О нежности, разнице в росте и любви

      Даниэль лениво листал ленту твиттера в кровати и краем уха слушал, чем занималась Ева. Тот факт, что она до сих пор не забралась к нему, не улеглась щекой на его грудь, чтобы сонно поглазеть в экран телефона и вскоре засопеть, говорил о других планах девушки на поздний вечер. И всë-таки гостиную она покинула уже давно, направившись в ванную комнату, и до слуха Даниэля в тот момент не доносилось даже звука воды.       Впрочем щелчок, оповещающий об открытии двери, ведущей в ванную комнату, раздался довольно скоро, а ещë через пару мгновений Ева, закутанная в халат, появилась на пороге спальни. Старов, только скользнув заинтересованным взглядом поверх очков по девичьей фигуре, тут же снял их и положил вместе с телефоном на тумбу. Не для сна же красовались чулки на еë ножках — это было понятно, даже если Ева не сказала ни слова. Еë рука потянулась к большому карману халата и что-то чуть нервно нащупала в нëм, и этот жест заставил Даниэля попросту сгорать от любопытства. Под весом девушки матрас слегка прогнулся, когда та медленно забралась на кровать и устроилась между мужских ног. Еë движения хоть и оставались неспешными, размеренными, не были лишены лëгкой нервозности, которая не осталась незамеченной Старовым, как бы Ева ни старалась двигаться преувеличенно спокойно. Внутри она явно была неспокойна. Девичьи пальцы забрались под широкую майку Даниэля, задрали ту до середины живота, и Ева прижалась губами чуть ниже ямки пупка, прикрывая глаза. Влажными от волнения ладонями она огладила мужские бока, задержалась пальчиками на поясе Аполлона и скользнула под резинку штанов и белья, не прекращая короткими поцелуями спускаться всë ниже. Даниэль, не отвлекающийся от созерцания дрожащих пушистых ресниц девушки разговорами, приподнялся, чтобы позволить еë рукам приспустить одежду, и громко вдохнул, стоило дорожке поцелуев дойти до ещë мягкого члена. Ева наконец распахнула глаза, когда мужская ладонь, большая и горячая, погладила еë по голове ласковым, покровительственным жестом и легла на щëку. Она подалась на это касание, потëрлась мягкой щекой о ладонь, а большой палец, очерчивающий рисунок чувственного приоткрытого рта, обхватила губами, смочив слюной. И всë это, удерживая темнеющий взгляд Даниэля на месте, пока он не вернул ладонь на еë волосы.       Ева склонила голову, приоткрыла рот и слюна капнула на член. Девичья рука обхватила ствол, размазывая слюну по нему, а губы вопреки ожиданиям мужчины, прижались к основанию мошонки. Язычок пробежался по яичкам пару раз, и Ева, наполняя ими рот, то посасывая, то оттягивая кожу, активно задвигала ладонью по быстро окрепшему члену. И ей не нужно было гадать, нравится ли Даниэлю. Слишком очевидным казалось, насколько ему было приятно. Лëгкое удивление сменилось откровенным наслаждением. Он продолжал наблюдать за Евой из-под опущенных рыжих ресниц, и с его губ срывались несдержанные стоны. Вторая его ладонь гладила девичьи плечи, лопатки, не пытаясь достать до прогнутой поясницы и задранного зада. — Боже, Ева… — простонал он, крепко держа девичьи волосы, когда она прижалась ближе, вжалась носом в его пах, и через несколько секунд оторвалась, чтобы вдохнуть. — Ложись, — вместо продолжения сказала Ева и чуть отодвинулась, давая Даниэлю место.       Старов послушно сполз, попутно скидывая штаны. Ева перекинула ногу через него и села на низ живота, снова сунув руку в карман халата. — Руки, — тихо охладила она пыл Даниэля, срывающимся то ли от возбуждения, то ли волнения голосом, когда его руки потянулись к поясу еë халата, — Над головой подними, пожалуйста. Да, вот так. Спасибо.       Девушка скользнула по его животу выше, чтобы достать до рук, и Даниэль не сдержал довольной усмешки. Язык прошелся по нижней губе, следом еë зацепили зубы, а усмешка стала больше похожа на ухмылку. Он уже догадался, что его Ева, уже такая влажная, румяная, от грядущей шалости волнующаяся, словно море, но нетерпеливая, задумала. И был, конечно, прав в своей догадке. Подрагивающей рукой Сырова выудила из кармана наручники, а ключик от них кинула на тумбу. Наручники на вид казались достаточно хлипкими, а ещë были покрыты розовым мехом и позвякивали, пока Ева защëлкивала их на мужских запястьях. Потом девушка спохватилась, дотянулась до ключей, продолжая скользить по животу Даниэля, расстегнула их и защëлкнула снова, на этот раз не забыв приковать руки мужчины к изголовью кровати. — Кто бы мог подумать… — хрипло протянул Старов, снова лизнув губы, и устроился удобнее, дожидаясь, пока Ева не перестанет искать в тумбе новую упаковку презервативов. — Моя принцесса не перестаëт меня удивлять.       Сосредоточенная и смущенная, Ева ответила лишь быстрым взглядом. Она снова сползла вниз, к ногам Даниэля, попутно шурша упаковкой. Еë маленькие руки начали тщательно раскатывать презерватив по члену, и мужчина, приподняв голову от подушки, наблюдал, как девичьи пальцы обхватывали ствол и, словно играючи, гладили его через тонкий латекс. Мягкие подушечки, почти кошачьи, пощекотали уздечку, обвели горячую головку и практически невесомо прошлись по всей длине. А взгляд Евы, будто даже изучающий, а не просто заинтересованный, скользил вслед каждому движению рук. Даниэлю эти глаза, с настолько расширенными зрачками, что ореховая радужка казалась лишь тонкой полосочкой, тоже напомнили кошачьи. Словно у зверька, наблюдающего за покачиваниями игрушки. И только розовеющие щëки да жадное невольное облизывание и без того влажных губ напоминало, что если она и совершит бросок, то не для того, чтобы вцепиться коготками. И хотя эта мысль показалась Старову забавной, смеяться ему не хотелось. Потому что Ева отчего-то совсем не спешила. Не спешила раздеваться, не спешила заходить дальше. Она даже больше не сжимала его член, лишь дразнила кончиками пальцев, и Даниэль не мог толкнуться в еë маленький нежный кулак. — Ева… — тихо позвал он, и Сырова подняла взгляд. — Сейчас, сейчас, милый, сейчас, — шепнула она и наклонилась.       Тонкая прохладная струя воздуха опалила разгорячëнную плоть, и Ева фыркнула, перестав дуть, когда мужчина дëрнулся. Еë горячий рот показался спасением после холодного дуновения, но не менее мучительным, потому что он лишь согревал головку, не двинувшись ни на сантиметр после того, как обхватил ту губами. — Тогда может ты сама? — проворчал Даниэль, когда попытался толкнуться в девичий рот, а в ответ Ева бросила недовольный взгляд и вовсе отстранилась. Не слушая недовольного шипения после нового охлаждающего дуновения, Сырова выпрямилась и заинтересованно посмотрела на мужчину. — Что ты чувствуешь? Ну когда я дую. — Полагаю… — Даниэль нервно втянул воздух носом и поëрзал. — Примерно то, что чувствуешь ты, когда я проворачиваю то же самое с твоим миленьким клитором.       Ева удовлетворенно кивнула, рассеянно поглаживая мужской живот. И, к удовольствию Даниэля, потянула за пояс халата. Он распахнулся, открывая Старову обзор на воздушно-молочное бельë. Девушка повела плечами, скидывая халат полностью, отбросила его в сторону и устроилась на животе Даниэля. Член касался ягодиц, копчика, но Ева не шевелилась, позволяя мужчине оглядеть еë полностью. Нежный бюстгальтер, скрывающий грудь, но не способный спрятать возбуждëнно вставшие соски, кружевной пояс для чулок, сами чулки с подвязками. — Нравится? — поинтересовалась девушка, и Старов дëрганно кивнул. — Конечно, малыш, как иначе? — Он пошевелился, пытаясь потереться членом о девичьи ягодицы, и вздохнул. — Без трусиков это выглядит вообще сногсшибательно. Я говорил, что тебе идëт белый цвет? Нет? Тебе очень и-       Мужской голос сорвался, когда ладони Евы скользнули по его груди под майку и ноготки царапнули оба соска одновременно. Словно не услышав изменений, Ева царапнула их ещë раз, потëрла большими пальцами и сжала практически до боли. — Идëт… — выдавил Даниэль и прикрыл глаза.       Требующий внимания пульсирующий член, который просто распирало желание, едва касался мягкой кожи, а Ева, будто специально, то подавалась вперëд на пару сантиметров, чтобы лишить его и этого касания, то снова возвращалась на место. Зато мужской груди она уделяла достаточно внимания. Та едва ли помещалась в ладонях, но это не мешало девушке сжимать и царапать и еë, и чувствительные соски. Это походило на сладкую пытку, потому что чем больше девичьи пальцы терзали их, тем сильнее Даниэлю хотелось, чтобы Ева коснулась не только груди. А она, понимая, что испытывает мужчина, не торопилась. — Вау, они у тебя и правда такие чувствительные, — Ева склонилась над его грудью и, бросив неуверенный взгляд, как бы спрашивая можно ли, аккуратно сжала сосок зубами. И, словно с каждым мигом смелея, лизнула, накрыла губами и так увлеклась посасываниями, покусываниями и оттягиванием их, словно забыла, что это была мужская грудь. И она, украшенная свежими засосами и следами от зубов, мучительно саднила. — Пташка… — Старов дернул руками, согнул колени, ëрзая под Евой и едва не подбрасывая еë в воздух.       Ей не потребовалось дополнительных слов. Она наконец оставила грудь в покое, приподнялась, прижала член к его животу и снова медленно села. Тихий сладкий стон раздался, когда клитор скользнул по головке. И синхронно с ней хрипло застонал Даниэль, не переставая ëрзать вниз и вверх по кровати. Его попытки потереться о влажные губы, о набухший клитор, были не слишком успешны. Девушка двигалась вместе с ним, а когда чувствовала излишний напор, и вовсе приподнималась, лишая этого горячего, мучительно приятного скольжения. Даниэль приоткрыл глаза, бушующая зелень в которых казалась чëрной, словно море в самый сильный шторм, мазнул взглядом по девичьему телу и судорожно сглотнул. — Красивая… Такая красивая… — он зазвенел наручниками, сжимая и разжимая пальцы, и облизнул пересохшие губы. — Я говорил, как люблю чулки на твоих ножках? Да?.. Скажу ещë раз. — Даниэль едва не застонал через сжатые зубы, когда Ева скользнула вперëд и задержалась на самом кончике члена. — Люблю кружева на твоей талии. Твой животик. Ах, чëрт… И кружева на бëдрах… И сами бëдра…       Его взгляд даже прояснился, будто мужчине в голову пришла какая-то мысль. И заинтересованная Ева, покачивающая бëдрами, на пару мгновений замерла. — Я вспомнил о жутком упущении, — выдохнул он. — Но это потом… Я хочу коснуться тебя. Пожалуйста.       Желание Даниэля было искренним. Как же ему хотелось коснуться Евы, сжать еë мягкое тело и наконец почувствовать, какая она внутри. Увидеть, как девичье лицо исказится от удовольствия, когда он насадит еë так глубоко, насколько это возможно, так резко, насколько сможет. И хотя в спальне работал кондиционер, охлаждая воздух до комфортной температуры, поскольку и ночью порой жара становилось попросту невозможной даже для него, что уж говорить про Еву, Старов не чувствовал его. Настолько в тот момент ему было жарко. А мышцы, казалось, от возбуждения вовсе свело. Они каменели, подрагивали, и Даниэль, вывернув руки, пощупал пальцами поверхность наручников. Сложно было вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как подобные наручники сковывали его запястья, но он всë ещë знал, что на них есть рычажок, позволяющий легко освободиться. Стоит только нащупать его… Да и сами наручники были и правда хлипкими, словно игрушечными. Даниэль не сомневался, что либо порвать цепочку между запястьями, либо разогнуть сами металлические браслеты было в его силах, но он снова расслабил руки. Ева ведь хотела немного поиграть, так что чем бы дитя не тешилось… К тому же, Старов прекрасно видел, насколько сильно его жадная возбуждëнная кошечка хотела того же. Как прикрывались еë глаза, как она отчаянно пыталась сдержать собственные попытки потереться о член, зажатый между ней и им, как она, сдерживаясь, царапала его кожу. Ей ведь тоже было невыносимо жарко. Даниэль не сомневался — Ева не продержится даже половину времени от того, что она уже восседала на его животе. И точно не доведëт его до дикого желания сломать наручники к чертям… Он невольно звякнул ими и попытался глубоко вздохнуть. По крайней мере, до более сильного желания, чем он уже испытывал. В конце концов, Даниэль, во-первых, умел ждать, во-вторых, нельзя сказать, что ему это не нравилось.       И словно в подтверждение его мыслям, Ева наконец приподнялась. Пальцы медленно скользнули вверх по еë правому бедру — по резинке чулка и подвязке, коснулись округлого низа живота и спустились. Даниэль собирался было осклабиться, как бы говоря, что знал, да только вместо этого в груди внезапно спëрло, а дыхание со свистом сорвалось. Девичья ладонь прошлась по влажным, даже мокрым губкам, и, оперевшись левой рукой о мужскую ногу за еë спиной, Ева аккуратно раскрыла себя пальчиками. — Нравится? — повторила она свой недавний лаконичный вопрос, но теперь еë голос казался совершенно другим. А Даниэль промычал что-то нечленораздельное и напряг руки, то ли изо всех сел сдерживая себя — «нет-нет, ещë рано», то ли уже готовый освободиться от оков и задать девчонке трëпку. — Блять-блять, да, нравится, крольчонок, нравится, но теперь развяжи мне руки, — сбивчиво заговорил мужчина и гортанный полустон-полурык вырвался из его груди, когда средний палец Евы медленно огладил вход и скользнул внутрь. — Вот, чер-р-ртовка…       Даниэль словно наяву почувствовал, как горячие гладкие стеночки туго обхватывают еë короткий пухлый пальчик, потому что столько раз чувствовал это вовсе не наяву. Девушка, тяжело вздохнув, прикрыла глаза, но еë взгляд из-под пушистых ресниц неотрывно следил за мужским лицом. Аккуратно подвигав ладонью, Ева добавила и указательный палец, а Даниэль так резко дëрнул наручники, что на миг она испугалась, что он сломает и их, и изголовье кровати. — Ева… Не дразни меня, — зарычал он. — Это моя работа, милая, так что расстегни грëбаные наручники, хорошо?       Ева совсем ничего не ответила. Но левой рукой она чувствовала, как задрожали напряжëнные мышцы Даниэля, стоило ей раздвинуть пальцы внутри себя. — Милая, — выдохнул Даниэль и заговорил ласковым, увещевающим, хотя всë ещë лихорадочно дрожащим тоном. Будто одновременно и был угрожающе-рычащим плохим полицейским, и хорошим, нежно объясняющим очевидное. — Позволь мне подготовить тебя, как следует. Этим всегда занимаюсь я и только я знаю, когда ты будешь готова, м? Мы же не хотим навредить тебе? Ох, Ева… — Я не маленький ребëнок, — тихо напомнила Ева и сдавленно застонала, проталкивая в себя и безымянный палец. — Я знаю… Что делать… — Как скажешь, принцесса, как скажешь, — неожиданно спокойно ответил Даниэль и облизнул губы. Его тело практически полностью расслабилось, и Старов медленно, успокаивающе, набрал грудью горячий воздух и также медленно выпустил его. Когда он снова заговорил, возбуждëнное дрожание вернулось в его голос. — Ты ведь и правда взрослая девочка. Играйся, пока можешь… Потому что потом я не остановлюсь, будь уверена. Ох, пташка, пташка…       По телу Евы пробежалась прохладная дрожь, когда Даниэль улыбнулся ей, но она повела плечами, прогоняя это чувство, и наконец вытащила пальцы. — Не говори так, тому, у кого ключи, — Ева подалась вперëд и упëрлась левой рукой сбоку от его головы. — Как скажешь, — улыбка Даниэля отчего-то стала шире.       Девушка на всякий случай покосилась на ключи, лежавшие на тумбе. Конечно, там они и лежали, но Ева, мазнув влажными пальцами, с которых смазка едва ли не капала, по губам Даниэля, и позволив ему провести по ним языком, а потом и вовсе тщательно вылизать, не могла подумать, что он уже нащупал рычажок на наручниках. Она тихо выдохнула, когда мужской язык прошëлся по соединению между пальцами, и вытащила их из чужого рта. Наклонившись ниже, Ева прижалась к мужским губам, и Даниэль на поцелуй ответил с жадной готовностью. Покусывая, посасывая девичий язык и губы, он чувствовал, как дрожит рука Евы на его шее. И сама девушка, хнычущая ему в рот, пыталась прижаться ближе, углубить поцелуй, даже если это было уже невозможно, и наконец оторвалась. Слюна с еë распахнутых, поалевших губ сорвалась тяжелой каплей, и Даниэль хмыкнул, слизав еë. — Я выебу тебя так, что ты не сможешь ходить, — пообещал он.       Ева хотела усмехнуться, но тихий щелчок заставил еë испуганно дëрнуться. Мужская рука легла ей на заднюю часть шеи и притянула обратно. — А теперь слезь с меня, моя маленькая всадница, и уткнись лицом в подушку, — тихо, но совсем не спокойно, протянул он ей на ухо. — Как ты это сделал? — пропищала девушка, снова дëрнувшись. — Я не буду повторять, — рыкнул Даниэль, и Ева, нервно сглотнув, сползла с мужской груди.       Она немного затормозила, прикидывая, что конкретно хочет Старов, и он, уже поднявшись и подобравшись к ней сзади, надавил между девичьих лопаток, чтобы та наклонилась. Грудь Евы оказалась прижата к кровати, и девушка переступила коленями, устраиваясь чуть устойчивее. Она взвизгнула, когда член без церемоний толкнулся в неë сразу до самого предела и также внезапно практически полностью выскользнул. Даниэль за еë спиной с облегчением выругался и с новой силой вдавил Еву в матрас рукой, перед тем, как вдруг сорваться на поистине сумасшедший темп. Скуля и хныча, поскольку сложно было назвать стонами звуки, которые она, дрожащая, едва способная дышать, сорвано издавала, девушка хваталась за простынь с такой силой, что содрала ту с кровати. А Даниэль продолжал еë втрахивать в матрас грубо, резко, так глубоко — и так хорошо… — Ты в порядке? — прохрипел он, обжигая загнанным, словно после марафона, дыханием девичье ухо.       Его рука легла на подбородок Евы, вынуждая ту посмотреть на него через плечо. Девушка заторможенно кивнула, и тяжëлый смешок сорвался с губ Даниэля. — Я вижу… — Он, так же резко сбросивший темп, как и набравший его, шумно вдохнул. — Ты ведь этого и добивалась? — Он сделал ещë несколько глубоких вдохов и выдохов. — Что за негодница.       Даниэль прижался губами к влажной от слëз щеке и отстранился, возвращаясь к старой скорости. Ева, комкая несчастную, влажную простынь, невнятно протянула его имя, и еë голос сорвался. Осталось лишь надрывное, прерывистое дыхание, пока еë тело не подбросило, и Ева, дрожа каждой клеточкой, едва ли не выскользнула из-под мужчины. Тот ей этого не позволил, подмял под себя изгибающееся тело, что-то влажно прошептал на ухо и поцеловал мокрый от пота висок. — Ещë нет, — разобрала Ева, сквозь сладкие, ослепляющие вспышки в голове.       Еë ноготки впились в мужские руки, и ей казалось, что она чувствует Даниэля каждым своим сантиметром. Его тепло — нет, жар. Внутри, снаружи. Его губы прижимались к спутанным волосам, спиной Ева ощущала его грудь, своими ногами — его, как и руками его большие руки, мягкими оковами удерживающие на месте. Она уже даже перестала понимать, где кончается сама, где начинается он. Было до самого настоящего безумия жарко. Тепло мужского тела, казалось, буквально растапливало Еву, особенно еë едва соображающий мозг; стирало границы между ними. И она не сразу поняла, что Даниэль остановился. Он сполз чуть ниже, чтобы не наваливаться на девичье тело всем своим весом, и уткнулся лицом в еë влажную спину. Разгорячëнной кожей Ева чувствовала его тяжелое быстрое дыхание и короткие нежные поцелуи. Она дождалась, пока Старов откатится в сторону, и попыталась отползти подальше от его обжигающего тела и неприятно влажных простыней, но Даниэль поймал еë. — Я с тобой ещë не закончил, юная леди, — елейно протянул он, целуя девичьи костяшки. — Дани… — взмолилась Ева, а Даниэль, наощупь взяв с тумбочки раскрытую коробочку презервативов, приподнялся. — Подними жопку, — ответил Старов. — Мне нужна минутка… — прошептала она, прикрывая глаза.       Даниэль смотрел на неë пару мгновений и кивнул. — Конечно. Но сначала жопку вверх. Отдыхай так.       Ева бросила недовольный взгляд на мужчину, вяло перебрала подрагивающими коленями, чтобы задрать ягодицы кверху, и снова смяла простынь. Еë веки опустились, и хотя поза не способствовала успокоению, Сырова попыталась отдышаться. Даниэль где-то сбоку зашуршал упаковкой презерватива, потом достал что-то из тумбочки, и Ева распахнула глаза, услышав знакомый щелчок тюбика со смазкой. По еë мнению это было лишним. Она чувствовала собственные соки не только на бëдрах, но и на простыне, да и обычно смазка могла потребоваться лишь после третьего раза. Но Ева чувствовала себя слишком вымотанной, чтобы спрашивать. Пока смазка не капнула прямо между еë ягодиц. Девушка дëрнулась, приподнялась и повернулась, чтобы увидеть, как Даниэль с самым беспристрастным видом раскатывал презерватив по среднему пальцу. — Подожди-ка! — взвизгнула она, а мужские руки легли на еë бëдра, удерживая в позе. — Расслабься, принцесса, ничего страшного не произойдëт, — ласково ответил Старов и склонился, чтобы посмотреть Еве в глаза. — Ты мне веришь?       Ева, пунцовея с новой силой, зажмурилась и кивнула. — Вот и славно… Какая ты всë-таки хорошая девочка, — Даниэль скользнул пальцами между девичьих ягодиц, размазывая смазку, и аккуратно надавил на испуганно сжатый вход.       Но он всë ещë не проникал внутрь, лишь гладил нежными круговыми движениями, позволяя Еве расслабиться настолько, насколько она могла. И только тогда он не без труда протолкнул средний палец в тугой зад и мягко подвигал рукой. Ева спрятала лицо от стыда в скомканной простыни, и Даниэль второй рукой погладил девичью поясницу и ягодицу. — Моя смелая девочка, — тихо произнëс он. — Моя храбрая, храбрая девочка. — Его палец продолжал мягко скользить в обе стороны, и Даниэль аккуратно добавил к среднему и безымянный и застыл. — Всë хорошо?       В ответ он получил невнятное мычание-согласие, к тому же приглушëнное простыней. Свободной рукой он снова сжал девичью ягодицу, потëр едва не закаменевшую поясницу и спину чуть выше. И мягко-мягко растягивал зад тяжело сопящей в матрас Евы. — Ты умница… — выдохнул Даниэль, зубами разрывая упаковку на другом презервативе, и ловко раскатал тот по члену одной рукой, не вытаскивая пальцы. Головка мазнула по клитору, прижалась ко входу. — Ты отдышалась?