*
Эдвард потерял счет времени, поэтому, когда Ханна сообщила ему, что сегодня уже среда, парень сначала ей не поверил. Пять дней с похорон старика. Пять дней, как они с доктором Джонсом не разговаривали и почти не пересекались. Пять дней, как сердце Эдварда окончательно разбилось вдребезги. А израненная душа вообще отказывалась от жизнедеятельности. Эдварду чувствовал себя ужасно во всех смыслах. Доктор Лэрд на консультации не сказал ни слова про них с Брайаном, но, судя по его понимающим глазам, главный врач все знал. Стыдно Эдварду не было, а потом, узнав, что доктора Джонса все же не уволили, он почувствовал полное облегчение, вот только окончательно смириться с фактом их отчужденности он не мог. Пока не мог. Доктор Лэрд действительно был понимающим. Он не стал давить, лишь просил сообщать о своем самочувствии и дать знать, когда вновь сможет «открыться». Эдвард думает, что никогда. Никому, кроме Брайана. Было ужасно плохо, но не только на моральном, но и физическом уровне. После похорон генерала Эдварду ввели новую дозу препарата, и уже тогда его начала одолевать слабость и головные боли. — Побочные эффекты от введенного препарата проходят через сорок-сорок восемь часов, так что потрудитесь подождать, мистер Блэр. В голосе мисс Хейли сквозит агрессия и обида. Эдвард без труда догадывается, кто на самом деле разоблачил их с Брайаном, но виду не подает. Сорок восемь часов. А парню плохо уже пять дней. За эти дни он заметно похудел из-за отсутствия аппетита и слабости. Кожа стала еще бледнее, будто фарфоровой, а пальцы рук начали заметно подрагивать. Эдвард все чаще проводил время в собственной палате, стараясь заснуть. Но сон не приходит. Его не отпускало. Эдвард честно пытался внушить себе, что это был лишь секс. Честно старался посмотреть правде в глаза, принять, что доктору Джонсу, теперь не обращающему на него абсолютно никакого внимания, все равно. Не помогло. В обеденное время они пересекались в столовой. Эдвард наблюдал за Брайаном, который постоянно находился то в обществе своих сумасшедших, то в компании санитаров или медсестер. С мисс Хейли они держали довольно солидную дистанцию, что неудивительно. Зато со всеми остальными Брайан был очень приветлив, готовый прийти на помощь в любую минуту. Со всеми, кроме Эдварда, который сидел в дальнем углу зала и мрачно наблюдал через полуопущенные ресницы. В голубых глазах можно прочитать весь спектр эмоций, начиная от пронзающей боли и заканчивая абсолютной пустотой. Но забыть Брайана, как тот забыл его, Эдвард так и не смог. Он никогда не любил проигрывать. Но в конечном итоге все же сделал это. На шестой день состояние Эдварда еще больше ухудшилось. Появился жар, его знобило, а голова будто раскалывалась на две части. Но мисс Хейли было все равно: с абсолютно безучастным лицом она ввела ему очередную дозу D378, и парень спокойно принял ее. Ровно до семи вечера, когда почувствовал, что происходит настоящее дерьмо. Эдвард встал с кровати, намереваясь пойти в ванную, и в этот момент резкая боль в груди заставила его согнуться пополам. Она была невыносимой, и Эдвард стиснул зубы, чтобы не закричать. Словно пуля, попавшая в грудь. Когда Эдвард упал на колени, на полу начали появляться капли крови. Недолго думая, он коснулся лица, и вся рука окрасилась ярко-алый цвет. Кровь шла из носа, причем настолько сильно, что за минуту на полу образовалась лужа солидных размеров. В довершении ко всеми этому Эдвард вскоре почувствовал, как в глазах начало двоиться. Он знал это состояние — обморок. Через пару секунд он потеряет сознание. А потом он… Что будет потом? Он хотел умереть, но не хотел умирать подобным образом. Не хотел доставлять проблем медсестрам и санитарам. Не хотел, чтобы Брайан видел его мертвое тело. Тревожная кнопка находилась рядом с кроватью. Вдох — и Эдварду удалось встать на трясущиеся ноги. Вдох — и он, пачкая своей же кровью кровать, добирается до небольшой коробочки. Вдох — и он, уже не чувствуя рук и ног, с силой вдавливает кнопку.*
Агата сидит в сестринской и пьет свой кофе. Переслащенный, но идти переделывать ей не хочется, поэтому девушка молча выпивает его, возвращаясь к бумагам. Настроение оставляет желать лучшего, ведь ее смена заканчивается только через четыре часа, а до этого времени необходимо зайти к доктору Джонсу и составить новый график для пациентов… Брайана не уволили, и Агату эту злит. Ему все сошло с рук только потому, что он любимчик главного врача. А она, обычная медсестра, да и к тому же старше него, вынуждена теперь вести себя, как ни в чем не бывало. Чертов Брайан Джонс, вечно он получает самое лучшее. — Мисс Хейли? — из-за двери выглядывает светлая голова одной из подчиненных. — Там… — Что еще? — рявкает на нее Агата, откладывая бумаги. — Говори громче и не стой на пороге! — Ттревога, — сглотнув, отвечает побледневшая девушка. — Тревожная кнопка сработала… — Палата? — Девятая. Агата делает над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Эдвард Блэр, который только и делал, что целую неделю ныл ей про слабость — и что у него на этот раз? Понос? Щенок, и как она вообще могла влюбиться в такого? Встав со своего места, мисс Хейли, не произнеся больше ни слова, выходит вместе с молоденькой медсестрой и стремительным шагом направляется в нужное крыло. Дверь она открывает чересчур громко, принципиально распахивая настежь: — Мистер Блэр, если вы… Агата замирает, слыша тихий вскрик своей подчиненной, и в этот момент понимает, что сегодня ей вновь придется задержаться на работе. * — Мисс Голверн жалуется на сонливость, поэтому я уменьшил дозу ее антидепрессантов. Думаю, на следующей неделе ее можно будет выписывать. Брайан протягивает желтую папку доктору Лэрду, восседавшему в своем кресле. — Хорошо, — одобрительно кивает тот, принимая документ. — А что с остальными? — Пока без изменений, но я только начал, поэтому… — Все нормально, не торопись… Хорошая работа, Брайан. Доктор Джонс кивает, присаживаясь на стул рядом с письменным столом. Главный врач наблюдает украдкой наблюдает за ним, а затем задает неожиданный вопрос: — Не хочешь узнать о состоянии мистера Блэра? Брайан просит самого себя оставаться спокойным. — Мистер Блэр теперь под вашим контролем, и я не имею никакого права интересоваться его состоянием. — Я забрал Эдварда из твоей практики, но не могу забрать его из твоего сердца. Брайан изменился в лице. Холодная маска сошла на нет, и он…проиграл. — Ты ведь думаешь о нем, Брайан? — вновь в своей привычной спокойной манере задает вопрос доктор Лэрд. — Нас с ним ничего не связывает, доктор, — пытается оправдаться мужчина. — И я… — Поначалу я тоже так думал. Я предполагал, что твой контакт с Эдвардом просто следствие высокой загруженности и желания снять стресс, прости меня за подобные слова. Но ты, Брайан, последние пять дней только и делаешь, что работаешь на износ. Мы всегда стараемся отучить наших пациентов от такого процесса,как избегание проблем, тогда почему ты… — Но я ведь не ваш пациент, доктор Лэрд. — Не мой, но я переживаю за тебя не меньше, чем за них. А порой и больше. Брайан вновь опускает глаза. Доктор Лэрд так легко его прочитал — неудивительно, он ведь отличный специалист, но все же это, оказывается, довольно неприятно. Строить идеальную картину ради того, чтобы один человек в конечном итоге ее разрушил — не самое интересное занятие. Все пять дней Брайан только и делал, что думал об Эдварде. Искал его глазами в столовой, а когда находил, то сердце начинало биться так, будто в любой момент готово выпрыгнуть из груди. Он не подавал вида, но Брайан всегда старался быть ближе к нему, при это держа дистанцию. Забавный оксюморон. Эдвард похудел, стал выглядеть по-настоящему больным, и Брайан переживал за него. Хотел спросить о его состоянии у Агаты как у старшей медсестры, но ответа от той, которая объявила ему холодную войну, вряд ли дождется. Поэтому он молча наблюдал. Иначе не мог. — Брайан, ты должен понимать, что… — начал доктор Лэрд, но резкий звук одновременно двух врачебных пейджеров заставил его остановиться на полуслове. Брайан быстро вынул свой из кармана халата — и холодный пот прошел по всему телу. Тревога в палате номер девять. Эдвард.