That’s What You Get For Falling In Love

Апрель Сколько времени может понадобиться для того, чтобы забыть кого-то? Смущение ушло настолько, что Майк думает, что когда-нибудь он снова сможет поговорить с Уиллом, хотя он все еще прячет лицо в ладонях каждый раз, когда вспоминает об этом. Воспоминание о том, что сказал он и что ответил Уилл, настолько яркое, что, когда оно всплывают в голове Майка, ему кажется, что он снова переживает это. Он пытается ходить на занятия как обычно, а потом посреди лекции по органической химии? Прости, Майк, ты слишком поздно, я не могу… И Майку приходится незаметно улизнуть из лекционного зала, чтобы продышаться в туалете. Пытается заснуть ночью? Все, что он может видеть, это выражение ужаса на лице Уилла. Но еще хуже то, что холодный отказ должен лучше всего в мире убивать влюбленность, верно? Но это не так. Когда Майк думает об Уилле, у него появляется ужасная боль в груди, которая мешает сосредоточиться на чем-то другом. Но он все еще хочет говорить с Уиллом, целовать его, прикасаться к нему, быть с ним, и это желание не исчезает, как должно. Каждый день он думает о том, чтобы снять трубку, позвонить Уиллу и попытаться наладить отношения, но он боится сделать только хуже. Он сходит с ума, каждая песня по радио напоминает ему об Уилле. Каждая пара, которую он видит держащейся за руки в кампусе, заставляет его мечтать о том, как он держит руку Уилла. Он не может смотреть фильмы, не может сосредоточиться на занятиях, не может спать и отменяет те немногие социальные планы, которые у него были, потому что не может вспомнить, как разговаривать с людьми или делать что-то, кроме как лежать в постели и страдать. Это длится примерно неделю, прежде чем Дастин и Лукас появляются в его общежитии и настойчиво стучат в дверь, пока он не впускает их. Ему очень повезло, что у его соседа есть девушка и его никогда нет в их комнате. — Чувак, какого черта? — спрашивает Дастин, врываясь внутрь. — Святое дерьмо, — медленно говорит Лукас, оглядывая комнату Майка. Да, возможно, комната по колено завалена бумагами, одеждой, пустыми банками из-под кока-колы и мусором, потому что Майк валяется в кровати уже несколько дней. — Мы вполне обоснованно думали, что ты умер. Ты должен был рассказать нам, как прошла твоя поездка в Калифорнию, а ты три раза нас опрокидывал. Что случилось? — Дастин спихивает все с кровати, чтобы сесть. — Привет, да, извините, — говорит Майк. Его горло саднит, и тут до него доходит, что он уже пару дней ничего не говорил вслух. — Наверное, я… простудился в Калифорнии или что-то типа того. Лукас кладет руку на лоб Майка. — Хммм, — говорит он. — Ты не сказал, что заболел, когда отменил вечер кино. Или когда ты отменил нашу компьютерную тусовку. Или когда ты не пришел на обед, — говорит Дастин. Он обвиняюще смотрит на Майка. — Хотя выглядишь ты хреново. Что происходит? — Ничего, — Майк садится на пол и подтягивает колени, чтобы обхватить их руками. — Ты врешь членам Партии? — недоверчиво спрашивает Лукас и садится рядом с ним. — Чувак! Майк любит их и все такое, но он хотел бы, чтобы они оставили его в покое, чтобы он мог просто поваляться на кровати. Он получает от бесцельного лежания на кровати такое же удовольствие, как и от всего остального сейчас. — Вы с Уиллом поссорились, не так ли? — сужает глаза Дастин. Дастин всегда был слишком хорош в сопоставлении зацепок. — Что? Нет! — говорит Майк. Все это было заперто в его голове с тех пор, как он вернулся, а теперь Дастин и Лукас давят на хлипкие швы, угрожая заставить все эти жалкие чувства выплеснуться наружу. — Ага! — говорит Дастин, и Лукас одновременно произносит: «Охххх». — Ну, тогда это все объясняет. Тебе нужно позвонить и извиниться? Не то чтобы Майк считал себя великим лжецом, но он не понимал, насколько он очевиден. Он качает головой и опускает лицо на колени. Его волосы отросли, превратившись в кудрявый беспорядок, что, по крайней мере, помогает ему отгородиться от всех и всего. — Я уже извинился. — Но Уилл все еще злится? — догадывается Лукас. Майк снова качает головой. Наступает долгая пауза. — Ты очень сильно облажался, да? — в конце концов спрашивает Лукас. Майк кивает. Они могут получить часть правды. Он абсолютно облажался. Он прижимается лицом к джинсам и пытается отдышаться. Лукас утешительно кладет руку на спину Майка.  — Если он все еще злится, то переживет это. Я не могу представить, что вы двое не смогли бы в конце концов разобраться. — Да, — оцепенело говорит Майк. — Абсолютно. Он пообещал вести себя спокойно, и они оба договорились никогда больше не поднимать эту тему. Уилл в порядке. Уилл счастлив. Только Майку придется провести остаток жизни, глядя на Уилла и думая: «А что, если бы?..» — Помнишь, как Уилл сказал нам, что он гей? — спрашивает Дастин. — Он просто… проболтался, а потом мы несколько часов не могли его найти, и оказалось, что он плакал в лесу, потому что боялся, что испортил отношения с тобой. Он так сильно о тебе заботится. Не может быть, чтобы ты сказал что-то настолько глупое, что он не простит тебя. Вы бы удивились. Если бы только Майк чувствовал хоть что-то из того, что чувствует сейчас, когда Уилл еще любил его. Он упустил свой шанс так эффектно, что это почти впечатляет. И сейчас он, к своему ужасу, уже на грани того, чтобы начать хлюпать носом. — Конечно, — говорит он. — Разве ты не сказал ему, что всегда будешь его другом, несмотря ни на что? Что ты всегда будешь любить его, и ничто никогда не изменит этого? — Да, — бормочет Майк, уткнувшись в колени. Он мало что знал. Прошлый Майк был идиотом. Он икает еще раз, надеясь, что его джинсы впитают слезы, которые, как бы он ни не хотел этого признать, уже застилают ему глаза. — Ну… Эта ссора – просто еще одна. Да ладно, я не могу поверить, что ты настолько серьезно к этому относишься. Самое ужасное, что Дастин прав. Уилл в какой-то момент чувствовал себя так же, но он справился с этим, не так ли? Он не сидел и не плакал, жалея себя. Что приводит Майка к ужасающему выводу, что он каким-то образом влюбился в Уилла сильнее, чем Уилл когда-либо любил его, а это… — Да, но тогда у Уилла была та крошечная глупая влюбленность в меня, — говорит Майк. Ему приходится вытереть щеки рукавом, отчего он чувствует себя лет на пять старше. — Наверное, это сделало его более снисходительным. Дастин смотрит на Лукаса и повторяет: — Тогда. — Я бы не сказал, что это была просто «глупая маленькая влюбленность», — пытается Лукас. — Что бы это ни было, он уже полностью с этим покончил, и уже давно, — с горечью говорит Майк.  Он снова икает. Это так чертовски неловко. Единственный человек, перед которым он мог бы чувствовать себя нормально в таком состоянии, это, конечно же, Уилл. Дастин и Лукас очень спокойно к этому относятся, и он это ценит, но они не такие эмоциональные люди, как Уилл. Они не понимают этого. — Неужели? — говорит Дастин. Он не видел лица Уилла на пляже. Он не слышал «Ты слишком поздно, я не могу, я счастлив». Грудь Майка едва поднимается под тысячей тонн страдания.  — П…поверь мне, — говорит он, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Дастин снова смотрит на Лукаса, и Лукас пожимает плечами. — Ладно, конечно. Допустим, ты прав. Ты сегодня что-нибудь ел? — Или спал? Ты выглядишь хреново, чувак, — вклинивается Лукас. Майк качает головой. И есть, и спать было совсем неинтересно с тех пор, как он вернулся из Калифорнии. — Наверное, дело в этом. У тебя низкий уровень сахара в крови, и это похоже на конец света. Мама говорит, что после хорошего сна все кажется куда лучше. Ничего не будет лучше, потому что Уилл по-прежнему будет любить Кристофера, а Майк по-прежнему будет любить его, но он слишком измотан, чтобы сопротивляться. Дастин тащит его на ноги, дает ему пару треников и футболку и заставляет его спуститься в холл, чтобы принять душ: «Без обид, чувак, но от тебя воняет». И, когда он возвращается, его комната уже убрана и на кровати лежит пицца. После душа уже не так заметно, что он плакал, а его друзья слишком милы, чтобы поднимать эту тему и дразнить его. По крайней мере, сейчас. Майк все еще не хочет есть, но Лукас кладет пиццу ему в руку, и каким-то образом он съедает несколько кусков. Дастин включает «Нераскрытые тайны» на телевизоре соседа Майка. — Может, разговор об этом поможет? — спрашивает Лукас. Он хороший друг. Майк качает головой. Лукас и Дастин обмениваются взглядами, и Лукас вздыхает. — Может, нам… позвонить Уиллу? — Нет! — быстро говорит Майк. — Господи, нет. Я буду в порядке, клянусь, мне просто нужно немного времени, чтобы развеяться. Все улажено. Мы же договорились больше никогда об этом не говорить. Это звучало убедительно? Он просто будет продолжать говорить это до тех пор, пока это не произойдет. Дастину явно не терпится узнать, из-за чего они поссорились. — Итак, ты поехал в Калифорнию, потому что…? — пытается он, и Лукас резко пихает его локтем. Майк слишком измучен, чтобы придумать хорошую ложь. — Неважно. — Но ты сказал Уиллу что-то непростительное? — Типа того, — соглашается Майк. Они все полусидят на полу, оперевшись спиной к его кровати. Он не знает, сколько сейчас времени – шесть вечера или шесть утра, только то, что на улице темно. Дастин что-то говорит Лукасу через голову Майка, но тихо, и Майк не совсем улавливает. Да он и не пытается, честно говоря. Пусть думают, что хотят. Они точно не догадаются о правде. — Что-то настолько ужасное, что ты в полном беспорядке, но Уилл согласился просто никогда больше не говорить об этом? — спрашивает Дастин. Майк пожимает плечами. Лукас что-то шепчет, и Дастин шипит в ответ, гораздо громче: «Потому что это не имеет никакого смысла!» — Все в порядке, — врет Майк. Был ли он таким уставшим раньше? Он чувствует себя так, будто все его тело сделано из свинца. — Я в порядке, у нас все будет… хорошо. — Ты должен притворяться, пока не получится, — говорит Лукас. — Просто притворись, что ты чувствуешь себя хорошо, и в конце концов ты начнешь на самом деле так себя чувствовать. На самом деле, это не самый плохой совет, который Майк когда-либо слышал. Он не видит другого выхода из этой ситуации. Уилл не собирается внезапно снова влюбиться в него. Майк, очевидно, не собирается разлюбить Уилла. Поэтому все, что Майк может сделать, это притвориться, что все в порядке, и в конце концов… Ну, должно же стать лучше, правда? Но это лето будет трудным. Если Уилл вообще еще хочет находиться рядом с ним, Майк должен, обязан, вести себя нормально. Он обещал Уиллу больше не упоминать об этом, поэтому он не может быть таким безнадежно несчастным, когда закончится семестр. Кроме того, если он не возьмет себя в руки, то провалит органическую химию. Майк закрывает глаза. Должно быть, он задремал, потому что смутно чувствует, как Лукас встряхивает его, чтобы наполовину затащить в кровать. Дастин и Лукас что-то говорят друг другу. Звучит серьезно. Майк гадает, что это может быть, но ему совсем не удается сосредоточиться и прислушаться, и для него все звучит так, будто он на дне океана. Он пытается сказать спасибо – он действительно ценит их, даже если они не могут ничего для него исправить, – но где-то между принятием решения сказать что-то и тем, чтобы сделать это, он снова засыпает.