О нежности, разнице в росте и любви

      Ева перехватила телефон поудобнее и откинулась на спинку дивана. Чуть размытые Лана и Матвей на экране уже о чëм-то активно спорили и только связь установилась, а их голоса перестали заикаться, Ева воскликнула: — Только без спойлеров, я не смотрела позавчерашнюю серию.       У Ланы что-то упало, и она сдержанно ругнулась, на пару мгновений скрываясь из кадра, а вот Матвей всплеснул руками. Он уже собирался было возмутиться, но к нему на колени забралась очаровательная малышка пяти лет и сунула носик в камеру. — Ева, я тебя вижу! — еë широкая улыбка заставила так же широко улыбнуться и Еву, и Лану. — Лана! — Катюша! — воскликнула Сырова, — Привет, привет, моя малышка. Как твои дела?       Немного приглушëнно раздался голос Шевченко, который напоминал сестре, что они виделись с его подругами не так давно, и вообще он хотел поговорить, но девчушка уже спрыгнула с его ног и, потрясывая косичками, убежала. В кадре появились ещë две девочки. Одна помладше и другая уже подросткового возраста — им Катюша показывала машущих рукой Еву и Лану. Еë младшая сестра девушек узнала и невнятно что-то пролепетала, а старшая буркнула приветствие под нос, пока Катя щебетала то о море, то о садике. И, наговорившись, сунула телефон обратно в руки брату. Тот потрепал еë по голове и ушëл из гостиной в свою комнату. — Сырова, ты говорила, что посмотришь. Вот сейчас специально всë расскажу, — попутно бухтел Матвей, хотя, конечно, на самом деле не был ни капли расстроен или недоволен. — Прости, прости, — Ева фыркнула, развалилась на диванчике ещë более вальяжно и окинула гостиную взглядом, рассказывая о причинах, по которым никак не могла посмотреть. Она не юлила — у неë и правда не было времени.       А гостиная в свете небольшой лампы казалась чрезвычайно уютной. Тихонько шумел вентилятор, обдувая девичье тело, сопела кошка, раскинув лапки на спинке дивана. Ева очень любила полумрак, и такая атмосфера была еë любимой. Даже тонкую полоску яркого света из-под двери комнаты, которая служила кабинетом Даниэлю, прикрывал собой Акела, расположившийся недалеко. Старов, как только привëз Еву с работы и небольшой вечерней прогулки, накормил и снова сел за компьютер. А девушка поставила цветы в вазу, немного почитала и теперь, зная, что она не помешает разговорами Даниэлю, который сидел в наушниках, согласилась на совместный видеозвонок с друзьями. — Сегодня я работала, а вчера мы ездили в театр! Это… Вау! Мне было не до ваших сериальчиков, — вздëрнула носик Ева, а еë друзья фыркнули. — Так что никаких спойлеров. Посмотрю я. Сегодня. — Чиз у нас теперь важная! По театрам ездит, хо! — передразнил Шевченко, но смилостивился. — Так и быть, без спойлеров. — Просто скажу, что ты охуеешь с концовки, — подала голос Белявская, и парень сунул в уши наушники и поддакнул, едва сдержавшись от мата. Он знал, что любопытная Катюша в любой момент может залететь в комнату. И хотя та уже научилась стучать в дверь, услышать что-нибудь она всë равно могла, а Матвей старался беречь еë ушки. — Концовка просто… Жесть, да. — Блин, злодеи! Скажите хоть, жива ли моя любимка, — взмолилась Ева, а Матвей с Ланой синхронно протянули, как бы разводя руками: — Ну… — Злодеи! — в сердцах повторила Сырова, обещая, что перед сном обязательно посмотрит. — А на что ездили? — Шевченко сменил тему с заинтересованным видом. — На «Призрака оперы»! Вещь мощная. Вживую это звучит потрясно. Хотя первые пятнадцать минут я сидела и только думала: «Охуеть, я в настоящем театре». И там такой буфет… А голос Эрика… Уж не знаю, кто играл его, но голос… Я понимаю главную героиню. Тоже бы поверила во всë, что он говорил.       Матвей закивал с важным и уверенным видом. — Буфеты в театре и правда имба. И «Призрак оперы» тоже. — Смотрел? — спросила Лана без капли недоверчивости, а парень рассмеялся. — Даже не читал. Но если Сырочку понравилось… — Ты грëбанный культоролог, — воскликнула Сырова. — Ты должен был смотреть «Призрака оперы».       Шевченко лишь по-доброму осклабился, не собираясь спорить с Евой. А еë порывистый коротенький рассказ о мюзикле выслушал с неподдельным интересом, как и Лана, хоть та и смотрела, и читала. Слово за слово, они обсудили и отпуск семьи Шевченко, в который те ездили. Правда, к сожалению, снова без отца. Тот пропадал на работе сколько Матвей себя помнил, а в последнее время даже на отдых практически перестал ездить. Его мама говорила, что это не расстраивает еë — в конце концов, работа отца обеспечивала всю семью. В том числе оплачивала и учëбу сыну, и съëмную квартиру, в которую он уехал после потасовки в общежитии. Комендант, конечно, сразу выселила проблемного жильца, припоминая и предыдущие скандалы, и курение. А Матвей, разумеется, об этом ни капли не жалел. Собственный угол имел гораздо больше плюсов, чем минусов. Точнее сказать, у него были лишь плюсы, не считая того факта, что он теперь не мог заваливаться к друзьям в комнаты в любое время суток. Впрочем квартира находилась не так далеко от общежития, и бывшие соседи приходили к нему сами. У матери Матвей вообще оставался на ночь редко, особенно в учебное время, но приезжал чаще, когда отец снова был в отъезде. А последние несколько дней они всей семьëй (разумеется, не считая отца) отдыхали в загородном доме.       После болтовни о семьях и разной ерунде, Матвей вдруг осторожно спросил: — Чиз, а можно вопрос? Твоя бабушка, она… Выходила на связь?       Ева почесала голову и кивнула. — Ага, было. Звонила. Сначала угрожала, потом сказала, что сильно заболела, потом снова угрожала, говорила, что обратится в полицию, мол мой великовозрастный парень похитил меня. Доставала вообще-то, а рука заблокировать не поднималась. Так что парень однажды забрал у меня трубку и что-то наговорил ей. До сих пор интересно, что такого он ей говорил минут двадцать, но, по крайней мере, она больше не звонила.       Выражение лица Матвея выражало неподдельное уважение к парню Евы. Это было заметно даже через чуть размытое подвисающее изображение. — Крут! — Да… — влюбленно вздохнула Сырова, катаясь по дивану. — Он такой…       У Матвея едва заметно дëрнулись уголки рта, а мышцы стали словно каменными, когда Ева мечтательно прощебетала, что после университета подарила бы своему парню кольцо. Ему пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не прервать девичьи мечты о пышном свадебном платье принцессы резко, но он попытался снова сменить тему. Благо проницательная Белявская, будучи, конечно, в курсе всего происходящего, помогла. Да, она могла язвительно подшучивать над ним, но не позволяла себе такого при Еве. Та с лëгкостью перескочила на планы на будущий учебный год, с показным раздражением вспомнила, что Котовский собирался быть их преподавателем на втором курсе, но не без облегчения рассказала, что еë друг с работы охомутал-таки злобного заместителя ректора. А ещë слово за слово с животрепещущих тем они съехали на обсуждение аниме. — Значит новую серию «Куска» она посмотрела! А та вышла только сегодня, — возмутился Матвей. — Чел, потому что это «Кусок», — Ева потрясла ручкой. — Серия! Жесть! — голос еë прозвучал возбуждëнно. Ева даже едва не вскочила с дивана. — Согласна, — спокойно ответила Лана, а Матвей согласился чуть более бурно. — Вот уж точно! Когда уже Рыжего раскроют?! — Я всë ещë надеюсь, что Рыжий окажется главным злодеем. Потому что, боже, это было бы таким поворотом… Вроде многие ожидают, но как всех разорвет от него, — не теряя возбуждëнной скорости в голосе, заговорила девушка. — Нет, только не это, — Лана замотала головой. — Вот уж не надо. — Почему ты так хочешь этого? — фыркнул Шевченко.       Ева развела руками. — Ну это же Рыжий! Во-первых, мощнейшее стекло. Во-вторых, Рыжий — супер горячий мужик, — Ева странно хрюкнула. — Впрочем, как и все рыжие. — Шанкс не рыжий, а красноволосый, — возразила Лана, не дав подруге продолжить список причин, по которым милый ей исход мог быть возможен, а Ева цокнула, но еë просьба не душнить так и не была произнесена вслух.       Из-за не самой лучшей связи собеседникам Евы была плохо видна тусклая тень, нависшая над девушкой. Но вот еë засиявший взгляд, направленный куда-то вверх за пределы камеры, не вызывал у них ни малейшего сомнения. Было до смешного очевидно, кого она в тот момент увидела. Девичьи глаза чуть округлились, скользнули вниз вслед за тенью, пропавшей из кадра. — Погодите, я отойду, — Сырова выключила камеру и микрофон и шикнула. — Ты чего удумал? — Мне нужно… Знаешь, просто немного разгрузить мозг. Я тебя не отвлеку, — уклончиво ответил Даниэль, опустился на колени и взял в руки маленькую ступню Евы в мягком домашнем носочке. — Продолжай. — Нет-нет, я знаю, что ты задумал, — заворчала девушка, но отдëргивать ножку не стала. Слишком уж приятны были ласковые массирующие движения его мягких рук. И еë уставшие от работы ноги просто испытывали чистое наслаждение. — Я же разговариваю. — Это не займëт много времени, пташка. Разговаривай, пожа-       Ева его перебила. — Это всегда занимает много времени, — с нажимом проговорила Сырова, а еë брови невольно поползли к переносице.       И хотя тело, неизменно отзывающееся на касания мужчины, не изменило себе и в этот раз, и лëгкое горячее предвкушение уже пощекотало донышко живота, а сладкая тяжесть разлилась оттуда по бëдрам, поднялась к желудку и чуть сжала грудь, сейчас Ева собиралась по-настоящему возмутиться. «Продолжай разговаривать» Даниэля звучало практически издëвкой. Кто ещë, как не он прекрасно знал, что у неë это не получится. К тому же, он знал и то, что они оба всегда были громкими и несдержанными, и если он умел сдерживаться, то у неë, при всëм желании, это выходило из рук вон плохо. И, будучи в курсе этого, Даниэлю нужно было приставать именно сейчас, когда она не поговорила даже двадцати минут по телефону. А ведь Лана уже вернулась домой, Матвея в городе тоже не было, и Ева успела по ним соскучиться за последние несколько дней.       За издëвку девушка посчитала и слова про время. Ну не занимало это «немного времени», не занимало. — Дай мне несколько минут, и я уйду. Обещаю, — серьëзно ответил Даниэль, и склонился, целуя девичью коленку. Ева чуть округлила глаза и приподняла брови, не отвечая на своë имя, раздающееся из динамика телефона. Случайная ухмылка скользнула по еë губам, и мужчина воспринял это за согласие. — Кто вообще разгружается, отлизывая, — побурчала девушка себе под нос, послушно разводя ноги вслед за лëгким касанием Старова. Перед тем, как включить микрофон, она дополнила: — Не делай глупостей. — Наконец, — произнесла Лана, только в трубке раздался голос Евы. — Ты камеру не включила. — Я пока… Не могу. Чуть позже. О чëм говорили? — Ева прижала телефон к уху поудобнее и чуть громче обычного выдохнула, когда губы и зубы Даниэля накрыли мягкую плоть внутренней стороны еë бедра, посасывая и покусывая, пока на бледной коже не остался алый след. И чем выше поднимались его жадные, но неспешные поцелуи, тем сильнее вздымалась грудь Евы от еë попыток дышать ровно, глубоко и максимально бесшумно.       А всë своë внимание девушка обратила на разговор друзей, пока не пытаясь вставить хоть слово. И пока Даниэль не начал делать ничего, что помешало бы Еве сосредоточено слушать, еë дыхание и сердцебиение оставались относительно ровными. По крайней мере, и то, и другое сбилось недостаточно, чтобы заставить Лану и Матвея заметить что-нибудь странное. Только продолжалось это недолго. Мужчина подобрался к цветастой ткани девичьего белья, поцеловал уже чуть влажные губы прямо через неë и так шумно вдохнул, что Ева дëрнулась, вспыхнула до корней волос, а вместо глубокого вдоха издала практически свист.       Увлечëнные спором Лана с Матвеем то ли не заметили, то ли ловко сделали вид. А может Ева просто слишком преувеличивала громкость собственного дыхания и способности динамика телефона, который не мог передать малейшее изменение в еë голосе. Сырова кратко согласилась с высказыванием Белявской, продолжая считать вдохи, приподнялась, позволяя мужским рукам стянуть с неë белье, и перевела взгляд в противоположный угол комнаты. Отчего-то попытка отвлечься от действий Даниэля имела едва ли не обратный эффект. Может быть от того, что Ева всë ещë старалась дышать аккуратно и тихо, нежный выдох Даниэля, стоило еë белью оказаться на полу, прозвучал так громко, так заметно. И, словно маленькое эхо, сорвался нервный выдох и с еë губ, стоило языку пройтись по недавним маленьким ранкам от бритвы и чуть отросшим волоскам. Ева не видела довольного выражения лица Даниэля, его взгляда, когда он дразняще поцеловал клитор и аккуратно раздвинул губы, но почувствовала его.       Вообще, мужчина вышел из комнаты лишь для того, чтобы выпить воды на кухне и, быть может, выйти на балкон, чтобы и правда чуть прочистить мозг и дать уставшим глазам немного отдыха, или перекинуться парой фраз с девушкой. Но Ева, раскинувшаяся на диване в одних хлопковых трусах с вырвиглазными цветами и растянутой футболке, изменила его планы. Футболка от жары была задрана настолько, что Даниэль видел не только мягкий животик в складочку, но и пару сантиметров левой груди. Смятые шорты неаккуратно лежали на противоположном подлокотнике, так и не надетые девушкой, и еë ничем не прикрытые нежные округлые бëдра так и манили сжать их, увидеть, как на податливом теле остаются розовые следы, прижаться лицом и вдохнуть запах девичьей кожи. Конечно, ему ничего не стоило пойти дальше, но желание увидеть, как лицо Евы будет мучительно дрожать от попыток скрыть наслаждение, оказалось сильнее. И хотя он только начал вылизывать мягкие влажные складочки, практически не касаясь самого чувствительного места, смотреть на Еву уже было сплошным удовольствием. Впрочем, как и всегда. — Ты чем там занята? — полюбопытствовал Матвей. По большей части, его заинтересовало не еë дыхание в трубке, а отсутствие разговоров. Достаточно болтливая Ева всегда имела своë мнение и всегда вставляла его, однако последние несколько минут она вообще молчала, лишь односложно отвечая. — Немного занята, — выдохнула она. — Но я слушаю. — Ну ладно, — легкомысленно пожал плечами Шевченко, хоть этот жест и остался незамеченным для Евы, поскольку она прижимала телефон к уху. — Как думаешь…       Смысл вопроса до девушки не дошëл. Еë свободная рука вцепилась в плед, как только губы Даниэля прижались к клитору, втягивая тот, а пальцы чуть надавили на вход, не проникая внутрь. — Ох, да… — выдохнула она, а Шевченко вскинул руки. — Я не договорил! — Я знала, — Ева вздохнула, — что ты скажешь.       А Лана после пары судорожных вдохов подруги понимающе фыркнула. — Он хорош, да?       Ева наконец открыла глаза и опустила их вниз, прямо на Даниэля. Взгляд мужчины, направленный на неë, отрезвил девушку сильнее, чем вопрос Белявской. Пожалуй Ева раньше и не замечала, насколько Старов бывал возбуждëн в такие моменты. Его вожделеющие, томные потемневшие глаза с расширенными чëрными зрачками, почти закрывающими зелëную радужку, не вызывали ни малейшего сомнения. Как и тяжëлое дыхание, впивающиеся в кожу пальцы, словно пытающиеся подтащить девичье тело ещë ближе, розовеющие щëки. «Э, да Вас ведëт похлеще меня, Даниэль Михайлович», — со слегка удивлëнным весельем подумалось Еве, и она кивнула, закусив губу почти до боли, чтобы не застонать от мучительно-сладкого жара, затопившего еë тело. — Очень хорош, — еë голос прозвучал чуть томно и сипло, так что Шевченко напрягся. — Кажется, вы говорите о чëм-то, о чëм не знаю я. — Забей, — Белявская махнула рукой. — Меня мама зовëт. Я вернусь… Минут через пятнадцать, наверное.       Матвей не успел возмутиться, потому что уже раздался сигнал, оповещающий о разрыве связи с Ланой. Ева чуть помолчала, царапая ноготками поверхность пледа, и набрала в лëгкие воздуха. — Может… Тогда созвонимся позже? — Ну ты-то куда, Сырова? — раздалось его недовольство в трубке, а Даниэль, оторвавшись и влажно чмокнув губами, покачал головой, как бы говоря «нет». — Просто без Ланы… — неуверенно просипела Ева, сминая плед до побелевших костяшек, и Старов взял еë руку и перенëс себе на голову. Девичьи пальцы зарылись в мужские волосы, оттягивая их, и Ева, словно почувствовав такое знакомое ощущение, расслабилась окончательно. Она откинула голову назад, прикрывая глаза, и влажно облизнула губы. — Я же не рассказал про свой курортный роман, — напомнил Матвей. — Белке-то я рассказал, потому что кое-кто отвечал на звонок пятнадцать минут. — Точно… — тихо согласилась девушка. — Да… Давай. — Вообще, мне, конечно, стыдно, потому что на тот момент я вообще-то встречался с Викой, но… — Нашей Викой? — на выдохе уточнила Ева, отчего еë вопрос прозвучал совсем не так, как она разговаривала обычно, и намотала на кулак длинные рыжие пряди, неосознанно направляя движения Даниэля. Еë ноги дрогнули, и дрожь перешла с бедëр одновременно и к икрам и ступням вниз, и к пояснице и даже рукам вверх. — Да-да, я же рассказывал. Короче, подожди, про отпуск. Мы остановились в громадном отеле… — Ты говорил. Давай к делу, — девушка его нагло перебила — про громадный отель она уже не без зависти слушала. — И я познакомился с соседкой. Ой, какая женщина, Ева! Потрясающая мулатка. Сиськи, наверное, размер шестой. В них только зарыться и умереть от недостатка воздуха. И хотя ей под сорок, она выглядела лет на десять моложе. Ну и разумеется, я еë трахнул. — Боже… — всхлипнула Ева, извиваясь и едва удерживая телефон у уха. Еë дрожащие ноги сжали голову Даниэля, а он всë-таки подтянул девушку ближе, заставляя сползти ниже. — Эй, ты плачешь? — обескуражено спросил Матвей, прерывая рассказ. — Нет. Смеюсь, — выдавила она, жмурясь. — Наверняка это она тебя.       Шевченко тихо, низко рассмеялся. — Ты права. Слушай, Ева… — М-м? — протянула Ева, и этот звук прозвучал практически стоном.       Сырова не подумала ни об этом, ни о влажных звуках, наверняка слышимых. Она не хотела думать — она была так близка, так близка. И Даниэль, словно чувствуя это, словно ощущая эту грань, как свою, с наслаждением прикрыл глаза и раздался его сдавленный грудной стон. Ева не успела удивиться или подумать о том, что способность Даниэля держать голову холодной тоже переоценила. Телефон едва не выпал из еë рук, когда она уронила голову назад и кончила с сытой улыбкой, заметной на раскрытых губах. — Кажется, я слышал то, что не должен был, — пресновато высказался Матвей, когда Ева, тяжело дыша, поднесла телефон к уху. Девичий сверкающий взгляд снова обратился к Даниэлю, который смотря из-под опущенных ресниц, по-собачьи вылизывал еë бëдра, покрытые лëгкой испариной. — Да… — Ева не стала спорить или отнекиваться. Еë пальцы выпустили волосы Даниэля из мëртвой хватки и теперь просто мягко перебирали их, пока мужчина не приподнялся и не наклонился к еë уху. — Я обожаю видеть, как ты кончаешь, — на грани слышимости шепнул Старов и выпрямился. — Я… Я объясню. Я… Подождëшь чуть-чуть? Или давай созвонимся через пару минут, — немного сбивчиво заговорила девушка в трубку. — Перезвони, — ответил Матвей, и Ева выключила телефон, скользнув взглядом мужчине. — Мне кажется, я должна помочь тебе, — девичий взгляд задержался на низко сидящих домашних штанах Даниэля.       Он хмыкнул и приподнял голову Евы за подбородок, вынуждая еë поднять глаза тоже. — Хочешь помочь? — хитро ухмыльнулся он и тронул пальцем еë нос. — Или просто хочешь продолжения?       Даниэль не стал дожидаться ответа. — Обещание есть обещание. Я же пообещал, что займу всего пару минут твоего времени. Я его выполнил и ухожу работать. Болтай, принцесса.       Ева, словно заворожëнная, смотрела в его глаза и тоскливо вздохнула, когда пальцы Старова перестали гладить еë лицо, а мужчина, бросив последний взгляд, развернулся. — Подожди, хочешь сказать, я быстро кончаю? — возмутилась Ева ему вслед, будто очнувшись от гипноза, и Даниэль выглянул из коридора, в который уже успел выйти. — М… Нет, просто я очень хорош, — лукаво ответил он, и у Евы от возмущения дыхание сбилось где-то в груди. «Вот же дьявол!»