Кайл в цепях

      Лиэн вернулась домой рано утром на следующий день, когда мы с Картманом завтракали. Она ничуть не удивилась, увидев меня. Наверное, я достаточно часто бывал в доме Картманов в последнее время, чтобы уже слиться с обивкой мебели. Она весело сообщила нам, что доктор прописал ей обезболивающее, чтобы помочь восстановиться после «операции». Я заметил, что Картман с грустью смотрит на зашитую рану на её лбу, и незаметно сжал его руку под столом. Он ответил на мой жест слабой, хотя и искренней улыбкой. В каком-то смысле, видя его таким уязвимым, я полюбил его ещё больше. Это напомнило мне, что, несмотря на всю его браваду, он всё ещё человек, и что он на самом деле способен заботиться о ком-то, кроме себя. Это похоже на мою аналогию с ремейком «Хэллоуина» — чем больше я проникаю в личность Картмана, тем меньше мне есть чего бояться.       Мы пошли в школу через мой дом, чтобы я мог заскочить принять инсулин. Я всё хочу отнести пару шприцов к Картману, чтобы не возвращаться домой каждое утро после того, как я останусь у него. Картман не пошёл со мной в дом. Мудрое решение — утром лучше любой ценой избегать мою мать, особенно если тебя зовут Эрик Картман. Я сделал укол как можно быстрее, чтобы поскорее убраться оттуда и избежать неловких разговоров. Уверен, что родители подумали, что я провёл прошлую ночь со своей «девушкой». Я просто рассказал обычную историю «другу нужна была моя помощь», которая для разнообразия не была ложью, и пробормотал что-то об опоздании в школу, прежде чем выскочить за дверь.       Пока мы продолжали свой путь, я сказал Картману о том, что думаю о том, чтобы рассказать Стэну. Он вроде бы поддержал идею, но предложил, чтобы мы сначала собрались вместе, чтобы спланировать, как лучше это сделать. Я согласился — Стэн может быть очень чувствительным, и он не обрадуется тому, что я ему солгал, так что мне нужно быть осторожным в том, как сообщить новость. Вклад Картмана должен оказаться бесценным в этой ситуации — если кто и умеет очаровывать, чтобы выпутаться из неприятностей, так это он.       Никто не прокомментировал тот факт, что мы вместе подошли к школьным воротам, и никто не упомянул о том, что Картман взорвался накануне. Думаю, никто не осмелился бы, чтобы это не повторилось. День прошёл в спокойном темпе, и казалось, что всё вернулось на круги своя к обеду, когда я увидел Картмана на своём месте за нашим столом. Его отсутствие вчера почему-то сильно потрясло меня — как будто это было совершенно нежелательное нарушение привычного распорядка. Это смешно, ведь мы почти не разговариваем друг с другом в присутствии других людей, разве что для того, чтобы «поспорить». Думаю, просто знать, что он рядом, достаточно, чтобы успокоить меня.       После последнего занятия я направился на баскетбольную площадку, чтобы не подвести Стэна. Он пришёл вскоре после меня и, казалось, вёл себя вполне нормально. Его вчерашняя обида, очевидно, полностью прошла, к моему облегчению. По большей части Стэн невероятно спокойный и не часто выходит из себя. Но когда это случается, это довольно страшно.       Мы немного поиграли один на один, а потом просто по очереди покидали мяч в корзину, пока Стэн рассказывал мне о предстоящем футбольном матче, в котором он участвует.       — Команда Кониферов довольно сильная. Но поскольку Токен почти полностью восстановился после травмы колена, думаю, у нас будет преимущество над ними.       — Круто.       — Ну, как Картман?       Этот неожиданный вопрос Стэна отвлекает меня настолько, что я совершенно не успеваю бросить мяч. Обдумывая ответ, я бегу за мячом. Это прекрасная возможность заново познакомиться с концепцией говорить правду, поэтому я решаю посмотреть, как долго я смогу обходиться без лжи.       — С ним всё в порядке. Его мама вернулась домой сегодня утром, и она здорова, так что он счастлив.       Стэн медленно кивает.       — Это хорошо. Так ты остался у него?       — Да.       Уже два вопроса и никаких обманов. Молодец, Кайл!       — Опять?       Укоризненный тон в его голосе застает меня врасплох. Я ритмично стучу баскетбольным мячом по земле перед собой, не находя ничего лучшего.       — Да, — отвечаю я. — А что? Что в этом плохого?       Я стараюсь говорить как можно более непринужденно, но мой голос немного дрожит. Не думаю, что Стэн уловил это, так как он сам немного озабочен тем, чтобы изобразить беззаботность.       — Да ничего. Мне просто интересно, почему ты проводишь так много времени с человеком, который делает твою жизнь несчастной. Ты мазохист или что?       По понятным причинам я нервно смеюсь над его легкомысленным обвинением.       — Мы не проводим так много времени вместе.       Это была полуправда. Мы с Картманом проводим больше времени вместе, чем раньше, но это всё равно не так уж много, если подумать. Я бы с радостью ещё больше был с ним.       — Тогда почему он остался у тебя в пятницу вечером? — а? Я не помню, чтобы рассказывал Стэну об этом. Он слегка ухмыляется из-за моей удивлённой реакции. — Я говорил с Айком в субботу, и он сказал, что ты позволил «толстому нацистскому ребёнку» остаться у тебя ночевать.       Блин. Я забыл, что Стэн тренирует хоккейную команду Айка.       — Он… пришёл делать домашку.       Опять же, это не совсем ложь — мы вместе делали домашку в пятницу.       — Всю ночь напролёт? У вас же всего два общих урока.       Блин. Я надеялся, что Стэн пропустит эту незначительную деталь. Я тяжело вздохнул, пытаясь сохранить спокойствие.       — Слушай, Картман отстаёт по нескольким предметам. Этот дебил хотел, чтобы я ему помог, и не хотел, чтобы кто-то знал, что он об этом просит.       Откровенная ложь, да ещё и не очень хорошая. Даже если бы от этого зависела его жизнь, Картман никогда бы не попросил меня о помощи прямо — и Стэн это знает. Он скептически поднимает бровь.       — Правда? По каким предметам?       Я вдруг замолчал. Блядь! Я знаю школьное расписание Картмана наизусть. Почему вдруг я не могу вспомнить ни одного урока, который он посещает?       — Я не… не помогаю ему по конкретным предметам. Я просто даю ему общие советы по учебе, например, как лучше оформлять свои работы и всё такое, — Стэн закатывает глаза, когда я передаю ему баскетбольный мяч. Я качаю головой в сторону. — Что? Ты мне не веришь?       Он качает головой.       — Честно? Нет, не верю.       Я злюсь на него за это, хотя и не знаю почему. Я не имею права злиться на него за то, что он сомневается во мне — в конце концов, я лгу ему. Но меня всё равно расстраивает, что он мне не верит, если это имеет смысл.       — Стэн, ты всегда злишься, когда мы с Картманом ссоримся. Теперь ты злишься, потому что мы ладим. Чего ты ещё от нас хочешь?       Заметив, как я раздражен, Стэн отвечает мне тем же, хотя его голос остаётся спокойным.       — Ну, раз уж ты спрашиваешь, я бы предпочёл, чтобы ты не оскорблял мою девушку из-за него.       Он поворачивается, смотрит в небо и бросает мяч. Тот попадает прямо в центр корзины и несколько раз подпрыгивает на асфальте, а затем катится к моим ногам. Я опускаюсь, чтобы поднять его. Мне было интересно, когда же будет поднят этот вопрос.       — Слушай, это просто… вырвалось. Но, справедливости ради, Венди сама затеяла спор с Картманом. И то, что она ему сказала, было совершенно неуместно.       — Может быть, но с каких пор Картману нужно, чтобы ты вставал на его защиту?       С каких пор Венди нужно, чтобы Стэн вставал на ее защиту? У этой девчонки и без того защитная полоса длинная и широкая, чтобы можно скоро почтовый индекс ей присвоить. Как бы мне ни хотелось, я не говорю об этом вслух. Я дорожу своей жизнью.       — В последнее время он просто стал мне хорошим другом. Он правда стал вести себя лучше.       Стэн насмешливо фыркнул.       — Да, пока не выйдет следующий фильм с Мелом Гибсоном. Я думал, ты уже понял, что доверять Картману — не самое умное занятие.       Наверное, я медленно учусь. Очевидно, рассказать Стэну правду будет сложнее, чем я думал. Похоже, у нас с Картманом сегодня много планов на вечер, и поскольку я не хочу продолжать спор, я бросаю баскетбольный мяч обратно Стэну и иду к тому месту, где я сбросил пальто.       — Слушай, чувак, увидимся позже. Мне нужно кое-куда успеть.       Стэн закатывает глаза в тысячный раз.       — Дай угадаю… к Картману?       — Да, — отвечаю я, прозвучав немного резче, чем собирался. — Ему нужна помощь с математикой.       Уверен, что Картман ходит на математику… Стэн непринужденно пожимает плечами и поворачивается обратно к корзине, пока я надеваю пальто.       — Хорошо… повеселись со своим новым лучшим другом.       Я ошеломленно смотрю, как Стэн с силой бросает мяч, отчего тот с сильным стуком отлетает от щита. О, как это по-детски! Не могу поверить, что только что услышал это от него! Я так разозлился, что практически слышу, как кровь бурлит под поверхностью кожи. Я поспешно ухожу, пока не поддался желанию выпороть его за его жалкое поведение. Я практически топаю до самого дома Картмана, пока в моей голове снова и снова повторяется истерика Стэна. С каждым шагом воспоминания злят меня еще больше, и к тому моменту, как я стучусь в дверь, я выгляжу совершенно взбешенным. Картман открывает дверь, поднимая бровь, когда видит мое раздраженное лицо.       — Ого! Кто поджег фитиль на твоем тампоне, еврей?       — Стэн. Мы поссорились.       Картман хихикает.       — О, и я это пропустил? Ваши ссоры всегда уморительно мелодраматичны. Лучше, чем в сериалах, серьезно!       Не обращая внимания на мой взгляд, Картман отступает назад, чтобы я мог войти в его дом. Я практически срываю с себя пальто и удивляюсь, когда Картман берет его у меня и вешает у входной двери. Его джентльменский жест несколько охлаждает мой пыл, и я оглядываю пустую гостиную.       — Где твоя мама?       Картман пожимает плечами.       — Наверху, спит. Так из-за чего вы поссорились? Давай, садись. Расскажи об всем дяде Эрику.       Он садится на диван, жестом приглашая меня присоединиться к нему. Я слегка хмурюсь.       — Дядя Эрик? Чувак, это жутко.       Я пытаюсь сесть рядом с Картманом, но он хватает меня за талию и притягивает к себе, усаживая к себе на колени, как будто я маленький ребенок. Он не позволит мне сдвинуться с места, так что я могу устроиться поудобнее.       — Это все из-за Венди? — спрашивает он, приглаживая мои взъерошенные волосы. — Я говорил тебе, что бумеранг вернется и укусит тебя за задницу.       Я качаю головой.       — Он упомянул о ней, но какая разница. Он просто задавал кучу вопросов о нас и о том, почему мы так часто бываем вместе в последнее время. Думаю, он может что-то подозревать.       — Надо ему медаль дать, — саркастически говорит Картман, закатывая глаза. — Долго до него доходило. Что именно он подозревает?       — Он думает, что ты мой новый лучший друг.       — Он реально так сказал? — я киваю. Картман презрительно смеется. — Ого. Я и не знал, что мы снова стали девятилетними.       — Ты бы видел его реакцию, когда я сказал ему, что пойду к тебе.       Картман хмурится.       — О, значит, это ненормально, но нормально, когда он бросает тебя и всё время убегает к своей хиппи? Ебучий лицемер.       Я бы согласился. Признаюсь честно, раньше меня беспокоило, что Стэн так часто бросает меня ради Венди. Он всегда говорил: «Чувак, она моя девушка. Что я могу сделать?» У него нет права жаловаться теперь, когда сам находится на моём месте — хотя, справедливости ради, думаю, что на самом деле он не знает, что он и правда на моём месте. Но всё равно, это несправедливо, что меня укоряют за то, что я провожу время с кем-то другим. Я чувствую, как пальцы Картмана успокаивающе массируют мои плечи, и откидываюсь назад, чтобы почувствовать его прикосновение.       — Мне придётся сказать ему, — тихо говорю я.       — Ты больше не боишься, что твоя мама узнает?       Я вздрагиваю.       — Конечно, волнуюсь. Но я должен рассказать Стэну, хотя бы для того, чтобы облегчить нам всю эту ситуацию. Ему тоже должно стать легче.       Картман хихикает.       — Да, уверен, что ему станет намного легче, когда ты скажешь: «Всё в порядке, Стэн. Картман не мой лучший друг — я просто трахаюсь с ним, вот и все».       Я смеюсь над тем, как точно Картман имитирует мой голос.       — Ну, по крайней мере, мне больше не придётся ему врать.       Он пожимает плечами.       — Ладно, если ты уверен. Так как ты хочешь это сделать?       — Не знаю, — вздыхаю я. — Я что-нибудь придумаю.       — Я скажу ему за тебя.       — В последний раз говорю, нет!       Я мысленно отгораживаюсь от смеха Картмана, пытаясь сосредоточиться на поставленной задаче. Конечно, будет лучше, если я расскажу Стэну все сам — его может нервировать присутствие Картмана. Возможно, он будет чувствовать себя более комфортно, если я сделаю это у него дома, а не у себя. А если случится худшее и он взбесится, мама не подслушает. Внезапно в мои мысли проникает голос Картмана.       — Если бы тебе пришлось выбирать между мной и Стэном, кого бы ты выбрал?       Это несерьезный вопрос, но все же не очень круто его задавать.       — Не будь засранцем! — рычу я.       Я делаю сердитое лицо, чтобы отбить у Картмана желание хихикать, но думаю, что от этого становится только хуже.       — Серьезно, если бы кто-то наставил пистолет на меня и Стэна и сказал тебе, что ты должен выбрать одного из нас, чтобы остаться в живых, кого бы ты выбрал?       Я вздохнул.       — Я бы предпочел, чтобы застрелили меня, чем позволили причинить вред кому-то из вас.       — Не пытайся увильнуть от ответа на вопрос, подлый еврейский проныра.       — Это пиздец какой ужасный вопрос, ты, жирный придурок!       Он ухмыляется — я забыл, что ему нравится, когда я злюсь.       — Значит, я нравлюсь тебе так же, как и Стэн?       Я постепенно улыбаюсь, кивая.       — На самом деле, думаю, что ты мне нравишься чуть больше.       — О, правда? И почему же?       Улыбка Картмана немного меркнет, когда я слезаю с его коленей, но снова усиливается, когда я встаю на колени у него на бедрах и обхватываю руками его шею.       — Ты гораздо лучше целуешься, — говорю я с придыханием и подмигиваю.       Картман понимает меня и сокращает расстояние между нами. Наши губы недолго остаются вместе, так как Картман быстро переключает свое внимание на мою шею. Его руки скользят под мою футболку, кончики пальцев щекочут мои ребра и дразнят грудь. Ну что ж… Думаю, у нас будет много времени, чтобы поговорить о Стэне потом. Губы Картмана на секунду оставляют меня, когда он снимает с меня футболку и целует вновь обнажившуюся кожу. Я начинаю издавать мурлыкающие звуки в ответ на его внимание и чувствую возбуждение в своих джинсах. Я беру его лицо в свои руки и поднимаю его подбородок, чтобы наши губы снова встретились. Картман открывает рот, приглашая мой язык переплестись с его языком, и я начинаю расстегивать пуговицы на его рубашке. Как раз в тот момент, когда он тянется к пряжке моего ремня, входная дверь распахивается. Кажется, что все происходит в замедленной съемке, когда знакомая фигура входит в гостиную Картмана.       — Кайл?!       Напуганные, мы с Картманом отпрыгиваем в стороны и поворачиваемся лицом к Стэну. Он застыл в дверном проеме, его глаза широко раскрыты и неверяще смотрят на нас. О Боже… Я пытаюсь что-то сказать, но не могу. Я не могу придумать, что соврать, чтобы оправдаться. Чувствую, как мое лицо становится красным, что резко контрастирует с лицом Стэна, которое потеряло всякий цвет. После мучительно долгого момента беспримесной неловкости Стэн резко выходит из своего транса, нерешительно роняя что-то на пол.       — Ты… забыл свою сумку, — заикается он.       Как безэмоциональный зомби, он медленно поворачивается и выходит из дома. Кажется, я никогда в жизни не двигался так быстро. Я вскакиваю с дивана, накидываю футболку и бросаюсь за ним через входную дверь. Я не могу позволить Стэну уйти, ничего ему не объяснив. Я надеюсь, что смогу поймать его вовремя.       К счастью, он остановился на улице, чтобы проблеваться на тротуаре.       — Стэн, подожди!       Он поворачивается в мою сторону, но не может заставить себя посмотреть мне в глаза. И снова я понимаю, что не могу говорить. Как я могу заставить своего лучшего друга понять, что он только что увидел? Что, блядь, я должен сказать, чтобы снять это удушающее напряжение? Картман подбегает ко мне сзади. Он останавливается рядом со мной, и я вижу, что он смотрит на Стэна.       — Когда-нибудь слышал, что стучаться надо, урод?       Это был не самый идеальный разрядник напряжения, о котором я мог бы попросить, но он сделал свое дело.       — Стэн, я могу объяснить.       Стэн пожимает плечами, по-прежнему не глядя в глаза.       — А что тут объяснять? Я понял, Кайл.       Я смотрю на Картмана, потом снова на Стэна.       — Э… Ты понял?       — Да… это была шутка, верно? — ой, блядь… Когда я не отвечаю, Стэн продолжает. — Ты увидел, что я иду, и сказал: «Эй, спорим, Стэна реально взбесит, если мы разденемся и начнем целоваться!» Ну, ты меня поймал! — его принужденный смех заставляет меня вздрогнуть. — Отлично, ребят! Вы реально меня поймали.       Это блестящее объяснение. Я бы хотел просто согласиться с ним, но я больше не могу лгать своему лучшему другу.       — Стэн… мы тебя не заметили.       Несмотря на то, что я нахожусь в семи футах от него, я слышу, как дыхание Стэна становится неровным. Его дрожащие пальцы перебирают черные волосы, и он начинает вышагивать по тротуару, как загнанный зверь.       — Да нет, чувак… нет, мать твою…       Картман раздраженно вздыхает.       — Успокойся, ты, ебаный трусишка.       Стэн резко прекращает вышагивать и смотрит на нас, его глаза пылают.       — Не говори мне успокоиться, жиртрест! Что это за херня, Кайл?       Я вздрагиваю. Ненавижу, когда Стэн кричит. Такой громкий сердитый голос звучит от него так чужеродно. Я глубоко дышу.       — Я не хотел, чтобы ты узнал вот так. Я собирался рассказать тебе все как следует.       — Что именно?       Его резкий голос прорезает меня насквозь.       — Мы… Картман и я…       — Приятели по траху? — говорит Картман, причем совершенно ни к месту.       Мы со Стэном на секунду бросаем взгляд на Картмана, а затем снова смотрим друг на друга. Смущенный, вопросительный взгляд голубых глаз Стэна посылает холодную дрожь по моему позвоночнику. Я вздыхаю и нерешительно киваю.       — Мы… вместе, Стэн.       Он молча смотрит на меня в ответ, единственным движением его тела является вздымающаяся грудь, словно он только что пробежал марафон. Я немного беспокоюсь, что у него начинается гипервентиляция.       — О… нет! — внезапно взрывается он. — Нет, нет, нет, нет, нет!       — Да! — настаиваю я.       — Но… вы же ненавидите друг друга! — Стэн брызжет слюной. — Кайл, Картман ненавидит тебя! Он уже пытался убить тебя. Как ты можешь делать это после всего, через что он заставил тебя пройти?       — Я знаю, что это может показаться полным безумием.       — Да, ни хрена подобного!       — Пожалуйста, дай мне шанс объяснить.       — Хорошо, объясни.       Стэн складывает руки на груди и выжидающе смотрит на меня. О боже… С чего начать? С самого начала, думаю, будет уместно…       — Это началось в ночь на вечеринку той девушки. Я вернулся к Картману, потому что не хотел идти домой пьяным и получить за это от мамы. И мы просто… всё просто началось тогда.       Стэн закатывает глаза.       — То есть, по сути, он воспользовался тобой, пока ты был пьян?       — Эй! Хочу, чтобы ты знал, он на меня полез!       Я рад, что Картман здесь для моральной поддержки и всё такое, но мне бы очень хотелось, чтобы он заткнулся. К счастью, Стэн, похоже, его игнорирует.       — Я не понимаю, Кайл. Почему ты позволил ему сделать… это с тобой? Ты правда думаешь, что ему не плевать? Мы говорим о Картмане!       — Он теперь другой, Стэн.       — Нет, он не изменился! Он всё тот же невежественный расистский сукин сын, каким был всегда.       — Он лучше, чем был раньше. Ты не понимаешь, какими мы бываем, когда мы вместе.       — Правда? Потому что всё, что я вижу, когда вы вместе, это как Картман издевается над тобой за то, что ты еврей, и относится к тебе как к дерьму.       — Я отношусь к нему лучше, чем ты, — рычит Картман. — Ты его лучший друг, и тебе понадобилось столько времени, чтобы понять, что что-то происходит? Может быть, если бы ты вытащил свою голову из песка во влагалище Венди больше чем на пять минут, ты бы увидел, что…       Речь Картмана обрываются, когда Стэн внезапно делает выпад вперёд и встаёт на плитку перед ним. О Боже…       — Заткни свой поганый рот, придурок! По крайней мере, я не пичкаю ненавистных мне людей алкоголем, чтобы потом трахнуть их, ты, жирный мешок с дерьмом!       Хотя я вижу, как на лице Картмана нарастает ярость, он делает потрясающую работу по сохранению самообладания.       — Съеби, Стэн, — говорит он ровным тоном сквозь стиснутые зубы.       — Заставь меня, жиртрест! — Стэн бросает ответный вызов.       Понятия не имею, кто окажется лучше в драке, но я и не хочу этого знать. Я хватаю Картмана за руку и оттаскиваю его от Стэна, встав между ними.       — Прекратите, вы оба! — твёрдо говорю я, прежде чем взглянуть на своего парня. — Картман, ты не помогаешь. Просто отойди и дай мне разобраться.       К моему удивлению, Картман безропотно выполняет мою просьбу, складывает руки и отходит на пару шагов. Стэн смотрит на меня, дико жестикулируя в общем направлении Картмана.       — Как ты можешь хотеть этого, Кайл? Как ты можешь хотеть его? Того, кто обращается с людьми, как с неодушевленными предметами?       Я вздыхаю.       — Это не так…       — Он просто будет играть с тобой, а потом бросит тебя после того, как получит удовольствие.       — Ты просто не понимаешь, что мы…       — Я понимаю, что Картман — эгоистичный манипулятивный засранец!       — Это неправда!       — Нет, это правда! Какого хрена ты его защищаешь?       — Потому что я его люблю!       Ладонь закрывает мой рот с такой скоростью и силой, что я чуть не выбиваю передние зубы. Что, блядь, я только что сказал? Не могу поверить, что я только что проболтался, когда Картман стоит в двух шагах от меня. Одному Богу известно, о чём он теперь думает! Я отчаянно хочу посмотреть на него, чтобы увидеть его реакцию на мою вспышку, но просто боюсь смотреть. Вместо этого я смотрю в расширенные зрачки своего лучшего друга. Он выглядит так, будто его вот-вот стошнит. Опять.       — Боже мой… — пробормотал он. — Это хреново. Ты сошёл с ума…       Наблюдая за расстроенным лицом Стэна, я молча надеюсь, что если я сильно этого пожелаю, он вдруг перестанет злиться и поймёт, к чему я веду. К сожалению, это вряд ли произойдёт. Вскоре он медленно приближается ко мне, осторожно кладёт руку мне на плечо.       — Не знаю, что он сделал с тобой, Кайл, — мягко говорит он. — Но я не позволю тебе пострадать. И если ты не хочешь меня слушать, я найду того, кого ты послушаешь.       Я хмурюсь. Что это значит? Прежде чем я успеваю задать вопрос, Стэн отворачивается, и я могу только беспомощно смотреть, как он скрывается на улице. Господи, что это был за пиздец! Я не часто плачу, но сейчас мне очень хочется. Знакомые руки обхватывают меня сзади за талию, и я поворачиваюсь, чтобы найти утешение в тёплых карих глазах Картмана. К моему удивлению, моё случайное признание в любви, похоже, его не смутило. Я рад — последнее, что мне сейчас нужно, это чтобы Картман тоже ушёл от меня. Он смотрит на слёзы в моих глазах и ободряюще улыбается.       — На самом деле всё прошло лучше, чем я думал.       Я смеюсь, несмотря на ужасную ситуацию. Если бы только Стэн не вошёл в ту дверь и не увидел то, что увидел. Он ни за что бы так не отреагировал, если бы я просто сел и рассказал ему все как следует. Теперь неизвестно, куда он пойдёт и кому собирается рассказать. Возможно, это будет Венди, может быть, даже Кенни или Баттерс. Но кто бы это ни был, ещё один знающий человек приближает меня на шаг к тому, что мама узнает. Теперь дерьмо официально попало в вентилятор, и мне придётся сделать шаг, к которому я совершенно не готов.       Я должен рассказать маме, пока кто-то другой не опередил меня.

***

      Я возвращаюсь домой почти через час. Картман не позволил мне уйти, отчаянно пытаясь отговорить меня от того, чтобы рассказать маме сегодня. Его ключевым моментом было то, что я слишком эмоционален после нашей стычки со Стэном, чтобы справиться с этим. Не отрицаю, что его слова правдивы, но факт остаётся фактом: эмоционален я или нет, мне нужно рассказать маме как можно скорее. Есть шанс, что тот, к кому Стэн решит обратиться за советом, не станет раскрывать рот моей маме, но я готов принять необходимые меры предосторожности. Картман предложил пойти со мной, но я решил, что, учитывая то, как его мнение повлияло на разговор со Стэном, будет лучше, если он останется в стороне. Когда я вхожу через парадную дверь, мой брат лежит на диване, но в этот раз телевизор не включен.       — Привет, Айк, — приветствую я его.       Айк вздрагивает при звуке моего голоса, как будто моё появление здесь совершенно неожиданно. Он вскакивает с дивана и жестом приказывает мне замолчать, быстро приближаясь ко мне.       — Чувак, на твоём месте я бы развернулся и пошёл обратно туда, откуда ты только что пришёл, — шипит он. — Мама точно…       — Кайл? Не мог бы ты зайти ко мне на секунду?       Мамин голос доносится из кухни, прерывая Айка. Он вздрагивает, сочувственно похлопывая меня по плечу.       — Удачи, брат.       Я закатываю глаза. Это не лучшее начало для глубокого разговора между матерью и сыном. Какого хрена я натворил на этот раз? Когда я вхожу на кухню, мама сидит за обеденным столом, сложив руки. У неё странное выражение лица, и я не могу прочитать в нём эмоции.       — Привет, мам, — говорю я с нежной улыбкой.       Она не улыбается в ответ.       — Кайл, твой друг Стэнли только что звонил.       Моё сердце замирает.       Не может быть…       Конечно, он не мог…       — Он сказал что-то о том, что вас с мальчиком Картманом… связывает особая дружба.       Я не верю! Почему он так со мной поступил? Он что, совсем не знает мою мать? О чём, блядь, он думал? Я настолько ошарашен и озадачен, что на время теряю способность говорить или даже думать о том, что сказать.       — Я сказала Стэнли, что он, должно быть, ошибся, — продолжает мама. — Я правильно воспитала своего сына, и он ни за что не стал бы участвовать в чём-то подобном.       Это идеальный шанс для меня солгать. Если бы я сказал маме, что Стэн просто разыграл её, она бы мне поверила. Она возненавидит моего лучшего друга до конца его жизни, но, опять же, сейчас я тоже не являюсь его фанатом номер один. Так что сейчас самое время сделать выбор — сказать правду или нет?       — Стэн… не ошибся, мам. Это правда. Мы с Картманом вместе уже почти три месяца.       Я напрягаюсь, ожидая, что мама придёт в ярость, но нет. Она ничего не говорит, её лицо неподвижно, как будто написано маслом. Это на самом деле довольно сюрреалистично. Я воспринимаю её молчание как возможность побороться за своё счастье.       — Он очень хорошо ко мне относится. Я очень забочусь о нём, и он делает меня таким счастливым.       Она всё ещё молчит и не двигается. Я слышу, как Айк шаркает за дверью кухни, очевидно, подслушивая. Это прекрасно — это избавит меня от необходимости говорить ему, и сомневаюсь, что ему есть до этого дело. Я беспокоюсь о маме, поскольку она явно не в порядке. Она делает глубокий вдох и медленно поднимается на ноги. Она идёт к духовке и включает её, затем пересекает кухню к холодильнику и начинает доставать из него овощи. Я молча наблюдаю, как она начинает мыть овощи в раковине. Я потрясён тем, как беззаботно она себя ведёт. Ей только что сообщили, что её сын состоит в однополой связи с Адольфом Гитлером-младшим, а она стоит и готовит ужин, как ни в чём не бывало. Конечно, я прекрасно понимаю, что это акт отрицания, но от этого он не перестаёт быть странным. Я вскакиваю, когда она, наконец, говорит.       — Думаю, будет лучше, если с этого момента ты будешь держаться подальше от Эрика Картмана, Кайл.       Я смотрю на нее в ответ.       — Лучше для кого? Тебя?       Я не могу удержаться от того, чтобы не наброситься на неё. Её пренебрежительный тон был для меня как красная тряпка для быка.       — Вы, очевидно, очень запутались, — уточняет она.       Я вздыхаю.       — Мам, я не запутался. Я правда…       — Я всегда знала, что от этого Картмана одни неприятности.       — Ты не понимаешь…       — Подумать только, сколько раз я впускала этого ребёнка в свой дом! Если бы я хоть на секунду подумала, что он…       — Блядь, почему никто меня не слушает?!       Моей вспышки было достаточно, чтобы мама наконец-то отвлеклась от овощей и вернулась ко мне. Её лицо ярко-красное от сдерживаемого гнева — кажется, она вот-вот взорвётся.       — Кайл, я запрещаю тебе с ним встречаться.       — Ты не можешь этого сделать!       Её глаза сузились.       — Я могу, и, конечно же, сделаю.       — Что ты собираешься делать? Отправишь меня в школу-интернат? Заколотишь окна? Запрёшь меня как заключённого?       Я практически кричу от разочарования. Вижу, что мама в ярости и готова отчитать меня за то, что я повысил на неё голос, но я не даю ей такой возможности.       — Ты можешь наказывать меня до конца жизни, но ни ты, ни кто-либо другой не сможет сделать ничего, что заставит меня изменить своё отношение к нему! Ты не сможешь остановить меня от принятия этого решения! Ты не можешь остановить меня от любви к нему!       Я слышу приглушённый треск и чувствую жжение по лицу. Я настолько ошеломлён, что только через пару секунд понимаю, что мама только что дала мне пощёчину. За все шестнадцать лет моей жизни она ни разу не подняла на меня руку до этого момента. Её глаза пылают чистой яростью. Я никогда не видел её такой злой.       — Ты не знаешь, что такое любовь! — прошипела она.       Может, и нет, но я знаю, чем любовь не является. Эта женщина не любит меня. Она не хочет, чтобы я был счастлив или принимал собственные решения в жизни. Ей просто нужна марионетка, кусок глины, чтобы вылепить из него идеального сына. Я не могу позволить ей и дальше дергать за ниточки.       — Кайл, вернись сюда!       Прежде чем я успеваю понять, что сделал это, я выбегаю из кухни, прохожу мимо Айка и выхожу через парадную дверь. Мне даже не нужно думать о том, куда я бегу. Продолжая бежать, я облизываю распухшие губы и чувствую вкус крови. Глаза Картмана расширяются, когда он открывает входную дверь и видит меня, стоящего с таким видом, будто на моих плечах уже второй раз за этот день лежит вся тяжесть мира.       — Кайл? Какого хрена…?       Он затаскивает меня в дом, и я медленно сажусь на диван, пока он закрывает дверь.       — Моя мама знает, — говорю я категорично.       — Она, блядь, ударила тебя?       Я игнорирую вопрос, так как ответ очевиден.       — Стэн сказал ей, чувак. Зачем ему делать это со мной?       Картман выглядит возмущённым, но это не отражается в нехарактерно мягком тоне его голоса.       — Забудь пока об этом тупом ублюдке. Сосредоточься на себе. Подожди здесь, я принесу тебе льда.       Я прижимаю пальцы к губам, пока Картман идёт греметь на кухню. О чём, блядь, думал Стэн? Неужели он действительно верил, что рассказать маме будет лучшим способом предотвратить мою травму? Я понимаю, что он узнал обо мне и Картмане не самым лучшим образом, но это не оправдание. Он просто надул меня, и теперь оба человека, которым я хотел рассказать о нас с Картманом как можно деликатнее, злятся на меня. Сегодняшний день был просто эпическим провалом во всех смыслах.       Мой циничный ход мыслей прервал громкий стук в дверь. Я бросаю взгляд на окно и вижу копну рыжих волос. Это мама. Картман возвращается с пакетом замороженного горошка, завёрнутого в тряпку, и не отрывает глаз от входной двери, когда кладёт импровизированный пакет со льдом на журнальный столик передо мной.       — Будь здесь и приложи лед к губе.       Вряд ли. Я вскарабкиваюсь на ноги и преследую его до двери. Клянусь, он закатывает глаза, но затем утешительно улыбается. Он накидывает цепочку безопасности на дверь и открывает её, обращаясь к моей маме через небольшую щель.       — Могу я вам помочь? — резко говорит он.       — Я хочу своего сына, — кричит мама, не менее резко.       Картман фыркает.       — И ты, и я, сука.       С этими словами он пытается толкнуть дверь, но ему мешает мамина туфля, оставляя её приоткрытой. Он пытается снова, несколько раз, но мама отказывается убрать ногу. Картман нетерпеливо вздыхает и делает шаг назад, чтобы обдумать стратегию. Я слышу, как мама издаёт визг, похожий на крик банши, когда ударяется телом о дверь. Раздаётся треск, когда цепочка безопасности срывается с крепления, и входная дверь распахивается.       — Уйди с дороги!       Мама отпихивает ошеломлённого Картмана и топает в гостиную, с силой глядя на меня.       —Молодой человек, когда я говорю тебе вернуться ко мне, ты должен сделать это! Ты понял? — мама кричит мне в лицо.       — Что происходит?       Все обращают внимание на верхнюю ступеньку лестницы, где появляется Лиэн в халате. Я бросаю взгляд на Картмана, который впервые за сегодня выглядит более чем обеспокоенным.       — Я скажу тебе, что происходит! — огрызается мама. — Твой выблядок испортил моего ребёнка!       Лиэн спускается по лестнице, глядя на нас троих, прежде чем остановиться рядом с Картманом.       — Эрик? Что ты натворил?       — Ничего, мам! Я…       Картман смотрит на меня, как бы желая получить какое-то заверение, затем уверенно улыбается и снова поворачивается к маме.       — Миссис Брофловски недовольна, потому что Кайл — мой парень, — говорит он совершенно искренне.       К моему удивлению и, видимо, к удивлению Картмана, Лиэн тут же радостно глядит нас.       — Это замечательно, милый!       — Мой сын не твой парень! — бушует моя мама. — И что значит «замечательно»? Ты правда потворствуешь этому?       Миссис Картман пожимает плечами.       — Конечно. Если наши мальчики счастливы вместе, я не вижу причин, почему мы не должны быть счастливы за них.       — Счастливы за них?! — мама качает головой, как будто это самая тупая неправдоподобная вещь, которую она когда-либо слышала. — Кайл, мы уходим. Сейчас же!       Она хватает меня за руку, её ногти больно впиваются в мою плоть. Она начинает тащить меня к двери, когда Картман хватает меня за другую руку и вырывает меня из её хватки. Мама поворачивается и смотрит на нас обоих.       — Кайл, я твоя мать! Ты будешь делать то, что я скажу!       Картман притягивает меня как можно ближе к себе, крепко держа за запястье.       — Мам, ты не можешь позволить ей забрать Кайла, — умоляюще говорит он. — Посмотри, что она сделала с его лицом.       Он берёт моё лицо в руки, показывая маме разбитую губу. Лиэн озабоченно хмурится.       — О Боже… — она смотрит на мою мать. — Возможно, будет лучше, если Кайл пока останется здесь, Шейла. Пока ты не успокоишься.       — Успокоюсь? Это и есть успокоение! Просто подожди, пока твой отец вернётся домой, Кайл! Мы просто не потерпим такого позорного поведения!       — Шейла, возможно, тебе стоит попытаться быть немного более понимающей по отношению к своему сыну. Если наши мальчики действительно заботятся друг о друге, тогда…       — Ты, как никто другой, смеешь давать мне советы по воспитанию? — мама усмехается. — Вот это шутка! Когда это ты была коронована как мать года?       Лицо Лиэн помрачнело.       — Мне никогда не приходилось бить своего ребенка, Шейла.       — Ну, разве не в этом как раз и заключается проблема? Может быть, если бы ты меньше времени тратила на продажу своего тела и больше времени проводила дома, воспитывая своего ребёнка, у нас не было бы этой проблемы.       И Картман, и его мама выглядят опустошёнными. Конечно, все всегда знали о грязном занятии Лиэн, но всегда было какое-то неписаное правило, что никто не должен упоминать об этом при ней. Меня очень злит, что мама посчитала нужным пойти на это, особенно когда я чувствую, как Картман неловко ёрзает рядом со мной.       — Мам, пожалуйста… — начинаю я.       Она игнорирует меня.       — Невероятно! Городская шлюха пытается дать мне совет, как воспитывать моего сына, в то время как её собственный сын — всего лишь злобный попустительский маленький выблядок! Я никогда не позволю, чтобы имя моего сына было запятнано этой больной связью с твоим испорчённым ребёнком!       — Мама, хватит!       Резкости моего голоса достаточно, чтобы заставить вздрогнуть даже Картмана. Все трое изумленно смотрят на меня, но я слишком зол, чтобы обращать внимание. Я встречаюсь взглядом с матерью, моя ярость превосходит её на целую милю.       — Я не позволю тебе так говорить о Картмане! За последние три месяца он принёс мне больше счастья, чем ты за всю мою жизнь! И не смей так грубо обращаться с Лиэн! Она замечательная женщина, которая сделала всё возможное, чтобы стать матерью, и ты должна проявить к ней ёбаное уважение!       Уголком глаза я вижу малейший намёк на улыбку на лице Картмана. Мама выглядит ошарашенной, поэтому я быстро продолжаю, пока она ошеломлена и пока у меня не сдали нервы.       — Я не уйду с тобой, когда ты в таком состоянии, потому что мы оба наговорим такого, о чём потом будем жалеть. Если ты сейчас же не уйдёшь, я вызову полицию и покажу им, что ты сделал с моим лицом. Не дай Бог, чтобы репутация твоей драгоценной семьи была запятнана полицейской машиной, подъехавшей к твоему дому!       Я с сарказмом выплюнул последнее предложение, как будто в рот попал яд. Мама выпрямляется, торжественно хмурясь.       — Я очень разочарована в тебе, Кайл.       — Я знаю, — киваю я, криво улыбаясь. — Просто мне уже всё равно.       Клянусь, я слышу, как моя мать рычит, когда поворачивается и выходит из дома. Я тяжело выдыхаю, дрожа как лист. Как только мама исчезает из виду, через открытый дверной проём вбегает мой брат. В руках у него рюкзак, который он протягивает мне.       — Там только несколько твоих вещей, — объясняет Айк. — Я подумал, что тебе понадобится инсулин, сменная одежды и всё такое…       Слава Моисею за гениальных младших братьев. Я киваю и благодарно улыбаюсь. Мой брат смотрит на меня секунду, прежде чем снова открыть рот, чтобы заговорить.       — Айк, мы идём домой!       К сожалению, голос моей мамы прерывает его. Он неохотно поворачивается и трусцой выбегает из дома. Картман закрывает за ним дверь. Я как робот пересекаю комнату и падаю на диван, делая медленные ровные вдохи, пока моё тело восстанавливается после выброса адреналина, вызванного ссорой с мамой. Чувствую себя так, словно моя голова попала в вихрь. Я настолько выбит из колеи, что даже не замечаю, что Картман сел рядом со мной, пока он не берёт меня за руку.       Мама Картмана слегка прочищает горло.       — Я пойду приготовлю нам всем чай.       Лиэн исчезает на кухне, а я безучастно смотрю на ковёр в гостиной. Думаю, всё могло бы быть и хуже. Кто знает — может быть, ситуацию даже можно исправить. И по крайней мере, Стэн не преуспел в своём бессмысленном стремлении найти кого-то, способного разделить нас. Рука Картмана скользит по моему плечу, и я поворачиваюсь, чтобы обнять его. Мне почти сразу становится легче, когда его руки крепко прижимают меня к груди. Мы сидим в тишине, слышно только, как на кухне закипает чайник, а Картман нежно поглаживает меня по спине.       — Твоё сердце бьётся так быстро, — шепчет он.       — Да…       Он отстраняется и пристально смотрит на меня.       — Кайл, я…       Он замолкает, когда его мама возвращается в комнату с фарфоровым чайным сервизом на подносе. Хотя руки Картмана всё ещё вокруг меня, Лиэн не смотрит на нас, как на что-то необычное, ставит перед нами две чайные чашки и наливает чай, как будто всё в порядке.       — Я попозже схожу в магазин, так что дай мне знать, если хочешь что-нибудь на ужин, Кайл.       Я благодарно улыбаюсь.       — Спасибо, миссис Картман.       — Мам? — Картман вклинивается в разговор, жестом показывая на себя, и меня. — Ты уверена, что не против?       Она бросает на него растерянный взгляд.       — А что не так, Эрик? Я знаю, что бываю здесь не так часто, как раньше, но не думай, что я не заметила, насколько счастливее ты стал в последнее время.       Лиэн подмигивает мне. Думаю, она считает, что счастье Картмана — это моя заслуга. Это так здорово!       — Значит, неважно, что мы оба парни? — спрашиваю я.       — Конечно, нет!       — И не важно, что Кайл — тупой еврей?       Картман встречает мой взгляд игривой ухмылкой. Его мама, кажется, совершенно не понимает шутки.       — Боже, нет! Ты замечательный яркий красивый молодой человек, Кайл. Лучшего партнёра для своего сына я и желать не могла.       Я немного смущён её восторгом, но это хороший вид смущения. Картман, кажется, тоже доволен, он искренне улыбается, делая долгий глоток из своей чашки. До тех пор, пока Лиэн не начинает ворковать своим сладким голосом:       — Только самое лучшее для моего особенного маленького кексика.       Я хихикаю, когда Картман брызжет слюной и давится чаем. В общем, сегодня всё было очень хреново, но приятно знать, что хотя бы один человек на нашей стороне.       Остаток ночи прошёл без особых волнений. Мы с Картманом прижались друг к другу на диване, чтобы успокоиться, пока его мама ходила в магазин. Я чувствовал себя немного виноватым, что она пошла за покупками для нас, когда только вернулась из больницы, но она настояла на своём. Позже папа позвонил и поговорил с Лиэн, но якобы он просто проверял, всё ли со мной в порядке. Я поужинал с Картманом и его мамой, что было очень мило и расслабляюще. Мы все так хорошо ладили, что в какой-то момент я вспомнил наш с Картманом разговор о браке — я был бы рад, чтобы Лиэн была моей свекровью.       После ужина Картман предложил маме помочь с посудой, а мне велел подняться наверх и отдохнуть после прошедшего дня. Сейчас я нахожусь в комнате Картмана, лежу на его кровати и читаю задание по социологии, которое я должен выполнить на завтра. Но я никак не могу сосредоточиться. Меня беспокоит не столько то, что я ушёл из дома, сколько то, что мой «лучший друг» так меня обманул. Стэну придётся придумать хорошее объяснение.       Прежде чем мои мысли успевают переключиться на Стэна, в комнату входит Картман с большим коричневым бумажным пакетом и бросает его на кровать рядом со мной.       Я поднимаю бровь.       — Что это?       Он добродушно улыбается.       — Подарок на выпускной от моей мамы.       Я открываю пакет и заглядываю внутрь. Десятки маленьких блестящих упаковок.       — Презервативы?       Он кивает.       — Дохуя.       — Это было… заботливо с её стороны.       — Ага, — Картман достаёт презерватив из сумки и с любопытством изучает его. Он выдыхает, внезапно вдохновлённый. — Эй, зацени!       Он выбегает из комнаты, безумно хихикая. В его шаге чувствуется та пружина, которая указывает на то, что он собирается сделать какую-нибудь глупость. Я возвращаю своё внимание к заданию, не желая даже думать о том, что на этот раз задумал мой по-детски чокнутый бойфренд.       — Та-да!       Голос Картмана заставляет меня посмотреть в сторону двери. Мои глаза чуть не выпадают из орбит от удивления.       — Господи, чувак!       Он наполнил презерватив водой до предела. Он невероятно огромный, размером с большую собаку! Картман безудержно хохочет, играя с огромным шариком.       — Ух ты, вот это жесть! Представь, что тебе в задницу засунут что-то такого размера!       Я прищёлкиваю языком, когда он смеётся ещё сильнее. Это не так уж и смешно. Он поднимает его над головой.       — Чел, он весит ёбаную тонну!       — Будь осторожен, — мягко предупреждаю я.       Он пренебрежительно закатывает глаза.       — Не волнуйся, еврей.       Как раз в этот момент презерватив взрывается, и поток воды обрушивается на голову Картмана, заливая его и пол под его ногами. Вот это смешно! На самом деле, я чуть не падаю с кровати от смеха.       — Ах, блядь! — кричит он.       — Я тебя предупреждал! — говорю я в перерывах между хихиканьем.       — О, чувак! У меня одежда, блядь, промокла!       Я соскальзываю с кровати и подхожу к нему, пока он пытается выжать воду из одежды, ругаясь себе под нос. Я внимательно наблюдаю за тем, как мокрый материал прилипает к его широкой мужественной фигуре, и заманчиво улыбаюсь, проводя пальцами по его мокрым волосам.       — Ну, полагаю, тебе придётся её снять.       Он секунду смотрит на меня безучастно, прежде чем улавливает мой тон. Он похотливо ухмыляется, когда мои руки пробегают по его мокрой груди. Ему действительно холодно, и, несмотря на его идиотизм, мне его немного жаль. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, когда я начинаю расстёгивать пуговицы на его мокрой рубашке. Когда я заканчиваю, я снимаю её с его плеч и бросаю на мокрый пол внизу. Мои руки возвращаются к волосам Картмана, мои пальцы путаются в них и сжимаются, когда я слегка прикусываю его нижнюю губу. Я слышу тихое урчание в его горле и отпускаю губы, вместо этого атакуя его рот своим языком, а мои руки скользят по его груди ниже талии. Он стонет мне в рот, а я нежно ласкаю его член через промокшие джинсы. Мокрые джинсы так сильно прилипли к его ногам, что мне приходится быть довольно грубым, когда я стягиваю их. Кажется, он оценил моё лёгкое проявление агрессии и позволил ещё одному стону сорваться с его губ, когда я обхватываю его руками и чувствую, как он дрожит.       — Ты простудишься, если будешь стоять мокрым.       Он усмехается, кивая.       — Правда. Думаю, приму душ и согреюсь. Не хочешь присоединиться ко мне?       — Я думал, ты никогда не спросишь.       Голый Картман берёт меня за руку и ведёт по коридору в ванную. Я закрываю за нами дверь, пока Картман включает воду. Он бросает на меня хищный взгляд через плечо, затем разворачивается и прижимает меня к двери ванной. Он стягивает с меня футболку и глубоко целует, его пальцы танцуют по гладкой коже моей груди и живота. Он быстро расстёгивает мои джинсы и стягивает их на пол в ванной. Когда я полностью освобождаюсь от одежды, Картман жестом показывает на душ, и я следую его примеру под струями воды.       Мы позволяем горячей воде и пару окутать наши тела, и я мгновенно чувствую, как напряжение и тревога сегодняшнего дерьма смываются — это чувство, видимо, вызвано тем, что я вижу, как Картман жадно разглядывает мою мокрую обнажённую форму. Он внезапно прижимает меня к стене, скрещивая наши члены и впиваясь ртом в мою шею. Я вздрагиваю, когда тёплое ощущение воды и тела Картмана спереди контрастирует с холодной плиткой стены, к которой я прижимаюсь спиной.       Я вскакиваю, почувствовав скользкое ощущение на груди, и смотрю вниз, увидев, что Картман натирает меня куском мыла. Он меня моет? Я немного краснею от такого заботливого и интимного действия, но быстро прихожу в себя и нахожу свой кусок мыла, чтобы ответить ему взаимностью. Картман смотрит на меня с жеманной улыбкой, когда я начинаю нежно намыливать его кожу. Это такая простая задача — я так хорошо знаю его тело, что могу делать это с закрытыми глазами. На самом деле, я буду делать это с закрытыми глазами. Свободной рукой я притягиваю лицо Картмана к своему и захватываю его губы. Он без труда отвечает крепким страстным поцелуем, и мы продолжаем мыть друг друга.       Внезапно я чувствую щекотку в пораненной губе и вздрагиваю, когда медный привкус снова заполняет мой рот. Картман прекращает целовать меня, когда понимает это, хотя я замечаю, что он слегка стонет от вкуса моей крови, облизывая губы. Его рука тянется вверх, чтобы погладить моё лицо, когда он отстраняется, чтобы снова осмотреть мою рану.       — Что, блядь, ты сделал, чтобы заслужить это?       Во рту внезапно пересохло. Я понятия не имею, является ли его вопрос риторическим или нет, но после всего, что произошло сегодня, я чувствую, что должен ответить на него.       — Это потому, что я… я сказал ей, что ничто не сможет помешать мне любить тебя.       Картман молча смотрит на меня, а я чувствую, что моё лицо становится всё горячее и горячее. Это уже второй раз за сегодня, когда он слышит от меня эти слова. Я был слишком напуган, чтобы наблюдать за его первоначальной реакцией, но после того, что я пережил сегодня, ничто уже не кажется страшным. Лицо Картмана внезапно озаряется самодовольной улыбкой, и он слегка прижимается губами к моей ране, его язык высунулся, чтобы смыть кровь.       — Меня тоже ничто никогда не останавливало, — пробормотал он с придыханием.       Сейчас моя улыбка настолько широка, что от неё болят губы, но мне всё равно. Я снова сближаю наши рты, прислоняю своё тело к его и лелею каждый сантиметр его кожи, прижатой к моей под горячей водой. Конечно, он не использовал слово на букву «л», но я и не ожидал от него этого. Ему и не нужно — я знаю, что он чувствует то же самое, что и я, и я не могу быть счастливее. Это так странно, что когда-то было время, когда я терпеть не мог находиться рядом с Картманом. А теперь я просто не могу представить, что не могу быть с ним, как сейчас, и не могу смириться с тем, что мы расстанемся. Но мне кажется, я понимаю, почему. Это напоминает мне совет, который Кенни дал мне в ответ на мои опасения по поводу того, что Стэн так сильно хочет быть с Венди.       «В твоей жизни наступит день, когда ты встретишь особенного человека, единственную настоящую любовь всей твоей жизни. Когда этот день наступит, ты поймешь».       Возможно, сегодня я потерял и мать, и лучшего друга. Но, по крайней мере, я обрёл свою единственную настоящую любовь.