Кайл в цепях

      Не знаю как, но нам удаётся добраться до комнаты Картмана. Я был бы счастлив сделать это на диване, на лестнице, в коридоре и во всех других местах, где мы останавливались, чтобы поцеловаться по пути. Если Картман пытается поддразнить меня, то это определённо охуенно работает: член настолько твёрд, что мне физически больно.       Сейчас он держит меня между дверью собственной спальни и своим телом, крепко целует меня и высасывает последнюю кровь из раны на губе. Его ладони прижаты к двери по обе стороны от моей головы, и это удерживает меня на месте. Сейчас я занят тем, что пытаюсь расстегнуть его пижамную рубашку; я усердствую сделать это каждый раз, когда он замирает достаточно долго, чтобы было возможно добраться до пуговиц, но он продолжает отталкивать руки. Это так пиздец как раздражает, однако я думаю, что в этом и есть смысл.       Картман разрывает поцелуй и отстраняется от меня. Хотя уже довольно темно, я всё ещё могу различить голодную улыбку на его лице. Он открывает дверь спальни и заталкивает меня внутрь. Лунный свет проникает через окно, освещая комнату призрачным голубым сиянием. Совсем не успеваю сориентироваться, где находится кровать, как вдруг оказываюсь прижатым к ней спиной. Картман крепко сжимает мои запястья и смотрит мне в глаза. В лунном свете я впервые могу ясно лицезреть его лицо с начала нашей игры; мне кажется, на меня смотрит какой-то дикий зверь, готовый разорвать на части. Он ненадолго подаёт своё лицо вперёд и целомудренно касается своими губами моих, прежде чем перейти к делу.       — Так, еврей. Если я хочу, чтобы ты стал моим, есть несколько основных правил, которых нужно придерживаться: в этой спальне ты будешь называть меня Хозяином, а я буду называть тебя так, как мне, блядь, заблагорассудится. Всё ясно?       — Кристально ясно.       — Прости? Кристально ясно, что?       — Кристально ясно… Хозяин.       Я дрожу от жажды, когда эти слова слетают с моих губ. Картман, кажется, замечает это и одобрительно улыбается перед тем, как опять погладить меня по волосам.       — Я строгий, но справедливый Хозяин, поэтому хорошее поведение будет вознаграждено. С другой стороны, плохое поведение будет сурово наказано. Понятно?       Он говорит как настоящий диктатор — наверное, что-то хорошее произошло от всех тех лет, когда он учился придерживаться нацистской расовой политике и поклонялся Гитлеру. Я киваю в знак согласия.       — Да, Хозяин.       — Ещё одна вещь — нам нужно стоп-слово. Так что если тебе станет слишком тяжело, просто скажи «экосистема», и мы остановимся.       Я хмурюсь.       — Экосистема? Почему экосистема? …Хозяин? — поспешно добавляю я.       Раздражённый, Картман закатывает глаза и вздыхает.       — Потому что это ужасное слово, и если ты его произнесёшь, то сразу же испортишь мне настроение! Так что не надо, если только это не абсолютно необходимо. Понял?       На этот раз он не даёт мне шанса ответить и снова прижимается ко мне губами. Он целует, как будто спорит: так сильно и страстно. Его губы слегка потрескались, но я думаю, что и мои тоже, так что это не имеет никакого значения. Он отстраняется и снова смотрит на меня, задумчиво перебирая пальцами футболку, которую я надел ранее.       — Ты выглядишь чертовски сексуально в моей футболке, Кайл.       Картман только что сделал мне комплимент? Это было странно. Но опять же, что из сегодняшнего вечера не было странным?       — Спасибо, Хозяин.       Картман снова целует меня и поднимается, чтобы сесть на мои бедра.       — Но я думаю, что без неё ты будешь выглядеть лучше.       Я слышу знакомый щёлкающий звук и вижу лунный свет, сверкающий на блестящей металлической поверхности. Картман размахивает своим любимым ножом перед моим лицом, и он смотрит на меня в ожидании реакции. Я бегло оцениваю ситуацию: я беспомощный возбуждённый маленький еврей, оказавшийся в ловушке под антисемитским психопатом, Эриком Картманом, и у того нож. Если бы я не был так возбуждён, я бы, наверное, описался. Неужели я совершил глупую ошибку?       Он проводит тыльной стороной ножа по моему подбородку и проходит мимо моего кадыка к отверстию на шее футболки. Я даже не смею дышать, когда он делает надрез на ткани и неспешно проводит лезвием по моей груди, разрывая голубой материал. Моё сердцебиение учащается; мысль о том, что Картман может нанести мне неприятный порез или чего-то похуже, ужасает, однако в то же время побуждает испытать приятное волнение. Я слышу, как Картман хихикает, оценивая мою реакцию.       — Видишь, Кайл. Ты можешь мне доверять. Я никогда не причиню тебе вреда…       Он дотягивается до подола футболки, не причиняя мне никакого вреда.       — … если только ты сам этого не захочешь.       Картман стягивает порванную футболку с моего тела и садится, чтобы понаблюдать за своей работой. Медленно осознаю, что я полностью обнажён и возбуждён — смутился бы, но, судя по лицу Картмана, ему нравится то, что он видит.       — Я знал, что так ты будешь выглядеть лучше, — восторгается он. — Никогда не думал, что мой раздражающий маленький рыжий еврей будет таким чертовски сексуальным за своей пидорской одеждой и постоянным ворчанием. Такой охуенно идеальный… мой идеальный маленький раб.       Я смотрю, как Картман наконец-то снимает пижамную рубашку и откидывает её в сторону. У него такие охуенно красивые плечи. Я облизываю пересохшие губы и тихо стону, представляя, как мои ногти впиваются в эти широкие мужественные плечи, пока Картман трахает меня. Он слышит мои стоны и с любопытством поднимает бровь.       — Тебе нравится то, что ты видишь, моя маленькая шлюшка? Уверен, что да. Я покажу тебе больше, если хочешь, чтобы это стоило моих усилий.       Я бездыханно кивнул.       — Конечно, Хозяин.       Ухмыляясь, Картман встал и потянул меня за собой, поставив на колени на край кровати. Он встаёт передо мной и жестом показывает на свои пижамные брюки. Я осторожно протягиваю руку и стягиваю шелковистый материал на пол. На нём нет нижнего белья, и у него довольно горячий член; не такой длинный, как мой, однако приличной длины и достаточно толстый.       — Идеальный, чтобы трахать тебя, да?       Моё лицо раскраснелось от этого: он как будто прочитал мои мысли.       — Ну, теперь, когда я позволил тебе посмотреть на моё горячее мужское тело, пришло время выразить мне свою благодарность.       Я слегка сморщился; кажется, я знаю, к чему это приведёт. Картман берёт мой подбородок и поднимает моё лицо навстречу своему. Его глаза практически сверкают от предвкушения.       — Соси мои яйца, раб.       Как предсказуемо! Кто, блядь, не мог предвидеть это за милю? Лепреконы начинают танцевать в моей голове. Я поклялся, что никогда этого не сделаю. Я даже не уверен, что знаю как. То есть, я видел, как это делается, но у меня никогда не было возможности разработать свою собственную технику. Хотя, полагаю, именно для этого и предназначен сегодняшний вечер. Картман, видимо, замечает моё опасение, так как он тянется вниз, чтобы нежно погладить меня по волосам.       — Не стесняйся, мой дорогой Кайл. Если ты будешь сосать их хотя бы наполовину так же хорошо, как ты сосал то рёбрышко, я буду более чем счастлив.       Я застенчиво ухмыляюсь. Значит, он всё-таки смотрел, и, по всей видимости, наслаждался этим. Мой живот покалывает, а мой эрегированный член подёргивается — к чёрту. Я знаю, что поклялся никогда этого не делать, но в девять лет я наговорил много такого, что сейчас уже ни к чему.       Я осторожно беру мошонку Картмана в руки и с любопытством ласкаю её. Я никогда раньше не трогал так другого парня, но я много раз думал о том, чтобы сделать это. Особенно с Картманом. В глубине моего сознания я слышу, как девятилетняя версия меня самого закатывает самую большую истерику в истории. Я хихикаю, и как раз в тот момент, когда Картман открывает рот, чтобы спросить об этом, я беру один из его шариков между своими губами и превращаю его вопрос в низкий рык удовлетворения.       Сначала я сосу нежно, потом сильнее, когда решаю, что мне вполне нравится чистый вкус свежевымытой кожи Картмана. Я убеждаюсь, что уделяю его другому яичку столько же внимания, затем беру их оба в рот, чтобы поэкспериментировать. Во время сосания я провожу кончиком языка по его яйцам и очень аккуратно касаюсь зубами его кожи. Я слышу, как Картман издаёт звуки наслаждения, запрокидывая голову назад от удовольствия.       — Вот тебе и не сосать яйца, еврей, — усмехается он. — Ты просто обожаешь брать в рот мои яйца, не так ли, сука?       Да. Мне нравится чувствовать его мягкую кожу на кончике языка, слышать его стоны, потому что он так удовлетворён, и слушать, как он говорит грязные слова. Когда мне надоедает сосать яйца, я перехожу на его член, беру его глубоко в горло и громко стону, чтобы вибрация моих голосовых связок ещё больше возбуждала его. Я видел это в порно пару раз и очень рад, что это работает; пальцы Картмана впиваются в мои волосы и крепко сжимают их, пока он шипит в экстазе.       — Ты такой хороший маленький еврей, Кайл. Такой хороший, что я собираюсь вознаградить тебя. Наградой будет то, что ты сможешь выбрать: выплюнуть или проглотить.       Какой выбор. Я не уверен, хочу ли я вообще видеть сперму Картмана у себя во рту. По крайней мере, не сейчас. Я ещё даже не пробовал свою собственную. Я вспоминаю все грязные фильмы, которые я смотрел, и вдруг меня осеняет мысль. Я позволяю пока ещё эрегированному члену Картмана выскользнуть из моих губ и начинаю дрочить его, пока смотрю ему в глаза и мило улыбаюсь.       — Вообще-то, Хозяин, если тебе так приятно, я бы предпочёл, чтобы ты кончил мне в руку или на лицо.       Я отчаянно стараюсь не рассмеяться, когда Картман вдруг принимает такое выражение лица, будто ему дали решить очень сложную математическую задачу.       — Господи Иисусе! Я же…       Его следующие слова растворяются в громком стоне, когда я ускоряю движение запястья. Картман вскрикивает, когда кончает. Его горячее семя разбрызгивается по моим щекам, моему носу и подбородку, как и планировалось. Любопытство берет верх, и я высовываю язык, чтобы попробовать то небольшое количество, которое попало мне на губы. Она, вроде как, солёная — не особенно приятная, но и не отвратительная.       Вдруг я чувствую, как что-то прижимается к моему лицу. Я поднимаю глаза и вижу Картмана, стоящего на коленях рядом со мной. Он протягивает руку и осторожно вытирает сперму с моей щеки. У него на лице самая большая улыбка, когда он наклоняется и снова целует меня. Картман целовал меня сегодня много раз. В порно, которое я смотрю, никогда не было столько поцелуев. Не знаю почему, но это, кажется, усиливает сексуальный опыт. Губы и язык Картмана так хорошо прижимаются к моим, что у меня возникает странное чувство разочарования, когда мы отстраняемся друг от друга.       — Хороший маленький еврей, какой прекрасный ответ ты дал. И в награду за твою инициативу я собираюсь оказать тебе ответную услугу.       Картман помогает мне переместиться так, чтобы я сидел на краю кровати, а затем снова толкает меня на спину. Начиная с шеи, он целует мой торс, бедро и ногу, чуть выше колена. Поцелуи похожи на маленькие разряды статического электричества, заряжающие моё тело неоспоримым теплом, пока я лежу и наслаждаюсь вниманием к себе.       Картман колеблется секунду, прежде чем поцеловать внутреннюю сторону моего бедра. Когда он отводит лицо назад, я чувствую что-то острое и холодное на том месте, которое только что целовали. Картман щёлкает запястьем, и я вскрикиваю, почувствовав небольшую жгучую боль, как от лезвия бритвы. Я опускаю взгляд и вижу, что Картман зализывает рану, которую он только что нанёс мне своим ножом. Он целует другое место выше на моём бедре и повторяет процесс, нанося рану на то место, которое он только что поцеловал, а затем ласково зализывает ее. Этот цикл «поцелуй, порез и облизывание» как тройная угроза блаженства, и свидетельство того, каким творческим может быть Картман, когда он к этому стремится.       Он продолжает, пока не доходит до самой верхней части моего бедра, где он отбрасывает свой нож (к моему облегчению) и обращает своё внимание на мой ноющий член. Я замечаю, что его техника отличается от моей: он проводит языком вверх и вниз по длине и посасывает головку, а не берёт его целиком, как это делал я.       Какого хрена я обсуждаю технику? Я должен лежать и наслаждаться!       Я стону, когда Картман берёт его глубже в рот, ласкает мои яйца, пока сосёт сильнее. Ощущения действительно приятные, но я думаю, что мне больше нравится делать минет, чем получать его. Я просто наслаждался этим гораздо больше, когда слышал довольные стоны Картмана, звенящие у меня в ушах. Наверное, мне нравится знать, что мой партнер получает удовольствие.       Картману не понадобилось много времени, чтобы довести меня до предела, так как я сидел с постоянным стояком уже большую часть ночи.       — Картман, я сейчас кончу! Ах! Картман!       Он не отстраняется, и я кончаю ему в рот. Когда он убеждается, что я пуст, Картман медленно поднимается с того места, где стоял на коленях на полу. Он наклоняется ко мне и радостно улыбается, снова захватывая мои губы своими. Но когда мои губы гостеприимно расступаются, я вдруг осознаю, что Картман ещё не избавился от моей спермы.       Я пытаюсь протестовать, но мои крики буквально заглушаются, когда волна моего собственного семени заливает мой рот. Картман даёт понять, что не собирается двигаться, пока я не проглочу, крепко смыкая мои губы своими. Я неохотно подчиняюсь; мне не слишком нравится идея захлебнуться собственной спермой. Я замечаю, что на вкус она такая же, как его, только немного слаще. Удовлетворённый тем, что я выполнил его просьбу, Картман отстраняется и смотрит на меня, ухмыляясь как сумасшедший. Я задыхаюсь, облизывая рот, из которого пытается вытечь струйка спермы. Должно быть, я выгляжу таким взбешенным, и ему это нравится.       — Тебе понравилось, раб? Ты был так хорош на вкус, что я просто обязан был поделиться с тобой.       — Ты мог бы, блядь, предупредить меня!       Серьёзно, я за садомазохизм, но это было пиздец мерзко! Картман наклоняет голову на одну сторону, одаривая меня взглядом насмешливого ужаса.       — Что, раб? Разве можно так разговаривать со своим Хозяином?       Я сокрушаюсь, что вышел из роли, но не могу поверить, что он действительно ругает меня за то, что я разозлился на него за это.       — Прости, Хозяин!       Мой ответ саркастичен и произнесён сквозь стиснутые зубы. Я не могу искренне извиниться перед тем, кто только что скормил мне мою собственную сперму! Глаза Картмана слегка сужаются.       — Не думаю, что мне нравится твой тон, раб. Вероятно, небольшое наказание не помешает.       Его голос низкий, опасный и полный обещаний, и я мгновенно снова возбуждаюсь. Картман пересаживается рядом со мной на край кровати и тянет меня к себе так, что моё тело свисает над его коленями. Одной рукой он цепляется за мои волосы, а другой нежно ласкает мою задницу. Картман издаёт созерцательные звуки, когда прикасается ко мне.       — Кажется, ты назвал меня Картманом, когда кончал. Дважды. А потом ты ругался на меня. Какой же ты непослушный маленький раб, Кайл.       Его рука резко покидает мою задницу и возвращается к ней с полной силой. Крик, который я издаю, смешивается со звуком удара плоти о плоть, и жжение от сильного удара по моей заднице посылает ударную волну блаженства по моему телу.       — Я думаю, тебе нужна хорошая порка, Кайл, — рычит Картман. — Ты согласен?       — Да, хозяин, — задыхаюсь я. — Пожалуйста, накажи меня.       — Насколько непослушным ты был, раб?       Я слышу ухмылку в голосе Картмана.       — Очень непослушным, Хозяин, — отвечаю я.       — Хм, в таком случае мне придётся наказать тебя хорошо и сильно.       Я чувствую, как Картман наклоняется в сторону и тянется к чему-то рукой. Другая его рука всё ещё в моих волосах, попеременно перебирает и поглаживает мои рыжие локоны. Секунды спустя ещё более болезненное удовольствие пронзает моё тело, когда треск кожи о кожу эхом разносится по комнате. Я слышу, как Картман экспериментирует с ударами ремня как с кнутом, прежде чем продолжить моё наказание. С каждым ударом по коже мой член становится всё твёрже, и я стону всё громче. После дюжины или около того ударов Картман делает паузу, чтобы быстро потереть мою задницу.       — Думаю, ты слишком наслаждаешься этим, раб. Пора переходить на новый уровень.       Мягкое шлёпанье кожи сменяется ударом твёрдого холодного металла, и я вскрикиваю, когда моё тело пытается приспособиться к новой агонии. Приходит ещё один удар, и я ощущаю, что острия пряжки ремня пронзают мою кожу. Слёзы застилают глаза; я практически кричу от каждого удара. Но я всё ещё получаю огромное удовольствие от этого, и почему-то горжусь тем, что завтра у меня будет много синяков.       Спустя ещё несколько ударов Картман останавливается и отбрасывает ремень в сторону. После того, как мы оба несколько секунд переводим дух, Картман поднимает меня и усаживает к себе на колени. Я чувствую, как его твёрдый член прижимается к моей избитой заднице, и наклоняюсь к нему так, что моя спина прижимается к его груди. В ответ он обхватывает меня руками, его пальцы гладят мою кожу почти ласково. Его тёплое дыхание на моём ухе ощутимо.       — Ты уже усвоил урок, раб?       Я беззвучно киваю, когда он легонько целует меня в ухо.       — Конечно, усвоил. Возможно, я был немного строг с тобой. Только посмотри, что я сделал с твоей прекрасной маленькой попкой.       С лёгкостью он переворачивает меня так, что я оказываюсь на кровати, упираясь на руки и колени. Он садится на постель и становится на колени позади меня, нежно лаская мою попку. Я чувствую, как он целует одно из самых болезненных мест, и мой член дрожит.       — Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?       Я точно знаю, чего хочу от него, и больше не боюсь просить об этом.       — Ты можешь трахать меня, пока я не истеку кровью, Хозяин.       Наступает мгновение тишины, пока пальцы Картмана неторопливо перебирают маленькие порезы на моих бедрах.       — Скажи это ещё раз.       По его голосу я понимаю, что он в полном восторге от этой ситуации. Значит, нас двое.       — Я хочу, чтобы ты трахал меня, пока я не истеку кровью, Хозяин.       — Умоляй меня об этом, — шипит он.       — Пожалуйста, трахни меня, Хозяин! Я прошу тебя трахать меня до крови!       Картман смеётся над моими умоляющими криками.       — Конечно.       Без предупреждения Картман раздвигает руками мои ягодицы, и я чувствую, как что-то влажное прижимается к моему отверстию. Сначала я думаю, что он взял смазку, а я не заметил этого, но потом понимаю, что на самом деле он прощупывает меня языком. Пока влажный мускул извивается внутри меня, Картман грубо сжимает мою ушибленную задницу. Уникальная смесь удовольствия и боли настолько волнующая и интенсивная, что я мог бы с радостью кончить прямо сейчас. Но я держусь; моё дыхание учащённое и поверхностное, пока Картман вторгается ртом в мою самую интимную зону.       Через мгновение он отстраняется, и я издаю непроизвольный стон разочарования. Я слышу, как Картман хихикает, а затем звук его слюны. Я предполагаю, что он готовится.       — Приготовься истечь кровью, мой раб.       Он крепко сжимает мои бедра и прижимает головку своего члена к моему входу. Он колеблется мгновение, прежде чем погрузиться в меня. Я вскрикиваю от боли от непривычного ощущения полного вторжения и пытаюсь ослабить напряжение в теле, пока Картман медленно входит и выходит из меня. Когда мои болезненные крики переходят в крики страсти, Картман начинает наращивать скорость и громко стонет, когда мои тугие мышцы сжимаются на его члене.       — Слава богу, ты такой тугой еврей, Кайл! — кричит он. — Охуеть!       — Ааа! Блядь! Сильнее, Хозяин! — кричу я в ответ.       Картман подчиняется, трахая меня изо всех сил. Его ногти впиваются в мои бёдра, а мои, в свою очередь, впиваются в простыни. Я крепко зажмуриваю глаза и начинаю раскачиваться в такт толчкам Картмана, полностью повторяя его ритм. Мы оба бессвязно стонем и хрюкаем в течение, кажется, целой жизни, пока, наконец, я не вижу пятна и не достигаю оргазма. Секунды спустя Картман взрывается во мне с долгим примитивным стоном. Он удерживает меня на месте ещё мгновение, прежде чем выйти, позволяя нам обоим рухнуть на кровать, обессилев.       Долгое время мы просто лежали бок о бок, громко пыхтя и глядя в потолок. Я не могу поверить, что Картман и я только что сделали это, но я чертовски рад, что мы это сделали, потому что это было самое потрясающее, что я когда-либо испытывал. Я решаю нарушить молчание.       — Вау…       Уголком глаза я вижу, как Картман кивает в знак согласия.       — Да… это было даже веселее, чем спорить с тобой.       Мы оба хихикаем над этим. Картман переворачивается на бок и проводит пальцами по моим волосам. Сегодня он часто прикасается к моим волосам. Наверное, ему приятно. Я поворачиваю голову к нему лицом. Когда наши глаза встречаются, он одаривает меня улыбкой чеширского кота.       — Мне очень нравится эта твоя сторона, Кайл.       Я ухмыляюсь ему в ответ.       — Я рад, что угодил Вам, Хозяин.       Картман закатывает глаза и пренебрежительно машет рукой.       — Экосистема. Теперь можешь называть меня как хочешь.       — В таком случае, я рад, что угодил тебе… жиртрест.       — Эй!       Я поворачиваюсь на бок, чтобы встретиться с ним взглядом, хмурясь.       — Тебе повезло, что я называю тебя только так после твоего трюка с «возвратом письма отправителю»!       — Эй, ты мог бы сказать стоп-слово в любой момент.       — С полным ртом я не мог!       — Нет ничего плохого в небольшом обмене спермой, ты, зажатый еврей.       — Ты всё ещё считаешь меня зажатым после всего этого?       — Не-а. На самом деле, я думаю, что ты полная шлюха. И я никогда не позволю тебе забыть о том, что ты сделал первый шаг.       — Я не шлюха! И это не я начал, жиртрест! Это ты напоил меня и завёл разговор о вишенках!       — Это ты бегал по моему дому без трусов, еврей! Ты просто напрашивался на это. Я всегда подозревал, что ты жаждешь моего горячего тела, ты, ебаный сексуальный фрик.       — Я не сексуальный фрик!       — Да, просто извращенец.       — Иди нахуй!       — Как ты только что?       Я издаю звук отчаяния и переворачиваюсь на другой бок, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. В каком-то смысле я рад, что всё вернулось на круги своя. Ну, то есть, я всегда думал, что спать с друзьями — некомфортно. Наверное, это просто потому, что мы с Картманом технически не совсем «друзья». Иначе говоря, наверное, мы близки в каком-то смысле, и мы знаем друг о друге очень много, потому что столько лет вместе. Но оба неоднократно соглашались, что слово «дружба» просто не применимо к нашим отношениям.       После нескольких секунд молчания я слышу, как Картман двигается позади меня. К моему удивлению, его рука обвивается вокруг моей талии, и он притягивает меня к себе так, что моя спина прижимается к его груди. Мне приходится сдерживаться, чтобы не захихикать; никогда бы не подумал, что Картман будет из тех, кто захочет обниматься после этого.       — Кайл?       — Да?       — Прости, что разбил твой тупой жидовский нос на днях.       Какого хрена? Сатана забыл оплатить счёт за отопление или что, потому что ад официально замёрз! Я разражаюсь смехом и переворачиваюсь в объятиях Картмана, чтобы посмотреть ему в лицо. У него такое выражение лица, будто ему только что пришлось отдать последний пакет «Сырных шариков» на благотворительность. Он действительно ненавидит извиняться. Наверное, это алкоголь говорит.       — Не смей говорить мне слово на букву «П», Эрик Картман.       Мы смеёмся вместе, когда я передразниваю его тон, сказанный ранее вечером. Наши глаза на мгновение встречаются. Я вдруг чувствую, что задыхаюсь, и моё лицо начинает краснеть. Откуда, блин, это взялось? Ну, этот парень засовывал свой язык мне в задницу — конечно, я буду смущаться, глядя на него. Я утыкаюсь лицом в грудь Картмана, чтобы он не заметил, как я смущаюсь. Рука вокруг меня внезапно сжимается, и я клянусь Моисеем, что Картман действительно нюхает мои волосы. Думаю, ему просто они сильно нравятся. Правда, я пользуюсь очень приятно пахнущим шампунем, и есть все шансы, что мне показалось, что он это делает. Я прочищаю горло, чтобы снять напряжение.       — Который час?       Я чувствую, как Картман поворачивает голову в сторону тумбочки, где стоит его будильник.       — Два с копейками. Думаю, нам стоит немного поспать.       Я на секунду задумываюсь над этим. Очень скоро наступит утро, и эта ночь станет для нас обоих лишь воспоминанием. Сон сейчас не очень-то привлекает меня. Я не высказываю своего мнения: просто скольжу рукой по Картману вниз, к его члену. Когда я достигаю цели, я чувствую что-то резиновое — я не заметил, чтобы Картман надел презерватив, но, похоже, так и было. Опять же, это было странно предусмотрительно с его стороны, но я решил не задаваться этим вопросом. Вместо этого я быстро снимаю презерватив, завязываю его и сбрасываю с кровати, прежде чем вернуться к полуэрегированному члену Картмана. Я чувствую, как он поворачивается ко мне лицом, и встречаю его вопросительный взгляд с ухмылкой.       — В чём дело? Никогда раньше не спал всю ночь?       Ухмыляясь, он поднимает меня на себя, и я упираюсь своей промежностью в его, когда мы оба начинаем снова становиться твёрдыми. Картман удовлетворённо вздыхает.       — После всего этого ты всё ещё не удовлетворен? Похотливый урод.       Я слегка смеюсь.       — Мы могли бы извлечь из этого максимальную пользу. Мы же не каждый день этим занимаемся.       — Правда. Хотя я бы ни капли не возражал, если бы так было каждый день.       Мы оба улыбаемся и наклоняемся для поцелуя. Не думаю, что я когда-либо чувствовал себя таким счастливым от того, что согласен с Картманом. И хотя слово «дружба», возможно, не лучшим образом подходит для описания наших отношений, я надеюсь, что термин «приятели по траху» может стать идеальной аналогией.