О нежности, разнице в росте и любви

      Возвращение в город проходило не так оживлëнно, как утренняя поездка, и несло на себе немного усталый, даже отчасти меланхоличный оттенок, какой бывает, когда участники активного времяпровождения выплескивают всю энергию. Способствовала тому и темнота, по-зимнему рано спустившаяся на улицы, и полумрак в салоне автомобиля, и очередная рок-баллада, тихо журчащая из колонок проигрывателя, который словно чувствовал общее настроение. Лана, находившаяся в спокойно-удовлетворëнном расположении духа, не пыталась сама начинать диалог, а Марго, по всей видимости за день растратившая большую часть запаса энергии, хоть и говорила порой, особо не старалась растрясти повисшую уютную атмосферу.       Даниэль же, хоть и устал меньше остальных, также не стремился нарушить тишину, лишь отвечал сестре, когда это требовалось. Было сложно понять, о чëм он думал, и его расслабленное выражение лица ничего не выражало. Но порой взгляд мужчины обращался к зеркалу заднего вида, в котором отражались девушки. Ева, прислонившаяся к стеклу, смотрела на мелькающие за окном огни, и было очевидно, что она ярче всех чувствовала эту меланхоличную, мечтательную атмосферу. И при взгляде на неë что-то мягкое и нежное проскальзывало тенью по лицу Даниэля. Восприняла ли Марго это выражение за печаль или нет, однако в конце концов, она не выдержала и снова обратилась к брату. — Что-то случилось? Вы же не поругались?       Старов посмотрел на Маргариту с удивлением — неужели такое впечатление они производили со стороны? — Нет, совсем нет, — и мужчина снова отвернулся, хотя лëгкая улыбка всë ещë была на его губах.       Девушка послала брату выразительный взгляд, а он, разумеется заметивший его, никак не отреагировал. Она хотела знать, что произошло за это время, и произошло ли хоть что-нибудь, но так и не дождавшись ответа, вернулась к телефону. Были некоторые вещи, которые принадлежали только ему и Еве, и не предназначались для ушей даже любимой младшей сестры. Не рассказывать же ей, как Ева, не выдержавшая резкого всплеска эмоций, плакала в его руках, а он, вытирая еë холодные и одновременно горячие щëки, приговаривал, что слëзы замëрзнут. Или то, как он потом снова и снова целовал еë солëные губы, покрасневший нос и дрожащие веки с мокрыми ресницами. А она, забыв про обледеневшие варежки на руках, робко гладила его лицо, словно не могла поверить в происходящее. Впрочем и Маргарита это понимала, а потому ничего не спрашивала — Даниэль сам скажет то, что посчитает нужным.       Машина притормозила недалеко от общежития, но, по настоянию Сыровой, не совсем доезжая до него. Девушка, удивляясь тому, как быстро они добрались, выскочила на улицу едва ли не быстрее Ланы и Даниэля. Его сестра помахала рукой, взяв со студентки обещание написать ей, и Ева, попрощавшись, захлопнула дверь. Белявская к тому времени уже сердечно поблагодарила преподавателя за поездку, и вышла на тротуар, не дожидаясь подруги. — Спасибо, Даниэль Михайлович. Это было так… Чудесно. Спасибо большое, — Сырова улыбнулась, немного смущëнно, но радостно, и сделала шаг назад, готовясь удалиться следом. — До встречи? — Это Вам спасибо. До встречи, Ева, — мужчина отзеркалил еë улыбку и ещë несколько мгновений смотрел девушке вслед перед тем, как повернуться к машине. Он открыл дверь, глянул на сестру и, попросив подождать ещë, дверь захлопнул. — Ева!       Преодолев сваленный грязноватый снег у обочины, Старов ступил на тротуар и в два шага оказался перед Евой. — Сессия ведь закрыта? На каникулах снова поедете домой? — Да, к сожалению… У родственников, начиная с бабушки, череда Дней рождений, так что я точно уеду, — опечаленно протянула девушка, когда короткий миг удивления этим вопросом прошел. А ещë спустя мгновение еë губы изогнулись в маленькой, лукавой улыбке, придавая лицу Сыровой проказливое, флиртующее выражение. — Будете скучать? — Конечно, — без намëка на иронию ответил Даниэль, чувствуя щекочущее желудок желание сцеловать эту усмешку с еë губ. — Мы ведь не увидимся почти до середины февраля.       Судя по помрачневшему лицу девушки, она и не задумывалась об этом раньше. А ведь выходит больше двух недель. Почти три недели в разлуке сразу после того, что случилось. Хотя вряд слово «случилось» подходило, потому что всë вело к этому — Даниэль точно знал, что рано или поздно придëт время. Впрочем как и Ева искренне надеялась, что когда-нибудь еë мечты станут реальностью. — Точно… — она тяжело вздохнула.       А потом оглянулась воровато и нервно, оглядывая освещëнную оранжевым фонарëм улицу, и преодолела то небольшое расстояние, что было между ними. Еë рука приподнялась, замерла в нерешительности в нескольких сантиметрах от куртки Даниэля, а потом ухватилась за неë, слегка потянув вниз. — Наклонитесь, пожалуйста, — пробубнила Ева, старательно избегая зрительного контакта. — М? — Мужчина несколько мгновений изучал еë лицо, смотря сверху вниз, а потом сделал вид, что его осенило. Казалось, ему доставляло удовольствие то, что она будет дышать ему в грудь, даже если встанет на носочки. — Не можете дотянуться?       То, что Старов наклонился на пару сантиметров, Еве никак не помогло и она сощурила глаза, будто прикидывая, в каком тоне ей позволительно ответить. Даниэль откровенно дразнился, и этот факт даже заставил еë застенчивость притихнуть. — Конечно, у меня ведь нет с собой лестницы, — буркнула Ева и быстро клюнула губами щеку мужчины, когда тот смилостивился над ней и наконец склонился. Но сразу отстраниться ей не дали, а удивлëнный звук, почти писк, растворился в месте, где их губы соприкоснулись. Рука Даниэля мягко удерживала подбородок Сыровой на месте, а она, некрепко стоя на носках, ухватилась за его плечи. — До встречи в новом семестре, пташка, — улыбнулся мужчина, когда Ева отшатнулась, сбивчиво дыша, и провëл большим пальцем по влажному от слюны уголку еë рта. — Помнишь, много не пей. Только если за здоровье родственников.       Она, с трудом расцепив пальцы, выпустила ткань куртки из своих рук и сделала ещë один шаг назад. А сердце еë всë ещë пульсировало на кончике языка пугающе громко. — До встречи… — Ева шагнула ещë и остановилась, будто что-то вспомнив. И хотя это тепло, эта дрожь по телу не располагала к разговорам спокойным голосом, Сырова прокашлялась. — Кстати, у Вас есть соцсети? — У тебя же есть мой номер. — Да, но телеграм это одно… — Сырова замолчала, подбирая разумную причину. Разумных причин в еë голове не нашлось. — Я не фанат соцсетей, но твиттер есть, — задумчиво произнëс Даниэль.       Ева обрадовалась, но восторг утих спустя мгновение, стоило ей вспомнить свой словесный поток в твиттере, ничем не фильтруемый (в том числе и слëзы по поводу Даниэля Михайловича), а также сотни ретвитов, большая часть которых весьма неприличного содержания. Девушка покачала головой. — У меня нет твиттера… А что-нибудь ещë? Что, даже ВК нет? — удивилась девушка на отрицательный ответ, вспоминая, не ошиблась ли она в возрасте мужчины. Даже у еë бабули была страничка ВКонтакте. — Вам сорок или четыреста? Простите. Одноклассники?       Старов хохотнул и покачал головой. — Ни одноклассников, ни аськи. У меня и без этого есть чем заняться, милая. Но… Инста ещë есть, если так важно.       Ева аж засветилась, хоть и старалась не показывать слишком много восторга. На самом деле, как раз инстаграм Старова и интересовал еë больше всего — а точнее фотографии. Любопытно же! Стараясь не задерживать мужчину ещë дольше (он опять оставил шапку в машине!), уже через пару минут Сырова попрощалась. А уходила она, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вприпрыжку. Даниэль проводил девушку взглядом, дождался пока она, махнув рукой на прощание, скрылась за углом дома, и только тогда вернулся в машину. — Не смотри так, — он постучал ногами по ступеньке и закрыл дверь. — Не смотрю, — фыркнула Марго. — Ничего не видела, клянусь. Даже то, как ты сложился пополам, чтобы поцеловать Чизи не видела… — Девушка сделала паузу и тихо добавила, — Хомячок с бананом, ей-богу.       Даниэль задумался о чëм-то и, уже отъехав со стоянки, хмыкнул себе под нос, словно эта мысль его позабавила, но ничего не сказал вслух. — Но я рада, что ты рад, — серьëзно произнесла девушка и больше эту тему не поднимала.

***

      Новое расписание Еве одновременно нравилось и нет. Пары расположились достаточно удобно, перегруженных дней не было, а среда и вовсе оказалась свободной. Однако история отныне стояла последней для группы парой, что лишало Еву возможности беседовать с преподавателем по утрам. С другой стороны, теперь она могла поговорить с ним в любое удобное время — хоть по телефону, раз уж мужчина был любителем именно созваниваться, а она и не отказывалась (сложно думать об отказе, когда его низкий голос в трубке неизменно отзывается сладкой истомой во всëм теле), хоть в переписке. Да и в душе Сыровой теплилась надежда, что для Даниэля Михайловича пары еë группы тоже будут последними, а значит звонки больше не станут ограничивать их время. Ко всему прочему новое расписание освобождало девушку от необходимости вставать два раза в неделю раньше на сорок минут. Так что она всë-таки была больше довольна, чем нет.       В университет Сырова практически мчалась, гонимая томительным предвкушением встречи. Ей было трудно не пытаться анализировать их взаимоотношения, тяжело не задаваться глупыми, но по-настоящему беспокоящими еë вопросами, однако Ева искренне старалась следовать давнешнему совету подруги и просто плыть по течению. Без домыслов, тревоги, постоянно крутящихся в голове вопросов. Так что покалывающее во всëм теле напряжение, Сырова также попыталась отпустить, пока поднималась на третий этаж. Как себя вести, о чëм говорить? После стольких личных разговоров по телефону предстоящая встреча заранее ощущалась совершенно по-новому. А еë воля, она бы бросилась к Даниэлю Михайловичу в объятия и целовала-целовала-целовала.       Ева потрясла головой и похлопала ладонями по горящим щекам, не коря себя, но снова отчаянно смущаясь. Казалось бы, прошло уже практически три недели, но и по сей день еë сердце, стоило девушке вспомнить тот январский вечер, делало кульбит в груди. А потом, словно не веря, замирало — он и правда поцеловал еë! Ева тряхнула головой в последний раз и собрала внутренние силы, чтобы стук в дверь аудитории не казался мышиным скрябанием. Ответа дожидаться она не стала — никогда ведь раньше не ждала. Распахнула дверь, шагнула внутрь широким, отчаянным движением, потому что времени до первой пары было до обидного мало, а настрой мог до глупого быстро растаять. И да, они ещë увидятся на последней паре, и, возможно, Еве стоило дождаться еë, но Старов повернулся к девушке с улыбкой, от которой чувства встали комом в груди, мешая дышать. Поэтому Сырова, не дав себе времени подумать, пересекла расстояние от двери до окна практически бегом и врезалась в Даниэля. Громкий вздох невыразимого облегчения сорвался с еë губ, как у человека, который в последнюю секунду перерезал нужный провод. Ева подняла голову, продолжая прижиматься подбородком к одной из пуговиц на чëрной рубашке мужчины, и расплылась в сытой, довольной улыбке.       Даниэль, тоже сохраняя молчание, провëл кончиками пальцев по волосам, виску, спустился ими к мягкой щеке, где и замер. Этот короткий безмолвный миг прервался звуками шагов по коридору, и Ева, получив лëгкое касание губ, разорвала объятия и выпорхнула за дверь. И отчего-то она не чувствовала ни капли разочарования от того, что у них было едва ли больше минуты. Сияя, она поздоровалась со старшекурсниками, которые и помешали им, и была такова. — Ты прям светишься, — заметила Вика на одной из перемен. Она подпëрла голову рукой и заинтересованно глянула на одногруппницу. — Да-да, — встрял Матвей, парень, сидящий на следующем ряду после Евы и Ланы.       И раз уж они сидели рядом, то нередко переговаривались, а с декабря постепенно начали общаться ещë ближе. То же и касалось Вики. Довольно быстро еë увлечение преподавателем истории сошло на нет. Может быть он, поняв, к чему ведëт дело, предупредил девушку сразу, что у неë не выйдет, а может, привыкнув, она сама стала относиться к нему спокойнее. В любом случае, Ева не думала об этом. — Прям хорошенькая стала, — хитро продолжил Матвей и ткнул пальцем девушку в щëку.       Та фыркнула, стукнула парня по руке и подбоченилась. — Как грубо! Вообще-то я всегда была хорошенькой!       Матвей рассмеялся, соглашаясь, но добавил, что сейчас она всë-таки гораздо более хорошенькая, чем прежде. Лана закатила глаза, а Вика, хихикнув, попросила их не флиртовать так откровенно. На что Сырова лишь пожала плечами — она бы не назвала это флиртом. Да и всë равно еë мысли, мечтательные и невесомые, и чувства, сладкие и нежные, были обращены весь день (как и многие дни до этого) к другому человеку. Скажи ей кто-нибудь, что через несколько месяцев она будет ждать пары по истории сильнее, чем любого праздника, Ева покрутила бы пальцем у виска. Однако Кристина-таки была права, сказав ещë в конце августа, что история точно станет еë любимым предметом.       Дождаться последней пары оказалось вовсе не проблемой. А вот сидеть на своëм старом месте, держать лицо и видеть Даниэля Михайловича возле доски, который вëл себя как прежде — да, было весьма проблематично. Ева ëрзала на месте, отвлекаясь от ведения конспекта, вспоминала, что Старов всë ещë преподаватель, и от этой мысли у девушки свербело в желудке. А взгляд… О, Ева знала этот взгляд, и от него по спине пробегала дрожь, а в груди сладко тянуло. Была у Даниэля какая-то способность говорить без слов, и он, рассказывая о поздней Античности, умудрялся вгонять девушку в краску.       Когда пара закончилась, Ева, делая вид, что чрезвычайно тщательно собирает сумку, краем глаза провожала выходящих из аудитории одногруппников, и лишь когда последний вышел, спустилась со своего ряда. — У Вас ещë не закончились пары, да? — Увы, у меня ещë одна группа. — Жаль… — слегка помявшись, искренне опечалилась девушка. — Тогда до свидания? Удачно Вам провести лекцию. — Ева, подожди, — Даниэль снял очки и положил их на раскрытый журнал. — Во-первых, предлагаю перейти на «ты», если ты не против. Во-вторых, ты свободна сегодня вечером? — Да, давайте… Давай, да, хорошо, — девушка сжала лямку рюкзака, смущëнно просияв. — Свободна. — Тогда как ты смотришь на то, чтобы мы вечером съездили перекусить?       Ева сделала глубокий вдох, успокаивая захлëбывающееся от ликования сердце, и плутовато улыбнулась. — Это свидание? — Да, — совершенно серьëзно ответил мужчина.       И она могла гордиться собой, когда услышав ответ, вместо панической попытки придумать отговорку, как наверняка бы сделала ещë полгода назад, улыбнулась только ярче. — Я только за.