My favorite Dom

— Держи чай, рассказывай, что случилось. Чимин сейчас был полностью укутан. Юнги позаботился о том, чтобы все конечности партнера были в тепле. Теплые шерстяные носки, кофта, свитер, халат, двое пар штанов, капюшон халата, ну и, конечно же, для полноты картины, одеяло. Чай добавлял «горячести» этому моменту. Но, на самом деле, согревался мальчик плохо. — Меня уволили, — парень пожал плечами. Юнги молчал, очевидно, ожидая подробностей, — И... Это все подстроил мой близкий друг. — Чимин снова понял, что должен продолжать говорить, так как Мин правда заинтересован. — Я прихожу... Все пялятся на меня. Спрашивают, не боюсь ли я, что меня выкинут с работы. А я не боялся. Потом внезапно меня к директору вызывают. Он начал общаться со мной, как с животным. Заставил мои отчеты с пола собирать и смотрел, как я перед ним на полу был. И в этих отчетах было подделано все. Я не это делал, понимаешь? Я сделал все идеально... Начальник так радовался моему увольнению, ты бы знал. Как и все. После прихожу в кабинет, где и делал эти отчеты. Решил проверить, что не так было в приниципе. Выяснил, что сделал это все мой друг. И не просто по приколу он это сделал, а чтобы взять мое место себе. Когда я собирал сумки, он пришел. Играл на лице гримасу полнейшего удивления происходящего, мол, он вообще не в курсе. Все коллеги в курсе, а он нет, ага. Даже пытался понять, почему же я не смотрю на него и отвечаю холодно. И мне стало так дерьмово. — Понятно. Для тебя была важна эта работа? — Да. Я добивался того, что имел, несколько лет, а тут подстава такая. От того, кто был ближе всех. — Ты послал этих людей? — Да. Сыграл роль холодного и жесткого, и попрощался раз и навсегда. Даже с тем, к чему шел столько времени. Чай в руках начал остывать, поэтому Чимин отвлекся на него. — Слов нет. Даже спрашивать, почему ты раньше не уволился, бессмысленно, ведь была веская причина оставаться. Ужасный коллектив. Ужасное... всё. Мне жаль тебя. Чимин пожал плечами. — Хочешь моих объятий? —Хочу. Очень хочу.

* * *

Чимин просыпается посреди ночи и ему страшно. Во сне он падал в пропасть, упав в нее против своей воли, и сейчас, проснушись, ничего не изменилось. Подушка пропитана потом. Это ощутилось, когда Чим вскочил со своего места и оперся о нее рукой. Сырая. Как и он весь. Предметы казались чужеродными. Все вокруг давило со всех сторон. Одеяло было тяжелым, тело тянуло вниз, подушка давила изрутри, хотя была рядом. Все конечности были холодные, голова кружилась, а темнота спальни показывала вечно двигающиеся узоры. Показывала все, кроме темноты. Парень попытался выбраться из этого состояния, чтобы больше не чувствовать страх. Чувство самосохранения где-то глубоко в его душе, предпринимало действия, чтобы облегчить состояние, но их было мало. От безысходности, Чимин заплакал. Мальчик разбудил Юнги. Тот вновь испугался за состояние Чимина, и сразу понял, что тот жутко температурит. «Он будет надеется. Донадеялся» — качает головой Юнги и достает градусник из аптечки, что была на всякий случай под кроватью. — Милый, тише, это я, — Юнги включает неяркую лампу у кровати, Пак жмурится. Юн держит его за плечи. — Держи градусник, я сейчас приду. Юнги спускается на кухню, ищет для Чимина отвары. Довольно быстро справляется с их приготовлением и идет обратно. — Юн.. ги, мне так страшно.. — хнычет, цепляется за старшего, который на руки к себе садит. Мужчину не покидает ощущение, что в его руках и на коленях большой кокон из одеял и одежды. — Я знаю, Чимин-а, сейчас все будет хорошо, — успокаивающе говорит Шуга и проверяет температуру. Все 39 торжественно красовались на шкале градусника. — Потерпи, маленький, — подставляет стакан с лекарством ко рту Пака. Тот послушно пьет, хотя видно, как тому плохо и как «не можется». — Ну смотри, какой ты умница. — хвалит, гладит по голове, целует в холодную ладошку. Стакан убирает. Свет выключить хочет, но Чимин останавливает. Прижимается ближе и бормочет, что не сможет без него. — Чимин-а, ты со мной, поэтому тебя никто не тронет. Я не отпущу тебя никуда и не отдам никому. Хорошо? Даже если света не будет, мои объятия останутся. Чимин жмется еще сильнее (куда уж больше) и кивает. Комната погружается во тьму, а Чимин в еще более теплые объятия своего мужчины.