***
Если где-то осень знаменовалась прекрасными листьями, багряными одеждами природы, охотой и урожаем, то для одной части большой Российской империи это было не так. Ведь осень это знак того, что скоро придут холода. А, значит, работа, работа и еще раз работа. И из-за этого стало сложно просыпаться по утрам. Зарывшись в теплые меховые шкуры, Саха, он же Якутская область, недовольно смотрел на мир. Он не хотел вставать и идти работать. Потому что дома тепло, хорошо и пусто. А там холодно и много людей. — Как я все это ненавижу… — пробормотал якут, садясь на кровати и растрепывая себе волосы на макушке и глядя на холодный дом. Печка давно остыла, поэтому все замерзло и казалось совсем непривлекательным. — Мммфф… — покачал парень головой, опираясь на колени и вздыхая. Надо было найти в себе силы встать. Судьба была активно настроена на поднятие боевого духа Якутии, посему счастье вдруг в тишине постучалось в дверь… Ноги в новых крепких ботинках пинали листья, заставляя их взмывать вверх разноцветными фонтанами. Добротный теплый полушубок и прочные черные штаны не давали озорнику-ветру добраться до нежного девичьего тела. Холодные ветряные руки ласкали пушистые черные волосы, гладили бледную кожу. Сибирь вздохнула и позволила себе улыбнуться. За этот месяц произошло много всякой всячины: девушка успела кое-как обжиться в небольшом городе, попробовать свои силы в обувном ремесле, устроиться подмастерьем к местному башмачнику да накопить небольшую сумму денег. Правда, её все равно не хватало, чтобы платить за комнату в «бараке» на окраине города, посему пришлось собрать вещи и спешно съехать. Вот только куда — пока было непонятно. Живот втихую ворчал на задержку еды; ноги, обретя «свободу», шли по тропинке, усеянной опавшими листьями и сухими ветками. К вечеру следовало найти хоть какую-то близлежащую деревеньку, иначе придется ночевать посреди леса. Извилистая тропа резко упиралась в порог огромного деревянного сруба. Глаза цвета фиалки подметили отсутствие дыма. Значит, хозяева либо спали, либо их вообще не было. Оба варианта стоило проверить, ибо с хозяевами или без, изба есть крыша над головой, тепло, возможно, горячая еда по расписанию. Сибирь попыталась незаметно заглянуть в окно, но в темноте комнаты ничего не увидела. Рука сама собой сжалась в кулачок и постучала в тяжелую деревянную дверь. И, чтобы наверняка разбудить сонь-хозяев, к ударам пару раз присоединилась нога. Теперь не встать могли бы только мёртвые. Саха себя мертвым не считал. Но и особо живым, по утрам, тоже. Поэтому стук в дверь для него был равен грому Божьему, который всегда бьёт тогда, когда не надо. Закатив глаза и поняв, что теперь-то точно придётся бодрствовать, якут смог встать. Сквозняк ударил по босым ногам, заставив неуютно поморщиться. Надо было бы разжечь печь, но сначала — разобраться с интервентами. Распахнув дверь, Саха мутным и злым взглядом уставился на того, кто посмел мешать ему ненавидеть утро. Холодная утренняя осень ударила в голову, будя окончательно, холодными руками любовницы обшаривая голый торс, босые ноги и непокрытую голову. — Чего надо? Сибирская челюсть поздоровалась с землей и обратно ехать не спешила. В фиолетовых озерах отражалось пышущее энергией и молодостью юношеское тело. — В… Ваня?.. — севшим голосом спросила Сибирь и с трудом заставила себя посмотреть вверх. Злющие аметистовые глаза желали девушке пройти все круги преисподней. — Не Ваня… — пробормотала черноволосая, усиленно соображая сбитыми с толку мозгами. Мыслей было много: от убийства хозяина до ограбления. Но в конце концов, памятуя о своих прошлых ошибках, Сибирь решила быть чуть более дружелюбной. — А можно я немного у тебя поживу? Пожалуйста, — девушка честно пыталась быть вежливой и тактичной, но, видимо, сибирская физиономия не отображала всю искренность. Если вообще отображала что-то положительное и внушающее. — Нет, — дверь захлопнулась прямо перед лицом, чуть не превращая нос в навеки плоскую лепешечку. Саха явно не был рад ее видеть. Утром он вообще не был рад видеть хоть кого-то, но вот ее — особенно. Хотя, казалось, прошло столько лет! Он уже должен был ее простить! Наверное… В любом случае, невежливо было хлопать дверью прямо перед лицом дамы практически высшего света. Поэтому Сибирь решила не сдаваться и снова постучала кулаком в дверь. Как минимум, чтобы потребовать жилье в чуть более грубой форме, дабы показать, как сильно оно ей нужно. Как максимум, еще раз полюбоваться на парня в самом расцвете сил. Она же тоже не железная. Ей тоже не чуждо проявление красоты и искусства! Как там звали того древнегреческого бога с картин, преподаваемых в институте? Аполлон? Да, очень похож на Саху. Не дождавшись от красавца ответа, Сибирь плюнула на все приличия и с размаху снесла дверь. Холод тут же принял в свои объятия не успевшего залезть под одеяло парня. — Ну пожалуйста! — еще раз попросила Сибирь с убийственно милым выражением лица. Снежинки кружили около девушки, готовые по ее приказу заморозить неугодного. — Я бить не буду, но это не точно. Я даже заплатить могу, но немного. Я в хозяйстве пригожусь, но только если я этого захочу, — перечислила свои возможности потенциальная сожительница и уставилась на Саху. — Ну что, согласен? — Тебя сжечь, чтоб отстала? — вздохнув, спросил парень, потирая переносицу с видом, будто он уже устал от этого дня. — Своего дома нет? Али вся семья от тебя наконец-то отказалась? Поздновато прозрели, но лучше так, чем никогда… Сибирь скрестила руки на груди, так же спокойно смотря на юношу. Дверь захлопнулась, будто сама по себе, за окном бушевал ветер. Впрочем, как и в душе. «Я исправилась, я это знаю, мне же хорошо…» — мысленно успокаивала себя девушка, разрываемая желанием врезать наглецу по морде. — Я постараюсь в скором времени найти новый дом. Думаю, два-три дня с таким демоном, как я, можно потерпеть. Ты ведь у нас такой взрослый, семи пядей во лбу, — сладким голосом протянула она. — На глаза я тебе попадаться не буду, считай, как жил, так и живешь, — сказала Сибирь будничным тоном. — Пожалуйста. — Ну раз так… — беловолосый вздохнул, несколько мгновений помолчав, а потом пожал плечами. — Давай. Проверим, правда ли, что ты умеешь молчать и на глаза не попадаться… Может, и правда выросла, сколько время-то прошло… — пробурчал он себе под нос последнее, вставая с кровати и отправляясь к сундуку, в котором обычно хранили одежду. Видимо, Саха решил поверить девушке и жить так, как он живет обычно. Собственно, поэтому и стесняться того, чтобы переодеваться из спального исподнего в более, видимо, ноское и теплое, он не стеснялся. Сзади раздались быстрые шаги и хлопок входной двери.***
— Да что он себе позволяет?! — рычала Сибирь, яростно прокладывая себе путь в близлежащий городок сквозь заросли дикого куста, который неплохо царапался. — Каков наглец, каков наглец!.. Самый умный, значит?! Гордый одиночка?! Да чтоб он провалился, ай!!! — не заметив небольшой обрыв под ногами, девушка поскользнулась и кубарем скатилась вниз. Некрасиво выругавшись, Сибирь отряхнулась и глянула на яркие кроны деревьев. Совсем недалеко виднелись крыши домов; до ушей доносился шум оживленных улочек. Саха жил относительно недалеко от города, если идти по нормальным тропкам. Но если бежать напролом, то вокруг обнаруживались интересные места. Например, поздняя крапива. В город девушка явилась, ожесточенно почесывающая ладони, шею и правую щеку. Кожа покрылась красными мелкими точками и ужасно жглась. И жители, торопливо вышедшие за пропитанием, обучением и работой на улицы города, немного от нее шарахались. «Саха… Проклятье ты мое… Теперь уже люди стороной обходят, » — мысленно сваливала Сибирь все утренние неудачи на юношу. Впрочем, как бы ни ругалась девушка, беловолосый парень оставил хороший след в ее душе. Зайдя в небольшую лавчонку на углу улицы, сибирячка наскоро перебинтовала руки и лицо, как смогла. А заказчикам скажет, что… А, придумает что-нибудь. В конце концов, крапиву можно заменить на волков и медведей, чтобы рассказ о лесной утренней пробежке стал намного интереснее. Хозяин обувной лавки, где черноволосая снимала угол, странно покосился на пришедшую, но предпочел смолчать — мало ли, какие дела могут быть у молодой девушки. Сибирь же, времени даром не теряя, начала возиться у себя, попутно чем-то громыхая. Вскоре в и так тесном помещении стало невозможно находиться: люди приходили за готовой обувью к Сибири, просили буквально оживить останки сапог и ботинок; мастер-владелец осматривал всякое барахло, которое ему принесли на починку. Словом, утро начиналось как и всегда. Вновь раздражение и откровенная злоба заполняли душу девушки. Но с живыми источниками средств существования следовало быть крайне осторожным, посему Сибирь просто понижала температуру в лавке, пытаясь себя как-то успокоить. Люди, словно стадо, толпой валили к мастеру, что-то гогоча и громко обсуждая. А ведь сначала цель была одна — принести вещь, чтобы починили. Но потом соседи, знакомые, а может, дальние родственники встретились и живо начали делиться последними новостями и сплетнями, толпясь у стен, у двери, у окон. Сибири очень хотелось вырвать языки двум полным дамочкам, которые, стоя рядом с девушкой, взахлёб рассказывали друг другу о том, чей ребёнок сегодня заговорил, что съел, в каком настроении вчера муж пришёл и прочее, и прочее, и прочее. Одним словом, угол, где сидела девушка и чинила обувь, промёрз настолько, что уже начал покрываться толстым слоем льда. Нервы сделали ручкой, когда дамы нашли что-то смешным и их визгливый смех ворвался в мозг. Сибирь медленно сжала руку, наблюдая за реакцией людей. Толстушки разом замолчали и недоумённо уставились друг на друга. Затем каждая из них что-то промычала и, сделав предобморочные лица, они спешно подобрали юбки и убежали. Сибирячка облегчённо выдохнула и с расползающейся улыбкой посмотрела на остальную толпу. Может, им тоже языки приморозить?.. За спинами плохо организованной толпы показалось лицо мастера. Судя по сдвинутым чёрным бровями, он был против. Но если смотреть по усталым глазам, глубоким морщинам и крепко сжимающим дратву рукам, ему нравилась идея тишины и покоя. Поэтому, найдя в себе силы, престарелый мужчина с темной, обветренной кожей и редкой черной бородкой, встал и стал выгонять галдящих покупателей на улицу. Те, недовольно ворча, выходили, но забывали о недовольстве, продолжая болтать на улице. В маленькой мастерской воцарился долгожданный покой. — Спасибо… — выдохнула Сибирь и встала, разминая затёкшие конечности. — Негоже нам так работать, — пробормотала она, глядя груду обуви, лежащую у прилавка мастера. Тот усмехнулся в усы. — А что ж ты предлагаешь? — Да хотя бы позвать ещё работников! — едва увидев направляющегося в их сторону молодого мужчину не в новой, но хорошо сшитой одежде, Сибирь подошла к двери и заперла её на ключ. — На сегодня нам заказов хватит. — Чудная ты, Саша, — поглаживая бороду, ответил старик. — Где ж я тебе их найду? — Любой, кто хочет работать, возьмётся за всё. Остаётся только научить основам ремесла, а в этом нет ничего сложного, — заявила девушка, доставая две иглы из валяющейся рядом игольницы. — А где я им жалованье найду? — проворчал мастер, но было видно, что он не прочь принять новичков и скинуть лишний груз работы. Сибирь, вшивающая рант между подошвой и союзкой, приостановила своё занятие и над чем-то глубоко задумалась. — Я найду, — помолчав, ответила она.***
Алмазные россыпи звёзд блестели на тёмном бархате ночного неба, окружая мертвенно-бледную красавицу Луну. Тёмный лес, будто мех, окружал подсвеченный изнутри город. С вершины холма он казался живым огоньком на кладбище ночи, но Сибири, увы, некогда было по достоинству оценить все прелести наступившей темноты. Снег яркими брызгами вылетал из-под сбитых подошв ботинок, холодный ветер яростно набрасывался на деревья, заставляя их по частям сбрасывать своё пышное осеннее убранство. Извилистая тропинка, местами уже покрывшаяся инеем, выводила аккурат к одинокой деревянной избе. Из трубы, как ни странно, шёл дымок, а в окне ещё горел свет. Девушка, успевшая заметить признаки наличия тут жизни, но не успевшая затормозить, пролетела в приоткрытую дверь, споткнулась о порог и, кувыркнувшись, упала на середину комнаты. — О, явилась, незаметная наша, — хмыкнул Саха, который топил печь, чтобы на ночь прогреть комнату и проснуться не с отмороженными ушами или ногами. Поэтому теперь в домике было уютно, чуть душновато, но приятно тепло. Особенно после прогулки по свежему воздух. Который, кстати, очень хитро струился сквозь не закрытую дверь. Вздохнув и обойдя девушку, якут захлопнул деревянную дверь и снова покосился на эффектно ворвавшуюся Сибирь. — Молодец, что придумала, где будешь спать. А то я уж голову сломал, как тебе сказать, что кровать у меня одна и делиться я ей не собираюсь. Стены дома быстро покрылись ледяной броней. Девушка молча поднялась, скользя по холодному полу, и приблизилась к припорошенному снегом столу. Бледная рука схватила лежащую на блюдце краюху хлеба и сунула в рот. — Не похоже, что ты вообще парился об этом, — жуя, сказала Сибирь. — Одолжишь денег? Я отработаю. Хлеб, только попавший в голодный рот, сразу угодил не в то горло. Потому что девушку схватили за шкирку, как котенка, и пару раз встряхнули. Не так сильно, чтобы насмерть, но ощутимо. — Держи себя в руках, Сибирь! Это мой дом и мне не нравится, что ты тут творишь, — он буквально ткнул ее носом в сугроб на столе.- Еще раз сделаешь такое — ночуешь на улице. Девушку отпустили, оттолкнув от стола, позволив прокатиться по льду и снова грохнуться на пол на задницу. Саха, недовольно хмурясь, покосился на грустную печку, тоже покрывшуюся льдом, и тихо ругнулся на своем языке. Хотя последней была вполне понятная фраза «одни беды от тебя…». — Придется из-за тебя спать так. И нет, денег не дам. Ты мне дом заморозила, — хмыкнул он, с грустью по мечте о теплом доме начиная раздеваться. Опять же, совершенно не стесняясь девушки. «Ненавижу… Ненавижу тебя…» — стиснув зубы, думала Сибирь. И без того уставшие ноги получили ещё больше ударов при падении и теперь ныли, мешая нормально думать. Руки подрагивали от желания вцепиться в кожу Сахи и содрать её вместе с мясом, а потом пустить на сапоги. «Не нравится подчиняться?..» — вкрадчиво спросил в голове голос хана. Девушка вздрогнула и оглянулась, но перед взором стояло перекошенное лицо Кучума. Мужские руки сдавливали горло, перекрывая путь кислороду, мозг уже не различал реальность с галлюцинациями. «Совсем как в тот день…» — пронеслось в голове. Да, Сибирь помнила тот вечер, когда начались их с ханом «игры». Как и тогда, она проклинала собственное бессилие перед тем, кто даровал ей жилище и вообще средства для существования. Меж тем температура в доме скакала от минуса до нуля: стены и потолок местами промокли, один стул не выдержал резкой смены температуры и рассыпался на кучу льдинок. Сибирь, тяжело дыша, с ужасом взирала на плоды своих эмоций. Полные испуга фиолетовые глаза встретились со своими отражениями, где угрожающе плясали языки пламени. — Не… Не… Не надо… — бормотала Сибирь, съёживаясь под взглядом Сахи. — Не бей меня… Не бей! — взвизгнула она и, ужом выскользнув между ног юноши, ринулась к уже размороженной двери по обычному деревянному полу. Темнота тут же заключила девушку в свои липкие объятия и потащила вглубь леса, услужливо нашёптывая что-то до боли знакомым и ненавистным голосом. Ноги, видимо, начхав на усталость и синяки, во всю прыть неслись не пойми куда, руки автоматически раздвигали ветки. Горло надрывалось, истошно вопя на одной ноте. Очнулась Сибирь только тогда, когда ничком упала в снег…