Двадцать первое Руки дождя

10 Обратно добралась уже к вечеру, и, к счастью, без приключений: проблем со стражей не было, драконы не появлялись. Астрид была мной довольна. Всегда бы так. – Неплохо-неплохо. Паршивый каджит получил по заслугам, и благородные мужи ни в чём тебя не заподозрили, – её голос отдавал нотками нескрываемого восхищения. – А твоя сила берсерка – просто невероятна. Увидеть такое воочию – дорогого стоит. – Так ты следила за мной? – я не могла скрыть изумления. Старалась, ведь, быть внимательнее, но она всё равно как-то умудрилась остаться незамеченной. Словно призрак. – Признаться, да, – развела она руками, – ну а что, мне необходимо было увидеть твои способности в деле и убедиться, так сказать, в том, что ты на самом деле берсерк. Ну, и в добросовестности при выполнении контрактов. И в том, что ты нас не предашь. А теперь она слегка сменила свой тон и заговорила серьёзнее: – Настоящий ассасин всегда скрытен, всегда распознаёт слежку и легко уходит от неё. И не рассказывает о себе всяким прохожим! Тяжело вздохнув, я приняла её замечание к сведению и направилась к Назиру за вознаграждением. – Обработай, как следует, рассечённую бровь, – крикнула она вслед. Спустившись вниз, встретила Цицерона – тот упражнялся с манекеном. Хотя, больше это походило на какой-то спектакль, нежели на тренировку: он всё крутился вокруг чучела, шатаясь как пьяница, совершая дразнящие тычки кинжалом, по-дурацки подшучивал, словно издевался над своим воображаемым противником. – Глупый бард! Глупее, чем дурак-Цицерон! Я уже сломал твою лютню, хи-хи-хи-хи-хи-хи! А сейчас ты не очень достойно умрёшь. Как собака! Ха-ха-ха! Хм, а он увлекся. Попробую-ка я прокрасться мимо шута и остаться незамеченной. Пока он отвернулся, тихо подошла к несущей колонне, неподалёку от которой и располагались учебные манекены, и встала за ней так, чтобы не попасться на глаза. А Цицерон не унимался – отстреливал свои шуточки, да бряцал клинком об деревянные конечности «оппонента». Остаётся забежать по лестнице и пройти на кухню через коридор. Вдруг Хранитель начал как-то странно дёргаться и обниматься с холщовой куклой, которую только что жестоко истязал. Да уж. Однако, момент возник, и упускать его не стоит. – Мм, красотка Нелли! Как ты посмела отказать мне!? Сейчас я воткну свой ножик в твоё брюхо! – сладострастно выкрикнул шут. Сдерживая смех из последних сил, стараюсь бесшумно подняться по лестнице. Вот, последняя ступенька позади. Зашла в коридор. Камень. Случайно подцепила ногой какой-то мелкий камешек, похожий на гальку с округлыми боками. Он шумно откатился и ударился о стену. – Какие люди! Лилит! – вскрикнул Хранитель. Чёрт, попалась. – Глупый Цицерон тебе досаждает? Или чем-то обидел? – озадаченно вопросил тот, состроив жалостливую моську, и почесав затылок. Его клоунский колпак при этом смешно съехал набекрень. – Нет, Цицерон, вовсе нет. Упражняюсь, как и ты. Хотела попробовать незаметно прокрасться мимо тебя, – немало смутившись, пробормотала я под нос. – О! Скрытность! – прошептал он, напуская таинственности, и заговорил дальше уже нормально: – Скрытность – это важное умение. И, признаться, у тебя есть к нему талант, – бедный Цицерон не сразу заметил, что ты идёшь мимо. А теперь ему несколько неловко из-за красотки Нелли. Шут слегка покраснел и опустил голову, поправляя колпак и ковыряя носом сапога каменный пол. Ну, фрукт! – Я иду на кухню поесть, – коротко бросила я и вдобавок спросила, – ты будешь дальше отрабатывать удары? Он тут же встрепенулся: – Кушать? Цицерон любит покушать! Назир вкусно готовит! – потом шут резво перескочил несколько ступеней, схватил меня за руку и потянул за собой. – Скорее на кухню, побежали! Да уж, вкусно поесть Цицерон любит – это определённо точно. На кухне меня уже заждался Назир. Редгард, нетерпеливо похрустывая костяшками пальцев, вручил мне увесистый мешочек с монетами и высказал несколько риторических комментариев по поводу контракта: – Применить силу берсерка чтобы приструнить нахального кота? Как-то слишком, не находишь? – не дожидаясь ответа, он легкомысленно махнул рукой и продолжил: – Ну да ладно! Главное, что Астрид тобой довольна, остальное – не важно. Тут обычная плата в четыреста септимов, плюс вознаграждение от нашей Госпожи. Сколько – говорить не буду, пусть останется сюрпризом. Я пересчитала монетки и продолговатые золотые пластинки. Тысяча двести премиальных. Неплохо. – Денежки, денежки! – восторженно завопил Цицерон, рассматривая горку монет на столе. – А что можно купить на две тысячи септимов? – своим вопросом я отвлекла любопытного шута от медитации над золотом. Тот, нисколько не смутившись, охотно и развёрнуто мне ответил: – О-о! Очень неплохую броню, может быть даже зачарованную. Превосходный клинок тонкой эльфийской выделки! Или даже Сталь Небесной Кузницы. – Хм, Небесная Кузница? Это где? – снова спрашиваю его. Лицо Цицерона вытянулось в удивлении. Пока шут натужно пытался выйти из ступора, в разговор встрял Назир: – Ха! Не знать что такое Небесная Кузница – это уже слишком. Именно возле неё более пяти тысяч лет назад в Скайриме обосновались Соратники, а они в свою очередь отстроили Вайтран, – редгард скрестил руки и недовольно пояснил, – эти ребята недоверчивы к чужакам. Вряд ли они вообще согласятся продать тебе хоть что-то из Небесной Кузницы. Поэтому, я бы ни на авось не надеялся. – Хм, мне довелось познакомиться кое с кем из Соратников по пути в Рорикстед, помогла им разделаться с саблезубыми тиграми. Может, они будут чуть более благосклонны? – высказала я свои рассуждения вслух. Назир призадумался. Пригладил бородку и скептично произнёс: – Всё же, не думаю, что согласятся. Можешь сходить туда и убедиться в том, что я прав. Я вздохнула. Не люблю спорить. Особенно с такими самоуверенными, как Назир. Сгребла заработок и премиальные обратно в кошель да закинула тот в прикроватную тумбочку, где лежали и остальные мои вещи в заплечном мешке. Надо бы их проверить как-нибудь на предмет сохранности. На кухне уже собирались остальные члены Братства, я приложила к порезу кусочек бумажной салфетки, завалявшейся в поясной сумке, и, захлопнув шкафчик, поспешила присоединиться к застолью. *** После трапезы все вновь разбрелись по своим делам. Цицерон принялся приводить в порядок тело Матери Ночи: омывать, обрабатывать бальзамическими маслами, заменять старые уже истлевшие одеяния на новые. Визара и Габриэлла уехали в Маркарт уточнить детали некоего сложного контракта по поручению Астрид. Арнбьорн тоже куда-то ушёл. Как мне пояснили, Волку иногда необходимо выбираться, так сказать, на разминку. Фестус Крекс и Бабетта всё пропадали в лаборатории: старик работал над зачарованием брони, а девчонка колдовала за алхимическим столиком, наполняя пустые пузырьки новыми зельями и ядами. Назир сидел за обеденным столом, сосредоточенно склонившись над ворохом каких-то бумаг. Астрид куда-то запропастилась, никому не сказав ни слова. Хм. Я же обработала рассечённую бровь травяной настойкой от Бабетты, очень действенной, по её уверениям. Что ж, надеюсь, девчонка не лукавит. Проверила также свои немногочисленные пожитки. Всё было на месте, в целости и сохранности: паспорт не порвался и не вымок, смартфон ещё не успел полностью разрядиться, перочинный ножик с отвёрткой преспокойно покоился в недрах поясной сумки. Клетчатая рубашка, футболка, брюки и кеды. Что с этим делать? – Не выбрасывай, – послышался позади сухой голос, – твоя одежда из того мира ещё может пригодиться. Фестус своим появлением застал меня врасплох. Дело дрянь. Не стоило ему видеть это. Особенно телефон. Будет хуже вдвойне, если моё добро окажется у него в руках. Кто знает, как может исказиться ход событий хотя бы из-за простых кед и рубашки. Как же хорошо, что я додумалась представиться не своим настоящим именем. Словно прочтя мои мысли, он вполголоса заговорил: – Послушай, девочка, все мы здесь прекрасно понимаем, что родом ты не из какого не из имперского города. Когда тебя привели, я прекрасно видел все эти вещи и слышал, на каком языке ты говорила. Ни на одном континенте Нирна нет того, что ты носишь в карманах, а твоя речь ни на что не похожа. Даже двемерский не был таким непроизносимым. Он выдержал небольшую паузу, а теперь заговорил ещё тише: – Другие-то могут думать, что ты откуда-то совсем издалека, из какой-нибудь изолированной провинции. Но меня не проведёшь – ты не с Нирна. Либо с какой-то другой планеты, либо из некоего параллельного мира. Я даже не думаю, что ты из будущего. После этих слов в воздухе повисла напряжённая тишина. Ещё какое-то время мы безмолвно буравили друг-друга взглядами. А потом я заговорила. Говорила, говорила долго, пытаясь рассказать как можно больше. О Солнечной системе, о планете Земля, о странах и континентах, о людской цивилизации, о своей семье, про молодого человека, дальнейшая судьба которого была мне неизвестна. Илюшка. В моих глазах встали слёзы. Горло сдавило. Говорить дальше было неимоверно сложно. Из сердца словно вырвало огромный кусок, и только сейчас я по-настоящему ощутила всю ту горечь разлуки. Только сейчас, когда разворошила все свои воспоминания о прошлой жизни. Когда поняла, что мы больше никогда не встретимся. Фестус Крекс тяжело опустился на стул, что стоял неподалёку, подпёр голову руками и вперил в меня свой хмурый взгляд. Понимая, что не в моих силах всё исправить, вызвать этот проклятый портал, вернуться домой и воссоединиться с любимым, я постаралась взять себя в руки. В моих силах лишь как-то жить в этом мире дальше. Когда я успокоилась, маг попросил рассказать о всех деталях моего перехода. В надежде услышать от него полезную информацию я пересказала ему всё-всё, что произошло в том лесу, до мельчайших подробностей, надеясь, что в ответ старик многое расскажет об этом явлении, что, возможно, он знает, почему так происходит и сможет помочь мне вернуться обратно. Но с каждым его ответным словом эта призрачная надежда таяла. Безвозвратно растворялась, как облачко в небе. О подобного рода перемещениях Фестус Крекс никогда не слышал. Лишь поведал мне некоторые байки о путешествиях в божественные миры, Обливион и Этериус, как он их назвал. Рассказал о целой древней цивилизации двемеров, полностью исчезнувшей с лица Нирна за один миг при весьма загадочных обстоятельствах. Но что мне эти сказочки. Хотя, истории о двемерах звучали вполне впечатляюще. Может быть, кто-то из них ответил бы на мои вопросы. Сейчас я могла снова и снова перечислять в голове множество «может». Ненавижу гадать и размусоливать миллионы вариантов событий, как плохой и глуповатый сыщик, пытающийся докопаться до истины. – Ты это прекращай, – вновь заговорил маг, – перестань забивать голову тяжёлыми думами. Этим ты себе не поможешь. Почитай вон перед сном лучше. Тебе завтра предстоит выполнить очередной контракт. Он принёс мне несколько книг и уединился в лаборатории, продолжив работу над зачарованиями. Что тут? Про двемеров немного, про Пять Догм Тёмного Братства. Любопытно. За книгами мне удалось немного успокоиться. Было крайне увлекательно читать о двемерских экспериментах, об их технологических достижениях и открытиях. А, ознакомившись с Пятью Догматами, я поняла, что не стоит беспокоиться об имуществе – никто не посмеет его даже пальцем тронуть. Так как свод этих правил, регулирующих жизнь в Братстве, ввел сам Ситис, и если верить книге, их нарушение страшно карается. Я прочитала: «Догмат 1: Не опозорь Мать Ночи. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса. Догмат 2: Не предай Тёмное Братство или его секреты. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса. Догмат 3: Слушайся вышестоящих членов Тёмного Братства и выполняй их приказы. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса. Догмат 4: Не укради у Брата либо у Сестры своей по Тёмному Братству. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса. Догмат 5: Не убей Брата либо Сестру свою по Тёмному Братству. Иначе навлечёшь на себя Ярость Ситиса.» Ну почти как десять христианских заповедей. Только в противном случае не дорога в ад ожидает, а битва с разъярённым тёмным духом во сне. Из мира снов не сбежать и не проснуться. Выход один – сражаться. Перспективы отнюдь не радужные. Хоть Астрид и говорит, что нынешнее Тёмное Братство давно отбросило эти правила, мол, ни к чему хорошему они не привели, но некоторые адепты фолкритского убежища продолжали их чтить, а остальные старались просто не нарушать. Понятное дело, никто не горел желанием испытывать на себе Ярость Ситиса. Что ж, повторно обработав рану настойкой и почитав ещё немного, я провалилась в сон без сновидений. 11 В этот раз было решено перенести работу на послеобеденное время. Так как хускарл Хелвард, мой очередной объект, проживает в Фолкрите – совсем недалеко от убежища. Да и, по словам Назира, тот по вечерам частенько наведывается в «Мертвецкий мёд» чтобы со скуки выпить чего покрепче. Там его достать будет проще. Если напьётся в край. Рана на брови уже подсохла, начала затягиваться, Бабетта не соврала, – настойка действительно очень хорошо заживляет. Обильно обработала порез ещё раз. Надеюсь, шрам будет не слишком заметным. А после изучения деталей контракта я решила немного размяться с кинжалами. Цицерон, завидев меня возле манекенов, тут же материализовался неподалеку. Оценивающе глядя на мои движения, он говорил, как сделать лучше, иногда просто одобрительно кивал, если получалось поразить цель без подсказок. Спустя какое-то время он и сам, обнажив кинжалы, встал напротив другой куклы. В этот раз его упражнения с оружием не выглядели столь экстравагантно. Визара медитировал возле озерца неподалёку, изредка приоткрывая глаза и с любопытством поглядывая в нашу сторону. Закончив с отработкой боевых приёмов, мы с Хранителем разговорились. Рассказала ему, как меня приняли в Братство. О первых контрактах. О своих злоключениях в здешних местах и в той таверне. Шут слушал внимательно, местами возбуждённо перебивал и говорил, что он бы по-любому всё сделал лучше, чем я. Спорить с ним не стала. О том, откуда я на самом деле, умолчала. Хоть старик Фестус и раскусил меня, раскрывать правду остальным всё же не стоит. Благо, Цицерон не стал задавать лишних вопросов. Он, в свою очередь, поведал мне о бедах Братства в Чейдинхоле, о разорении гробницы Матери в Бравиле и гибели Слышащей. О том, как после назначения на должность Хранителя сам денно и нощно надеялся услышать Нечестивую Матрону, когда её гроб был доставлен в ещё не тронутое Сиродильское убежище. Много говорил о своём последнем контракте, о том, как хохотал тот шут перед смертью. Да уж. Видимо смех того скомороха накрепко впечатался в подкорку Цицерона. Говорили мы, казалось не так уж и много, однако, время пролетело довольно быстро. Пора было отправляться за Хелвардом. Наскоро перекусив на дорожку я поспешила в Фолкрит. Назир как в воду глядел: этот хускарл и впрямь просиживал штаны в таверне да вливал в себя галлонами алкоголь. Заказала себе травяной чай и устроилась на лавках неподалёку. Хотела немного понаблюдать за ним, придумать способ расправы: такой, чтобы незаметно вышло, и на меня чтобы не подумали. Однако этот пьяный норд заметно упростил сию задачку – приволочился ко мне, и хотел было схватить за предплечье, но не успел. Я машинально оттолкнула его двумя руками. А тот, вот незадача, рухнул пластом на пол, так, что от его падения раздалось весьма громкое «бах», и разбил голову о каменный борт очага. Насмерть. Он больше не дышал. Череп Хелварда неестественно продавился в месте удара, глаза остекленели, зрачки, расширившись, перестали реагировать на свет, а под его головой образовалась внушительная лужа крови. Пока все замерли в испуганном ступоре, я поспешно выскочила на улицу. А там. Небо заволокло практически чёрными клубящимися тучами, настолько низкими, что, казалось, до них можно дотронуться, лишь вытянув вверх руку. Такое раньше мне виделось только во снах. Стало темно как ночью. Оглушительным раскатом прямо над городом разразился гром, а эти густые как сажа облака тут же озарились изнутри голубоватыми вспышками молний. Дело дрянь. Надо скорее попасть в убежище, пока не ливанул дождь, и не стало ещё хуже. Люди обеспокоенно сновали туда-сюда, спешили по домам. Стражники собрались возле казармы. Я побежала прочь из города, пока никто не видит. За спиной то и дело грохотало. Сердце бешено колотилось, было безумно страшно, а дорога до убежища казалась бесконечно длинной. Ненавижу грозы. Молния – не дракон, от неё не убежать. В голове украдкой проскользнула мысль «а вдруг это всё не случайно, и меня сейчас перекинет обратно?» Маловероятно. Это обычная гроза с необычно чёрными тучами. Уже начинал накрапывать мелкий дождь. Благо, впереди показалась тропка к убежищу. Со всей дури припустила по ней и вылетела к входу в оплот Братства, чуть не выбив собой массивную магическую дверь. Ввалившись внутрь, я облегчённо выдохнула – добежала. В коридоре у входа меня встретил Назир. – Ты вовремя! Мы уж было начали за тебя беспокоиться, – отрывисто пробормотал он слегка дрожащим голосом. А тем временем буря снаружи разбушевалась не на шутку. Гром разил с такой силой, что было слышно даже здесь, в нескольких метрах под землёй. Грот этой пещеры, видимо, срабатывал как резонатор: звук от грозовых раскатов снаружи отражался от стен и угрожающе низким гулким эхом гулял по убежищу. – Хелвард. Он мёртв… – я хотела было доложить Назиру о своих успехах, однако он тут же перебил: – Да-да, бедный хускарл был настолько пьян, что, наверняка, тебе не пришлось прикладывать особых усилий к его устранению. Приложился где-нибудь головой да истёк кровью. Сейчас я тебе верю на слово. Он поспешно вручил мне кулёк с септимами, ухватил за локоть и поволок за собой в недра нашего пристанища. Всем было не по себе. Фестус Крекс в лаборатории ходил из угла в угол да нервно причитал: – Это не просто гроза! Неспроста! Такого на моём веку ещё не случалось… Бабетта пыталась его успокоить, чем лишь больше раздражала старика, и тот периодически на неё рявкал. Все остальные собрались на кухне. Астрид с Арнбьорном молчаливо доедали свой ужин, Визара положил голову на стол, напряжённо прикрыв её руками, а Габриэлла трясущимися руками перебирала какие-то чётки, глядя в пустоту остекленевшими глазами-рубинами. Интересно, почему у данмеров радужки красные? Для того, чтобы нагонять своим видом больше жути? Ха! Надо как-нибудь спросить. Закончив с дурацкими мыслями, заметила Цицерона – бедный Хранитель залез под лестницу, крепко обхватив колени руками. Всё его тело била крупная дрожь. В этой позе шут казался таким маленьким, словно ребёнок, хотя ростом он был ниже меня лишь где-то на пару сантиметров. – Мать Ночи… Мать Ночи, – всё повторял Цицерон, как заведённый. – Мы бросили Мать Ночи…мы все сейчас должны быть рядом с ней…должны защитить… Мать Ночи! Я подошла к Хранителю и, опустившись рядом на корточки, молчаливо положила руку ему на плечо. Тот от неожиданности вздрогнул и поднял на меня свои полные слёз глаза. – А почему ты не рядом с ней? – осторожно спросила его я. – Цицерон пытался…всех уговорить. Но! Никто не хочет его слушать! Цицерон здесь бессилен. Они не прислушиваются к голосу Хранителя! – всхлипывал он, содрогаясь от бессильной злобы. Слегка наклонившись к нему, полушёпотом проговорила: – Я пойду с тобой, Хранитель. – П-правда? – тихо просипел шут, а в его глазах заискрилась надежда. Коротко кивнула ему в ответ. – Так уж и быть, и я пойду с вами, – пробормотал позади Назир. Я изумлённо обернулась. Оказалось, он всё это время стоял у меня за спиной и слышал разговор с Цицероном. В ответ на наши немые взгляды редгард многозначительно вздохнул и, закатив глаза, возмущённо пробурчал: – И нечего на меня так смотреть. Надо же проследить, чтобы с вами там ничего не случилось! Спорить с ним не стала. Цицерон вскочил, развернувшись как броненосец, и бодренько припустил по выложенным из округлых деревянных брусков ступеням, чтобы через спальни попасть в зал с Матерью Ночи. Мы с Назиром неспешно последовали за ним. *** – Ну вот! Вечно материалы моих исследований идут коту под хвост из-за плохой погоды! – ворчал старик Фестус, удобнее устраиваясь на резной каменной скамье. Цицерон уселся на ступенях прямо у подножия саркофага Нечестивой Матроны и, прислонившись ухом к его массивным металлическим створкам, что-то бегло и безостановочно бормотал. Молился, быть может. Бабетта расположилась подле мага, протягивая тому какие-то зелья, но он лишь раздражённо отмахивался от маленькой вампирши: – Не до тебя сейчас! – пробормотал Крекс. – Дай старому человеку спокойно помедитировать в обществе Матери Ночи. Раскаты грома тем временем всё не прекращались, а, казалось, становились только громче и раздавались всё чаще, сотрясая стены убежища мощной вибрацией. – Дурное у меня предчувствие… словно грядёт какая-то беда на долю Братства. А предчувствия меня, как правило, не подводят, – тихо, но вкрадчиво и будто в пустоту проговорил Назир, приземлившись на скамью подле меня. До того редгард нервно мерил шагами залу, ходил из угла в угол как обезумевший зверь. Я не знала, что сказать ему в ответ. И стоит ли вообще в таком случае что-то говорить? Все выглядели взвинченными до предела. Чувствовала себя сидящей на бочке с тринитроглицерином – любое неосторожное движение и привет, взрыв. И в итоге я, молча обхватив голову руками, вперила не сфокусированный взгляд куда-то перед собой. Остальные члены Братства отчего-то не собирались приходить в залу, в отличие от старого мага и вечно десятилетней вампирши – те не заставили себя долго ждать. До моего слуха отрывисто донеслись слова Назира: – …но присутствие Матери Ночи действует на меня умиротворяющее. Старый чародей и вампирша оживлённо закивали ему в ответ и все трое начали наперебой судачить о своих ощущениях и о воздействии на них этого необычного артефакта. Кажется, их разговоры разрядили в целом напряжённую атмосферу в оккультном зале. И даже Цицерон, до того сидевший комочком возле металлического гроба, присоединился к дискуссии. Произносил восторженные и хвалебные речи в адрес Матери Ночи, рассказывал снова о своём последнем контракте. – А вы знаете, наша дражайшая Матушка сделала бедному Цицерону щедрый подарок, чтобы тот не расстраивался из-за того, что не может её услышать, и из-за того, что убежище в Чейдинхоле было обречено. Теперь хохот того шута навечно со мной! – он сделал несколько нелепых танцевальных па и словно дитя затараторил: – Хохот, хохот, хохот, хохот! Это шут! Голос из Бездны — на радость бедному Цицерону! Хохот наполнил меня, наполнил меня всего. Я — хохот. Я — шут. С тех самых пор я Цицерон, Джокер Червей – воплощение хохота! Мне нечего было сказать в этот момент. Лишь потаённые тоскливые мысли терзали душу. Мне не хотелось убивать. Не хотелось становиться ассасином. Не хотелось служить каким-то тёмным и призрачным идеалам. Сидя, опустив голову на колени и обхватив её руками, я периодически проваливалась в лёгкую дрёму без сновидений, но наполненную беспокойными размышлениями. Память о прошлой жизни не здесь начинала подёргиваться мутной пеленой, словно всё, что происходило со мной до перемещения, прекратило своё существование, оставаясь лишь в моей голове в виде тусклых отголосков воспоминаний. Надеюсь, я не забуду всё это окончательно. Нет. Я прекрасно помнила тот злополучный день. Даже свои детские годы. Но всё будто бы постепенно теряло эмоциональную окраску, превращаясь в обесцвеченную картинку. Много думала о Вигге. Странное дело – я его ненавижу за всё то, что он тогда сотворил. Ненавижу за то, что обезумев и позабыв себя, я бросилась ему на шею, изменив своему избраннику. Но. С другой стороны, так хотелось, чтобы этот норд, такой сильный, оказался рядом, забрал меня с собой, вытащил из гнезда убийц, оградил ото всех неурядиц. Но тому не бывать. Он мёртв. Как мертвы все мои надежды вернуться к прежней спокойной жизни. Милый больше никогда не увидит меня. Но почему мне так спокойно? Почему на глаза не наворачиваются слёзы от горечи и тоски по дому? По месту, куда не вернуться. Такое безразличие к прошлому уже начинало казаться подозрительным. Может это сама Мать Ночи исцелила все мои страдания и печаль, оставив от былого лишь воспоминания? Это такой вот от неё дар, вроде того, что получил Цицерон? Раскаты грома становились всё реже и тише, а некоторое время спустя прекратились вовсе. Разомкнув скрещенные перед глазами пальцы я, не поднимая головы с колен, наблюдала за обстановкой. Цицерон сладко спал прямо на каменной скамье так, словно это не холодная жёсткая поверхность, а мягкая и тёплая постель. Фестус и Бабетта лениво утекли в сторону спален. Назира что-то не видно. И тут, как по заказу он зашевелился где-то позади. – Спишь? – тихо спросил редгард, слегка тронув меня за плечо. Я, медленно поднявшись и зевнув, мотнула головой в ответ. Он возбужденно пробубнил: – Светает уже. Оказывается, мы тут всю ночь просидели. А будто бы и часа не прошло. Вот так дела! – а наклонившись ко мне поближе, дальше редгард заговорил уже тише: – Я бы посоветовал тебе сейчас переместиться в кровать, не попадаясь Астрид на глаза. Наверняка ведь ругаться будет, этакая фурия! Поспать не даст, нагрузит заданиями. Да, дело серьёзное. Пока главы убежища поблизости не наблюдалось, я поспешила последовать советам Назира и отправилась спать. Благо сегодняшнее ночное бдение дало о себе знать – я провалилась в царство Морфея практически сразу же, как голова коснулась подушки. Сны снились беспокойные, бессвязные и нелогичные, а оттого не запоминающиеся. Однако, проснулась я более-менее отдохнувшей. Начинался новый день. Хоть и не совсем с утра, а где-то со второй половины. В таких случаях всегда себе говорю «завтра наступит, когда поспишь». 12 День тот выдался вполне обыкновенным, без неприятных приключений и наводящих жуть погодных явлений. Астрид хоть и была недовольна, что половина убежища спала до обеда, но всё-таки никому ничего не высказала – похоже, и у неё была нелёгкая ночка. Казалось, что после той грозы изменилось многое. Дела у Братства пошли в гору. Контрактов было хоть отбавляй – хватало каждому с головой. Назир даже собрался было предложить работу Цицерону, однако Астрид эту его идею отвергла – мол, негоже Хранителю отлучаться от Матери. А мои дни в Братстве стали однообразными: изнурительные тренировки, после которых болело всё тело, сменялись вылазками из убежища, несущими рок для многих несчастных, заказанных ассасинам. И так по кругу. Неделя за неделей. Мастерство моё росло, кинжалы словно стали второй парой рук. Но в один прекрасный момент, к счастью для многих, ряды тёмных братьев пополнили новенькие, да сразу трое. Парочка нордов, кажется, брат с сестрой, плюс каджит с драным ухом и кучей шрамов на морде. Имён их я не запомнила – ребята держались обособленно ото всех и друг от друга, почти ни с кем подолгу не общались, брали на себя много контрактов и пропадали, бывало, на несколько дней. Неплохо справлялись. Назир советовал не привязываться к новичкам – сегодня жив, а завтра мёртв. Да и, честно говоря, не очень то хотелось водить с ними дружбу – какими-то они мутными мне показались. Натуральные ассасины. А ещё с небес пропали драконы. Внезапно. Словно сквозь землю провалились – никто не нашёл ни их останков, ни каких-либо других следов. Многие связали исчезновение этих монстров с той сильнейшей грозой, охватившей всю провинцию: либо этот катаклизм стал тому причиной, либо был спровоцирован каким-то явлением, повлекшим уход этих ящеров в небытие. Баба с возу – кобыле легче, как говорится. Весь мир вздохнул с облегчением. Отсутствие угрозы в небе значительно упрощало вылазки по контрактам. Однако, теперь, когда сдерживающий фактор в виде драконов отпал, военный конфликт между Империей и Братьями Бури разгорелся с новой силой. – В Хелгене беспорядки, – отрывисто бросил Назир, приземлившись рядом за обеденный стол и безжалостно вырвав меня из пучины раздумий. Коротко кивнула ему в ответ, так как рот был под завязку набит едой. Он продолжил свой рассказ: – Я хоть и политикой не интересуюсь, но прямо скажу – Империя и Талмор совсем берега потеряли. Взяли отряд Братьев Бури, кучку каких-то крестьян заодно. Отвезли в Хелген. Да и казнили всех. До единого. Ты не подумай, что я нюни распускаю – как ассасин, я отношусь к убийствам вполне положительно. Тут не столько сам факт резни меня беспокоит, сколько возможные последствия для будущего Братства. Чувствую я, что непременно эти ребята и за нас возьмутся. – Почему ты так думаешь? – спросила я. В ответ Назир многозначительно посмотрел на меня и, пожав плечами, сказал: – Всё просто. Люди в негодовании, считают теперь, что Империя отправляет на эшафот всех подряд без особых разбирательств – популярность Легиона и Талмора резко упала. Наверняка, эти ребята захотят восстановить репутацию. Вот в этом-то и угроза. Братство уже давно на прицеле у Империи. Думаю, Цицерон уже рассказал тебе, что стало с Убежищем в Чейдинхоле и что произошло в Бравиле… Больше всего я не люблю разговоры о политике. Нудно, долго и вообще не интересно. Мне же казалось, что на самом деле всё может быть далеко не таким пессимистичным, как виделось Назиру, что для Имперцев и Талмора куда больший интерес представляют повстанцы из Виндхельма, а не кучка ассасинов. Но с упрямым редгардом ссориться совсем не хотелось, поэтому, коротко хмыкнув ему в ответ, я приступила к обеду. Но Назир не унимался – даже не притронувшись к собственной стряпне, он всё продолжал говорить: – Братья Бури одерживают победу за победой, словно сами Боги стоят на их стороне. Естественно, Имперцы в страхе, а позиции Доминиона пошатнулись. А, как известно, загнанный в угол раненный зверь становится особенно злобным. Теперь мой внутренний голос кричит об опасности. Я пытался поговорить на этот счёт с Астрид, но она и слушать меня не желает, мол, не нагоняй, Назир, напраслину – у Братства сейчас лучшие времена… Его слова ускользали от слуха – так как мысли мои были совсем о другом. Кажется, после того пренеприятного инцидента в таверне угораздило меня забеременеть. Срок был приличным, немного округлившийся животик уже становился заметным. Первые три месяца я надеялась, что из-за перегрузок и постоянного стресса организм самостоятельно избавится от нежелательного бремени. Но этого не случилось. Вынашивать и рожать ребёнка мне совсем не улыбалось. Гробить своё здоровье, мучиться и, вероятнее всего, в итоге умереть при родах? Ну, уж нет. А если я рискну так поздно избавиться от плода, то запросто загнусь от сильной кровопотери. Казалось, будто выхода нет. Я чувствовала себя загнанным в ловушку зверем, отчаянно пытающимся отгрызть собственную лапу, угодившую в капкан. Иногда мне хотелось просто вонзить кинжал в живот. Замешательство сводило с ума, я не могла до конца разобраться с тем, что же делать. И не могла предугадать, как Братство отнесётся к этой беременности. Захотят ли мне помочь? Или, может, заставят рожать, чтобы в будущем воспитать из этого дитя превосходного ассасина? Об иных, ещё более устрашающих вариантах, даже думать не хотелось. Поэтому я не осмелилась рассказать об этой проблеме даже Назиру или Цицерону, с которыми у меня были более-менее дружеские отношения. А я ведь даже имя своё настоящее от них скрываю. За последние несколько дней прочла множество алхимических книг из личной коллекции Бабетты в надежде найти хоть какую-то информацию о травах или других ингредиентах, провоцирующих выкидыш. Да, я в итоге решила избавиться от беременности, чего бы это ни стоило. Я боялась, что кто-то заметит неладное. Фестус уже стал обращать внимание на мою излишнюю утомляемость и дурное самочувствие по утрам. Но, к счастью, ему казалось, это всё из-за того, что я чрезмерно много ем жирного и, как следствие, набрала лишний вес. Назир, таки-распознав, что я не слушаю его, а щёлкаю клювом, молча ушёл по своим делам. Я же после обеда, дочитав последнюю книгу Бабетты, взялась за папки с рецептами зелий. И в первой попавшейся наткнулась на интересные записи под заголовком «Ингредиенты для зелий бодрости». «Зелья бодрости повышают тонус мышц, имеют согревающий эффект, положительно влияют на общую выносливость организма. Подходящие ингредиенты: мора тапинелла, мухомор, пчела, чешуйчатка. Сушеную пчелу тщательно перетереть в ступе до состояния порошка, мякоть грибов мелко нарезать и раздавить, чтобы вышло как можно больше сока. Собрать сок в стеклянный пузырёк и добавить порошок из пчелы». Ещё нашла заметки о зелье лечения со списком ингредиентов, но без рецепта их грамотного смешивания. Хм, и особого подозрения эти зелья не вызовут, их наверняка принимают перед боем или после для лучшего исхода. Пока старательно нарезала мора тапинеллу, мухомор и чешуйчатку, привлекла внимание Бабетты. Та к моим занятиям алхимией отнеслась крайне положительно, помогла растереть в порошок пчелу и подсказала, как лучше смешать зелье, чтобы оно вышло более действенным. Она также поведала, как смешивать снадобье лечения, которое решили делать из грибов, обильно произрастающих прямо в убежище. Вскоре снадобья были успешно смешаны и разлиты по бутылям, отправились на полки неиспользованные в деле грибы и травы. Я принялась тщательно протирать алхимический столик. Бабетта тем временем разбиралась со своими записями. – Сможешь оказать мне небольшую услугу? – вопросила маленькая вампирша, и, не дожидаясь ответа, выложила всю суть просьбы, – когда пойдёшь на задание, собери немного ингредиентов. На Белом Берегу, куда ты и отправишься, полным-полно ледяных привидений – раздобудь их зубы. Это будет непросто, но с твоей ловкостью вполне возможно. Ещё против них очень эффективны огненные заклинания. Во-вторых, когда будешь проходить через пустоши Вайтрана, налови лунных мотыльков и выкопай парочку корней Нирна. Есть вопросы? – Да, есть, – устало пробормотала ей в ответ. – Как выглядит лунный мотылёк и что такое корень Нирна? И ещё я не знаю ни одного огненного заклинания: смогу ли я его быстро освоить? Бабетта вздохнула и слегка закатила глаза. Видать, опять об очевидных вещах спрашиваю. Однако, своё негодование она никак не выказала и спокойно ответила: – Лунный мотылёк – это небольшая бабочка с тончайшими прозрачными крыльями, постарайся их не повредить. Эти насекомые активны только в ночное время. А корень Нирна ты ни с чем не спутаешь: растёт только возле воды, издаёт мелодичный звон, его крупные листья источают лёгкое свечение. По поводу магии поинтересуйся у Фестуса. Посмотрит, на что ты годишься. Старик посмотрел. И отнёсся к моим возможностям крайне скептично. Я всё делала правильно, однако, после десятка-другого провальных попыток смогла сгенерировать лишь слабую искру. Да уж, магия – определённо, не моё. Ну что ж, против ледяных привидений попробую на худой конец факелы. В путь решено было отправляться утром следующего дня, чтобы на обратном пути иметь возможность застать на равнинах бабочек. Мой очередной объект – женщина по имени Бейтильд, владелица железорудной шахты в окруженном снегами Данстаре. По словам Назира с этой целью не должно возникнуть трудностей, так как она всего лишь простой рабочий, не обучавшийся воинскому мастерству. Да уж. Похоже, этот паршивец решил, что я совсем расклеилась, раз даёт мне такие пустяковые контракты. Ух, я ему! Покажу. *** Холодный и сухой ветер пустошей, часто меняя направление, неистово пригибал к земле местные травы, теребил и путал волосы, подгонял вперед, иногда порывисто ударяя в спину. На глаза то и дело падали выбивающиеся из тугого пучка на затылке тёмные длинные прядки, изрядно пронизанные серебристыми нитями седины, коей на моей голове становилось все больше и больше. Да уж, жизнь в Скайриме нелегка, и работёнка подвернулась весьма своеобразная, но, пожалуй, прогулки по провинции мне нравятся больше всего. Спустя столько времени, я так и не привыкла к жизни ассасина ¬¬¬¬– перед каждым контрактом всё так же, как и впервые, чувствовала тяжесть и отторжение. Мне не нравилось убивать. Не моё. Но именно это сейчас получалось лучше всего. Выдвигаться решила ещё засветло – чтобы лишний раз не выслушивать нудного Назира или причитания старика Фестуса. Натянув повыше ворот плаща из плотной тёмной ткани, накидываю на голову кожаный капюшон – впереди показались заснеженные вершины Белого Берега, с которых стремительно спускались ледяные, пронизывающие до костей потоки воздуха. Утреннее солнце подсвечивало массивные сугробы, окрашивая их в нежные оттенки розового и персикового, а вздымаемые ветром отдельные снежинки, сверкая в лучах холодного светила, плясали по обледенелой поверхности наста, словно волшебная пыль. Огромные матёрые ели от макушки до корней облепил снег, отчего выглядели они порой как фантасмагорические вытянутые фигуры. По пути то и дело попадались каменные остовы каких-то древних нордских сооружений, полуразрушенные колонны, сложенные из внушительных по размеру каменных блоков. Наверняка, постройка подобных махин не обходилась без магии, особенно в таком мире, где маги и колдуны почти за каждым поворотом встречаются. Но вот впереди, разрезая однообразные виды, показались соломенные крыши Данстара, пахнуло углём, солёной водой и песком – типичный посёлок-шахта на побережье. Месторасположение в низине давало свои плюсы, – на улицах города почти не было ветра, и снега выпало не так много, как в горах, за его пределами. Сразу иду к дальним шахтам, где работает мой объект, попутно обдумывая план действий. Незамысловатый. Как обычно, в этот раз всё подстроить нужно так, чтобы выглядело как несчастный случай. Или как убийство по неосторожности. Бейтильд в поте лица работала с плавильней, то и дело, покрикивая на шахтеров, ленивых, по её словам, скотин, совершенно не желавших вкалывать. Её подшефные скоты-рабочие все были в недрах шахты, откуда доносился мелодичный перестук инструмента по голой породе, так что, ничего кроме брани этой склочной они отсюда не услышат. Поблизости так же не было ни стражи, ни других случайных свидетелей. Можно приступать. – Сегодня ты умрёшь. Я так решила, – медленно произношу с издёвкой в голосе. Тихо, но так, чтобы она слышала. Бейтильд резко обернулась и, оглядев меня с головы до ног, брезгливо скривилась: – Чего?! Ну, это мы ещё посмотрим! – выкрикнула она, но нападать первой не торопилась. – Что же? На деле не такая-растакая, как на словах? Боишься меня? – вопрошаю я, чтобы ещё больше разозлить эту хабалку. – Ещё чего! – завопила она и не заставила себя ждать: перехватив удобнее старую кирку, она отстранилась от плавильни и устремилась ко мне, готовая как следует размахнуться колющим инструментом. Сталь твёрдая. Череп пробьёт на раз-два. На то она и рассчитывает. Но не в этот раз. Уворачиваясь от прямого удара, захожу сбоку и больно бью её в локоть навершием кинжала. Взвыв, Бейтильд выронила из рук опасный инструмент, который тут же покатился вниз по отвесному обледенелому склону. Без промедлений выхватила простенький кинжал, который так же был выбит из захвата. – Что?! Будем драться на кулаках? Ну, давай-давай! – всё бравировала она. Решила подыграть. Ухмыляюсь и убираю кинжалы в ножны. Но вдруг, эта делает неожиданно быстрый выпад вперёд и попадает своим кулачишкой мне в живот. Тварь! – Сука! – успеваю хрипло выдавить из себя. От такой дикой боли все внутренности скрутило и потемнело в глазах. Беременность. Вот же чёрт! И как же я забыла? Накатила тошнота. И такая злоба! Вслепую хватаю эту дрянь за руку, рывком подтягиваю её ближе и вцепляюсь зубами в глотку. Мерзкий хруст. Хриплые вздохи. В рот обильно хлынула кровь, горячая и очень солёная, отдающая железом на вкус. Гадость. Отстранившись от своей жертвы, сплевываю в снег, уже успевший превратиться в тёмно-красно-бурую кашу. Бейтильд безуспешно пыталась остановить кровотечение, зажимая руками крупные вены на шее. Тварь! Боль в животе только усиливалась, вызывая новые приступы ярости. Бейтильд, видя это, попятилась назад. Оступилась и упала, покатившись кубарем вниз со склона в сторону жилых построек. Не встала. Тело её, сводимое предсмертными судорогами, продолжило истекать кровью, отмечая багрянцем наледь и булыжники мостовой. Сам факт её смерти нисколь меня не успокоил. Тварь! Сволочь! Мразь! Скотина! Нахлынувшая с неимоверной силой боль выдернула меня из бессознательности. С удивлением обнаруживаю в своей руке человеческую трахею – мерзость какая. Тело Бейтильд потеряло свою узнаваемость: то, что когда-то было лицом, стало полуобглоданным черепом. Вновь почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Я её что, как животное грызла? Вот так номер. Вокруг народу собралось прилично. Никто не решался подойти и остановить меня. Или убить. И сколько же я так? Пора убираться. Боль. Опять. Что есть сил, встаю и бегу прочь из города, спотыкаясь и чуть ли не падая. Живот скручивает так, что вновь темнеет в глазах – приходится бежать вслепую, не разбирая дороги перед собой, из последних сил сдерживая подступающую к горлу тошноту. Позади послышался топот чьих-то ног. – Постой! Остановись! – доносился из-за спины хриплый мужской голос, приглушаемый ветром. Ну, уж нет. Я тебе живой не дамся. Пытаюсь ускориться, превозмогая боль – не вышло. Стало настолько невыносимо, что я рухнула лицом в глубокий сугроб. Пытаться ползти. Голос уже ближе. – Да стой ты, наконец! СТОЙ!