Ночной койот

      Всё награбленное успешно удалось продать. За дилижанс повезло выручить сумму, хватившую бы на несколько месяцев запаса провианта для лагеря, не переживая при этом за собственные кошельки. Банда перетащила лагерь чуть дальше от озера в лесистую местность, чтобы скрываться от посторонних глаз. Датч с Хозией грабили богачей, ни разу не срываясь на обычных рабочих низшего класса, беднякам они чаще помогали, если награбленной добычи было вдоволь, подобно образу Робина Гуда, банда следовала выдуманному Датчем девизом, суть которого предельно ясна: "мы кормим тех, кого надо кормить, грабим тех, кого нужно ограбить, и убиваем тех, кого нужно убить".       Прошла уже целая неделя, а Артур с Джоном ни разу не упомянули о случившемся в том особняке, и что на самом деле приключилось с его хозяином. Да они и не в курсе, может он уже где-то закопан, а может сидит с разбитой челюстью и считает свои последние оставшиеся деньги за кружкой дешёвого пива. Они не обсуждали это ни между собой, ни с Хозией, ни с другими членами банды. Но у Джона постоянно ëкало в сердце, стоило только вспомнить, как Артур разобрался в той ситуации после поцелуя, и что, чëрт возьми, это вообще было? Могла ли это быть ревность или это обычная самооборона? Хотя у Моргана в тот момент был револьвер в кобуре, да ещё и карабин за спиной, так почему было просто не всадить тому человеку пулю в затылок? Артуру свойственно пользоваться именно оружием, а не лезть в рукопашный бой, рискуя получить ножом в грудь. Джон сидел в своей палатке на тëплой кабаньей шкуре, прокручивая в голове неоднозначный поступок своего возлюбленного.       — Джонни, мальчик, подойди сюда на минутку, — раздумья в тишине, внезапно, прерывает заикающийся голос Дядюшки. — Джон... Я оставил свой... Ик... — ноги старого пьяницы вели ватное тело, стараясь удержать его на земле. — Мне нужна твоя помощь, сходи пожалуйста... В хижину, которая там, — старик показывает пальцем, видимо в сторону, куда намеревается отправить Джона. — Я там читал...       — Что ты там делал?       — Я там пил. И читал журнал, который там забыл, пожалуйста, Джон.       На самом деле, Дядюшка стал пить изрядно реже в последнее время, увлёкшись чтением каких-то комиксов, чему банда была определённо рада, даже не смотря на то, что помощи по лагерю от него абсолютно никакой не было, но так он хотя бы сидел себе смирно у повозки и внимательно перелистывал чëрно-белые страницы занимательного рассказа в картинках и никого не донимал. Джон не стал увиливать от деда, согласившись помочь и найти его забытую вещь. Будь это бутылка виски или, может, какая-нибудь безделушка, Марстон бы пропустил просьбу свихнувшегося старика мимо ушей, а здесь журнал, хоть какое-то полезное занятие для спившихся мозгов. К тому же, это он недавно помог банде, дав наводку на ограбление целого состояния, а его так никто и не поблагодарил.       Сев на коня, Джон отправился по указанию Дядюшки, в сторону, где должна была стоять хижина, да и вроде парень уже как-то проезжал мимо ранее. В итоге, она оказалась даже ближе, чем Джон думал, можно было спокойно дойти до неё пешком и без лошади, но Марстон сильно любил своего жеребца, и не упускал лишний раз возможность прогуляться вместе с ним по округе, как возле озера, так и сейчас, в лесу. Приближаясь, он замечает тусклый свет в окнах, при этом рядом не было ни привязанных лошадей, ни кого-либо ещё, но всё же, по телу прошла неприятная волна напряжения, вдруг в хижине кто-то есть, может даже её хозяин, а Марстон сейчас так просто, без спроса проникнет к кому-то в личное имение, а может там сидят другие бандиты, а если их там много и они вооружены? Парень бесшумно слезает с коня, прихватив с собой охотничью винтовку с седла и вдохнув поглубже, набираясь решимости, отворяет деревянные двери. Внутри, к его большому удивлению, стоял Артур, сосредоточено изучая страницы Дядюшкиного комикса. Видимо, он настолько зачитался, что даже не заметил ворвавшегося Джона. А тот ещё несколько секунд простоял, наблюдая за тем, как дразнящие пальцы перебирают тонкие страницы. Засмотревшись, Марстон случайно роняет своё оружие из расслабленных рук, и шум привлекает внимание Артура. И Боже, Джон видит как он ему улыбается, не резкое заявление - "что ты здесь делаешь? " или "ты что, следишь за мной?", а мягкая, добрая улыбка, от которой Марстону хочется растаять на месте.       — Меня Дядюшка попросил прийти сюда за журналом, — объяснил Джон, разбавляя тишину.       — Это забавно, меня он тоже об этом попросил, — смеётся Морган, всё ещë держа в руках открытую страницу.       — Вот же ж старый склерозник!       — Да нет, это я просто не дал ему чётко понять, поеду я за его книжкой или положу на это дело болт. Вот он тебя и попросил ещё, на всякий случай.       — О чëм она хоть? — Джон подходит ближе, заглядывая в раскрытый журнал.       — Это обычная порнуха. Я в прочем, не удивлён.       — Блять, и ради этого... — возмущается Марстон, но после его одолевает приступ смешка. — Мы то думали он начал литературой увлекаться, и даже нахваливали его.       Артур кладёт похабный комикс к себе в сумку с озорной ухмылкой.       — Пошли домой, уже стемнело.       — Подожди, — Марстон останавливает шатена за локоть, притягивая к себе. — Мы так редко остаёмся одни, наедине...       Красный румянец проявляется на щеках Джона, а его тело покрылось мелкой дрожью, ему не хотелось расходиться сейчас, не хотелось отпускать.       — Джон... — улыбка резко сползает с лица Артура, и сейчас в его эмоциях читались то ли жалость, то ли сочувствие.       Марстон протягивает руку и бережно проводит ладонью по шершавой щеке, спускаясь ниже, задевая верхнюю губу. Ох, как же давно он хотел прикоснуться к нему, как сильно он желал повторить хотя бы те вечерние события комнаты наверху салуна.       — Я так скучаю, — еле слышная фраза невольно срывается с уст Джона, воспоминания и сильнейшее влечение опьяняют его сознание. Может вторая неделя воздержания так даёт о себе знать, ведь занятие сексом для Марстона за последние несколько лет было чуть ли не ежедневным обычаем. Артур всё понимает, и как только чужие мягкие руки лезут ему под рубашку за спиной, он вовсе не предпринимает никаких попыток вырваться, а лишь смиренно закрывает глаза и расслабляется, подставляясь под ласку Марстона.       Джон боялся. Боялся сделать резкое движение или сказать что-нибудь лишнее, что может спугнуть столь долгожданный интимный момент. Каждые его действия неуверенные и пропитаны чрезвычайной нежностью. Он не торопится сорвать с него одежду, или страстно примкнуть к его губам, сливаясь в развращëнном, пошлом поцелуе. Но Артур сдаётся первым, зная что Джон очень смущён ситуацией, и аккуратно прижимается к его макушке, неспешно снимая свой пиджак. Внутри хижина казалась совершенно пустой, за исключением лишь нескольких тумбочек, небольшого шкафа и матраса с тонким одеялом, постеленного на холодном деревянном полу, куда Морган бережно усадил немного растерянного от возбуждения Джона. Комнату тускло освещала лампа наверху, и еë блики жëлтым цветом переливались на лице Марстона. Щëки также горели алым румянцем, а внизу живота ощущалось нечто приятно тягучее. Уже не в силах преодолеть столь сильное вожделение, Джон примыкает к распухшим губам, которые Артур успел искусать ещё до его решения отдаться чужому желанию. Теперь, чувствуя напряжение между ног своего друга, Морган не принимает никаких мер, чтобы остановиться, как было в самый первый раз, хотя его душу, к большому сожалению для Марстона, всё ещё терзают горькие сомнения, но как же не хотелось отстраняться от влюблённого мальчишки, делая тому больно, разбивая хрупкое сердце, ещё даже не познавшее настоящую любовь. Джон стал неотъемлемой частью его грешной жизни, и Артур действительно любил его, но любил лишь братской любовью. Тогда, он пачкал свои кулаки о морду первого мужчины Марстона, который так грязно пользовался его телом и наивностью, чтобы теперь дорогому ему человеку больше не приходилось делать подобные вещи, и не было нужды продаваться проходимым извращенцам лишь с похотливым желанием использовать его как вещь, игрушку, мастурбатор. Сейчас Артур хотел подарить своему лучшему другу настоящее чувство, каково это - заниматься именно любовью, а не обычным посредственным сексом. Морган сидел на коленях напротив Джона, изнывающего от жгучей тесноты в паху. И прежде высвободившись из собственной одежды, оставляя лишь чëрную повязку на шее, Артур принимается снимать уже чужие брюки, оголяя давно вставший орган, истекающий естественной смазкой. Ранее шатену не приходилось спать с мужчинами, но как возможно доставить своему напарнику удовольствие он имел представление, при этом совершенно не боясь за свои навыки, ведь Артур понимал, что сейчас для Джона самое главное - его рвение, ведь если человек любим, ему будут приятны абсолютно любые его попытки доставить удовольствие. Марстон тяжело дышал, оперевшись на локти, лëжа на спине, наблюдая как его любимый наклоняется всё ближе к напряжённому члену, и наконец прикасается мокрым языком к блестящей головке. К слову, минет Марстон получал от своих клиентов крайне редко, и конечно же, практически всегда его делали без особых усилий, не стараясь принести хоть малейшее удовольствие. Сейчас же для Джона то, что вытворял Артур, было настоящим подарком для его члена, и дело совсем не в каких либо его техниках или в чëм-то подобном. После каждого движения, Морган смотрел на реакцию Джона: как он сжимал края одеяла или как подрагивали его бëдра, а сам он, прикрывая глаза, выдыхал сладостные протяжные стоны, самые настоящие, не те, которые он выдавливал для своих покупателей прежде. Удостоверившись в верности своих действий в очередной раз, Морган пустил в ход уже свою ладонь, поочерëдно сжимая основание ствола и подсасывая губами купол головки, время от времени собирая языком всю стекающую смазку с чувствительной дырочки.       — Артур, ах... — сквозь прерывистые стоны, Джон начинает непроизвольно произносить его имя, поддаваясь навстречу тëплому рту. — Прости... Нет... Я кончу сейчас!       — Не бойся, — отстранившись от члена, говорит уже теперь возбуждённый Артур.       Его низкий тихий голос сводит с ума. Член пульсирует и выстреливает мощной струёй спермы между пальцев Артура, и тот, желая доставить парню еще большее удовольствие, слизывает семя со своих рук, демонстративно закатывая глаза, подбирая языком остатки. Джон сел, понимая что совсем не успел рассмотреть обнажëнного Артура, и опускает взгляд вниз на его эрегированный половой орган. Голова закружилась ещё сильнее чем от оргазма.       — О-о-о-о, Боже... — всё, что сумел сейчас выдавить из себя, Марстон, повалившись обратно на матрас. Сердце бешено колотилось. Сколько раз он представлял себе его член в своих фантазиях? А сейчас он видит его вживую, причём как у Моргана стоит на него, тогда как ему даже не пришлось к нему прикасаться. У него встал от минета, и это ещё сильнее сносит крышу. У Артура растрëпаны волосы, и он всё также смотрит на Джона с нежнейшей улыбкой. Он ложится рядом, подгребая руку под голову брюнета, теперь уже исцеловывая его губы.       — Артур, можно теперь я? — Джон со своей мольбой тянет руку к крепкому стояку Моргана, почти невесомо проводя надрачивающими движениями.       Он закрывает глаза, шевеля губами: "да", размеренно делая глубокие вдохи и выдохи. Джон неспеша принимается покрывать тело поцелуями, опускаясь всё ниже, при этом плавно массируя мягкие яички, и продолжает он тем, что принимается облизывать именно их, провоцируя у Моргана первый приятный возглас. Попутно руками он их мягко сжимал и перекатывал, уделяя им всë внимание на данный момент, дожидаясь, когда член начнёт пульсировать от нетерпения. Продолжая играться с мошонкой, Джон чувствует как на его голову нежно опустилась широкая ладонь, она не прижимала его сильнее между ног и не направляла куда нужно, Артур просто гладил чëрные волосы, убирая мешающие пряди за ухо. Наконец, отстраняясь от яичек, Марстон горячо выдыхает на головку и приближает к ней свои распухшие от поцелуев губы, но в последний момент отступает, зная как мужчинам нравятся подобные игры. И он не прогадал - Морган нетерпеливо взмывает, и невольно дёргает бëдрами навстречу, и Джон, сам не в силах мучить ни себя, ни Артура, принимается за самое сладкое: он обхватывает скользкую от смазки головку губами, погружая член в рот весь сразу до самого конца.       — О-ох, Джон!?       Беря орган глубоко по самое нëбо, Марстон сам издаёт глухие стоны, и пошло смотрит в изумрудные глаза, изучая какой именно темп больше нравится их хозяину.       — М-м-м, интересно, смогу ли я сесть на него полностью, — медленно проговаривает Джон хриплым голосом, а затем снова берёт влажный член в свой рот.       Артур, словно девственник, смущённо отводит взгляд, и громко выдыхает, когда задевают зубами его чувствительную уздечку.       — Мне так нравится его текстура... И запах нравится, — снова произносит Джон, между делом. Смущение давно отступило, теперь он, можно сказать, раскрепощëн также, каким был всегда. А Артуру, тем временем становилось всё более неловко, но в то же время безумно приятно с каждой его фразой.       В конце концов, Марстон отрывается от его члена и поднимается выше, чтобы подарить возлюбленному страстный и глубокий поцелуй, заодно давая своему горлу передышку. Но чужие руки резко хватают за запястья и связывают чёрной повязкой с шеи Артура, несильно, но вполне достаточно, чтобы случайно не развязаться в процессе. Джон облизывает свои губы, после чего улыбается, обнажая зубы, понимая к чему предпринято сие действие.       — Разворачивайся.       И Марстон послушно выполняет его просьбу, подставляя свои ягодицы под предстоящие ласки. Артур нежно оглаживает левую сторону бедра одной рукой, а пальцы на другой обильно смачивает слюной. Под мягкие прикосновения Джон расслабляется и вдруг, чувствует как вовнутрь медленно протискиваются сразу два пальца. Зная обо всех его приключениях, Морган предположил, как хорошо может быть растянут его друг, получив в ответ довольное мурчание, а затем и вовсе ощущает, как на его пальцы самостоятельно насаживаются поглубже. Однако, связанные руки не смогли удержать равновесие Марстона, и он падает на локти, из-за чего внутри резко становится пусто.       — Ещë, — скулит Джон, его не смущает неудобная поза, в которой ранее ему не доводилось пребывать, отчего это сильнее заводило.       — Потерпи, малыш, — Артур размазывает слюну по головке, доставляя самому себе приятные ощущение, а также то, что Джон из-за скованности движений не может повернуться посмотреть, чем занимаются сзади.       — Прошу тебя, — Джон ëрзает на коленях, самостоятельно подставляясь под толстый орган, чувствуя его влажной дырочкой. И он получает то, что хочет. То, чего желал не просто две недели с последнего раза с незнакомцем, а несколько лет со дня первой встречи со своей первой и неразделённой любовью. Член наконец упирается в простату, отчего юноша дëргается немного вперёд, опасаясь, что кончит снова, только от мысли, что это с ним делает Артур Морган.       — Тише, сладкий, — сверху доносились нежные, подбадривающие слова, Артур постоянно спрашивал Джона, не больно ли тому, остановиться или продолжить с напором посильнее, отговаривал принять во всю длину сразу, Марстону это было безумно лестно, никогда и никто не говорил ему банально успокаивающих фраз и не заботился о его самочувствии.       — Вот так, тебе приятно?       — Да-а... — Джон сам двигает бëдрами, стараясь почувствовать каждый миллиметр Моргана, и наконец тот решает сам войти во всю длину, постоянно спрашивая о наличии неприятных ощущений. Но Джон, уже привыкший к разным размерам и формам, лишь удовлетворённо стонет во весь голос, впитывая каждую секунду происходящего в свою память.       — Скажи, ты... Ты первый раз это делаешь? — внезапный вопрос Джона немного застаёт врасплох, и Артур лишь быстро кивает головой, забыв про то, что брюнет просто-напросто физически не может это увидеть.       — А-артур? — повторяет Джон, сильнее изгибая спину, чтобы хотя бы постараться взглянуть через своё плечо, дабы разглядеть эмоции, которые сейчас испытывает партнëр.       Морган наклоняется, всё ещё находясь внутри узкой горячей дырочки и шепчет ему на ухо положительный ответ. Спустя ещё несколько активных толчков, Артур замедляется, чувствуя подступающее финальное наслаждение.       — Ты знаешь, я всегда желал тебя, ещё с самой первой встречи, — неожиданно начинает Марстон. — Я полюбил твой бархатистый низкий голос... Я полюбил то, как ты на меня смотришь, твою нежность, твои манеры...       — Ох, Джон, что ты такое говоришь, — перебивает Морган ванильные речи, чувствуя, как вот-вот произойдёт разряд.       — А твой член... Боже, он в десятки тысяч раз лучше, чем я себе представлял, фантазируя, когда разглядывал твоё изумительное сильное тело, как ты переодевался или мылся в озере. Я постоянно наблюдал за тобой, Артур, и буду продолжать, чего бы мне это не стоило. Хочу каждый вечер проводить с тобой так, хочу чтобы ты трахал меня до потери сознания, хочу слизывать всю твою сперму повсюду и до самой последней капли. Я просто хочу чтобы это не прекращалось никогда, я люблю тебя, Артур Морган! — Джон выдохнул последние слова с лёгкостью, освобождая своë сердце от долголетних страданий нераскрытых до конца чувств. А Артур после этого кончает, пачкая липким семенем бледную кожу чужих ягодиц и бессильно падает рядом, развязывая покрасневшие от тугой повязки руки.       — Прости, я не хотел, — Морган бережно прикасается влажными губами к запястьям Джона и откидывает своë украшение в сторону. — Это правда было здорово, спасибо тебе за такой опыт, — но выражение лица Артура, вдруг сменяется печалью, — прошу, давай забудем эту слабость, и впредь не будем больше так делать.       — Но почему? — Джон испуганно приподнимается, всматриваясь в грустные глаза напротив, и видит в них такую же тоску. — Давай просто никому об этом не расскажем, ты же сказал, что тебе понравилось.       — Я не могу делать тебе больно, я не хочу. Я тоже люблю тебя, но пойми, мои чувства к тебе не переходят грань дружеских. Ты можешь наблюдать за мной как раньше, я не стану этому препятствовать, больше всего я не хочу причинять тебе страдания, но при этом я сам не могу врать тебе о своих чувствах, пойми меня пожалуйста.       — Я понимаю, — Джону ничего больше не оставалось ответить. Его чувства отвергнуты, даже после всего того, что между ними произошло, после того, как Артур, якобы подарил парню кусочек надежды. Всё рассеялось. И жизнь бедняги Джона Марстона снова перестанет быть прежней.