроился на своем месте, головой к двери. — Даже спишь, как девка типа? — Чего? — набирая сообщение в телеграме, недовольно переспросил Костя. — В футболке типа. Закончив писать, юноша стал прилаживать телефон к зарядке. — Мне так комфортнее просто. Я всегда так сплю. — Странно. — Я вообще странный… — подумав, Костя нехотя добавил: — У меня на спине тоже всегда были прыщи. И раньше мне с этим было очень сложно. Вот я всегда и спал в футболке. Привык. — Делаешь вид, что весь такой из себя, фоткаешься типа модель, а сам до сих пор стесняешься, да? — Не делаю я никакой вид, — юноша нахмурился и объяснил: — У меня сложные отношения с лицом. Один день я смотрю с собой фотки и мне классно… Другой — вижу только прыщи и не могу… Я стараюсь принимать себя, но это получается с переменным успехом… Я даже зеркало здесь, в комнате, снял, чтобы лишний раз не видеть, — Костя перевел дыхание. — Это я тебе говорю, потому что мне в хуй не уперлись твои провокации. Мне всю жизнь говорили, что я урод. Надоело. Придумай что-нибудь поинтереснее, если хочешь меня побесить. Тима помолчал, потом тухло выдавил: — Сорри. — Проехали. — Э-э… Спокойной ночи. — Спокойной, — Костя ответил равнодушно, словно бы и не обижался. Закрыв глаза, Тимур поморщился и выматерил себя в мыслях, а потом подумал, что и сам бы с удовольствием спал бы в майке, потому что очень стеснялся своего живота, но еще больше он боялся, что кто-то узнает, что он правда стесняется. Когда Костя пришел из душа, парень натянул одеяло до самого подбородка. Тиме было странно от того, как спокойно юноша вывалил перед ним все свои комплексы. Ему показалось, что это очень опрометчиво — ведь теперь он может использовать их как оружие. Размышляя об этом и слушая мирное дыхание Кости, Тимур быстро провалился в сон.