Ночной койот

      Месяцы тянулись один за другим, беспощадно не давая израненному сердцу Марстона зажить. Он не старался избегать Артура, нет, наоборот, больше всего ему хотелось проводить вместе как можно больше времени, как и прежде. Но не смотря на то, что Джону позволили продолжать всячески подглядывать за повседневными делами Моргана, он больше не занимался ничем подобным, лишь изредка бросая взгляд на жилистые руки или рассматривая его озадаченное лицо, когда вступал с ним в деловые беседы.       На прошлой неделе Датч привёл в лагерь молодого паренька - Шона Макгуайра, ирландца, который застал их с Хозией во время совместного путешествия в Норт-Элизабет. По словам лидера, парень пытался их ограбить и убить, но потерпел неудачу. И что послужило причиной взять его с собой обратно и принять в семью? Очевидно, доброе сердце Ван дер Линде.       Артур наблюдал, как беспокойный Марстон на страже с винтовкой в руках медленно расхаживал вдоль лесной тропинки, протоптанной в лагерь членами банды. Морган вёл к нему за плечи новоиспечённого Макгуайра, дав тому наставление заменить Джона, дежурившего уже в разы дольше, чем положено.       — У Пирсона заканчивается свежее мясо, пошли на оленей, — Артур трогает Марстона за предплечье, направляя к Боудикке и Старику.       Шон оказался очень болтливым и чересчур приставучим, а особенно он был приставучим по отношению к Артуру, что часто выводило из себя Джона. Ирландец с непрерывным бубнежом выпроводил парней из лагеря, возбуждённо махая руками в разные стороны.       — Забавный парень, мне нравится, — внезапно, выдаёт Морган, ухмыляясь собственному наблюдению. — Но иногда бесит.       Джон раздражëнно закатывает глаза, убеждаясь, что Артур не заметит данного действия.       — Не хочу гнаться за испуганными оленями, так что тихо будем их выслеживать в траве.       Отошедшие на несколько миль от лагеря, Артур спешивается с кобылы и достаёт магазинный карабин, отгоняя Боудикку подальше, присаживаясь в высокую листву. Джон следует за ним, изучая свежие следы на влажной почве. Олень - благородное животное, на которое Артур никогда не охотился ради забавы, как он мог спокойно истреблять птиц ради перьев, или, скажем, зайцев ради простых тренировок.       Выслеживая дорожку из следов, парни выходят к узкому ручью, к которому собрались на водопой сразу три особи.       — Джон, твой посередине, я постараюсь выстрелить в самца, что подальше, на другом берегу.       Артур начинает сосредоточенно целиться, собираясь предупредить Джона о том, когда и ему можно будет выстрелить, но самый дальний олень внезапно отстраняется от воды, внимательно вслушиваясь в тончайшие шорохи, и вот-вот раскрыл бы охотников, унося тонкие ноги без шансов угнаться. Артур точно знал, что остальные олени погонятся прочь без раздумий за своим сородичем, и выстреливает самцу в шею, поваливая крупную тушу на землю. Джон остался без добычи из-за столь чуткого оленьего слуха: самки с ближайшего берега тут же разбежались в разные стороны с молниеносной скоростью.       — В следующий раз повезёт. Можем попробовать ещё раз их выследить, — утешивает Марстона Артур, хлопая по его плечу.       Но настроение у Джона и так было не очень, а сейчас и вовсе испортилось, потерпев неудачу с охотой.       — Датч учил меня, мне будет стыдно перед ним, — признается Марстон, пряча опустевшие глаза.       — Как он узнает? Можем сказать, что это ты повалил его, если спросит. Давай, отправляйся за оленем и вали его на Старика.       — Так неправильно Артур, это твоя заслуга.       — Это стечение обстоятельств, идëм же, забирай добычу, а после попробуем ещё.       — Нет уж, с меня достаточно. Я устал. Я дежурил десять часов без передышки, чего ты от меня хочешь? — Джон срывается, но голос остаётся сдержанным. Он прикрывает лицо запотевшими ладонями, протирая слезящиеся от напряжения глаза. — Забирай сам своего оленя, я поеду домой, — Марстон переходит на шëпот и уже собирается подзывать свою лошадь, как сильная рука не даёт ему сдвинуться.       — Если хочешь, можем поговорить.       — О чем? — чуть ли не взвывая от горечи, спрашивает Джон, отстраняясь от прикосновения. — Я устал делать вид, что между нами будто бы ничего не было, ты как и прежде зовёшь меня грабить дома и охотиться как ни в чем не бывало, но ты трахнул меня, Морган, ты играл со мной, как и все остальные, с кем мне приходилось проводить ночь. Ты не хотел разбивать мне сердце, но ты всё же его разбил, играясь с моими чувствами. Зачем было давать мне надежду, а? Скажи!       Артур стоял, не проронив ни слова, в груди неприятно сжималось. То ли это был стыд или страх, непонятно что, но очень больно. Он лицезрел, как с покрасневших глаз текут слезы, впервые он видел плачущего Джона, и плакал он из-за него. Морган зажмурился несколько раз, стараясь отогнать нахлынувшее чувства уже от самого себя, и всё, что смог сделать - отвернуться, скрывая от Джона собственную слабость.       Марстона отпустило после того, как здоровую тушу погрузили на круп его коня, завязывая тугие верёвки для крепления.       — Прости меня, забудь, — говорит Джон спокойно, протянув руку к густой светлой гриве Старика. Артур также молча садится на Боудикку, и ведёт парня обратно в лагерь. Он всё ещё не проронил ни слова. По пути слышен был лишь гул ветра, периодически стучащего по ушам. Морган остановился на развилке неподалёку от дома, оборачиваясь назад, глядя на Марстона.       — Если что ещё хочешь мне сказать, буду ждать на месте, где стоял наш лагерь в прошлый раз, у озера, — с этими словами, он галопом направился куда указал, оставив Джона с оленем посреди дороги. Нужно было самостоятельно передать Пирсону тушу и вернуться.       Уже наступал вечер, и погода становилась более прохладной. Середина осени давала о себе знать, всё чаще проливая дожди и внезапно ни с того ни с сего "включая" холодную метель. Снег таял быстро, кое-где небольшими участками всё ещё цвела зелень, и пахло мокрой землёй. Джон отдал оленя Пирсону и тут же последовал к Артуру, совершенно не имея представления о чем ему сейчас с ним говорить. Его терзала обида. Больше на самого себя, что не засунул свои блядские чувства, мешающие спокойно жить куда подальше, что Джон просто не может игнорировать свою болезненную привязанность. Он видит Артура, спокойно сидящего на краешке поваленного дерева напротив озера, время от времени бросая туда гладкие камешки, наблюдая, как последние тонут в зеркально-чистой глади, оставляя за собой тоненькую рябь. Вода действительно была прозрачной, и каждый брошенный Артуром камень можно было спокойно разглядеть на дне издалека.       — Садись, Джон, — Сказал Морган через спину, не оборачиваясь. — Сильно похолодало, я бы хотел здесь переночевать, так что начну разводить костёр. Это место мне нравилось куда больше, чем нынешнее среди деревьев.       Артур сложил заранее подготовленные ветки с сухим сеном в кучу и поджëг. Огонь плавно разгорался, окрашивая дерево в угольно-чëрный цвет. Джон наблюдал. Он протянул к костру ладони, рассматривая, как язычки пламени играют бликами на его пальцах. Артур при таком освящении особенно красивый. Он снова начал улыбаться краешками губ, глядя куда-то вниз, прикрывая глаза ресницами, что наконец растопило сердце холодному Марстону. На душе стало теплее, как теплее было греющимся над огнём рукам, и обида со злобой куда-то отошли, пусть даже на время, но главное, что сейчас он чувствует себя хорошо. С человеком, которого Марстон до сих пор любит, как бы не хотелось иногда игнорировать этот факт.       Джон придвигается ближе и боится, что тут же пожалеет, произнеся следующую фразу, но решив рискнуть таким умиротворëнным моментом, всё же выдаёт вполне серьёзным и ровным тоном:       — Можно я тебе отсосу?       Морган тяжело вздыхает, печально рассматривая карие глаза, полные по-настоящему искреннего желания без какого либо принуждения.       — Хорошо, только в последний раз, — снова сдаётся Артур и сам расстëгивает тугой ремешок брюк, упрощая Марстону задачу.       Джон удивился. Без преувеличений, он совсем не ожидал, что и в этот раз сможет так быстро уломать Моргана на интимную близость. Конечно, он об этом пожалеет, и в первую очередь, потому что об этом начнёт жалеть сам Артур. Брюнет садится на колено возле чужих ног, не веря в то, что снова будет слышать протяжные стоны Моргана и ощущать во рту солоноватый привкус его плоти. Он гладит внутреннюю сторону его бедра и другой рукой спускает расстëгнутые брюки вниз до земли, устраиваясь поудобнее между ногами. Артур закрывает глаза и томно выдыхает, в предвкушении будущих Марстоновских ласок, и вот уже чувствует мягкое прикосновение к его яичкам. Джон оттягивает кожу вверх, поочерёдно, меняя места действия, совершенно нежно и без резкости, он сам любил дрочить себе, прежде массируя свою мошонку, растягивая её в разные стороны, это расслабляло, и член быстрее наполнялся кровью, приходя в боевую готовность.       — Что ты хочешь чтобы я сделал? — вырывает Марстон погрузившегося в какие-то свои мысли расслабленного Артура.       Он открывает глаза:       —То, что ты сам захочешь, Джон.       Голос его тихий, но ровный, не такой низкий и хриплый, каким он его делал в прошлый раз в хижине специально для возбуждённого Джона. Он снова закрывает глаза и медленно опрокидывает голову назад.       Марстон наконец начинает гладить его расслабленный орган, иногда поглядывая на хозяина. Он легонько его сжимал - разжимал, периодически снова уделяя внимание яичкам, проделывая всё те же движения. Ветер стих совсем, Морган дышал совершенно размеренно и как обычно беззвучно, и поэтому тишина звенела в ушах, не давая до конца расслабиться самому Джону, ему не нравилось, когда на его прикосновения и такие откровенные действия никак не реагировали и поэтому больше решил не медлить: он неспеша раскрывает розовую головку уже потихоньку крепчающего члена, высвобождая еë из крайней плоти, отчего ствол начало пульсацией покалывать в руках. Как бы ни хотелось прикоснуться к нему языком прямо сейчас, Джон решает оттянуть момент. В его голове созрел хитрый план. Он отрывает от бревна ладонь Артура, раскрывая его пальцы и собирает на своём языке вязкую слюну, а затем аккуратно сплевывает тонкой струйкой, размазывая влагу по всей площади ладони. В этот момент Морган с немного озадаченным выражением лица снова опускает голову, глядя на Марстона. Член от представлений, что же будет дальше, ещё сильнее начинает твердеть, и Джон покрывает своей влажной ладонью руку Артура, надавливая ею на самое чувствительное место и наконец слышит удовлетворительный стон сверху. Слюна смешалась с предсеменной жидкостью, вытекающей из просвета уретры, которую Джон собирает пальцами Артура и обводит ими по основанию, задевая уздечку. Морган внимательно наблюдает, он смотрит на свой собственный член, подвигая голову в нужный ракурс, чтобы видеть, как играют с ним и с его пальцами. Дыхание сбилось, и в воздухе уже витали протяжные возгласы и громкие вздохи.       — Тебе не больно? — спрашивает его Джон, когда надавливает чужой ладонью сильнее, чем нужно и слышит тихое шипение.       — Нет, — шëпотом отвечает Артур, закрывая глаза вновь, откидываясь слегка назад. Он полностью расслабил руку, позволяя управлять Марстону ею дальше.       Джон продолжал водить мокрой ладонью по головке, иногда спускаясь к основанию ствола, и спустя ещё несколько дразнящих движений, он убирает руки, приближаясь к вставшему члену лицом, отчего его любовник несдержанно взвыл, готовясь получать приятные ощущения от горячего рта парня. Ладонь Артура он крепко держал и не отпускал, но вместо того, чтобы прикоснуться тёплыми губами к его взмывающему органу, Марстон сплюнул накопившуюся прозрачную слюну на поверхность головки, а затем также принялся растирать самодельный лубрикант по шероховатой поверхности. Он был настолько близок к его плоти... У Артура затряслись колени. Похоже, маленький план Джона потихоньку начинает срабатывать. Он решает дождаться, когда Морган начнёт умолять его прикоснуться к своему члену языком, не в силах больше терпеть мучительные истязания, и Марстон терпеливо наблюдает за его реакцией.       Внизу всё сжималось от тягостного напряжения. Член уже стоял колом и пульсировал от каждых последующих движений Джона, и Артур начинает несдержанно двигать бëдрами вверх в тщетных попытках почувствовать что-то наиболее усладное. В конце концов он не выдерживает, и его тяжёлая рука опускается на затылок Марстона, цепляясь за густые чëрные пряди, направляя того носом вниз к своей горячей плоти.       — Нет! — отрезает Джон. — СКАЖИ, чего ты хочешь.       Марстону хотелось хоть раз побыть в образе доминанта, измучивая своего партнёра до слëзных скулежей, и ему повезло лицезреть эту слабость в своём любимом мужчине.       — Боже, Джон, — жалобно протягивает Морган, в попытке вытянуть из его крепкой хватки свою ладонь.       — Зачем ты увиливаешь?       — Я хочу...       — Чего ты хочешь, Артур?       — Марстон, заебал!       Джон ошарашенно смотрит напарнику в глаза, сильнее сжимая чужой рукой истекающий смазкой член. Артур, похоже, не до конца соображал, что вообще происходит с его телом. Он дрожал. Расслабленная в хватке Марстона кисть начала мелко подрагивать, а через ствол снова прошла волна пульсирующего тока.       — Я хочу чтобы ты взял его в рот, Джон.       Артур сдаётся. Он чувствует, как уходит назойливое напряжение, уступая место новым сладостным ощущениям, распространившимся приятной волной с кончика члена до самых ушей Моргана. Тёплый язык наконец прикасается к влажной головке, она мягкая, еë удобно и приятно чувствовать на своих обсохших губах. Джон выпускает из мëртвой хватки уставшую ладонь Артура, нежно переплетая его пальцы со своими в замок.       Марстон сосëт умело, можно даже сказать, профессионально, дëргая за нужные ниточки, выжидая подходящий момент, когда переключиться на другую зону или менять темп. Ему уже даже не приходится постоянно вглядываться в эмоции партнёра, чтобы понять, как именно нужно делать. Всё написано и так на языке его тела, и какие звуки с какой протяжностью доносятся с уст Моргана позволяет понять, как и где нужно двигать головой.       Джон обволакивает его член губами и затем отпускает, проводит языком по отверстию уретры, собирая кисловатый предэякулят, а после снова помещает его полностью в свой рот, издавая глухие стоны. Ох, Артур не пожалел, что снова согласился на такую близость со своим другом, и вновь он заставляет себя понять, что даëт Джону развлечься с ним в последний раз. Мысли об этом не утешают и тормозят процесс. Может стоит ещё пару раз порадовать мальчишку в будущем, а после и отпустить? Сначала залечивать его истерзанное сердце, а потом снова разбивать? И так по кругу?       Джон вытаскивает Моргана из неприятных раздумий, задевая зубами чувствительную головку. Ему не больно, наоборот, горячий импульс прошëлся по его телу, заставляя ощутить нахлынувшее приближение к разрядке. Артур напрягся, стараясь поймать волну подступающего наслаждения, чтобы не потерять её снова в пучинах безнадёжных мыслей. Джон старается, Морган был уверен, что с ним он старается по особенному.       — Артур... — нежно протянул Марстон, на секунду отстранившись от готового кончить члена.       То, как он назвал его по имени... На мгновенье Артур подумал, как он жалеет о том, что не может влюбиться в мальчишку. Его голос стал ключевым фактором, чтобы излить всю накопившуюся сперму прямо в его горло. Джон смакует его вкус на языке, долго не решаясь проглотить вязкую белую жидкость. Всё до последней капли попало ему в рот, не пачкая любимую одежду. Марстон приподнимается, шумно глотая солëную сперму, смешанную со слюной, глядя в нефритовые глаза Артура. Тот гладит Джона по голове, словно хваля его за хорошую работу, и аккуратно обнимает за плечи, заставляя сесть на его колени.       Костёр грел голые ноги, издавая приятные слуху трещащие звуки. Было темно и красиво, осень редко показывала на небе дорожку из россыпи белых звëзд, а сейчас, словно на прощание перед заморозками, она подарила мужчинам одно из последних красок мерцания Млечного Пути. Такое явление не увидеть в ярких от множеств фонарей крупных городах. Потому, природа более располагала банду Ван дер Линде жить под открытым небом среди деревьев и озёр. Датч научил Джона любить этот мир со всеми его трудностями. И лишь одна единственная трудность не даёт ему покоя все те годы, что он провёл бок о бок со своей новой семьёй.       — Теперь это всё? — он с тоской поднимает глаза на Артура, в надежде услышать невозможный отрицательный ответ, но как и ожидалось, Морган утвердительно кивает головой, сжимая губы в тонкую соломинку.       — Прости меня, Джон, этого тоже не должно было произойти, ты сам знаешь, — отодвинув в сторону напарника, Артур встаёт с бревна, натягивая тёплые штаны.       — Скажи честно, — Марстон совершает короткую паузу, прежде чем продолжить, ловля на себе вопросительный взгляд Моргана. — Тебе нравится со мной спать?       Артур молчит несколько секунд, но не в силах утаивать от своего друга очевидное.       — Да.       — Тогда почему мы не можем делать так просто... Будучи друзьями? — Джон удивляется, как нелепо звучат собственные слова, но всё же внимательно изучает серьёзное лицо напротив, выжидая ответа.       Артур тяжëлой походкой направляется к своей лошади, чтобы собрать всё необходимое для разбития походного лагеря и останавливается посередине, поворачиваясь к Марстону спиной, досадно полагая, что следующая фраза окончательно разобьëт влюблённого парня.       — Потому-что, понимаешь... Есть одна женщина... — Артур решает оборвать мысль, и так понимая, что донёс до Джона важную информацию, расставляющую все точки.       В сердце больно закололо. Марстон наконец всё понял. Так паршиво ему не было после секса даже тогда, когда его к нему принуждали. Но сейчас он чувствовал себя ещё более использованным и одновременно бесполезным.       — И ты изменяешь ей со мной?       — Нет. Как бы тебе сказать... У нас всё сложно.       Снова тишина. Тишина, долбящая в уши. Впервые теперь Марстон пожалел, что вступил с Артуром в интимную связь. Он не понимал, что чувствовать и что ему делать. Сейчас не хотелось банально существовать. Не хотелось плакать, но и не хотелось чëрство стоять с каменной физиономией, пожирая взглядом собеседника.       — Ты хочешь вернуться в лагерь? Останься со мной, — внезапно, мягко просит его Артур, подходя ближе. — Поможешь мне поставить палатку и уснëм вместе под одним боком, я знаю, что ты хочешь этого.       Джон долго думает. Ему хочется скрыться от его глаз, и желательно, навсегда. Ещё больше ему хочется разорвать свою душу к чертовой матери, чтобы больше не причиняла такие страдания. Но он хочет остаться. И Марстон, чувствуя странную слабость в своëм теле, бессильно падает на колени прямо перед ногами Артура.       — Почему ты не говорил мне о ней? Кто она такая?       Джон сжимает кулаки на земле, опуская голову, скрывая подступающие слезы. Он снова плачет перед Артуром. Второй раз за день. И второй раз за всю их совместную жизнь.       — Джон, я знаком с ней толком две недели!       — У вас с ней что-то было?       — Нет!       — И как её зовут?       — Мэри. Какая разница?       — Я не знаю!       Джон кричит, не понимая что им движет, задавая такие вопросы.       — Джон, пожалуйста, я прошу тебя, успокойся, я не могу видеть тебя в таком состоянии.       Артур опускается вниз на колени, оказываясь на уровне заплаканного лица Марстона и вновь обнимает его. Джон обмяк в его руках, не в силах подняться на ноги.       — Ты знаешь, я всегда буду с тобой, я никуда и никогда от тебя не денусь, если конечно ты сам не решишь от меня избавиться. Я уже столько лет в этой банде, и не собираюсь её бросать, какую бы красотку я не встретил за просторами нашего уютного лагеря.       Что ж, Джона это действительно утешает, и он поднимает высохшее от слез лицо, но смотрит куда-то вверх, мимо линии глаз Артура.       — Цепляйся за шею.       — Что?       Джон не успевает вовремя понять, что происходит, но оказывается оторванным от земли в сильных руках любимого мужчины, и в следующие секунды он снова чувствует ногами твëрдую поверхность. От осознания, что Артур буквально нёс его на руках, Марстона ещё сильнее начало подкашивать, а его щëки разгорелись ярким румянцем.       — Пошли палатку ставить, засиделись мы с тобой. Я конечно могу и сам, но мне не помешала бы твоя помощь.       Мне никогда не мешала твоя помощь, Джон.