That’s What You Get For Falling In Love

Темно и немного холодно, и Майк понятия не имеет, что его разбудило. — А? — говорит он, моргая от шороха вокруг него. Инопланетяне? Нет, это листья бьются о верх палатки. И рука Уилла, горячая на его руке. — Мой матрас дал течь, — шепчет Уилл прямо в ухо Майку. Майк проснулся только наполовину, и его мозг еще не вполне работает. Те части, которые функционируют, думают только о том, как Уилл прикасается к нему, как близко он должен быть, о его дыхание на щеке. — О, — говорит он. Биение его сердца за один вдох превращается из размеренного и сонного в отбойный молоток. — Земля здесь вся в камнях, — продолжает Уилл. — Ага, — соглашается Майк, пытаясь проснуться настолько, чтобы понять смысл этого разговора. — Боже, Майк, подвинься, — говорит Уилл, подталкивая Майка коленом. Внезапно Уилл оказывается рядом, прямо здесь, прижимаясь от плеч до ступней ног к Майку. Это не очень большой надувной матрас, ноги Майка уже свисают за нижний край, места для них обоих совершенно нет. Он полусонный и ошеломленный запахом кожи Уилла, прикосновением груди Уилла к его спине, тем, как Уилл прижимается к нему, свернувшись калачиком. — Прости, что разбудил тебя, — шепчет Уилл. Его дыхание обжигает шею Майка, и Майк вздрагивает. Уилл кладет руку на его бедро и прижимается ближе. Неважно; Майк уже совершенно точно проснулся. — Все в порядке, — удается сказать ему. Его голос звучит придушенно. Ему кажется, что он умирает. — Засыпай. Представь, что меня здесь нет, — говорит Уилл, прижимаясь всем телом к спине Майка. Это невыносимо. Тело Майка не может не реагировать на такую близость, и он закрывает глаза и старается дышать как можно медленнее в надежде, что Уилл этого не заметит. Ему некуда отодвинуться, чтобы дать Уиллу больше пространства; он уже упирается в край палатки. Уилл закидывает руку на грудь Майка и прижимается лицом к его шее, а затем его дыхание выравнивается, как будто он засыпает, и это самая несправедливая вещь, которая когда-либо случалась. Майк собирается убить Дастина утром. Майка наказывает Вселенная. Он хочет перевернуться, забраться на Уилла и целовать его до тех пор, пока они оба не забудут, что катастрофа весной вообще произошла. Он пытается вспомнить, как Уилл говорил: «Я счастлив, ты слишком поздно», – но не может прийти к этому воспоминанию, когда волосы Уилла щекочут его шею, а руки Уилла обхватывают его. «В конце концов ты умрешь», – сказала Робин. Может быть, если он сосредоточится на этом, то сможет продержаться до рассвета. Майк не может заснуть, все его тело реагирует так, будто он смотрит Синемакс со Стивом, но облегчения нет, потому что Уилл буквально прямо рядом. Даже если бы его не было, это невероятно неуважительно – дрочить на лучшего друга, который тебя отверг, верно? Майку нужно серьезно поговорить со своими гормонами, хотя он подозревает, что эту битву он проиграет в душе сразу, как вернется домой. Почему Уилл должен быть настолько горячим и настолько рядом? В конце концов Майку удается немного задремать. Солнце встает отвратительно рано и начинает нагревать палатку изнутри, как печь, и Майк полностью просыпается, его ноги спутаны с ногами Уилла, а голова Уилла лежит на его голой груди. Окей, хорошо, это невыносимо. Это все, чего он хочет, и ничего из того, что он может получить. Он мог бы просто лежать здесь и притворяться, но это не поможет ему в осуществлении его конечного плана – забыть Уилла и снова нормально относиться к нему. Может быть, Майку пора признать, что он не забудет Уилла. Никогда. Может быть, именно поэтому Робин не может дать ему никакого совета по этому поводу. Может быть, он так и будет вечно чувствовать себя так. Может быть, «все наладится» означает, что он просто должен научиться справляться с этим. Майк высвобождается так осторожно, как только может, и Уилл почти не просыпается, пока Майк пробирается к выходу из палатки. Снаружи прохладно, но это даже здорово, потому что ощущение сна с Уиллом в объятиях уже впиталось в кожу Майка, и даже прыжок в ледяное озеро не поможет избавиться от него. Некоторые моменты безответной любви ощущаются так, словно он подхватил грипп, но постоянный. Никаких выходных. В прошлом году он был козлом по отношению к Уиллу, но, конечно, он не заслуживает этого, верно? — Доброе утро! — радостно говорит Дастин. Он уже полностью одет и сидит у огня с металлическим чайником для приготовления кофе. — Ты монстр, — говорит Майк. — Да ну? — отвечает Дастин. — Или же я гений? Вы с Уиллом все еще злитесь друг на друга? — Мы не злились... Неважно. Это сложно, — говорит Майк, придвигая к костру походный стул. Дастин даже не представляет, какой пытке он подвергает Майка. — Вы отказываетесь объяснять и тем самым вынуждаете меня делать выводы, — говорит Дастин. — Которые неопровержимы. Учитывая то, что я знаю о нынешней ситуации Уилла… — Подожди, какой ситуации? — …и твоем все более неустойчивом поведении за последний год, я исключил невозможное и решил, что невероятное, каким бы маловероятным оно ни было, должно быть ответом, — Дастин делает паузу. — Это Шерлок Холмс, — объясняет он, когда Майк больше ничего не говорит. — В какой «ситуации» находится Уилл? — снова спрашивает Майк. Если с Уиллом что-то не так, а Уилл не сказал ему, то это хреново. Возможно, Уилл все еще, все так же, чувствует себя странно из-за того разговора на весенних каникулах. — Я не должен тебе говорить, потому что он собирается это сделать сам. Майк собирается убить всех своих друзей. — Ну и какой «вывод» ты сделал? Дастин качает головой. — Единственный, который соответствует ситуации. Я просто пытаюсь помочь вам с Уиллом прийти к одному и тому же выводу. — К какому выводу? — Дастин усмехается, глядя на него. — Я ненавижу тебя, — говорит Майк. — Я верю, что вы двое во всем разберетесь, — говорит Дастин. — Вы оба сейчас работаете с неполным набором данных. Кофе? Майк находит кружку, и Дастин наливает ему кофе из своего походного чайника. — По-моему, ты ведешь себя как придурок, — говорит Майк. Дастин пожимает плечами и нисколько не выглядит извиняющимся. Макс, Лукас и Оди встают. Майк подозревает, что Лукас и Макс улизнули в лес посреди ночи, но он не собирается ничего говорить, если они сами не скажут. Уилл встает последним, где-то в середине утра, но все равно зевает, выходя из палатки. Он все еще без рубашки, когда вытягивает обе руки над головой, и Майк снова загипнотизирован изгибом его мышц и длинной линией его тела. Тела, которое, как он сейчас отчетливо помнит, было прижато к его телу. Нет, в ближайшее время это не пройдет. — Доброе утро, — говорит Уилл. — Ты, должно быть, хорошо спал, — поддразнивающе говорит Макс. Уилл дарит Майку извиняющуюся, слегка овечью улыбку. — Да, так и было. Из Майка получилась хорошая подушка. К сожалению, в мире нет ничего, что Майк не сделал бы для Уилла, вплоть до того, что пожертвовал бы своим сном и надувным матрасом. И, как ни странно, но то, что из него вышла хорошая подушка, кажется ему одним из лучших комплиментов, которые он когда-либо получал. Он должен быстро изменить русло этого разговор, пока он не потеряет контроль над своими мыслями на глазах у всех остальных. — Ты храпишь, — говорит он. У Уилла открывается рот. — Нет, не храплю! — Не давал мне спать всю ночь, — говорит Майк и мультяшно имитирует храп. Лукас и Дастин падают со смеху, а Уилл собирает горсть листьев и бросает их в Майка. Майк мысленно дает себе пять, потому что он превратил то, что могло бы стать действительно самой неловкой ночью в его жизни, в обычную нормальную шутку. Он самый прекрасный друг на свете. Уилл садится рядом с ним. Разговор вокруг них переключается на обсуждение того, что Дастин запланировал на обед, – нечто замысловатое и невероятное, и Уилл пихает Майка локтем. — Я не храплю, — говорит он полувопросительно. На кончике языка Майка вертится мысль: «Почему бы тебе не спросить Кристофера?» Но разговор о нем только заставляет Уилла вести себя странно, даже когда Майк пытается поддержать его. — Нет, — соглашается Майк. — Ты бы предпочел, чтобы я рассказал всем, что ты воруешь одеяла? И мою кровать? Уилл хмыкает, но не злится. — Мы поместились на диване той ночью, я просто подумал, что ты не будешь возражать. — А поместились ли мы на диване? — приятно говорить об этом вот так просто, вместо того, чтобы признать, что прошлая ночь будет жить в голове Майка до конца его жизни. Хотя это определенно так и будет. — Ты забыл, какой ты сейчас высокий, клянусь. — Выше тебя, — самодовольно отвечает Уилл. — Мечтай! — обижается Майк. — Я все еще на дюйм выше тебя, спроси любого. — Раньше был, — говорит Уилл, вставая. Майк тоже встает. Уилл делает шаг прямо в его пространство, а затем поднимается на цыпочки, обманщик, держа одну руку над головой, как будто измеряет рост. Они почти сталкиваются голыми торсами, но Майк этого не замечает. — Твои волосы не в счет. Видишь? Я теперь выше. — Ты жульничаешь! — возмущается Майк. Одно дело – быть влюбленным в Уилла, а другое – позволять ему лгать о своем росте. Уилл продолжает двигать рукой от своей макушки к макушке Майка, даже не притворяясь, что идет по горизонтальной линии. Майку приходится схватить его за запястье, чтобы заставить остановиться. Уилл, смеясь, хватает Майка за другое запястье и выводит его из равновесия. Майк на самом деле выше, но Уилл гораздо крепче и определенно мускулистее. Майк начинает задумываться, как он относится к тому, что Уилл сильнее его. Положительно, может быть? Определенно, ему нужно будет подумать об этом позже. Майк не смог бы сопротивляться тому, что его притягивают к Уиллу, даже если бы захотел, а он этого определенно не хочет. Внезапно он оказазывается в ловушке, одна нога между ногами Уилла, а лицо Уилла в опасной близости от его собственного, наклоненное чуть вверх и смеющееся над ним. Было бы так легко наклониться и поцеловать его. Должно быть, взгляд Майка скользнул вниз, ко рту Уилла, потому что глаза Уилла темнеют. Он определенно смотрит на губы Майка. Майк чувствует всплеск паники – он обещал не делать этого, не чувствовать этого, не делать ничего странного для Уилла – и он начинает отступать назад, но рука Уилла вокруг запястья Майка сжимается железной хваткой. Сердце Майка колотится в груди. Он смотрит на руку Уилла, потом на Уилла, но Уилл не отпускает его и не дает ему отступить. Уилл снова смотрит на рот Майка, потом вверх, в глаза, а потом прикусывает губу. Майк не может дышать. — Уилл... — неуверенно говорит он. Рука Уилла вокруг его запястья обжигает жаром. Майк встречался только с одной девушкой, и она не была склонна к невербальному флирту, но если бы на месте Уилла был любой другой человек в мире, даже Майк понял бы, что означает выражение лица Уилла. Но… Но ведь не может оно… ведь так? — Майк, — говорит Уилл. Майк все время забывает, какой низкий у Уилла голос. Или, может быть, сейчас он еще ниже? Ощущение потрескивания между ними вернулось, искрясь в воздухе вокруг них. Сердце Майка колотится слишком быстро, во рту пересохло. — Помнишь, мне нужно было тебе кое-что сказать? — говорит Уилл. — И это… не то, что мы больше не друзья? — спрашивает Майк. Ему хочется, чтобы Уилл отпустил его хоть на секунду, он не может думать вот так, так близко к Уиллу. Но он также не хочет, чтобы Уилл когда-либо отпустил его. Майк просто беспомощно стоит там, гадая, может, Уилл, может быть, возможно, собирается сказать то, что Майк хочет, чтобы он сказал. Это кажется совершенно невозможным, но… Легкая улыбка играет на лице Уилла. Он так прекрасен, когда улыбается вот так, весь светясь изнутри. Майк не может поверить, что Уилл так улыбается ему. Он чувствует то, чего не чувствовал с той катастрофической поездки в Калифорнию весной. Крошечное, нежное дуновение чего-то, подозрительно похожего на надежду. Она хрупкая, и в любой момент может развеяться от дуновения ветерка. Но Уилл все еще улыбается ему, и его пальцы словно клеймят запястье Майка. Майка это устраивает. — Я не знал, передумал ли ты, — говорит Уилл. — Или пережил это, или перестал чувствовать это, или… — Уилл, — говорит Майк. Уилл сошел с ума? — Ты знаешь меня с детского сада. Когда это я успел хоть кого-то забыть? Уилл смотрит на Оди, которая разговаривает с Макс, а потом снова на Майка. — Ты прав. Глупый я. Но я подумал, что ты заслуживаешь нормального лета. Шанс привести голову в порядок и понять, действительно ли ты это чувствовал, или это была лишь мимолетное отклонение от нормы… — Уилл, — говорит Майк. Его голова кружится. Он знает, что его мозг работает медленнее, чем обычно, половина его вычислительной мощности уходит на то, чтобы снова и снова кричать: «Уилл, Уилл, Уилл», – но... Уилл пытался подарить ему нормальное лето? — Я на сто процентов не забыл тебя. Я пытался быть нормальным рядом с тобой… Уилл снова прикусывает губу. — Я тоже не умею забывать людей, — говорит он. Его голос мягче. Почти извиняющийся. — Так что... я должен сказать тебе, что мы с Кристофером расстались примерно через неделю после того, как ты уехал. — Вы… Что? — Майк физически отшатнулся бы назад от этих слов, но Уилл все еще держит его, и его хватка так сильна. Уилл вздрагивает. — Мы вообще-то расставались пару раз в прошлом году. Он может быть таким придурком иногда. Когда ты появился, все было хорошо, а потом, когда ты уехал, все… просто перестало. Но было намного легче не думать о том, что я упустил свой шанс с тобой, и я думал, что приятнее притворяться. Позволить тебе забыть о том, что я тебе нравлюсь, потому что, честно говоря, это было похоже на то, что ты сошел с ума. — Я чувствовал себя так, будто я сошел с ума! Боже мой. О боже мой, — говорит Майк. Он не может понять, о чем говорит Уилл. — Я… Я был… — он не знает, как выразить это словами. — Я так сильно старался… — Я знаю, — искренне говорит Уилл. Его искренность – криптонит Майка и всегда им была. Любой гнев, который Майк мог бы почувствовать на то, что ему лгали, тут же исчезает. — Я понял. Я ценю это. Искрящийся треск воздуха между ними превращается в нечто теплое и пульсирующее. Как будто Майк чувствует, как сердце Уилла бьется сквозь ребра, и сердце Майка пытается биться в том же ритме. Энергия вокруг них совершенно невероятная, и даже услышав, что нет больше никакого Кристофера, о котором нужно было бы беспокоиться, Майк все еще не уверен на сто процентов. — Компенсируешь это? — спрашивает Майк, снова надеясь и не будучи уверенным. Улыбка Уилла дразнящая. В сердце Майка вспыхивают маленькие звездочки. — Есть идеи, как? — У меня есть одна, — говорит Майк, но не может заставить себя сказать это вслух, вдруг он все еще ошибается. Что если все это галлюцинация или сон? Уилл, очень медленно, тянется вверх, и его губы почти касается губ Майка. Расстояние в миллиметр, и кажется, что Майк сейчас выскочит из кожи, его рот уже как будто бы гудит. — Да? — спрашивает Уилл с придыханием. — Пожалуйста, — говорит Майк. Их губы мучительно близко друг к другу. Уилл отпускает его запястье, но только для того, чтобы обхватить его за шею, притянуть к себе и поцеловать. Это не так, как Майк себе представлял – как поцелуй с Оди, «только выше». Все в Уилле другое. Вкус его рта другой, ощущения на губах другие, лицо не такое мягкое, руки мускулистые и твердые. Грубая щетина Уилла на его лице и обжигающее тепло рук на шее – совершенно новые ощущения. Обнаженная грудь Уилла, прижимающаяся к его груди, невероятное ощущение плоской плоскости его тела напротив тела Майка, мышц и волос на груди, и о боже… Молния поражает Майка, зажигая его изнутри. Он ошеломлен и так беспомощно счастлив, что даже не знает, целует ли он Уилла в ответ. На другой стороне костра Дастин кричит: — Я гений! — Вау, что за хрень? — говорит Макс. — Майк был грустным, потому что Уилл целовал Кристофера. Но теперь он целует Майка, — объясняет Оди. Вот тебе и романтический момент. Уилл смущенно смеется и прячет лицо на плече Майка. — Я как-то забыл, где мы находимся. Майк успел совершенно забыть о существовании кого-либо еще в этом мире, но теперь он остро осознал, что вся остальная партия смотрит на них. Совсем не обязательно, что он решил бы рассказать всем об этом так, но если у них есть вопросы, то глупая улыбка на его лице, которую он бессилен стереть, должна ответить на них. Уилл сдвигается на пару дюймов назад, но не убирает руки с шеи Майка. Он отодвигается достаточно далеко, чтобы между ними возник шепот воздуха. Щеки Уилла красные. Майк не может сказать, покраснело ли его собственное лицо, потому что он чувствует горячим всего себя. Его губы все еще горят от прикосновения к губам Уилла, а голова кружится от нехватки воздуха. — Так это что-то? — спрашивает Лукас. — Потому что это выглядит как что-то. Майк смотрит на Уилла, а Уилл пожимает плечами, неуверенно, но радостно. — Может быть? — говорит Майк. Боже, он надеется, что это так. — Мы еще не знаем. Мы не говорили об этом. Мы не… Это не было… — Ты не в отношениях? — спрашивает Макс, указывая на Уилла. Он кивает. — И тебе нравятся парни? — спрашивает она, поворачиваясь к Майку. — Мне нравится Уилл, — говорит Майк. Уилл легонько пихает его бедром, и Майк ухмыляется. Он чувствует, как внутри все загорается. Он сказал это вслух, он сказал, что ему нравится Уилл, и Уилл знает это, и Уилл улыбается. — Боже мой, вы оба будете отвратительны, не так ли, — говорит Макс. Майк подозревает, что она права. Его руки зависли в воздухе, немного боясь приземлиться на тело Уилла, но он неуверенно кладет их на его бедра. Уилл улыбается с чувством, похожим на одобрение… Хорошо. Ладно, это уже что-то, они делают это, что бы это ни было. — Не забывай держать дверь открытой на три дюйма, — говорит Оди. — Иначе Хоппер разозлится. Это как ведро воды, выплеснутое в лицо Майку. Джойс и Хоп собираются пожениться, конечно, но он как-то совершенно упустил из виду, что быть с Уиллом означает иметь дело с Хоппером. Снова. — Мы уже взрослые, он не может указывать нам, что делать, — говорит он. Ему интересно, убедительно ли это звучит. Он опускает руки и делает небольшой шаг в сторону от Уилла. На улице вдруг стало холодно? Его тело скучает везде, где касалось тела Уилла. — О, это будет уморительно, — говорит Лукас. — Вы двое можете уже одеться? — спрашивает Дастин. — Только потому, что вы теперь влюблены… — Не смеши меня, все знают, что Майку нужны годы, чтобы сказать «Я люблю тебя», — весело перебивает Макс. —…не значит, что остальные должны страдать. — Дальше будет только хуже, — мягко говорит Уилл Майку. Его глаза такие ласковые. Майку нужно поцеловать его снова, немедленно, поэтому было бы здорово, если бы остальные друзья просто исчезли на несколько минут. Майк немного беспокоится, что у него не очень хорошо получилось целовать Уилла, потому что он был так удивлен и ошеломлен, и он не хочет, чтобы Уилл думал, что он не может лучше. — Это того стоит, — говорит Майк. Он наклоняется и дарит Уиллу еще один поцелуй. Первый поцелуй уже кажется таким, как будто его никогда не было. Уилл на вкус как зубная паста, от него пахнет потом и озерной водой, а Майк так увлечен этим, что, честно говоря, может сойти с ума. На этот раз он пытается сосредоточиться, чтобы не столкнуться носами и не зацепиться зубами, но как только руки Уилла оказываются на его голой спине, притягивая его ближе, Майк забывает, что может делать что-либо, кроме как стоять и получать поцелуи. Слава Богу, Уилл уже эксперт в гей-поцелуях. — Ребята, мы очень рады за вас и все такое, но это отвратительно, — говорит Лукас. — Мы с Макс держим это в тайне. — Неа, абсолютно нет, — говорит Одиннадцать. Уилл разрывает поцелуй. Майк, к его смущению, в первую секунду следует за губами Уилла, прежде чем снова берет себя в руки. — Я не могу в это поверить. — тихо говорит Уилл. — Это на самом деле? Ты это серьезно? — Ты разбил мне сердце, — говорит Майк совершенно искренне. — Я даже не представлял, что могу чувствовать себя так ужасно. Мне жаль, что я заставлял тебя чувствовать себя так так долго просто из-за того, что был полным тупицей. — Ты должен был пройти свой собственный путь, чтобы прийти к этому, — мягко улыбается Уилл. — Моя мама часто повторяет, что у каждого свой путь, даже если пункт назначения один и тот же. Но… я очень рад, что ты теперь здесь. — Я тоже, — и Майк снова целует его. На этот раз он собирается сделать это правильно. Он кладет руку на челюсть Уилла, удивляясь тому, какая она сильная на ощупь, чувствует под рукой щетину, что, в общем-то, совсем не странно. Руки Уилла на его бедрах удерживают его на месте… нет, толкают его на один спотыкающийся шаг назад к дереву. Грубая кора впивается ему в спину, горячая кожа Уилла прижимает его к дереву, святое дерьмо… — Ладно, ладно, прекращайте, это становится нелепым, — Дастин подходит и просовывает свои руки между ними, отталкивая их друг от друга на пару шагов. — Эти выходные – не романтический отдых, не делайте все странным. — Вы, ребята, все спокойно к этому относитесь, да? — спрашивает Майк. Его грудь вздымается, потому что он все время забывает дышать, когда Уилл целует его. Не мешало бы проверить. Он еще не разбирался со своими чувствами по поводу того, что люди считают его геем. Если честно, это мало что изменит: хулиганы называли его педиком всю школу. Теперь они просто технически правы. Но Партия никогда бы так не поступила. Он смотрит на Макс и Лукаса, а потом, что самое главное, на Оди. Он так счастлив, но не хочет, чтобы это сделало несчастной ее. — Ага, я просто не могу поверить, что это заняло столько времени, — говорит Макс. — Я рад, что ты перестанешь все время хандрить, — подхватывает Лукас. Дастин начинает: — Как организатор всей этой ситуации… — На самом деле это не так, — говорит Уилл. —… очевидно, что я поддерживаю вас. Но это не может повлиять на Партию, ясно? Уилл не будет получать преимущества при каждом броске, или дополнительные очки харизмы, или еще что-нибудь. У Уилла есть все очки харизмы, которые ему нужны, и все преимущества при бросках в играх с Майком с тех пор, как они были детьми. Майк сжимает руку Уилла. Теперь он может это делать. И он не может в это поверить. — Конечно. Остается только Оди. Больше всего он беспокоится о ее реакции. Не будет большим шоком, если она не сразу примет все. Ее бывший и ее брат… Это должно быть странно. — Ты был грустным, — говорит она Майку. — Я всегда хочу, чтобы ты был счастлив. От ее доброты у Майка слезятся глаза. Он не шутил, когда сказал Уиллу, что не может забыть людей; она все еще занимает часть его сердца и всегда будет занимать. — Спасибо, — говорит он. Уилл бросается к Оди и обнимает ее. Он говорит что-то, чего Майк не слышит, а она смеется и обнимает его в ответ. Ладно, да, они оба знают его слишком хорошо, и у него возникает тоскливое чувство, что он никогда больше не выиграет ни одного спора. Уилл и Оди явно увлечены разговором о нем, и Майку нужна минутка, чтобы голова перестала кружиться, поэтому он направляется в палатку, чтобы одеться. Он так счастлив, что чувствует себя почти пьяным. Надувной матрас Уилла полностью сдулся, и Майк решает, что не будет проверять, есть ли в нем дырка или что-то еще, потому что это заставит Дастина слишком гордиться собой. Он не думает, что Дастин зашел бы так далеко, но… Он не может быть уверен. Уилл подходит, когда Майк уже собирается уходить, и они стоят там, глупо ухмыляясь друг другу, ни один не двигается. Майку кажется, что внутри него все время взрываются маленькие фейерверки, а Уилл выглядит так, будто сделан из настоящего солнечного света. — Ты надел рубашку, — говорит Уилл. — Жаль. Кто бы мог подумать, что Уилл умеет флиртовать? Майк немного более прямолинеен. — Хочешь, чтобы я ее снял? — он тянется к подолу. — Нет, — говорит Уилл. Он кладет руки на бедра Майка, а затем скользит ими вверх под его рубашку. Майк задыхается, что очень неловко, но его кожа словно горит везде, где к ней прикасается Уилл, как будто они не были без рубашек пару минут назад. — Это нормально? — Черт, да, — говорит Майк. — Я все еще немного волнуюсь, — говорит Уилл, скользя руками по спине Майка и притягивая его на шаг ближе, — что все эти на самом деле гейские детали того, что ты гей, могут тебя напугать. — Меня ничто не испугает, если я буду с тобой, — обещает Майк. Он определенно хочет целовать Уилла, трогать Уилла и делать с Уиллом все остальное, на что Уилл согласен. Уилл явно имеет гораздо лучшее представление о том, что это влечет за собой, чем Майк, и Майк с удивлением понимает, что его это вполне устраивает. — Пока все хорошо, — добавляет Майк. Он неуверенно кладет руку на задницу Уилла, и Уилл ухмыляется. Руки Уилла скользят вниз, и его пальцы касаются кожи под поясом джинсов Майка. Он раньше расстраивался, что брюки всегда на нем болтаются? Оказывается, все в порядке. Пальцы Уилла находят эластичный пояс его трусов, и Майку на секунду кажется, что он сейчас потеряет сознание. — Вам двоим лучше не зажиматься там! — кричит Лукас. Уилл смеется и отдергивает руки. — Может быть…может быть, нам нужна стена потолще, чем палатка, прежде чем мы сделаем что-нибудь еще, — говорит он, неуверенно наклонив голову. Майк не может даже представить. — Мой подвал? — предлагает он. Уилл делает гримасу. — Не знаю. Он кажется странным местом для того, чтобы обжиматься. Мы были там маленькими детьми. — У тебя, но мы никогда не скажем Хопперу? — Хм. Лучше я скажу Нэнси, что сделал ее брата геем, или лучше ты услышишь от Джонатана вопрос, почему тебе понадобилось так много времени? — размышляет Уилл. Майк стонет. — Новый план. Мы оба сбегаем в Канаду. — Если мы это делаем, нам придется рассказать всем, и у каждого будет свое мнение, — говорит Уилл. Он делает паузу. — Если мы это делаем. Если ты хочешь, по-настоящему. Тебе не обязательно решать прямо сейчас… — Да, — говорит Майк. — Ты собираешься заставить меня продолжать говорить тебе? Да. Уилл смотрит на него. — Хорошо, — говорит он. Майк чувствует себя так, будто может проплыть весь путь обратно в Хокинс. Он не может перестать улыбаться. — Хорошо.