Бабочка на плече у доктора

      — Батюшки! Только и ахнула миссис Хадсон, рассматривая щемотную фигуру, застывшую в дверях в сонном бездействии. Бедная леди была так взволнована, что не сразу заметила того, что губы Шерлока тоже смотрелись несколько иначе для его состояния. Впрочем, он выглядел немногим лучше, чем то болезное существо, которое Джон четырьмя часами ранее силками затолкал в постель, потому выявить на нем отклонения такого малозначительного характера было трудно. Взять, хотя бы, глаза детектива, полностью отбивающие на себя все внимание: Холмс словно вылил на них целый пузырек фукорцина, а теперь не знал, как сказать об этом родителям, на роль которых сейчас были наняты два хороших друга; но что один, что другой прекрасно вписывались под стереотипы. Пока миссис Хадсон обескураженно похолодела и схватилась за голову, Джон недовольно изогнул бровь и озадаченно прищурился, постучав по столу обратным концом ложки. Молочная капля с нее сползла по ладони доктора, образовав под нею небольшое пятнышко, чего военный, казалось, и вовсе не заметил. И, казалось, хоть из ведра его молоком облей, взор Джона останется по-прежнему занят только Холмсом, Холмсом и ничем кроме Холмса. Сумрак делал вид детектива только еще более устрашающим, сгущая малиновые краски на его бледном лице.       — Краше в гроб кладут. — Укоряюще вздохнула миссис Хадсон.       — Плевком перешибешь. — Констатируя свою версию, окинул состояние Шерлока профессиональным взглядом Джон.       — Пошли вы, — Любезно ответил детектив, хрипя безэмоциональным голосом, и подползая на собрание впритирку к обоям, зацапал за рог теплый светильник, хватаясь за него, как за спасательный круг. В едва заметном свете абажура Шерлок выглядел желтушно-серым, медвяный свет заглушил пунцовые разводы на его лице, делая щеки пациента того болезненного оттенка, что преследует страдальца в лазарете каждый божий день от процедур до процедур.       — Да полно тебе, дорогой, — Попрекнула агрессию подопечного миссис Хадсон, в пол оборота развернувшись на стуле и напряженно всматриваясь в пыльный старинный бра, который, казалось, Шерлок вот-вот отломит от стены. — Мы тебя разбудили?       — Нет, не Вы, — Поморщился детектив, и перевесившись через женщину, поднял к лицу ее кружку, залпом заглатывая содержимое в бездонное нутро.       — Ну и ну, само воспитание. — Остепеняя Шерлока, иронически заметил Джон, наблюдая за немой сценой словно с режиссерского кресла.       — Я очень хочу пить. — Запротестовал Холмс, грубо отстраняя по столу опустевшую чашку. — И умираю с голода. Дайте мне уже что-нибудь, хоть что-нибудь, Ворча под нос еще что-то неразборчивое, Шерлок поплелся было к холодильнику и аморфно повис на его дверце, едва не сломав ее. Сидящая под боком леди не успела вмешаться, как Холмс уже расхлопнул его опустошенный фюзеляж и выхватив с прикрытого блюдечка двухфунтовый кусок сыра, сунул его в рот, в один присест откусывая почти на половину. Наблюдая за действом, Джон услужливо протянул Холмсу стакан холодной воды, который сыщик принял как должное, и так и не закрыв холодильника, влил в себя все без остатка, стоя против света еще одной желтой лампочки и доедая сыр под вуалью собственной тени.       — Плакала наша пицца. — Огорченно прокомментировала появление голодного Шерлока леди, но тотчас оправилась, невозмутимо доставая телефон из маленького кармашка на укороченном дамском пиджачке. Повеселевшие Джон и Шерлок перевели заинтересованные взгляды на нее, когда ушей донесся привычный набор звуков, предзнаменующих визит доставщика продуктов на 221 "б" по Бейкер-стрит. Не дожидаясь вопросительного взгляда, как, впрочем, и окончания набора знакомого номера, Джон нетерпеливо восклицал, любопытно вытянувшись к экрану:       — Сыра!       — Хлебва! — В один голос с доктором истребовал Шерлок, так и не прекращая перекус.       — У нас еще есть хлеб, — Потянул за упаковку горбушку доктор, понимая, к чему ведет его друг.       — Сейчас не будет. — Заверил товарища Холмс, послушно перенимая краюху и одним глотком запихивая ее в рот.       — Как с голодного края, — Насмешливо приметила женщина, не стесняясь осклабившейся прищуринки. — Итак, пока там соединяется, говорите еще, что вы там хотели. Сыр, хлеб, — Повторяет она список, напоминая все его позиции, в первую очередь, самой себе.       — колбасу какую-нибудь, — продолжает перечень Джон.       — Что угодно. — Перехватывает эстафету Шерлок. И неожиданно добавляет. — Баранки.       — Баранки? — В один голос переспросили друзья.       — Да, с маком. И масло.       — Давайте тогда еще и сгущенку. — Смеется доктор, окидывая легкомысленным взором темную улочку за окном. Оттуда сейчас на Джона выглядывало его развеселое отражение, будто пойманное в стеклянные оковы дендрария, столь ирреальной казалась та несуществующая комната в стекле. — И бабушку, чтобы было настроение оладушки испечь.       — Если хочешь, я добавлю, — Уступчиво улыбнулась миссис Хадсон. — Только чур я бабушкой не буду, оденем так тебя, Джон. У меня как раз такое платье есть..!       — Ай, да ну Вас, — Обиженно хохочет доктор. — Давайте лучше закажем картошки, так, чтобы на всех хватило!       — Бога ради, да что угодно...       — Тогда я закажу ведро, только чистить его будешь ты, Джон. — Весело истолковала ситуацию миссис Хадсон, ни на долю не сомневаясь в ее несерьезности, до тех пор пока глаза Джона не просияли немой надеждой.       — Да, пожалуйста! — Остро отреагировал он, умоляя взглядом Холмса ему поддакнуть, чего детектив злорадно проигнорировал, увлекаясь куском сыра, под его напором сократившемся до огрызка не более трех унций. — Картошка — это же столько всего! Гарнир, ломтики на сковороде, суп, парфе, еще и запечь можно..,       — Джон, я не знала, что ты такой голодный. — Внезапно забеспокоилась женщина, отгоняя веселье прочь. — Но мне больше интересно, что я этого не предусмотрела. И как так получилось, что у меня к вашему приезду холодильник пустой..?       — Ну так это и не удивительно. Мы же всегда в ресторан внизу ходим. — ответил Джон, нарушая негласные правила риторического вопроса. И, как будто вспомнив что-то важное, почти сразу же живо поинтересовался:       — Миссис Хадсон, может Вы просто в наш ресторанчик внизу сходите? Пожалуйста? Там вроде можно взять еду с собой?       — Нет, Джон, он закрыт, — Пояснила Ватсону заблаговременно оповещенная леди. — там уже третий день кого-то травят.       — Крыс? — Предполагает доктор.       — Бомжей?       — Мальчики! — Злобно засмеялась дама, чувствуя провинность из-за потакания такому жестокому юмору. — Сердца у вас нет! И все же изрекая обвинение, женщина и сама не смогла сдержать веселья. Требуешь — соответствуй, в ином случае, это лицемерие, однако в кругу друзей пороги нравственности иногда снижались сами собой, когда из одухотворенных разговоров беседа перерастала в похабное гоготанье, на тему, и без нее. Неизвестно, что тут подействовало сильнее: чай, или сахар, или глумливо смеющиеся мальчишки, однако в их компании дама вскоре утратила последние остатки нравственности, и лишь едва перебившись с дыханием, обиженно заметила:       — Ну вас, вы меня портите! — Впрочем, в ее интонации скользил лишь легкий намек на укор, едва различимый в чертах доброжелательности. Обычные шутки в близком кругу, и ей ли не знать, что темы разговора здесь прыгали через нормы морали как через скакалку.       — Что Вы, миссис Хадсон, — Прищурился Холмс, проглатывая последнюю унцию сыра. — Я просто предположил.       — Ну ладно, быть может, это и правда было забавно, — Обеляя совесть, наконец признала поражение леди. — Я ведь не над чем-то нехорошим смеюсь, верно? Это же всего лишь шутка! Да и потом- Однако договорить дама не успела. Какое-то инструментальное произведение, звучавшее на том конце линии, неожиданно грубо оборвалось, когда добрый басистый голос дружески скандировал вежливое телефонное приветствие, и не дожидаясь ответа, осведомился имени звонившей. Ребята в комнате тотчас притихли. Миссис Хадсон заулыбалась, поднеся трубку к размазывавшейся помаде, и сообщив незнакомцу имя и адрес, занялась перечислением списка, запомнив его по памяти. Консультант было справился о размерах пачек и марках продуктов, но вскоре, удовлетворенный ее ответом, завершил звонок, обнадеживая собравшихся, что к ним скоро прибудет спасение, навьюченное несколькими тяжелыми сумками. Эдакая баржа, груженая хлебом, на спасение утопающим, пожравшим в море всю рыбу. И откуда только такие сравнения берутся..? Джон смерил глазами Холмса, отводя благодарный взгляд от женщины, и, наливая в свою кружечку молока, беззастенчиво протянул ее страждущему, сим несознательным движением компрометируя себя полностью. И когда это они стали есть из одной посуды? Впрочем, если бы его спросили, Джон бы ответил что-то невнятное про дело привычки, и отвернулся бы в окно, доверчиво надеясь, что серые тона скроют красные оттенки. Тем не менее, это никак не смутило Холмса. Охотно кивая доктору, детектив за мгновение опрокинул в себя чашку, и немого помявшись у холодильника, наконец подошел к столу, давая отдых неустанно горевшей лампочке, что как маяк притягивала к себе голодных обитателей, когда часы пробивали самый темный ночной час. Но то, что выкинул Шерлок дальше, заставило покраснеть не только Ватсона, но и самого исполнителя. Придерживая на груди одеяло, Холмс, не спросив разрешения, не церемонясь, не мельтеша, подплыл к доктору за два долгих, плавных шага, и прежде чем друзья вообще успели что-либо понять, сыщик взгромоздился врачу на колени, с таким видом, словно он проделывал это каждый божий день. Никак не объясняя действо, Шерлок деловито потянулся к белому кувшинчику, и уже припал губами к его носику, целуя керамику в обмен на молоко.       — Шер... — Ахнул доктор, прячась за белую тогу, обвившую щуплые плечи поднадзорного.       — Локк. — Добавил Холмс, слегка отвлекаясь от молочника. — Ловко ты. Я еще в кофейне понял про наш позывной.       — Хе, — Протянул Ватсон, опасаясь, как бы показания друга не выдали его лжи перед леди. — В любом случае, тут стул рядом есть, почему бы тебе не-       — Я уже сел, — перебивая Джона пояснил детектив, смотря мимо притихшей миссис так, как будто ее и вовсе не было в этой комнате. — и еще, так теплее. Джон выглянул из-за Холмса, пытаясь взглядом дать понять миссис, что на самом деле все было в порядке, однако в свою очередь Джон словил только испуг, смешанный с недопониманием и... радостью. Не каждый день увидишь милых мальчиков, которые, казалось бы, не делали ничего предосудительного, но не для воображения мечтателя. Пряча за Шерлока смущенную улыбку, леди растерялась, глядя в стол, где и заметила пропажу.       — Так, а ну брысь от молока, — Строго изрекла она, наблюдая, как Холмс допил сервиз и теперь тянулся к пакету. — Я всего лишь три упаковки заказала, а если ты продолжишь такими темпами, нам даже на утро будет не с чем пить чай! Что ни говори, маленькие паразитические привычки прослеживались за Шерлоком наряду с большими, но если последние сложно было не заметить, то такие как не убрать в холодильник масло и выпить все молоко в доме даже граничили с нормой, пока не повторялись из раза в раз. Ишь, бестия, так вот, если не шугнуть, он выпьет дома все молоко, стакан за стаканом, предписывая непредвиденные траты и предрекая остальным продуктам бесполезность. Например, таким образом, сухие завтраки и чай сразу становились неупотребимыми, и только ожидали, когда кто-нибудь из сердобольных соседей подсластит чревоугодие неукротимого и запишет в заметки на стикере еще одну позицию. У Джона тоже была схожая привычка, однако работающая слегка в другую сторону: неприхотливое тело могло в считанные секунды поглотить весь гарнир, так и не дождавшись мяса, а на вопрос почему ответить, что он слишком притерпелся к подобным изыскам кулинарии за тяжелую жизнь, успевая получить калории, чтобы двигаться дальше, по команде ли, или по капризу детектива. Когда прибыл долгожданный посыльный, в комнате было уже совсем темно, и оголодавшие друзья сидели под тускло горящей люстрой, допивая пустой чай, до тех пор, пока в дверь не постучали, и миссис Хадсон не метнулась было туда, на ходу распахивая отощавший кошелек.       — Шерлок, солнышко, можно я встану? — Ласково попросил доктор, надеясь, что так Холмс будет посговорчивее. — Миссис Хадсон надо бы сумки помочь дотащить.       — Не, — Крякнул сыщик, за спиной у хозяйки потянувшись к опустевшему кувшинчику. — Сама донесет.       — Шерлок, — Настаивал доктор более вразумительным тоном. — Я на минутку, не дольше. Я никуда от тебя не уйду.       — Конечно, куда ты денешься? От таких как я не уходят. — Прозаично подметил детектив, понуро обводя пальцем золоченый ободок. — Но тогда ты сядешь на стул рядом, а я так не хочу.       — Да что с тобой? — Теряя терпение, сцепил руки на талии Холмса Ватсон, и уже было приподнял его, но детектив упрямо вцепился в спасителя, подбирая ноги под себя. — Никак, бабочка еще не улетела? Добавил Джон тише, однако с той терпеливой интонацией, излагающей собеседнику прямо о том, что если это продолжится, Джон осторожничать более не станет. Желтая карточка. Даже Холмс прикусывает язык.       — Да, наверное, да. — Растерянно замечает он, слезая на пол. — Извини.       — То-то. Довольный собой и своей влиятельностью, доктор двинулся следом за женщиной, под звучный хлопок двери. Курьер уже ушел, получив свою мелочь, и теперь леди выжидающе переминалась с ноги на ногу, покачиваясь на незастегнутых туфельках. Друзья обосновались за тем же маленьким столиком, разделив обязанности между членами названной семьи по справедливости. Пока миссис Хадсон нарезала салат и ставила в духовку уже готовую пиццу с дополнительным слоем сыра сверху, старшенький относил на столешницу посуду, краем глаза приглядывая за подзащитным, изредка отгоняя его от немытых бананов и сладкого. Однако вскоре с хлопотами было покончено, и вот, собравшиеся отужинать ребята уже вовсю сервировали стол, в ожидании скромного торжества. Даже Холмс сидел смирно, ожидая, пока ужин достанут и подадут к столу, а не влезая с вилкой прямо в духовку. И вот, когда все уже было готово: по бокалам разлили апельсиновый сок, а аппетитно дымящееся блюдо поставили на стол, Джон вдруг засмотрелся на подавленного пациента, замечая в его поведении что-то неладное. Он не обижался, так как разговаривал с домочадцами, отвечал на бытовые вопросы и даже шутил, тем не менее, все равно вел себя как-то тихо, как будто даже угнетенно. Были ли виновны в этом бабочки, или в причине коренилось само "грубое" поведение Джона — неизвестно, однако вскоре тот смяк, словно только сейчас застыдившись своего резкого нрава, и подходя со спины к ссутулившемуся детективу, поднял Холмса в воздух. Услаждаясь тихим вздохом, свидетельствующим о том, что в этот момент Шерлок еще не успел сориентироваться, Ватсон подметил, что все же застал его врасплох. И вот, когда дело было сделано, и миссис Хадсон уже было сама подошла к своему стулу, Джон пересадил Шерлока обратно на колени, оставив третье место пустым. Как ей забавно наблюдать в мальчиках такую нежную заботу друг за другом! Сейчас женщине впервые никак не хотелось это прокомментировать, быть может только из-за того, что на сей раз Холмс смутился, ведь он больше не вел эту игру, и потому выглядел беспомощно. Одно дело — диктовать свои условия, и шутя порхать с одних коленей на другие, делая вид полнейшей незаинтересованности, будь под ним доктор, или брат, или однажды даже Лейстред, (хотя тот случай вряд ли был в счет, в тот раз они все слишком много выпили). Однако совсем другое — получать в ответ на провокации потакание и ласку. В ответ на ожидаемою возню, дружескую перепалку, схожую со словесным боем подушками, Холмсу словно подставили левую щеку. Давай же, бей! Но доктор знает — Шерлок этого уже не сделает. Заняв рот пиццей, чтобы не обронить в адрес друга миллион противоречивых слов, Холмс послушно закусил все обуревавшие его чувства теплым тестом, безотчетно заталкивая в себя кусок за куском, впрочем, на половине он все же остановился, выпил напиток в один глоток, и пригреваясь на груди у доктора, свернулся на нем калачиком, бросая по столу небрежный, но раздобревший взгляд. Все это время, между сидящими так и не прекращалась беседа ни о чем, в которой Шерлок либо помалкивал, либо отвечал на вопросы, но не более. Инициативу Холмс уже не проявлял, даже когда леди умышленно допустила в одном своем изречении ошибку, дабы его провоцировать. Но тщетно. Однако вот, когда все смолкло, а говорящие еще не нашли новую жертву для сплетен и обсуждений, Шерлок вдруг робко протянул отрешенную фразу:       — Я бы мог сейчас работать... А я с вами тут...       — Тем лучше. — Поучительно заметила миссис Хадсон. — Вот до чего себя расследованиями довел. И это еще твой братик ни о чем не знает.       — М... — Вяло скрипнул Шерлок. — Подумаешь, ему все равно.       — А вот и нет. — Встрял в диалог голос подле уха. — Как только ты куда-то теряешься, он сразу мне звонит, спрашивает, где тебя искать.       — Ты ничего не говоришь, я надеюсь? — Ворчит Холмс. Его настроение словно на рычажных качелях переместилось к противоположенному концу под весом крыльев еще не улетевших бабочек, но что ни говори, и при алкогольном отравлении, и при передозировке другими веществами, подобное состояние считалось чем-то в пределах допустимого. А потому ничья душа за Шерлока еще не беспокоилась. Хотя, возможно, стоило бы.       — Ну что ты. Даже если б знал, то не сказал бы. — Заверил пациента Ватсон, спокойно продолжая трапезу. В отличии от Холмса Джон понимал, где он находится, потому в себя еду не пихал и его ужин протекал гораздо медленнее.       — Ай, какая идиллия. — Утвердительно кивнула женщина рядом. — Всегда бы так, и цены бы вам не было.       — Угу, — Промычал детектив, со скуки расстегивая воротник на докторе. — а он меня бил сегодня, представляете?       — Вам было за что, молодой человек. — Сухо заметила миссис, поднося к губам бокал. Однако вскоре добавила совершенно другим тоном. — Ну разве можно было так поступить с товарищем? Бедный Джон места бы себе не нашел, если бы ты с собою это сделал.       — Я не помню, что я сделал, — Тряхнул кудрявой головой детектив. — Только помню, что он меня бил.       — О... — Протянул доктор, на всякий случай, побыстрее запихивая бортик пиццы за щеку. — А вот и провалы в памяти начинаются. Ну, как минимум, ты попытался удушиться собственным воротничком. Миссис Хадсон в курсе, но если будешь плохим мальчиком, я еще и Майкрофту все расскажу.       — Он поймет. Знает же меня, — Подавляя эмоции, с наигранным спокойствием ответил Шерлок.       — Это не значит, что не накажет. — Не растерялся Джон, переглянувшись со внимательно слушающей миссис. Безразлично хмыкнув, Холмс потянул в рот баранку. Что-то странное разрасталось в нем, что-то огромное и невыносимо тревожное отравляло душу, сковывая здравый рассудок беспокойным синдромом чего бы то ни было. Быть может, это бабочка расправила скрученный хоботок и выпивала из детектива благоразумие, а может в сем было замешано нечто другое, однако Шерлок знал: он не может оставить Джона сейчас, хотя мозгами понимал, что врач от него никуда не денется. Кое-как подмявшаяся под руку гордость, конечно, не давала совсем пасть духом и просить, но если бы доктор не взял бы пострадавшего по собственной глупости обратно, это бы для всех обернулось куда более тяжелыми последствиями. Впрочем, Холмс не догрыз баранку и на половину: бросил где-то после третьего укуса, растеряно вертя сдобный полубраслет на запястье. Конечно, беседа продолжилась, только сейчас он в таковой вообще не участвовал, и даже не слушал говорящих, но и не думал о чем-то, абстрагирующим от мира сего. Хотя обычно, Шерлок оперировал только этими двумя состояниями, потому новое, отличное от обоих, было детективу странным. Но и признать такое было тяжело, ведь они тотчас начнут его расспрашивать. Почему неуютно? Что не так? А что сделать, чтобы все было нормально? И еще с десяток подобных вопросов тем уверенным тоном, как будто Шерлок знал ответ. Однако самое приближенное к тому, что он чувствовал, было словом "беспокойство", нежелание понимать, что существуешь. Оно не имело под собой почвы, не имело и логических причин; слегка отпрянуло от сердца детектива в виду голода, но сразу после набросилось на бедного Холмса с новой силой, разрывая по кускам разум, раздирая на две части душу: истеричную, в которой Шерлока действительно пришлось бы держать, и меланхоличную, в которой Шерлока тоже пришлось бы держать. Но самое отвратительное в сем состоянии подконтрольного делирия было уцелевшее чувство осознания, выражающееся в нем огромной долей стыда. Опьяненный бабочкой, детектив творил ужасные вещи, понимал, что это делает, испытывал вину и стыд, но в попытке исправиться делал лишь хуже, не зная, как об этом сказать, и надо ли. К счастью, с ним рядом был Джон, который как будто понял его без слов. Так, отужинав, мужчина без долгих церемоний поспешил откланяться, и извинившись за поспешность, подобрал детектива с колен, но не опустил его на ноги, а только подбросил Холмса на груди удобнее, и был таков — растаял со своей ношей в темном коридоре на пути незримой лестнице.       — Пусти, — Донеслось из темноты до ушей миссис Хадсон. — Я могу идти сам. Сюда же дошел?       — Не-а, — Заартачился невидимый надзиратель, и судя по звуку, уже поднялся на первую ступень — Я доктор, мне видней. Джон нес детектива наверх, и по мере их продвижения обратно, знакомые голоса становились все более и более неразличимыми для английского уха, когда сливались со скрипом погнутых ступеней, а потом все и вовсе смолкло; лишь тихий сквозняк гулял на кухне сквозь приоткрытую форточку и озорливо выл во вздернутом носике белого чайнчка.       — Если у меня не будет такого же мужчины, который всюду будет таскать меня пьяную на руках, — рассудила миссис Хадсон вслух. — тогда зачем мне вообще отношения? Однако ей ответила только мигнувшая лампочка на потолке, и надкусанная баранка, в сей момент волею судьбы упавшая на маковый бок.

* * *

Распихивая коленями понурый сумрак, Джон вновь ввалился в кабинет Шерлока, небрежно качнув на руках тело, и кое-как нащупав на стене выключатель, двинулся по заученной траектории мимо утвари, чтобы поскорее опустить детектива, однако не бросить его, а просто присесть рядом с ним, и расспросить подробнее без ведома лишних ушей. Ужасно, но иногда близкие люди не могут быть близкими во всем, и миссис Хадсон, хоть она была и очень смышленой женщиной, лучше было бы остаться там, на кухне, допить чай или начать тереть чем-нибудь едким посуду, ароматизируя помещение химическим запахом лимона на несколько долгих часов. Джон сел подле Шерлока, однако начать разговор не решился. Он видел, что Холмса что-то беспокоит, но даже на правах доктора и лучшего друга не мог так бесцеремонно залезать детективу в душу, прекрасно зная, что именно он там найдет. Но пока Шерлок еще ничего не сказал, была надежда, что шторм пройдет мимо, и над их небом снова засияет солнце, а быть может, тысяча солнц. Доктор безмолвно взял Холмса за руку. Тот не отдернул своей, однако и пальцев не зажал тоже, словно говоря ему: "ну хочешь — добивайся, хочешь — нет, я не буду препятствовать, но и черта с два пойду тебе на встречу", на что Джон решительно мотнул головой. Это все не то, чем кажется. Это он так хочет думать, рассматривая плохой сюжет. В насущной действительности, безразличный жест Холмса мог значить что угодно. Усталость, например.       — Кто мы теперь..? — Наконец несмело пролепетал Шерлок, неотрывно глядя в одну точку перед собой. Туда, где под пологом тени кофейного столика густел ютящийся между коробками сумрак. — Просто друзья?       — Пожалуйста, Шерлок, не зацикливайся ты на этом так. Не заставляй меня жалеть о своем решении. — Хотел было надавить на совесть детектива доктор, но на сей раз его познания дали осечку. Не то место.       — Знаешь, — Несдержанно прервал его детектив. — а ты ведь мог и не говорить мне этого. Сослаться на мои провалы, на то, что я тронулся. Сказать, что ничего не было, но... Ты сказал правду. Даже не попытался ее скрыть. Почему, Джон?       — А почему я должен? — Нервно улыбаясь, елейно вопрошал доктор.       — Потому что в этом случае все было бы как раньше? — Пробует догадаться детектив. Не лезь, он не в себе! Ты же видишь, что он распаляется, не лезь! Но тщетно, чувство страха покинуло доктора, позволяя ему говорить на сдержанных тонах. Канистру в пламя.       — Все и так как раньше, — Размышляет доктор, пробуя было потянуться к бледной щеке супротивного, однако в этот момент Шерлок выхватывает свою руку в порыве иступленной агрессии. Впрочем, на последней нервной клетке Холмс все же сдерживается, замахнувшись на врача, но не спуская на него ярость. Останавливается, не доводя движения до логического конца. На лоб доктора опала неестественная, вытянутая тень.       — Нет. — Шепчет детектив, и тут же повторяет еще раз, уверенно, едва не закричав. — Нет! Ты же знаешь, что нет. Зачем. Джон, зачем? Что теперь..? Тебе нельзя было потакать мне, смотри, к чему это привело?!       — К чему это привело? — Несознательно повысив голос, Джон выставил вперед одну руку, приготовившись защититься ей. Однако предсказуемого удара на сей раз не последовало. Холмс резво вспорхнул на ноги, в два прыжка выскочил в центр комнаты, и не говоря более ни слова, вцепился себе в горло рукой. Его наполненные кровью глаза делали жуткое зрелище зловещим, и прежде чем Ватсон успел вмешаться, Холмс уже подобрал со стола пистолет. Поднимая руки вверх, доктор растеряно замер у кровати. О да. Теперь он действительно жалел о том, что сделал с ним. Да. Но об этом не должен был знать Шерлок. Два паникера только больше раскачают лодку, и тогда она точно потонет. Нет. Сегодня доктор ее капитан, и он, прищуриваясь через мглистый холод, не позволит Холмсу ее потопить. Агрессия на агрессию разожгут ярость детектива алым пламенем, холод посеет в сердце обиду, хитрость убьет доверие, ласку загрызут за горло. Смешать в определенной пропорции и облить сей смесью святого исцеления строптивого, да, но как? В каком порядке, в какой последовательности? Констатировать факты не поможет, Шерлок знает, что он не в себе. Угрожать, умолять, воззвать на помощь? Только одно из этих действий доктор может предпринять сейчас. Но как же так вышло, что его застали врасплох? Безумие, бессмыслица, почему это снова происходит с ним? Война закончилась, где все обещания о тихой и спокойной жизни? Где то, за что он дрался? Почему на него снова поднимают пистолет? И, более того, почему это вообще случилось? Он же все сделал правильно, рассчитал слова с чувственной точностью, а теперь его протеже держит Джона на мушке, стоя подле рабочего стола. Ладонь строптивого поползла по нему в правый угол, где и остановилась на трех удобных насечках. Вскоре Холмс поднес к горлу совершенно другой предмет. То, что было опаснее пяти пальцев. То, что одним решительным движением проткнет его артерию насквозь. Кричи, ругайся, плач, молитвы не помогут, когда побледневший, бьющийся в последних конвульсиях страшнейшей агонии остов детектива падет на ковер, безумно оскалив блестящие зубы. Джон не замечает, как его тело пробивает нервной судорогой. Нет, он не должен в это верить, не должен верить в то, чего еще не случилось. Действительность всегда была приземленнее, чем он сам себе напридумывал, Шерлок просто стоит, пока что, просто стоит. Пока что невредимый. Пока что здесь. Один ход, судьба не даст Джону сделать более. Один шанс, после чего — гарантированный мат со стороны Холмса. Детектив в преимуществе; должно быть, понял, что не может почувствовать боль. Джон подозревал в сем опекаемого когда избил его и не получил в ответ даже слезинки, а теперь, это принесет им обоим смерть. Она уже стояла на пороге, хищно осклабилась, засматриваясь в недра едва освещенной комнаты. Или, быть может, Джону просто кажется? Ну же, Джон, дружище! Реальность прозаичнее, помни об этом. Он просто стоит в центре комнаты. Просто стоит на вздыбленном ковре. Угрожает, но ничего не делает. Быть может, сейчас сюда придет миссис Хадсон? Быть может, лампочка перегорит и сим дезориентирует его? Джону будет достаточно и секунды, чтобы повалить горе-самоубийцу на пол, выбить из его руки холодное оружие и разрыдаться у него на плече. Но нет. Электричество работало без перебоев. Шаги на лестнице давно уже умолкли, когда Джон внес его сюда, а теперь... а теперь... Перед доктором замерли в рядок белые фигуры. Подними любую, перепрыгни через пешку конем. Только помни, каждое действие имеет последствие. Бездействие же может спасти, а может обречь на гибель. Джон возносит на ними руку. Круглая голова пешки скользит в его пальцах. Он уже сделал судьбоносный ход.       — Стреляй.