Придворный художник

      Голубой взгляд потемнел, словно Мэй Няньцин на протяжении рассказа находился где-то далеко, в своих воспоминаниях и размышлениях. С губ пророка сорвался вздох.  — Нас всех действительно… ждут перемены.        Хуа Чэн чувствовал, как в горле застрял ком, не дающий вымолвить ни слова. Голова болела от количества информации, от бушующих противоречивых чувств и кипевшего как никогда желания сорваться с места.        На обдумывание истории Се Ляня не было ни времени, ни сил. Но единственное, что демон понял идеально, это…  — …Он все восемь сотен лет готовился к смерти, — Мэй Няньцин прищурился, внимательно наблюдая за его реакцией.        Хуа Чэн ощущал себя опустошённым и злым.  — И что дальше?  — … — Что мне делать?  — Это судьба, Хуа Чэнчжу.  — Ты говорил мне то же самое во дворце восемьсот лет назад, посмотри, где я сейчас, — брови демона сошлись на переносице. — Зачем приходить? Чтобы просто рассказать мне историю?        Мэй Няньцин тяжело вздохнул, отведя взгляд.  — Сяньлэ — могущественное существо, восемь сотен лет правящее в одиночестве со своими страхами и переживаниями. И он привык… к этому, — пророк встал с кушетки, — привык, что он должен делать всё сам и принимать все несчастья на себя. А судьба — вещь неизменная.       Хуа Чэн почувствовал неприятное покалывание в затылке от этих слов. Воспоминания были расплывчатыми, но близость когда-то с миром мёртвых до сих пор вызывала неприятное чувство.  — Я не умер. Он спас меня.  — Да. Божественное вмешательство. Боги… — Мэй Няньцин стоял прямо, задумчиво вглядываясь во что-то за окном, — …способны на многое.       Брови Хуа Чэна взметнулись вверх.        Боги способны на многое.       «Ты стал бессмертным из-за божественного вмешательства»       Не было момента, когда сердце демона не билось. Даже сейчас он ощущал собственный пульс, вдыхал воздух вокруг и жил, никогда не умирая.        Мэй Няньцин перевёл на мужчину внимательный взгляд.  — Есть лишь один способ немного изменить судьбу, когда завершение близко. Он требует много сил, воли, жертв и…  — Бога.        Пророк кивнул.  — Божественное вмешательство в судьбу — это высшая небесная сила, обманывающая звёзды.        Но ей обладал лишь Се Лянь, который понятия не имел о собственноручно сломанной пророческой судьбе своего возлюбленного.  — Я понял, — ногти болезненно впились в ладони, — я понял. Моя судьба была исполнена, так? Я умер. Как человек.        Мэй Няньцин промолчал, и Хуа Чэн воспринял это как согласие.  — Хорошо. Отлично. Как мне выбраться за пределы барьера?        Неожиданно для демона, лицо пророка приобрело страдальчески удивлённый вид.  — Хуа Чэнчжу… ты плох в борьбе за своё счастье.  — …  — Идём.        Тонкий на вид барьер прямо возле горы Тунлу всё ещё возвышался вокруг провинции, словно золотая стена. Энергия Се Ляня пробирала до костей, настолько много её было — возможно, Хуа Чэн никогда в своей долгой жизни не имел столько духовных сил, сколько было скоплено здесь.       Мэй Няньцин внимательно смотрел на прозрачное золото.  — Бывшее Сяньлэ, что стояло на месте демонической провинции, тысячи лет занималось защитой своего королевства и всего, что лежало дальше, от пепла и серы горы Тунлу в моменты её негодований. Королевская семья всегда была единственной, кто мог что-то с этим сделать благодаря своим барьерам и науке.        Хуа Чэн слышал об этом в начале правления Се Ляня — бог всеми силами защищал города, может своими способами, но ни у кого не получилось бы лучше.        Огромные барьеры — это не очень известная техника, и демон за свою жизнь не видел ни одного заклинателя или бессмертного, что мог окутать духовной энергией целый город плотным материальным покровом. — Сяньлэ был частью королевской семьи, поэтому для него такие заслоны — пустяк. Сотни лет развития этой способности дают лучшие плоды в новых поколениях. Через его барьер не пролетит и муха, что уж говорить о ядовитом пепле и людях.  — Я понял, — время, которое они тратили на разговоры, было невероятно драгоценным, — но мне это ни о чём не говорит.  — Он всегда рассчитывал лишь на себя.  — Я знаю.  — …И не думал о вещах, которые могут связать его с кем-то другим, — Мэй Няньцин положил руку на барьер, ничего не предпринимая.        Хуа Чэн удивлённо замер, заметив, что энергия Се Ляня не прошла сквозь пророка, как это произошло с демоном ранее. Мужчина последовал примеру и положил руку на барьер — вмиг по всему телу снова прошлась волна знакомого тепла.        Отразившейся на его лице вопрос не скрылся от Мэй Няньцина. — Приложи чуть больше усилий, чтобы помочь своему богу справиться с вашими трудностями, мальчик.        Это казалось глупостью, но рука толкнула барьер сильнее. Он прикладывал столько усилий, сколько мог, чтобы помочь… разве нет?..       Стена проглотила ладонь, словно окунув в толщу воды.        Дыхание перехватило. Барьер начал стремительно высасывать духовную энергию.       Внезапно пришло осознание собственной недалекости. Хуа Чэн долгие годы смотрел на образ божества через призму своих картин, фантазий и восхищения. Когда источник оказался слишком близко, душа почувствовала себя в коконе из огромных крыльев, как в детстве — что он мог дать своему богу, кроме себя? Сколько счастья он мог подарить, наслаждения? Спокойствия?        А защиты, уверенности в себе? Чтобы всё это дать, нужно самому обрести твёрдый шаг и решимость бороться за своё будущее.        Для мужчины это до сих пор было сказкой. До момента, когда он полностью не оказался за пределами барьера, словно того и не существовало.        Пепел под ногами казался серым пухом, толпы серебристых бабочек очищали путь от дыма и тумана, окутывавших всё вокруг.        На Тунлу тяжело дышать не только людям, но и демонам — Хуа Чэн чувствовал, какими тяжёлыми стали его лёгкие и как от попыток вдохнуть побольше воздуха начинали болеть мышцы.        Поиск Се Ляня сейчас не казался чем-то сложным, в глубине души демон мог чувствовать, где бог находился. Было ли это чем-то романтичным или просто влиянием общей духовной энергии внутри — казалось не важным прямо сейчас.        Гора Тунлу была огромной и сложной в своём преодолении, но Хуа Чэн — сильнейший демон, и во время войн в демонической провинции вся территория южнее была под его контролем. Не считая медной печи, куда вход был плотно запечатан когда-то давно Его Божественным Величеством, всё вокруг, до последней тропы, он знал наизусть.        Путь лежал к печи — именно там Се Лянь, скорее всего, планировал снова запечатать Бай Усяня или избавиться от него навсегда. Планы бога Хуа Чэн понял отлично, пусть и без подробностей. После услышанного с уст пророка король стал похож на открытую книгу.        Грохот вдали вывел демона из раздумий и заставил ускориться.  — Твоя сила на Тунлу в разы меньше, Сяньлэ. Моё раннее освобождение не дало тебе подготовиться как следует?  — Чушь. Мои резервы полны.  — Самоуверенности богу не занимать. Именно поэтому мы здесь, верно?        Цзюнь У почти не изменился — лишь длинные тёмные волосы в некоторых местах украшали седые пряди, морщины под глазами и бледная от недостатка света за восемьсот лет кожа делали его похожим на призрака, тёмный взгляд почти не был виден в тени строгих бровей.        Такое же лицо, каким Се Лянь его помнил.  — Мой милый Сяньлэ, ты стал чудовищем.        Бог нахмурил брови, сжимая в руке меч, но промолчал.  — Даже не поговоришь со мной? А я ведь так скучал, — лицо бывшего императора приобрело наигранно печальный вид, который он применял когда-то в своих манипуляциях над чувствами Се Ляня, — пока ты развлекался на троне столько столетий, я сидел в полнейшем одиночестве и думал о нашем прошлом.  — У нас с тобой нет прошлого.  — Ты думаешь, приобретя новое тело, все старое забывается? Я тоже давно не человек, но отказываться от былого не собираюсь, — Бай Усянь одним взглядом осмотрел бога, — я чувствую исходящий от тебя жар, Сяньлэ. Ты ничуть не изменился.        Тот ощущал, как собственная кровь закипала. Рука сильнее сжала рукоять меча.  — Замолчи, Цзюнь У, и подними кинжал. Я не собираюсь вести с тобой ностальгические беседы.  — Очень жаль. А знаешь, что ещё меня расстраивает? — острие Жое указало на бога. — Что ты уже второй раз меня подвёл.        Се Лянь сорвался с места. Тело двигалось чётко и гибко, несмотря на размеры, и лишь крылья подняли за собой пепел с земли.        Жое агрессивно столкнулся с мечом, по всей горе разнёсся громкий звон.  — Сяньлэ, не умрёшь от кинжала в моей руке — умрёшь от той, которая тебе не по душе, и тогда ничего вокруг не защитит твоего демона! — Много говоришь, — вторая пара рук потянулась к горлу Бай Усяня, но тот быстро успел отскочить к пылающему обрыву печи.  — Мне нет смысла тебе врать. Сегодня твой роковой день, и ты это знаешь, так зачем бороться? — на предплечье бог почувствовал холод — по коже текла тонкая струйка крови из небольшой царапины. — Сяньлэ, если ты сейчас сдашься, я приму твоё поведение за минутную слабость и не буду расторгать нашу договорённость.  — Ты правда думаешь, что я ни во что не ставлю своё королевство? — Се Лянь бросился вперед, снова напав на некогда собственное оружие. — Или что я глупец?  — Ты и есть глупец, раз отдал мне единственное, что может тебя уничтожить, — лицо Цзюнь У перекосилось в ненавистном оскале.        Звон металла отражался от открытого пространства вокруг. Король чувствовал умиротворение и лёгкость боя — несмотря на большую силу Бай Усяня, он всё ещё был слабее древнего бога, которому сотни лет молились миллионы людей. Но из-за непривычки в виде уязвимости на руках и боку появилось несколько царапин, что оставила духовная сила кинжала.       Цзюнь У выглядел не лучше — белоснежные одежды покрылись пеплом и кое-где окрасились в багровый цвет крови. Сам демон казался не очень довольным, словно ждал, что бой будет лёгким и непринуждённым, или что Се Лянь сдастся на старте —впрочем, бог знал, что бывший император никогда не обладал дальновидностью. — Цзюнь У, прекрати. У тебя нет и шанса, — Се Лянь тяжело выдохнул, — и никогда не было. Совсем скоро сила кинжала иссякнет. — Если это произойдёт, то я с радостью понаблюдаю, как твоя звезда самолично введёт тебя в забвение, — губы мужчины расплылись в знакомой ухмылке. — К этому времени я запечатаю тебя снова.       Шорох со стороны леса за спиной у Бай Усяня заставил их обоих замереть. Ещё через момент бог почувствовал, как на затылке проступил холодный пот, а всё внутри замерло от ужаса.       Почему он его не почувствовал? Почему он вообще снаружи?! — Гэгэ! — Интересно, — Цзюнь У повернулся к богу боком, уставившись на демоническую красную фигуру, — главный в нашей истории сам пришёл мне в руки. — Хуа Чэн!! — внезапный страх накрыл Се Ляня с головой. Тот выглядел опустевшим — его резервы, вероятно, впитал барьер. Он не понимал? Он не понимал, как тут опасно?! — Что ты тут делаешь?!       Мало того, что сейчас Бай Усянь был к нему ближе всего, так ещё и весь план пошёл коту под хвост! Теперь, если у бога не получится сбросить их обоих в печь, он будет способен навредить Сань Лану!       Однако сам демон казался решительно настроенным. — Гэгэ, — его взгляд скользнул к Бай Усяню, а рука потянулась к Эмину на поясе, — я наконец-то здесь. — Ты должен быть за барьером! — Не волнуйся, я знаю, что де… — Потрясающе, — Цзюнь У полностью развернулся к Хуа Чэну и вновь обнажил Жое.       Собственное сердце замерло — Се Лянь знал, что сейчас произойдёт. Крылья напряжёно опустились, тело кинулось вперёд, но Бай Усянь оказался быстрее и ближе. — Цзюнь У, не смей!..       Хуа Чэн не выглядел взволнованным, он лишь кинул серьёзный взгляд на своего бога. Мгновение — и Се Лянь стоял на месте, где секунду назад бывший император и его Сань Лан пропали во вспышке духовного света.       …В планы демона не входило незамедлительное убийство Бай Усяня, вовсе нет. Самое важное сейчас было донести его Богу, как легко и выгодно можно повернуть ход судьбы. Это будет тяжело, если вспомнить, что Се Лянь все годы готовился к этому дню… ко дню, когда ему придётся покинуть все, что он любил и чем дорожил, начиная со своего королевства и друзей и заканчивая возлюбленным.       Очередной укол в сердце от осознания чужой боли чуть не заставил Хуа Чэна упасть на колени. Он готов будет сделать это перед Се Лянем, говорить, что у них впереди будущее, бесконечное и счастливое, после того, как всё это закончится.       Вспомнилось лицо, которое у того было перед телепортацией, и стало стыдно — он посмел снова заставить своего бога волноваться. — Хуа Чэн, я слышал, что ты обладаешь блестящим умом. Неужели все ошиблись? — Бай Усянь, как ни в чём не бывало, осматривал тронный зал дворца, — даже если твой любимый бог успеет прибыть сюда, у него не будет ни сил, чтобы снова запечатать меня, ни уверенности в своей победе. Ты понимаешь?       Его взгляд приковал большой золотой трон, и с губ сорвался смешок. — Хорошо ему жилось на моём месте. — Это его место. — Я не думаю, что кто-то вроде тебя имеет право это говорить, не зная всей правды, — бывший император отвернулся от трона, снова обратив внимание на демона. Его глаза пылали обидой и злобой, — Сяньлэ предал меня. Я был невероятно добр, нежен к этому мальчишке, позволил ему жить в роскоши дворца и быть рядом со мной. Всё, что от него требовалось, это… греть меня. И только.       Хуа Чэн мог слышать скрип собственных зубов. — Хотя, его тело сейчас кажется ещё приятней. Пусть оно и уродливо, но излучает больше тепла, — Бай Усянь задумчиво помолчал. — Если отрубить ему крылья и пару рук, то он будет похож на себя в прошлом. Как жаль, что судьба с ним обойдётся по-другому. Хотя…       Эмин звенел в ножнах. — Когда я убью тебя, у меня будет время немного поиграть с ним. Как он делал это со мной все наши совместные годы. Но, Хуа Чэн, ты мог бы избавить своего бога от этих ненужных ему страданий, отдав мне всю энергию или убив его самостоятельно, что скажешь? — Назови мне больше причин, по которым я должен слушать твою чушь. — Ему уже не уничтожить меня. Дорога сюда вычерпает весь духовных резерв, твоя смерть сыграет свое дело в том числе. Придётся что-то выбрать.       Внезапно по спине прошёлся табун мурашек, словно за ними со всех сторон кто-то наблюдал. В помещении стало темнее, а сменившаяся атмосфера легла на плечи тяжёлым грузом.       Цзюнь У взволнованно осмотрелся, видимо, почувствовав то же самое.       Се Лянь был очень близко. — Хорошо, я понял, у нас нет достаточного количества времени, — Жое вновь засверкал в чужой руке, — в таком случае предлагаю заняться делом. — Я не думаю, что это будет иметь смысл.       Бай Усянь непонимающе поднял бровь. — Ты принял решение? — Да. Мы подождем, когда Его Величество окажется здесь.       По залу вмиг прозвучал жуткий хохот. — Хуа Чэн! Ты меня за идиота держишь? Я убью тебя до того, как Сяньлэ войдёт в эти двери! — бывший император кинулся вперёд, замахнувшись кинжалом, который…       Со звоном отскочил, словно столкнувшись с металлической броней.       Цзюнь У отпрыгнул в сторону, нахмурившись. — Что за ерунда?       На груди у демона была разрезанная ткань рубашки, кожа под которой сверкала своей чистотой, без единой царапины. — Жое — верное оружие. Ты это знал, когда забирал кинжал у Его Величества. — Оно верно его крови. — …и меридианам.       Когда Хуа Чэн прошёл сквозь барьер, до него дошло несколько простых и удивительных вещей — пусть духовные силы и были разными, когда-то построенными на одной, но вся оболочка меридиан и духовное ядро состояли из энергии Се Ляня. Она не обновлялась, не менялась под чужую — именно поэтому духовная сила внутри Жое способна ранить своего первоначального владельца, но не может навредить тому, кто дал кинжалу жизнь. И именно поэтому барьер так легко выпустил демона за свои пределы и впитал как минимум три четверти резерва.       Се Лянь этого не знал. Он не чувствовал этого, ведь привык… быть один и справляться со всем самостоятельно.       Как это печально. — Успеешь ли ты найти замену? — Хуа Чэн пожал плечами, — время идёт.       На лице Бай Усяня отразились злость и паника, что переросли в волну духовной энергии, несущейся к демону. Хуа Чэн стремительно стал в оборонительную стойку и встретил нападение собственной защитой, теми крупицами, что у него остались. Но в отличие от него Цзюнь У почти ничего не потерял, поэтому тело всё равно сдвинулось с места, заставив упасть на одно колено. — Это ничего тебе не дало, Хуа Чэн! Я всё равно убью тебя, чтобы Сяньлэ…       Зал затрясся, колонны покачнулись, а стёкла окон затрещали. От стен исходил звук, похожий на вой, и вдруг стало донельзя дискомфортно.       У этих стен были глаза и уши. Цзюнь У этого не знал, и его выражение лица показалось Хуа Чэну забавным.       Бывший император отступил на несколько шагов назад, хаотично пытаясь понять, откуда придёт удар. — Сяньлэ!! Тебе кажется это забавным?! Ты, кажется, забыл, что должен пасть или от кинжала в моей руке, или от своего демона! — Я помню.       Цзюнь У напряжённо отскочил в сторону. Прямо за его спиной возвышалась во мраке тени колонн фигура, все глаза Се Ляня были широко открыты, сверкая золотом и не моргая. Тёмная энергия, исходящая от тела, наводила сковывающий ужас.       Рот бога скривился в оскале, обнажая острые зубы. — Ты заставляешь меня хотеть тебя разорвать, Цзюнь У.