That’s What You Get For Falling In Love

Декабрь. Зимние каникулы, первый курс. Каким бы Майк ни представлял себе парня Уилла, все оказалось совсем не так. Кристофер – мускулистый белый парень, который носит белые футболки, настолько обтягивающие, что Майк может видеть его соски. У него серьга в одном ухе, а его прямые волосы спадают на глаза, как будто он Ривер Феникс или что-то типа того. Майк ненавидит его с первого взгляда, что кажется справедливым, потому что Кристофер ненавидит Хокинс и всех, кто в нем живет. Не то чтобы он говорил это, конечно. Он просто все время вздыхает и закатывает глаза. Майк пытается быть милым в течение трех полных дней, пока не срывается. Каждый раз, куда бы они ни шли, Кристофер приобнимает Уилла, шепчется с Уиллом, смотрит на Майка и подхихикивает Уиллу, который тоже смеется. Майк собирается убить его. Майк сам приглашает себя выбрать елку для дома Байерсов-Хопперов, потому что он уверен, что каждую секунду, когда он оставляет Кристофера и Уилла наедине, Кристофер говорит дерьмо о Хокинсе и пытается заставить Уилла улететь с ним обратно в Калифорнию. Оди и Джонатан остаются дома, чтобы начать развешивать украшения. Оди на удивление очень любит праздники. Кристофер даже не хочет идти гулять по елочной ферме. Он не взял с собой достаточно теплую куртку, и он улыбается и целуется с Уиллом, но, как только Уилл уходит, он только и делает, что жалуется, что он устал и ему холодно. В итоге Майк остается сидеть с ним возле машины, пока Хоппер, Джойс и Уилл выбирают елку, и это отстой. — У вас в Калифорнии не бывает такого снега, верно? — Майк должен что-то сказать. — Нет, — испепеляюще отвечает Кристофер. — Очевидно, нет. Боже, Майк его ненавидит. — Тогда наслаждайся им, пока ты здесь. Майку хочется, чтобы Одиннадцать была здесь, чтобы она могла швырнуть Кристофера на дерево, так, просто для тренировки. — Здесь все такое… причудливое, — говорит Кристофер. — Я понимаю, почему Уилл хочет уехать. По какой-то причине это заставляет кровь Майка закипеть. — Ты понятия не имеешь, через что Уилл здесь прошел, ясно? — Я могу догадаться, — говорит Кристофер, одаривая Майка снисходительной улыбкой. «Да? Назови три вида монстров из Изнанки, которые пытались его убить», – думает Майк, скрещивая руки. — Если ты ненавидишь место, откуда он родом, то это безумие, что тебе так нравится Уилл. Кристофер сужает глаза. — Этот город не заслуживает Уилла, — говорит он. — Никто его не ценит здесь. — Конечно, мы его ценим! — кричит Майк. Хоппер и Джойс тащат елку обратно в машину. Уилл смотрит на Майка и Кристофера и останавливается. — Уххх, — говорит он. — Все в порядке? — Да, — говорит Кристофер, когда Майк кричит: — Нет! Уилл поднимает обе брови, глядя на Майка. — Прости, я пытался, но он придурок, Уилл! Он эгоцентричный, самодовольный придурок! — Рыбак рыбака, — мягко говорит Кристофер. — Заткнись, — огрызается Майк. У Уилла открывается рот. — Майк! — говорит он. — Что с тобой не так? — Что со мной не так? Ничего! — Майк не может перестать кричать, и он не знает почему. — Я просто не понимаю, почему ты встречаешься с кем-то, кто сосет по всем пунктам! Кристофер хмыкает, а лицо Уилла краснеет. — Майк, — шипит он. — Что? — спрашивает Майк, недоумевая. Кристофер наклоняется и говорит тихо, прямо на ухо Майку: — Я сосу только тогда, когда он меня об этом просит. О, Боже… Что за… Майк не может ответить на это, потому что его мозг рисует эту картину, святое дерьмо: Кристофер забирается сверху на Уилла на кровати, Кристофер стягивает с Уилла шорты, Уилл улыбается, или смеется, или краснеет, Кристофер устраивается на нем, Уилл приподнимает бедра вверх, Кристофер облизывает свои губы, Уилл… Майк получает снежком в лицо, что возвращает его к реальности. Снег прилип к рукавице Уилла. — Господи, Майк, может, Дастин был прав. Может, ты гомофоб. Я думал… Ты сказал… — Уилл делает короткий, несчастный вдох, словно собирается заплакать. Гомофобия означает, что он боится геев, верно? Что бы Майк ни чувствовал, это был не страх. Это… Ну, он не знает, что это было. Его голова все еще кружится, грудь болит, и это сбивает с толку. — Мне нравятся геи, мне просто не нравится он, — справляется Майк. В его мозгу мелькает образ Уилла Байерса на кровати, смеющегося, с розовыми щеками. У Майка пересыхает во рту. — Привыкай ко мне, милый, — усмехается Кристофер. Он протягивает руки, и Уилл обнимает его, обнимая за талию и пряча лицо в его плечо. «Это должен был быть я!» – думает Майк. Майк – тот человек, в плечо которого Уилл плачет еще с детского сада, и он хочет набить морду Кристоферу. Может быть, Стив покажет ему, как это делается. Майка заменили, его вытеснили, он должен быть лучшим другом Уилла и человеком, который заставляет Уилла чувствовать себя лучше, когда он плачет! Он должен быть тем, кто заботится об Уилле. Его мозг снова показывает ему Кристофера, «заботящегося» об Уилле, и Майк так зол, так сбит с толку, он так запутался, что на этот раз он полностью стирает Кристофера из сцены. Это должен быть Майк – Майк, заставляющий Уилла улыбаться и смеяться, Майк, забирающийся на него сверху, Майк, заставляющий Уилла краснеть… Что-то внутри Майка отключается, как когда Холли выдергивает шнур из его Nintendo. Все становится черным по краям. Это не… Стоп. Нет, этого не может быть... «Уилл был влюблен в тебя», – пытается сказать тихий голос в мозгу Майка. Он звучит нерешительно. – «Возможно, он представлял себе подобное, когда ты ему нравился, так что все это имеет смысл. Возможно, он предпочел бы, чтобы это был ты, а не Кристофер. Вот почему ты это представил. Ты просто пытаешься заставить Уилла чувствовать себя лучше. И ты можешь сделать это лучше, чем Кристофер». Это… имеет смысл? Майк чувствует, что это близко к тому, чтобы иметь смысл, но, возможно, все это как-то не вяжется. Этот образ его, забирающегося на Уилла, похоже, останется в его памяти до конца жизни, выпрыгивая, чтобы напугать его, когда он меньше всего этого ожидает. Он боролся с Уиллом, он сбивал его с ног в форте из подушек и забирался на него сверху, он знает, каково это. Может быть, поэтому все так ярко? — Майк. Не то чтобы он представлял себя целующимся с Уиллом. Это было бы странно. Так же, как целовать Оди, только без разницы в росте. Губы Уилла, вероятно, не такие мягкие, как у Оди, у него они всегда были потрескавшимися. Майку пришлось бы заставлять Уилла воспользоваться гигиенической помадой, прежде чем они поцеловались бы. Да и вообще, разве поцелуй с парнем может быть похож на поцелуй с девушкой? Не то чтобы Майк хотел целовать парней, но поцеловать Уилла, чтобы он перестал плакать, это совсем другое… — Майк, — Джойс пару раз щелкает пальцами перед лицом Майка. — О, — говорит Майк, моргая. Он чувствует себя так, будто только что сбежал из Изнанки. — Позволь мне дать тебе совет, — говорит Джойс почти шепотом. — Тебе не будут нравиться все, с кем встречаются твои друзья, но если ты будешь кричать об этом, то только усугубишь ситуацию. Улыбайся, делай вид, что все в порядке, а, когда они расстанутся, ты сможешь стать человеком, на плечо которого можно поплакать. — Да, — говорит Майк. Слова из одного слога – это все, что ему сейчас удается. Неужели вся елочная ферма кружится вокруг него? Он моргает, пытаясь заставить свой мозг снова работать. — Все в машину! — кричит Хоппер. Он затаскивает елку на багажник для велосипедов и прикрепляет ее эластичными тросами. Джойс бросает на Майка сочувственный взгляд, от которого у него почему-то сводит живот. Кристофер и Уилл все еще стоят вместе, обнявшись, Кристофер смотрит на Майка и говорит что-то тихое, от чего Уилл смеется, смотрит на Майка, а затем быстро отводит взгляд. Этот придурок говорит дерьмо о Майке, а Уилл смеется! — Я пойду домой пешком, — бубнит Майк. Двадцать миль по снегу? Лучше, чем делить заднее сиденье с Кристофером. — Перестань быть ребенком, — говорит Джойс, хватает его за руку и тащит к машине. — Твоя мама убьет меня, если ты заболеешь гриппом перед Рождеством. Уилл сидит посередине, практически на коленях у Кристофера. Майк скрещивает руки на груди и всю дорогу домой яростно смотрит в окно. Когда они высаживают Майка, Кристофер шевелит пальцами и посылает ему воздушный поцелуй, одной рукой крепко обнимая краснеющего Уилла. — Покаааа, Майк, — поет Кристофер. Майк захлопывает дверь машины с такой силой, что Хоппер кричит: «Уилер!» – а затем устремляется в подвал, где долго сидит один в темноте. Все собираются в кино, а Майк притворяется больным и говорит матери, отвечать, что он умер, если кто-нибудь позвонит, чтобы проведать его. Его мать, которая, кажется, никогда не воспринимает его всерьез, говорит: «Звучит здорово, Майк», – и щиплет его за щеку. Он ожидает, что Уилл придет извиниться, но Уилл не приходит, и это нормально. Очевидно, уехав в колледж, Уилл Байерс стал другим человеком. Ухмыляющимся, хихикающим человеком, который встречается с полными придурками и занимается с ними сексом. Майк заплатил буквально сотни долларов за междугороднюю связь, а Уилл ни разу не сказал: «Эй, Майк, я теперь занимаюсь сексом!» Не то чтобы Майк хотел знать, что Уилл занимается сексом. Майк, честно говоря, не совсем понимает, как геи занимаются сексом, хотя в школе он слышал об этом множество мерзких шуток. Странно, однако, как быстро его мозг смог представить кое-что из этого без всяких подсказок. Значит ли это, что Уилл был на Кристофере? Стоял ли Уилл на коленях перед Кристофером и предлагал… Майк закрывает лицо подушкой и кричит. Кристофер этого не заслуживает. Кристофер вообще не заслуживает Уилла. Если Уилл собирается ходить и сосать члены, то что не так с… — Что происходит? — требует Нэнси, спускаясь по ступенькам в подвал. — Что? — Майк отодвигает подушку от лица и пытается выглядеть непринужденно. — Ничего. — Мне показалось, я слышала… крик. Уилл, наверное, заставляет Кристофера кричать, угрюмо думает Майк, а потом представляет себе это… О Боже, он видел, как Уилл съел столько фруктового льда за время их дружбы. К сожалению, это так легко представить, и еще легче для мозга Майка просто вытеснить Кристофера из этого видения и поместить туда себя. Майк не может так жить. Он откидывает голову на спинку дивана и закрывает глаза рукой. — Ничего. Я в порядке. Уходи. Нэнси не возвращается наверх. — Разве у тебя не было планов на сегодня? — спрашивает она в конце концов. — Я отменил их. Я ненавижу… в смысле, мне не очень нравится глупый парень Уилла, и я ему не нравлюсь. — А, — говорит Нэнси. Он чувствует, как пружинит диван, когда она садится на него. — Почему он тебе не нравится? — Он богатый, испорченный придурок, и он все время смеется надо мной. Он не смешной, и не милый, и не умный, и Уилл… — Майк слышит себя, слышит, как он злится, и понимает, что это иррационально. — Уилл должен встречаться с кем-то, кто не такой мудак. Майк садится, скрестив руки, и с вызовом смотрит на сестру. Она задумчиво поджимает губы и кивает. — Майк, — говорит она, — не пойми меня неправильно, но… мне кажется, ты ревнуешь. …Уилл забирается на Майка, улыбаясь ему… — Что? — Майк вскрикивает, голос ломается. — Ты сошла с ума. Это безумие, ты несешь бред. Нэнси же не умеет читать мысли, верно? — Нет, нет, нет, я не имею в виду… не в этом смысле, — быстро говорит Нэнси. — Хотя, для протокола, ты мой брат, и я бы любила тебя, даже если бы ты был как Уилл. Но я имела в виду... Все знают, что Уилл, по сути, был влюблен в тебя много лет. А теперь у него есть  кто-то другой. Держу пари, это… ранит. — Это не… я… я не… — возмущается Майк, но…В этом есть какой-то смысл, не так ли? Он хрипит. — Это так несправедливо. Меня бросила Оди, а потом меня бросил, как друг, Уилл. — Тебя не бросали друзья, — говорит Нэнси. — Откуда тебе знать? Тебя никогда не бросали, — говорит Майк. — Ты всегда бросаешь, и даже после того, как ты это делаешь, все равно все хотят быть рядом с тобой. Ты приглашала Джонатана и Стива посмотреть фильм. У тебя странная жизнь. Нэнси начинает что-то говорить, но тут же останавливает себя. — Мои дружеские отношения – не твое дело. Когда ты придешь сюда и застанешь меня плачущей, тогда ты сможешь сказать, что у меня странная жизнь. Но ты знаешь, как я сохраняю свою дружбу? Я не дуюсь, когда мои друзья встречаются с другими людьми. — Я не дуюсь, — говорит Майк и вздыхает. — И что, Уилл просто уезжает в колледж и встречается с придурками, а я делаю вид, что мне все равно? Он мой лучший друг, Нэнс. Если бы ты встречалась с кем-то ужасным, я бы сказал тебе. — Ты сказал мне. Помнишь? Ты сдал меня и Стива маме и папе. И я послушала? — Нет, — признает Майк, — но я был прав. Нэнси вскидывает руки вверх. — Ты хочешь быть прав или ты хочешь дружить с Уиллом? Нет способа ответить на этот вопрос, поэтому Майк этого не делает. Его сердце болит. Он никогда, никогда не представлял себе мир, в котором Уилл Байерс не был бы его лучшим другом или не хотел бы общаться с Майком. Возможно, это случилось, и он не может этого понять. Этого не может быть. Нэнси мягко говорит: — Это несправедливо по отношению к Уиллу, Майк. — Что? Как это я не справедлив к Уиллу? — возмущенно спрашивает Майк. — Он заслуживает того, чтобы у него была жизнь, кроме желания, чтобы ты любил его так, как он любил тебя. Ты же не хочешь держать его на крючке, верно?  — Конечно, нет, — это имеет смысл, но тот факт, что она сказала «любил», а не «любит», заставляет что-то внутри Майка расколоться пополам, хотя он знает, что влюбленность Уилла прошла много лет назад. — Но… — Но? — спрашивает Нэнси, наклонив голову. — Но я люблю его, — говорит Майк, снова стекая по дивану. — Но не так, как ты любил Одиннадцать. Ну, конечно, нет, Одиннадцать – девушка. Когда они встречались, Майк хотел только целовать ее, и обнимать ее, и рассказывать ей обо всех своих глупых проблемах, и смешить ее, и приглашать ее куда-нибудь, и все время проводить вместе. С Уиллом он хочет смешить его, и рассказывать ему обо всех своих глупых проблемах, и все время проводить вместе, но это совсем другое. Они не целуются. Целоваться с Уиллом было бы чертовски странно, он почти такой же высокий, как Майк. Целовать Оди было волнительно, потому что она была такой мягкой в его объятиях, но в любой момент она могла отбросить его к стене, если бы захотела. С Уиллом все было бы наоборот – он такой мягкий и добрый, но его тело стало твердым и мускулистым, и он, наверное, позволил бы Майку прижать его к стене и целовать до тех пор, пока они оба не начали бы задыхаться. Почему… Почему он представляет себе это? Что-то не так с мозгом Майка сегодня, как будто кто-то подключил все провода постоянного тока к приемникам переменного. Он дышит слишком тяжело, и его мозг придумывает видения, которые заставляют его чувствовать себя сумасшедшим. — Возможно, Векна вернулся, — говорит Майк. Глаза Нэнси расширяются от тревоги. — Святое дерьмо. Майк, ты в порядке? Ты слышал часы? Мне позвонить Оди? Майк тяжело сглатывает и качает головой. Видения, которые Макс описывала, не были сексуальными и неправильными, они были пугающими и ужасающими. Мысль о поцелуях с Уиллом или повторяющееся видение Уилла на его кровати, Уилла и Майка… Это пугает, но не ужасает. — Неважно, я в порядке, — говорит Майк. — У меня просто дерьмовое настроение. Нэнси расслабляется. — Не веди себя с ним как мудак, Майк. Или ты потеряешь его как друга. Партия идет кататься на коньках, и Майк решает быть мудрым человеком и пойти с ними. Он разрывается: мысль о том, что ему придется весь день смотреть, как Кристофер лапает Уилла, вызывает у него рвоту, но мысль о том, чтобы позволить этому случиться без его присмотра, тоже плоха. — Если ты не посмотришь вторую часть «Назад в будущее», как ты собираешься смотреть третью, когда она выйдет? — спрашивает Дастин, зашнуровывая коньки. — Ты даже не знаешь, будет ли третья часть, — насмехается Майк. — О да, я знаю, и ты бы тоже знал, если бы посмотрел вторую. Майк пожимает плечами. — Я посмотрю ее после Рождества. Какая разница? — Какая разница? Какая разница? — возмущается Дастин. Уилл и Кристофер уже вышли на лед. Уилл неплохо катается, но Кристофер похож на Бэмби. Возможно, он делает это специально, чтобы прижиматься к Уиллу. Лукас катается кругами вокруг них. Майку интересно, каково это – быть скоординированным. Майк, должно быть, хмурится, потому что Оди кладет руку ему на плечо. — Ты злишься, — говорит она. — Нет, — говорит Майк. — Друзья не… — Ох. Ладно. Я не то чтобы злюсь, просто… Он мне не нравится. Она смотрит на каток и сужает глаза. — Кристофер? Он не хороший? — Он полный придурок, и меня бесит, что Уиллу все равно. — Он ослеплен любовью, — подсказывает Макс. От мысли о том, что Уилл влюблен в Кристофера, Майка подташнивает. — Может, ты просто поставишь ему подножку, — говорит он Оди. — Просто крошечная травма, ничего серьезного, но он должен сидеть здесь на скамейках, пока мы все катаемся и напоминаем Уиллу, что у него есть друзья, которые не являются дерьмовыми людьми. — Господи Иисусе, Майк, — говорит Макс. Она хватает Оди за руку и тянет ее на каток. — Не слушай его. Майк сошел с ума. — Майк сошел с ума? — спрашивает Оди, но тут Макс что-то шепчет ей, и они обе смеются, уезжая на другой конец катка. Оди так же плохо катается на коньках, как и на роликах. Ладно, Майк не хочет, чтобы ее снова арестовали за то, что она кого-то покалечила. — Я понял, — задумчиво тянет Дастин. Майк поворачивается к нему. — Правда? Дастин кивает.  — У вас с Уиллом развивающиеся отношения. Типа, сколько еще зим мы будем собираться всей бандой вместе, чтобы потусоваться? В конце концов, некоторые из нас переедут, или найдут работу, или еще что-нибудь. Это может быть одним из наших последних драгоценных воспоминаний вместе. — И Уилл проведет его с ним. Может быть, Майк мог бы случайно подкатить к Кристоферу на коньках, притвориться, что спотыкается, и сбить его. — А ты хотел, чтобы он провел его с тобой? — Дастин смеется. — Конечно, — говорит Майк, а потом понимает, что Дастин имеет в виду «романтически». — О. Ну, нет. Но… Дастин гогочет, как гиена. — Я запишу это. Майк хочет, чтобы у него был шанс стать парнем Уилла. Он все еще смеется, когда уезжает. — Прекрати быть мудаком, Дастин! — кричит Майк ему вслед, а его желудок падает вниз, как на американских горках. В груди все сжимается, и его охватывает паника. Он не упустил свой шанс, и Дастин ошибается: лучшим другом, а не парнем. Просто Майк никогда не думал, что его заменят. Если бы он знал, что это будет так, если бы он знал, что это будет так ужасно, он мог бы… Что? «Ты не хочешь держать его на крючке», – сказала вчера Нэнси. И это правда. Но, честно говоря, как притворство, что он запал на Уилла, изменит жизнь Майка? Он проводит большую часть своего времени, общаясь с Уиллом. И что, он будет сидеть чуть ближе к Уиллу на диване в его подвале? Они и так сидят довольно близко, чтобы передавать контроллер Nintendo туда-сюда. Он может… Он может поцеловать Уилла, если это сделает Уилла счастливым. Идея не то чтобы противная, она просто странная. Но он может привыкнуть к этому, верно? Майк резко качает головой. «Я схожу с ума», – бормочет он себе под нос. Он поднимается со скамейки, где сменил ботинки на коньки, и выходит вслед за друзьями на лед. Майк проезжает мимо Уилла и Кристофера, надеясь случайно привлечь внимание Уилла. Уилл занят тем, что шепчется с Кристофером, и это нормально. Все нормально. — Думаешь, ты когда-нибудь перерастешь… — спрашивает Макс, огибая Майка и забрызгивая его ледяной крошкой, останавливаясь. Она исполняет странный танец с покачиванием рук. — Что это значит? — спрашивает Майк. — Ты… — она снова размахивает руками. — Дылда неуклюжий. — Думаю ли я, что перерасту высокий рост? — недоверчиво спрашивает Майк. — Уилл высокий, а ты, по сути, просто локти и колени, скрепленные хомутами, — говорит Макс. Майк отмахивается от нее. Лукас подъезжает на коньках к Макс сзади и обнимает ее за талию, а она слегка пихает его локтем. — Эээй, — говорит Уилл, проезжая мимо. Он едет спиной вперед, держа Кристофера за обе руки. Колени Кристофера стучат друг о друга, и кажется, что он вот-вот упадет. — Повежливее с Майком. Он долговязый, а не неуклюжий дылда. — Спасибо! — говорит Майк. Он знает, что может рассчитывать на Уилла. — Хм, — говорит Макс, поджав губы. — Странно. Он даже больше не ослеплен любовью, я не понимаю. Лукас хихикает. Это не должно причинять боль, но это ранит что-то внутри Майка так, как ни одна из подколок до этого. Почему все указывают на то, что Уилл любил его? — Я замерз, — жалуется Кристофер. — Мы можем пойти домой? — Мы только что приехали, — бормочет Майк. Уилл терпеливо говорит: — У Кристофера нет с собой зимней одежды, и он не привык к такой погоде. Если он так ее ненавидит, почему бы ему не вернуться в Калифорнию? Майку удается не произнести это вслух, но он, должно быть, закатывает глаза, потому что Макс пихает его локтем. — Лучше бы я был дома, обнимаясь с тобой, — говорит Кристофер и тянется губами к Уиллу, складывая их в трубочку. Майк не может показать, что его тошнит, иначе Уилл и Дастин снова назовут его гомофобом. Он поворачивается и яростно уезжает на коньках, так злясь, что чуть не сбивает Дастина. — Эй! — кричит Дастин. Майк делает пару сердитых кругов вокруг катка. Он останавливается на дальнем краю от остальных друзей и с минуту просто дышит. — Ты злишься, — говорит Оди в своей манере «вопрос-не-вопрос», подъезжая к нему. Майк скрещивает руки. — Не совсем. Я… Нэнси думает, что я ревную, — говорит он. — Ревнуешь? — повторяет Оди. — Как будто… Как будто Уилл раньше был моим, а теперь он – Кристофера, и она говорит, что я веду себя как мудак из-за этого. Оди смотрит на Майка, потом поворачивается и смотрит на Уилла, а потом снова на Майка. — Объясни, — говорит она. — Уилл был твоим? — Как… ты тоже была моей, — говорит Майк, подыскивая слова, которые она поймет. — Ты и я, мы долгое время были одним целым. Если бы у тебя появился новый парень, я сходил бы с ума. А если бы у меня появилась новая девушка, ты бы очень разозлилась. Оди выглядит слегка озадаченной. — Нет, — говорит она. — Если бы ты был счастлив, я была бы счастлива за тебя. Майк вскидывает руки вверх. — Отлично! Похоже, я единственный мудак в мире! Оди снова смотрит на Уилла и Кристофера. — Я не понимаю, — говорит она. — Ты видишь, как Кристофер и Уилл целуются и прикасаются друг к другу, и это тебя злит, потому что ты любишь Уилла? — спрашивает Одиннадцать. — Да, — говорит Майк. — Подожди, нет. Оди бросает на Майка очень искренний обеспокоенный взгляд. — Объясни, — снова говорит она. Майк вздыхает. На другой стороне катка Кристофер падает на лед, увлекая за собой Уилла. Уилл смеется и пытается поднять его. Они выглядят счастливыми. Это так злит Майка. — Помнишь, как Уилл сказал нам, что он гей? — спрашивает Майк. — Что ему нравится целоваться с парнями, а не с девушками? — Хоппер сказал, что это нормально, некоторые люди целуются с мальчиками, а другие – с девочками. Робин целуется с девочками, — говорит Оди. — Я помню. — Ну… Уилл раньше хотел целовать меня, — Майк скрещивает руки. Он не ожидает, что кто-то поймет, почему это ранит его чувства. Он даже сам этого не понимает. — А теперь он целует Кристофера, — говорит Оди. — Точно. — Не тебя. Глупый мозг Майка снова показывает, как он сам целует Уилла. Они вдвоем сидят на полу в его подвале, Уилл наклоняется к Майку, чтобы показать ему что-то, а потом смеется. Майк ловит этот смех своим ртом. Будет ли это похоже на поцелуй с Оди? Она – единственное сравнение, которое у него есть. Каков Уилл на вкус? Понравится ли это Майку? Одиннадцать все еще пристально смотрит на него. — Ты ведь не проделывала трюк с радио? — спрашивает Майк, внезапно забеспокоившись. — Ты не шпионила за мной? В последнее время у него появились мысли, которые он совершенно не может допустить, чтобы кто-то на земле увидел, особенно его бывшая. — Нет, я обещала, — говорит Оди, и он ей верит. — Хорошо. Ну, и не надо. Пожалуйста. Я в последнее время совсем запутался.  За несколько дней он прошел путь от «Почему я так злюсь на парня Уилла» до «Что, если бы я притворился, что мне нравится Уилл» и до «Поцеловать Уилла, наверное, было бы неплохо». Одному Богу известно, что будет дальше. На самом деле он знает, что будет дальше, потому что видение Уилла, заползающего на него на кровати – одно из самых ярких, что у него были. Но… Нет. Нет, это странно – так думать о его друге. Его лучшем друге. Майк проглатывает чувство вины. — Мне тоже не нравится Кристофер, — шепчет Оди. Ладно, по крайней мере, это так, мир не сошел с ума. — Да, черт возьми, — говорит Майк и протягивает руку. Одиннадцать дает ему пять. — Пойдемте! — кричит Лукас. — Горячий шоколад!  Он дико машет рукой, а затем мчится на коньках к двери, ведущей в закусочную. Уилл и Макс тянут Кристофера за собой в том же направлении. Майк встряхивает руки, словно разминается перед спортивной игрой. Не то чтобы он когда-либо занимался спортом, но он видел, как это делает Лукас. — Ладно, я в порядке. Все в порядке. Пойдем, притворимся, что хорошо относимся к Кристоферу. Ради Уилла. — Ради Уилла, — серьезно соглашается Оди. Майк протягивает руку, Оди берет ее, как в старые добрые времена, и они вместе уходят со льда. Майк старается быть милым, он действительно старается, но Кристофер жалуется, что его горячий шоколад слишком горячий, потом, что он слишком сладкий, а потом он выпивает горячий шоколад Уилла, так что Уилл даже не успевает сделать и глотка. — Я готов идти домой, — хнычет Кристофер. — Тогда просто уходи! Никто не будет по тебе скучать! — огрызается Майк. Упс. Все поворачиваются и смотрят на него с выражениями от «ой-ой» до «вот дерьмо». Уилл сжимает рот в твердую линию и встает. — Майк, могу я с тобой поговорить? — Уилл дергает Майка за куртку, пока он не встает и не выходит за ним на парковку. Идет легкий снег. Несколько старшеклассников курят возле их машины. — Прости меня, но мне не жаль, потому что я прав! — кричит Майк. — Почему ты притворяешься, что тебе хорошо, когда он все время такой плаксивый, негативный и несчастный? — Я не притворяюсь, Майк! — кричит в ответ Уилл. — Он не идеален, но он мне нравится! Он из Калифорнии, чего ты ожидал? Майк не может вспомнить, когда Уилл в последний раз кричал на него. Может быть, когда они были детьми? Ощущение дерьмовое. — Ты сказал, что он катается на лыжах со своей богатой семьей. Не похоже, что он никогда раньше не мерз. — Почему ты такой придурок? — Уилл слегка подталкивает Майка. — Почему ты притворяешься, что он не придурок? — требует Майк, отпихивая Уилла. Секунду Уилл просто смотрит на него. Затем он смеется, но звучит это немного горько. — Майк Уилер – великий знаток людей, — говорит Уилл. — Получше, чем ты, — Майк скрещивает руки и сжимает челюсть. Он так зол. Почему Уилл такой? — Майк, я был влюблен в тебя много лет, а ты даже не замечал. Я, по сути, сказал тебе об этом прямо в лицо, а ты такой… — Уилл вскидывает руки вверх. — Извини, если я считаю тебя не самым осведомленным о чувствах других людей! — Какого черта, это так несправедливо, — протестует Майк. — Откуда я должен был знать? — Я не знаю, Майк, может быть, просто заткнувшись и время от времени обращая внимание на других людей! — Уилл снова кричит. — Может быть, он не особо милый с тобой, но с чего бы ему быть таким? Ты ведешь себя с ним как придурок с самого его приезда! Хокинс – это совсем не Париж, и он не собирается любить его так, как любим мы. Я ему нравлюсь, и он мне нравится, и мне жаль, что ты чувствуешь себя брошенным, но представь, что я чувствовал годами, Майк! Ты был моим лучшим другом, а потом ты нашел девушку в лесу, и внезапно я стал твоим вторым выбором. Всегда на втором месте! — в глазах Уилла стоят слезы. — Тебе не нужно было влюбляться в меня. Я понимаю. Это нормально. Но не притворяйся, что ты даже не замечал! Майк не может дышать. Он еще никогда так не ссорился с Уиллом. — Конечно, я… — Нет. Ты думал, что я всегда буду рядом, какие бы дерьмовые вещи ты ни делал, — Уилл вытирает сердитую слезу со щеки. — Если ты не можешь вести себя нормально с ним, тогда я проведу остаток каникул с ним, и пошел ты! Думаю, мы не можем… — Уилл икает. — Не можем быть друзьями. Это не может быть Уилл. Не Уилл Майка. У Майка открывается рот. Он понятия не имеет, что сказать. Если бы это был кто-то другой, кто угодно, он бы просто сказал: «Да пошел ты тоже!» Но… но это Уилл. И Уилл плачет, и в этом виноват Майк. Майк сглатывает пару раз. — Ладно, — говорит он наконец. Он не знает, что сказать, чтобы исправить это. Можно ли это вообще исправить? — Мне жаль, Уилл. Я не это имел в виду. Уилл не поднимает глаз, он плачет в свои варежки. — Уилл, мне жаль. Мне очень, очень жаль. Уилл ничего не говорит. Он просто стоит там, плечи трясутся. Майк чувствует себя грязью. — Я не хотел этого, я не хотел причинить тебе боль… — Ну, ты это сделал, — говорит Уилл. Он вытирает глаза рукавом куртки. — Знаешь, что мне в нем нравится? Он не знает меня вечность, и он не боится слова «парень» и он не похож на всех здесь. Он совсем не похож на тебя, — он качает головой. — Это неважно. Я… я думаю, тебе стоит пойти домой. Все раздражение уходит из Майка, и он чувствует себя холодным, грустным и несчастным. Он подавляет свой немедленный аргументированный ответ (почему я должен идти домой, это Кристофер хочет идти домой) и говорит: — Да, я могу… Я могу позвонить Нэнси, чтобы она забрала меня пораньше, я думаю. Или поехать на автобусе. Уилл делает долгий, глубокий вдох и кивает. — Может быть, после Рождества мы сможем… не знаю, попробовать еще раз. Я просто хотел вернуться домой и отдохнуть. Я скучал по дому, а теперь… — он фыркает. Все, о чем Майк может думать: «Он действительно любит Кристофера больше, чем меня». Ему кажется, что его сейчас вырвет. Как все может быть настолько хреново? — Ладно, — говорит Майк. — Уилл, я… — он делает паузу. Что он должен сказать? Я скучаю по тому времени, когда ты был влюблен в меня, даже если это делало тебя несчастным. Абсолютно нет. Если ты устанешь целовать Кристофера, я готов позволить тебе целовать меня. Нет, это звучит невероятно по-дурацки, даже в голове Майка. Он пожимает плечами. — Прости, мне очень жаль, — говорит он вместо этого, засовывая руки в карманы. — Мне тоже жаль, — говорит Уилл. Он снова всхлипывает, а затем опускает плечи. — Я собираюсь вернуться. Я выгляжу… — он замолкает. — Да, немного, — говорит Майк. — Черт, — фыркает Уилл, снова потирая глаза. — Держу пари, они все сейчас наблюдают за нами из окна. — Возможно, — Уилл выглядит довольно ужасно, но Майк чувствует себя еще хуже. — Ладно. Хорошо. Увидимся позже. — Позже, — бормочет Уилл. Майк уходит, чтобы найти телефон-автомат, и если Нэнси догадывается, почему его нужно отвезти домой пораньше, она ничего не говорит.