Самый хрупкий мальчик на свете

До знакомства с Ромой Тиме казалось, что он никогда никого не найдет. Листая перед сном парней в хорнете, юноша разглядывал их обнаженные торсы, читал описания и отпускал чуть слышные маты, когда натыкался на пожелания формата: «Ищу спортика. Жирные мимо». Даже если в профиле не было таких примечаний, Тима додумывал их сам: «Нихуя какой он подтянутый… Да нахуй я ему сдался?». Когда же парни по внешности были ближе к нему, юноша быстро пролистывал их сам с мыслью: «Крокодил какой-то нахуй». В первый раз с Ромой было очень страшно. Тимур еле справлялся с собой, чтобы не убежать: «Ну сейчас я футболку сниму — он погонит меня саными тряпками, да?». Но когда парень вместо того чтобы прогнать, принялся покрывать его тело поцелуями и с азартом трогать везде, Тимур напрягся еще больше: «Он издевается?..» И только когда юноша разглядел в глазах партнера неподдельное желание, он понял: «Нихуя. Кажется. Я ему правда… зашел». Это ощущение подарило Тиме долгожданное спокойствие — он принимает его. Поэтому, когда сейчас все развалилось и он, уставший после бессонной ночи, подумал о том, чтобы опять залезть в приложение для знакомств, — первая мысль в его голове была — «Да кому я там в хуй уперся?! Он меня и так еле терпел… А другие сразу пошлют…». Представив, как он начнет получать в ответ на свою фотку оскорбления-отказы, Тима закрыл приложение. На работу он вышел на полсмены, как про этот день они и условились. Сонливый и голодный, парень выплюнулся из шиномонтажки в районе четырех дня и натянул черный капюшон до самого лба — на улице мело. Перехватив шаурмы, он покружил по городу в наушниках. Через часа полтора из бесконечного мысленного диалога с Ромой (скорее монолога, потому что он опять не отвечал ему) парня вырвал звук оповещения телеграма. Замерзшей рукой быстро выудив телефон из кармана, Тимур глянул на сообщение из колледжа и тут же смахнул его, не читая. Там было очередное «последние» предупреждение о его долгах и прогулах. Разблокировав телефон, парень всмотрелся в название игравшей песни и даже удивился: все это время он наматывал круги по городу под какой-то слезливый мешап из тиктока… Тяжело выдохнув, Тима сунул рот в вейп, но он замигал севшей зарядкой. Выматерившись, парень глянул на часы — еще шести нет, значит, у бабушки там в самом разгаре все ее политические ток-шоу: даже подремать не получится — в комнате придется сидеть в наушниках, лишь бы спрятаться от воплей из телевизора… А как только они закончатся — в десятом часу с работы вернется мать и придется слушать их вживую… Прикинув варианты, Тима решил быть смелым. Взял в палатке две сосиски в тесте и пошел в торговый центр. Глянув через прозрачную стену внутрь вейп-шопа, парень увидел Костю и обрадовался — его смена! Юноша, сидя на высоком стуле за прилавком, печатал что-то в телефоне. Когда Тимур зашел, он даже не глянул на него, только поздоровался: «Добрый день». Но когда Тима плюхнул перед ним пакетик с сосисками, Костя поднял на него удивленные глаза: — О, привет! — Здорово, — Тима глянул на него с наигранным безразличием и поставил локоть на прилавок. — Это мне? — Да. Костя улыбнулся и, разворачивая пакетик, спросил: — Это за твою критику яиц? — Типа. — Сосиски за яйца… М-м-м… любитель фаллических символов, да? — Кого? Че ты меня гасишь сразу? Я только пришел, а ты уже такой бесстрашный. Типа думаешь: я виноватый дохуя? — Тима проговорил это совсем хмуро, но парень ничуть не испугался — заметил, что глаза у него были добрые. — Пиво будешь? — Буду. — В магаз за ним пойдешь? — Пойду…. Но это… Давай, может, по чекушке лучше? — поморщившись, предложил Тимур. — У меня смена, блин, еще не закончилась — какая чекушка?.. — Да ладно те. Че те будет. Ты же пиво хуяришь. — Да это похуй… — Костя, ломаясь, задумался. — Ну давай это… после смены, может? — До девяти ты? — Да. — Ну и че нам на сухую сидеть? — А че нет… — Костя поднял на него глаза с веселым прищуром, и Тиме вдруг стало не по себе. Сглотнув, он отступил на шаг назад и, глянув на свои стоптанные кроссовки, бросил: — Я это… К девяти тогда зайду. Костя не успел ничего сказать, только вскинул брови — а Тима уже выскочил за стеклянную дверь. К девяти он вернулся. — О, я думал: ты с концами ушел, — присев на корточки, Костя закрывал дверь и не сразу увидел Тиму, потому что обзор ему закрывал накинутый на голову капюшон темно-зеленой парки. — Раз обещал — значит пришел… — хмуро ответил парень. Костя повернулся к нему и сказал: — «Перик» закрылся. Можно там в КБшку еще успеть. — Я купил, — Тима быстро стянул полупустой рюкзак и вытащил оттуда бутылку дешевого рома. — У тебя пожрать есть че? — Ага. Десять минут до Костиного дома они шли молча, и оба тяготились этой неловкой тишиной. Тима удивился изменению на кухне: все блестело, казалось, он пришел в совсем другую квартиру. — Че это ты… из-за того, что я про помойку сказал, что ли? — поставив бутылку на стол, Тимур опустился на табуретку. — Бля, да конечно. Это Матвею делать нечего. Вон он мне и приготовил тут. Будешь тут вон гуляш и макароны. — Давай. Они налили рома: Костя размешал с соком, Тима пил чистый. — И как твоя… работа? — закончив с едой, парень отставил тарелку. — Да норм… Скучно, конечно… С другой стороны, особо никто не доебывает… Платили бы только побольше… Они опять замолчали. Было слышно только старый гремящий холодильник, но, когда и он затих, стало совсем жутко. Укусив себя изнутри за щеку, Тимур вяло спросил: — Зачем ты, это… согласился? — А? — Ну чтобы я пришел. Костя пожал плечами и поднял на него удивленные глаза. — Тебе жалко меня что ли? Юноша опять пожал плечами. — Нехуй меня жалеть. Я тебя ненавижу, — Тима допил еще один стакан и звякнул им о стол. Костя не испугался резкого движения и грубого слова и, подумав, бросил: — И че? — Ну и ничего… Вот он съебался и все вы съебетесь нахуй. Откинувшись на спинку стула, Костя удивленно поднял брови, оценивания степень опьянения парня: вроде он еще был совсем трезвый, только румянец чуть начал разливаться по его пухлым щекам. Покрутив в руке стакан, Костя прикинул, что, кажется, это один из тех классических переходов от смол-тока к чему-то большему, происходящих из ниоткуда: вот сидишь ты обсуждаешь какие сигареты сейчас дорогие, а потом чел ни с того ни с сего начинает тебе про бывшую слезливую кулл-стори вываливать. Тут вроде бы выходило точно так же — только про бывшего… — А че он? — кивнул Костя. — Да мудак. Не зная, что на это ответить, юноша только нервно пожевал губами. Помолчав и глядя куда-то в стол, Тима хмуро спросил: — Когда тебя отпустило? Ну… про нее. Костя удивленно вскинул брови и, погрустнев, тихо ответил: — Наверное, после того, как мы с ней поговорили… В тот день, когда я пришел… Ну, ты помнишь. — Правда помогло? — Тимур быстро поднял на него глаза и тут же опустил. — Да. Это типа не сразу все отрубило. Но боль пошла на спад. А вы с ним… не поговорили? — Ну он сказал мне там кой-чего, — юноша покрутил рукой в воздухе и налил еще. — А ты ему? — Неа. — И типа тяжко? — Пиздец как, че-то кроет жесть, — Тимур строго посмотрел на него и опять отвел взгляд. — Тупые вопросы задаешь. — Понял… Выдохнув, парень добавил еще: — Мне так тошно, что все вот разъебалось. Так круто было. Я надумал уже наперед всякой хуйни, типа, как долбоеб. Почему я всегда так туплю?.. — А что там было-то? — Ну ему было сложно со мной… Он там не очень к людям привыкший, дикий такой… И, наверное, меня было слишком много, типа. Хотя я старался пореже типа. Но ему видно слишком. ХЗ. — А что он тебе сказал, когда расставался? — Ну что… — Тима замялся. — Ну хуйню там сказал, но он не мне сказал, а телке своей типа, чтобы я услышал. — У него и девушка есть? — Ну он бишка типа. У них там свободные отношения. — А девушка знает про их свободные отношения? — А я ебу? — Тимур пожал плечами. — Это не мое дело, — он насупился. — Теперь уж точно… Бля. — Звучит как-то совсем неприятно, — Костя подумал. — Планируешь предложить ему поговорить? — Я уже писал. Он не отвечает. — Может, ты грубо типа? — Ты долбоеб? Я вообще извинился там. — За что? — Костя округлил глаза. — Да неважно. Ему похуй видно… либо… — Тима выпил еще. — Может, ему время надо… Со мной сложно, я понимаю. Но я старался, честно. Дальше Тимура подразвезло, и он стал говорить сумбурнее и откровеннее. Костя, хоть и сам опьянел, но все равно чувствовал, как на щеках стыдливо загорался румянец, когда парень вываливал ему что-то вроде: «Ты не понимаешь. Так круто с ним было ебаться. Вот он мне давал, а больше никто не даст. Я смотрел этих пидарасов в приложении: там все, епта, модели какие-то ебаные, а я урод, как ты, и нахуй никому не нужен». «Я, типа, даже съехаться бы с ним съехался. К нему приходишь — сразу как-то на душе, вот тут, спокойно что ли. Сидите вместе. Он че-то делает за ноутом, а я сижу. И вот мне кайфово просто рядышком сидеть. Что он такой красивый — а я смотрю на него, вот». «И главное, бля, обидно, что у него глаза такие собачьи всегда при мне были. Он так смотрел, сука. Словно съесть хотел. А на другой день как будто боялся или еще чего у него в башке щелкало… Бля, ну я не понимаю, как можно вот этот взгляд придумать. Ну он же по-настоящему, нахуй, смотрел! Ты понимаешь, Чмошник, по-настоящему! Такое не придумаешь. Я, бля, ему точно нравился… А потом он просто испугался, очкун…» «И он мне писал в телеге такие, бля, поэмы. Простыни текста. Он умный пиздец. Я с такими раньше не разговаривал. А ему вот нравилось со мной. Он мне все рассказывал там… Значит, ему это было надо, да? Нахуя иначе… Я не понимаю, я, бля, никому не доверяю. Вон тебе рассказываю, просто потому что поебать: есть ты или нет тебя — тебе все равно никто не поверит. Ты же Чмошник.». Костя слушал его с таким интересом, что Тима время от времени даже сбивался от его пристального взгляда, строго вставлял: «Хватит на меня так пялиться. Я тебя все равно ебать не буду, понятно? Иди вон к лесбиянкам, типа. Ты на них похож. Тебя там примут». Костя на такое не обижался, даже посмеивался, потому что переключение у Тимы происходило очень резко: выглядело это как-то так: «Сука, какой он огнище просто был. Такой подтянутый весь. А ты дрыщ — ты на меня не смотри так. Мне на тебя похуй. Вот че ему было надо? Я же, бля, старался… Надо как-то его вернуть, но я хз как: я же тупой пиздец… А он был умный… А ты вообще как телка». Спать они легли далеко за полночь. Тимур проснулся утром от жажды и, смутно припоминая вчерашний день, посмотрел на сопевшего рядом Костю (они опять легли вальтом). Сонный, в трусах и белой футболке, Тима не нашел воды на кухне и выпил прямо из носика чайника. Потянувшись, он глянул на часы на стене. Время шло к двенадцати. В комнате он проверил телефон — висело одно сообщение. Только парень увидел его — все тело нервно дрогнуло, но оказалось, что это опять из колледжа, поэтому он не стал читать. — Давай… это. День уже, — он подергал юношу за ногу. — М-м-м… — замычал тот, утыкаясь носом в подушку. — Вставай, а то че я тут хозяйничать буду. — Ты обещал яйца… — Чего яйца? — Жарить. — А… ну ладно, бля. Но ты вставай. Тима действительно пошел готовить завтрак, а Костя, позалипав в телефон, не сразу, но выполз в ванную. Помятый, он собрал короткие зеленые волосы в хвостик и опустился за обеденный стол. Тима поставил перед ним тарелку с яичницей. — Ну и че ты жаловался на мое. У тебя вон все сгорело вообще… — зевая, проговорил он, густо заливая тарелку кетчупом. — Бля, иди, это… У тебя сковородка уебанская доисторическая. У меня бабка такие со школы воровала в совке. Весь дом в них нахуй. Они тупа сделаны, чтобы там все пригорало. Их так сконструировали нахуй. — Ладно-ладно, все, норм, ем. Просто че было залупаться, если ты сам так же, как и я, умеешь. Тима не ответил, сам сел есть и, пожевав, строго сказал: — Ну чуть снизу подгорело тут — а ты начал уже ныть нахуй. — Все-все, я заканчиваю. Ты без похмелья живешь, да? — Да мы выпили-то. Там было-то чуть-чуть. — Ну ты хорош был. — Я не помню, — отмахнулся Тимур. — Ничего не помнишь? Парень настороженно посмотрел на него, смутно припоминая отрывки, и намеренно грубо сказал: — Ебал тебя что ли? — Не было такого, — Костя спокойно посмотрел прямо в его заспанную физиономию. — Ты про Рому рассказывал. Тима боязливо сглотнул и стал есть быстрее. Уж лучше бы они переспали… Было бы не так стыдно. — И че? — пытаясь скрыть нервозность, бросил он. — Я подумал тут, что вчера я как бы не в состоянии был дать тебе какой-то адекватный фидбэк… А ща я вроде подсобрал мысли в кучку и это… — Костя, вздохнув, серьезно сказал: — Мудила этот Рома какой-то. Токсик. Ну, твоим языком говоря — не по-пацански с тобой обошелся… Тима так испугался, когда услышал его имя, что даже контроль над лицом потерял и посмотрел на юношу совсем жалко. Потом опустил глаза на тарелку и несмело отозвался: — Да он не виноват… Он же не знал типа… Ну… Ну, это я виноват, что у меня башка такая. Что я такой хуевый и не могу такое вытерпеть, как мужик. Костя с интересом вгляделся в его лицо и чуть наклонил голову. — Ух ты! Я как будто на ускоренных курсах маскулинной грамотности. Любопытно капец… Ну погоди… Меня прям задел этот твой спич… То, что ты описал, — это же прям типичные эмоциональные качели. В твиттере разборы такого постоянно читаю. Что мудаки какие-то специально девчонок так на себя подсаживают. Типа: сегодня позвоню, а завтра нахуй пошлю, а послезавтра — сама прибежишь. Потом буду весь день писать. Потом игнорить два дня. Потом роллами накормлю. Потом скажу, что с пацанами ровно двигаюсь, а ты меня тормозишь… Потом позову… Это же классика. Тима нахмурился: — Да не делал он такого… — Ну ты же сам описал: как он звал тебя, а потом игнорил. Как он тебе в любви признавался, а потом видеть не хотел… — У него детство было сложное, — Тимур покраснел. — А у кого простое? Меня пиздили в детстве. — Ну… По тебе и видно, че… — Ты ему квоту за это хочешь выделить? На мудачество? — Че ты прицепился? — Не знаю, — откинувшись на спинку стула, Костя задумался. — Мне интересно. Ты — такой мне знакомый и в таких странных обстоятельствах. Никогда бы тебя в таком и не представил. — Ну и нах представлять. — Слушай, а этот товарищ… он со своей девчонкой так же, типа, как с тобой. День — люблю, два — не люблю? — Откуда я знаю… — Тима поднялся налить чая, лишь бы не встречаться с парнем глазами, и, стоя к нему спиной, тихо проговорил: — Роме… Ему сложно со всеми. — Ну, грустно, конечно… Я вроде и понимаю, что он не выбирал быть таким холодным, но заметить, когда другим людям больно, и как-то смягчить это… Наверное, и можно. Или и тут Рому оправдаешь? — Костя положил себе в кружку сахар. — Это… — усаживаясь, Тима побегал глазами из стороны в сторону. — А можешь, это, ну… Хорош его по имени называть. — Почему? — юноша округлил глаза. — Ну у меня тут это… — Тимур подрагивающей рукой тыкнул себя в грудь. — Ну нехорошо мне. Я как-то люблю его имя очень. Я его много про себя повторял. Меня кроет. Костя так удивился искренности парня, что не сразу, но кивнул и, подумав, предложил: — Пусть он будет… товарищ… м-м-м… Товарищ Р [эр]? — Че за бред?.. — Ну его же надо как-то забывать, а если его имя у тебя ассоциируется с любовью… нежностью, то надо тебя от него как-то отвязать, дистанцировать. — Не надо никуда меня отвязывать… — недовольно пробормотал Тимур и шумно отхлебнул чая. — Почему?.. — чуть слышно спросил Костя. — Потому, — тяжело вздохнув, парень разблокировал телефон и залез в чат их колледжа. Костя решил просто подождать, и это сработало. В переписке Тима не нашел ничего интересного, поэтому быстро с матюком кинул телефон на стол и сказал: — Я с ним еще побазарю. С этим твоим… Товарищем Р, — взяв со стола вейп, Тимур присосался к нему и, шмыгнув носом, бросил: — А ты че? У тебя там есть кто? Парень, девка или трансвестит, как ты? Костя посмеялся и отрицательно помотал головой. — А че так? — спросил Тима. Юноша пожал плечами и ответил: — Не знаю… Сложный вопрос. У меня обычно все формата one night stand или friends with benefits, но в «френдс», если честно, мне в последнее время трудно отношения переводить, поэтому больше ONS. — Англичанин дохуя? По-русски можно? — Ну в плане я знакомлюсь просто, чтобы один-два раза переспать или мы там дружим и спим иногда. Но ща как-то… негусто. — А че ты нормальные отношения не хочешь? — Хочу. — А че нет тогда? — М-м-м… — Костя покрутил рукой в воздухе и грустно добавил: — Видимо, не могу. Не получается… — Типа никто не соглашается? — Ну нет… Там во мне дело… Как-то я… Не влюбляюсь. — А, понял. А ты с кем спишь? — С девушками. — А, ну понятно, у меня так же было. Ты с парнями попробуй — сразу влюбишься. — Тим, спасибо, за твои потрясающие универсальные советы на все случаи жизни… — Костя закатил глаза и откинулся на спинку стула. — Не! А че? Я вообще хз: ты-то че там боишься. Ты же постоянно кринжуешь. Тебе вообще поебать на всех. Попробуй — и все. — Я не понимаю… Думаешь, это можно выбрать? Типа, если бы так было, кто бы тогда вообще выбирал мужчин? Женщины красят глаза и моются каждый день — это же топ просто. — Ну так-то да… Они помолчали, и Тима несмело добавил: — А ты знаешь, как у нее дела? — Иногда смотрю ее профиль — вроде нормально. — Я тоже… — Правда? — Костя внимательно посмотрел на него. — Может, ты ее все еще любишь, типа, и поэтому не влюбляешься ни в кого? — Ну… Это сложно… Я как будто иногда скучаю по тому времени… Как тогда все чувствовалось ярко, — Костя говорил медленно, сцепив руки в замок. — Потому что сейчас все как-то блекло… Не знаю. — Ну тогда понятно. — Чего? — парень встретился с ним глазами. — Значит, ты по пацанам тоже. — Блядь, Тим, — Костя нахмурился. — Заебешь сейчас! — А че ты злишься тогда? — Потому что ты, как Матвей сейчас, а он уже заебал. — А че он? — Да… — парень махнул рукой и раздраженно продолжил: — Слава, это его парень, он говорит, что у него невроз на мне… Он все время че-то от меня хочет. И у него навязчивая мысль, что я вот вру ему. Ему одному. — По поводу? — Ну вот он ко мне приходил убираться тут… Про тебя спрашивал. Кто это? Почему у тебя ночует? Вынюхивал, в общем… — Ну это понятно. Я бы на его месте тебе бы тоже не верил. — Ну заебись, — Костя скрестил руки на груди. — А как на тебя девки вообще ведутся? Ну что ты, типа, такой напомаженный? — опершись локтем на стол, Тима с хитрым прищуром вгляделся в его лицо. — Блин, ну мне трудно девушек искать. Я обычно юзаю Feeld, там феминистки. Они меня понимают. На тиндере стремно: мне там одна вообще ответила: «Я тебя по фану свайпнула, ты же тот умственно отсталый, который в шараге ебанулся?» Откуда они вообще, блядь, знают! Рандомные люди… — Ну, мы писали про тебя пост в подслушано города. — Бля, чего? — Ну соррян… Мы прикалывались тогда. — И фотку прикрепляли? — Ага. — Пиздос, а я думаю: хули на меня люди оборачиваются, даже когда я в шапке… — Бля, ну забыли, проехали. Год назад было. Все… Они помолчали. Грустный, Костя вдруг спросил: — А ты не думал… перед ней извиниться? — Пустой треп нахуй нужен. Они посидели еще минут десять, потом Тиме позвонили из колледжа, и он опять не ответил — перевернул телефон вниз экраном. — А че там? — спросил Костя. — Да это с шараги… Ща пойду, короче, зайду к ним… Заебали уже. Можно у тебя в душ заскочить? — Давай. Но футболки твоего размера у меня не будет… — Переживу. Когда через полчаса Тима обувался в прихожей, Костя, подпирая спиной косяк двери, спросил: — Вечером придешь? — А можно?.. — юноша поднял на него глаза, боясь, что он с ним играет. — Ну да. — Тогда приду, — Тимур с важным видом кивнул и стал шарить по карманам, проверяя все ли взял. — А тебе-то… какой резон? Костя пожал плечами и, скрестив руки на груди, ответил: — Не знаю… Вообще я сплю плохо. Я всю жизнь с братом в одной комнате жил, и он ворочался, сопел, разговаривал во сне. Я так к этому привык, что сейчас один полночи лежу просто. Я и включать себе пробовал что-то… И со светом спать. Вообще не могу. Еле-еле вырубаюсь под утро… А ты так замечательно храпишь — я сразу отключаюсь. — Я не храплю! — Ты-то откуда знаешь? — Ну… — Хочешь, я тебя запишу и дам послушать? — Не надо… — обиженно пробурчал Тима и протянул Косте руку. Тот крепко пожал ее. Оба на мгновение замерили от этого прикосновения. Тимур подумал, что, наверное, последний раз ручкался с ним так только в момент их первой встречи больше года назад. Нервно поиграв скулами, парень ушел.