О нежности, разнице в росте и любви

      Готовиться морально Ева начала заранее, и мысленно уже была в назначенном дне задолго до его наступления. Но хоть еë разум настойчиво возвращался то к воспоминаниям о прошедших посиделках в кофейне, то к предстоящей поездке, Сырова практически за шкирку тащила себя готовиться к двум оставшимся экзаменам. Получи она тройку или, не дай бог, два — прогулка на лыжах, конечно, не отменилась бы, но перенеслась на несколько дней позже, чего Еве совершенно не хотелось. Поэтому девушка заталкивала свое ожидание поглубже, чтобы оно не отвлекало еë так сильно, и продолжала учить конспекты. Лана, на самом деле, тоже была в предвкушении. Она любила зиму, природу, лыжи, да и Старов был приятным спутником — этого она не могла отрицать. Не придумав достойной отмазки, Белявская достаточно быстро согласилась на предложение Сыровой, но еë всë равно терзали сомнения. С одной стороны, очевидно, что она будет там третьей лишней, хотя Ева и утверждала обратное — «это же не свидание, Белка». С другой стороны, Лана не хотела бросать паникующую подругу на произвол судьбы, а ещë Сырова с большой вероятностью и вовсе не решится поехать без неë. Так что Лана вздохнула, и приготовилась чувствовать неловкость… Но чего только не сделаешь ради друзей.       Спустя неделю после приглашения, Ева, счастливая, что еë старания окупились и сессия удачно закрыта, воодушевлëнно запаковывала себя в болоневый костюм. Одновременно Ева собирала рюкзак, будто готовилась не к небольшой прогулке, а целому походу — там был и термос, и несколько запасных пар носков, и сухие варежки, и даже дополнительная водолазка на случай, если всë-таки замëрзнет. Это помимо зарядки для телефона (вопрос Белявской «Ты его от снега заряжать будешь?» Ева проигнорировала), салфеток, наушников, паспорта, кошелька.       К удивлению подруг, когда машина Даниэля Михайловича подъехала к общежитию, и сам мужчина вышел, чтобы открыть им заднюю дверь, на переднем пассажирском месте они увидели девушку. Она повернулась к ним почти всем телом, обворожительно и так знакомо улыбнулась, что сердце Евы пропустило удар. — Привет! — девушка протянула руку и представилась, а Сырова, ни мгновения не думая, сжала женскую ладонь в ответ. — Маргарита. Для друзей Марго. А ты Ева, да? Ха, ты и правда такая милашка.       Ева кивнула и удивлëнно поблагодарила, мимолëтно подумав о том, что Даниэль Михайлович говорил о ней с кем-то, пока незнакомка обменивалась рукопожатиями с Ланой. — А ты значит Светлана? — Для друзей Лана, — ответила Белявская с самой вежливой и тëплой улыбкой, на которую была способна. — Значит Лана, — понимающе кивнула собеседница и, решив, что должна внести немного ясности, указала большим пальцем на мужчину, который уже вернулся на своë место и пристëгивался. — Дан мой брат.       Пояснение не было лишним, но не заметить это родственное сходство было попросту невозможно. Марго, чрезвычайно похожая на своего брата, такая же высокая, крепкая, обладала яркой, притягательной и немного андрогинной внешностью. Еë шапка лежала на коленях, а огненно-рыжие длинные волосы разметались по куртке. Главным и бросающимся в глаза отличием от Старова была россыпь ярких веснушек, густо покрывающая бледное лицо девушки. А вот еë возраст определить Ева не смогла — Марго выглядела моложе Даниэля, однако и мужчина вовсе не казался сорокалетним. — Мы так и подумали, — тихо ответила Сырова, а Маргарита хихикнула. — Да, знаю, мой маленький брат очень похож на меня. — Задорно ответила девушка, и Ева округлила глаза. Ну не могла быть эта девушка старше Даниэля Михайловича. — Дан, подожди, я сяду к девочкам. — Ты закроешь мне дорогу, — возразил мужчина и аккуратно выехал со стоянки. — Точно. Ну ладно. Я включу музыку? — обратилась девушка к задним местам, ковыряясь в бардачке перед собой, и подруги согласились, хотя и чувствовали, что это не требовалось. — Надо было свою флешку взять…       Марго слегка повернула голову. Даже еë лукавый взгляд был абсолютно идентичен взгляду Даниэля — это открытие сбило Еву с толку, стоило девушке посмотреть на неë. — Дан у нас супер старомодный. Слушает только старьë времëн его детства. Сейчас заиграет какой-нибудь Моцарт, — весело заявила Маргарита, нажимая на все кнопки проигрывателя подряд. — Ты мне льстишь, я не настолько молод. И ты опять не туда жмëшь, — Старов, не отводя взгляда от дороги, вытянул руку и дважды нажал на экранчик.       Девушка махнула рукой, приговаривая, что в еë машине другой проигрыватель, вот и забывает, и повернулась назад, когда зазвучало вступление. — Я ж говорила. Оставить?       Лана незаинтересованно пожала плечами — по правде говоря, для неё совершенно не было никакой разницы, что играло в машине и играло ли что-нибудь вообще, однако мелодия показалась ей знакомой. Не успев подумать над этим, Белявская заметила, как её подруга просияла и оживилась. — Это же Аэросмит! Оставьте. — О-о-о, понятно, — протянула Марго и слегка убавила громкость, но трек и правда оставила. — Вы двое на этой почве и… ну… сблизились, да? — обратилась она то ли к Еве, то ли к Даниэлю, потерев указательные пальцы друг об друга.       Ева от этого жеста вспыхнула, а мужчина, слегка постукивая кончиками пальцев по рулю в ритм, качнул головой. — Нам как-то ещё не доводилось говорить о музыке. — Хм… Получается просто судьба. Ладно, я чужие вкусы всё равно не обсуждаю.       Маргарита оказалась весьма разговорчивой, открытой и смешливой девушкой, и её усилиями, не самая близкая дорога, была скрашена весёлой болтовнёй. Не прошло и десяти минут после знакомства, а они уже общались, словно старые и очень хорошие друзья. Марго, быстро меняя темы для разговора, успела и рассказать о себе — выяснилось, что ей двадцать девять, она занимается ландшафтным дизайном, увлекается баскетболом, как и её брат, и разделяет его любовь к путешествиям. Не преминула она упомянуть и бывшую жену Даниэля, и беззаботно, совсем не волнуясь о посторонних слушательницах, рассказать мужчине, как Сёма, их бойкий младший братец, на днях привёл домой парня на зло отцу. Ей казалось просто уморительным, что у их отца — сурового бывшего военного старой закалки, практически все дети относят себя как минимум к бисексуалам. Когда до пункта их назначения оставалось совсем немного, Марго снова вернулась к теме путешествий. — Ах, Чизи, Париж и правда стоит того, чтобы его увидеть. И, конечно, не только он. Тот же Марсель. Хотя больше всего мне нравится Лион. А Дан любил Прованс. Тот самый, где лавандовые поля и горы. Он по молодости даже почти переехал туда к другу. Ну знаете, в другую страну лучше переезжать, когда есть к кому. Как та деревня называлась? — Кассис, — напомнил Даниэль, а Маргарита хлопнула по колену с громким «точно!». — Правда? — удивлённо спросила Ева, поддавшись вперёд, и обратилась к самому Старову. — А почему не переехали? Не жалеете, что остались? — Решил, что жизнь в рыбацком городке всё-таки не для меня, каким бы живописным он не был, — после нескольких мгновений размышления ответил мужчина и улыбнулся Сыровой в зеркало. — Не жалею.       Наконец они затормозили. Марго выскочила из машины первая, вытаскивая свои лыжи, а следом вышли и остальные. И после преодоления очереди в прокат, все четверо стояли возле подъёмников. Маргарита почесала голову через шапку и оглянулась, пока Ева бросала поверх объёмного шарфа взгляды то на неё, то на Даниэля. Во-первых, они и правда были практически одного роста, во-вторых, к удовольствию Сыровой они даже в лыжных костюмах умудрялись выглядеть словно модели. И хотя Ева чувствовала себя рядом с ними и пингвином, и капустой одновременно — смотреть на этих двоих было наслаждением. И девушка знала, что Лана на этот раз её вполне понимает. — Так, нам на какой? — Марго повертела головой, посмотрев на три подхода к подъёмникам. — Который ведёт на самый верх? — Нам с Евой наверх не надо. А вам на тот, — Даниэль Михайлович кивнул на один из подъёмников. — Ев, нам туда. Там трасса для новичков.       Даниэль расслабленной походкой двинулся в нужную сторону, а Ева растерянно смотрела то ему вслед, то на Лану. Белявская, подавив смешок, с наигранным сочувствием коснулась плеча подруги и пошла к Марго, которая уже заняла очередь и помахала рукой Сыровой, громко желая удачи. Сырова проводила Белку взглядом, окончательно понимая весь замысел, и поспешила за Даниэлем Михайловичем. «Он ведь это планировал с самого начала!» — и девушке эта мысль нравилась настолько же, насколько отзывалась в желудке нервным покалыванием.       И она была права. Понимая, что Еве будет спокойнее с подругой, а без неё, слишком тревожась, она и вовсе могла придумать отговорку и отказаться, Старов предложил позвать Лану с собой. Но и шанс провести время с Евой наедине, вне университета и не как преподаватель со студенткой, а… хотя бы, как друзья, Даниэль не мог. А Марго — ближайшая ему по духу из сестёр, с радостью согласилась составить компанию Белявской, чтобы мужчина мог направить всё своё внимание на Еву. Этим он и занялся.       Как и ожидалось, учителем он был превосходным даже в деле, так далëком от его профессии — разве что чуть более дотошным, чем на парах по истории, а Ева талантливой ученицей, но ещë и гораздо более старательной, чем в университете. Раз за разом она, быстро забывшая про чувство неловкости и радостная от возвращения этого приятного ощущения комфорта, возвращалась к вершине пологого склона, чтобы повторить всë с начала. Поэтому начав с центральной стойки и торможения — «сначала надо научиться сбрасывать скорость, иначе токийский дрифт выходит», уже через некоторое время Ева делала неплохой косой спуск, а ещë позже они сменили склон на покруче. — Не переживайте. Сегодня я здесь для Вас, — ответил Даниэль на извинение девушки за то, что он сам так и не покатался.       И казалось, что это правда его ни капли не беспокоило. Он выглядел так, будто хорошо проводил время, а успехи Евы доставляли ему истинное удовольствие. И не потому, что он убеждался в том, что преподавание является его истинным признанием, а потому что это счастливое выражение лица девушки, эта улыбка, такая же яркая, как отражающиеся от снежных вершин солнечные лучи, стоили того, чтобы провести на месте хоть весь день. Чтобы она, неловко тормозя возле него, хваталась за его куртку в попытке удержаться от дальнейшего спуска и смотрела сияющими глазами, когда он поддерживал еë. Чтобы слышать это удовлетворение в еë голосе: — Получилось, Даниэль Михайлович! Я и правда смогла!       Старов задержал внимание на мимолëтной мысли о том, что теперь Ева может кататься и совершенствоваться сама — может быть, его помощь ей больше и не нужна. По крайней мере, на этом этапе. — Смотри вперëд! — воскликнул он, когда девушка, видимо слишком уверенная в своих действиях, отвлеклась на него, но с трассы Ева всë равно слетела.       Когда Даниэль поднялся до неë, Ева уже скинула лыжи, чтобы не путаться в них, и просто сидела в сугробе. Мужчина с улыбкой посмотрел на неë, покрытую снегом с головы до ног, раскрасневшуюся, но довольную и походившую на кошку, которая сунула мордочку в сметану, и сел рядом с ней. — Жива? — Очень даже, — Сырова посмотрела на пейзаж, который разворачивался у их ног. — Спасибо. Спасибо, что позвали и вообще за это всë. Это… Даже круче, чем я думала. И гораздо легче. — Ну вот видишь, малышка! А ты боялась, — Даниэль слегка боднул Еву плечом, — Значит ты довольна сегодняшним днëм? — Абсолютно. — Девушка кивнула, начала снимать обледеневшую варежку, чтобы потереть щеки, и хихикнула, скрывая смущение, нахлынувшее волной. — Правда щëки отмерзли.       Она добавила это себе под нос и скорее для себя, чем для собеседника. Потому что горели они, конечно, от мороза — как иначе. Сырова подняла голову, когда мужчина позвал еë странным, мягким тоном. — Ева…       Ева вздрогнула, округлила глаза, а его горячая, слегка влажная ладонь легла на еë правую щëку. Она ведь даже не успела заметить, когда он скинул свои перчатки, и она не знала, что делать, а все возможные вопросы застряли в горле. Даниэль погладил еë кожу большим пальцем, пока не приближаясь ближе, чем он был, и удивился тому, что еë холодные от мороза, но словно бы горящие изнутри щëки были даже мягче, чем он себе представлял. Порой он думал об этом. Не только о щеках или маленьких ладонях. Он думал о том, какая Ева снаружи, и о том, какая внутри. Он видел, что еë подруга состоит из острых углов и тонких шипов, он знал, что он сам, как и его сестра, несмотря на внешнюю мягкость и добродушие, были под надëжной защитой своих панцирей таких прочных, что сломать те было бы той ещë задачей. Ева же казалась Даниэлю даже более мягкой и хрупкой, чем она была на самом деле. Он знал, что и у неë есть стержень, но не мог отделаться от желания прямо на месте зацеловать еë удивлëнное лицо, а после прижать к себе крепко-крепко, чтобы она знала — в его панцире есть место для двоих. Но перед тем, как сломать расстояние между ними, мужчина заставил себя глубоко вдохнуть. — Можно?       Ева моргнула, и линия еë рта дрогнула в подобии улыбки. — Да, — почти беззвучно ответила она и зажмурилась.       Только тогда Даниэль склонился, целуя еë мягко и невинно — простое прикосновение губ к губам, словно первый глоток вина, сделанный, чтобы распробовать вкус. Он отстранился, любуясь произведëнным эффектом, и снова повторил это лëгкое касание. И лишь на третий раз Даниэль углубил поцелуй. Губы Евы, прохладные, отдающие на вкус талым снегом, были шершавыми от постоянных покусываний, но ощущались так естественно и желанно, что он ни за что не хотел бы отстраниться от них. Целовалась девушка нервно, дрожа явно не от мороза, и от того она казалось до очаровательного неумелой. Но и это ощущалось Даниэлем, как нечто безыскусное и истинное. Еë губы на его, еë язык, переплетающийся с его, тихий хнычущий звук, вырвавшийся из неë, когда она вцепилась в его куртку так, будто боялась, что это очередной сон, и подтянула себя ближе. И от каждого крошечного движения Евы, в животе и груди Старова было сладко и жарко.       Страх Евы, что образ растворится, если она разожмëт пальцы, не сбылся, даже когда их губы разошлись, а Даниэль посмотрел на неë с такой нежностью, что у Евы защипало в носу. В еë глазах всë ещë плескался вопрос, но она не задавала его, а он не отвечал. Она уткнулась ему в грудь, всë ещë боясь расцепить сжатые до боли кулаки, и Даниэль крепко обнял еë, как бы обвивая трепещущее девичье тело руками, как бы укрывая его собой. — Мы можем… Посидеть немного так? — невнятно пробормотала она, не поднимая головы. — Мгм, конечно. Сколько угодно. Времени у нас в достатке, — прижимаясь щекой к виску Евы, ответил он.       Всë было правильно.