***
В пятницу во время большого перерыва Лисицын с Микой и Антоном сидели в столовой одного предприятия, что располагалось неподалёку от их колледжа. Ещё на первом курсе кто-то сдал им явки-пароли этого места, где кормили вкусно, а главное — дёшево. К тому же Мика, несмотря на свой крайне неформальный вид, чем-то очаровал главную повариху — необъятную женщину лет сорока пяти, контролирующую раздачу еды, и теперь всем, кто приходил с ним в столовку, перепадали самые лучшие кусочки. Парни набрали еды на подносы, словили радостное «на здоровье, мальчики» от поварихи, расплатились и устроились в большом зале около окна. После концерта RHCP Даня с ними больше не виделся, и у парней накопилось много новостей. Он слушал об их поездке в Питер, с интересом рассматривая татуировки Мики. — Это новая? — спросил Лисицын, указывая пальцем на рисунок тонкого красного перчика на внутренней стороне его запястья. — А, ага, решил после концерта на память набить. Круто послэмились тогда. — А это больно вообще? — Красота требует жертв, — хмыкнул Мика. — Думаешь набить что-то? — Эм… — Даня растерялся. — Если что, у меня есть отличный мастер. — О. Окей. С едой разделались быстро, но времени до конца перерыва оставалось ещё много, так что Лисицын достал внушительный конверт с фотографиями, которые перед учёбой успел забрать из ФотоЛаба. В основном это были семейные снимки — с годовщины свадьбы родителей, с Саней и Таней тогда, у него дома и очень много фоток Тёмки — у мальчишки была удивительно выразительная мимика, и, рассматривая его портреты, Даня всегда невольно улыбался. А его проводы в школу, ради которых они с Саней забили на пары в первый день учёбы, получились очень трогательными. В пачке было несколько фоток и с той тусовки у Лисицына дома, когда Юлька гадала всем на кофе, и, обнаружив снимок с «лисятами», Даня на какое-то время залип. Изображение получилось чуть смазанным, но в узоре кофейной гущи всё равно угадывался круг, разделённый волнистой линией на две части, в каждой из которых виднелись фигурки играющих зверьков. Рассматривая фотографию, Даня не заметил, как выпал из реальности. — О чём замечтался, Лис? — вырвал его из задумчивости Мика и заглянул через плечо. — А, Лисица твоя. Как успехи? Да какие там успехи… Пожав плечами, Даня вздохнул и стал собирать со стола фотки. Уже по пути обратно к колледжу парни пригласили его отметить начало учёбы, но тот отказался — эти выходные у него уже были распланированы.***
Тренинг, на который записала его Таня, назывался ни много ни мало «Путь к себе». Вечером в пятницу Даня, ехавший на ознакомительную встречу, уже картинно представил себе каких-нибудь кришнаитов, с порога вещающих о карме, позитивном мышлении и прочей чепухе, которой периодически пичкала их Юлька. Но на деле ведущими оказались вполне обычные, разве что чрезмерно улыбчивые люди: две женщины и мужчина — все трое лет сорока. Сам тренинг проходил в здании Дома Культуры в центре города. По пути от метро Лисицын немного поплутал, и всё равно пришёл за пятнадцать минут до начала. Поздоровавшись с ведущими, он забрал бейджик со своим именем и прошёл к расставленным кругом стульям, чтобы занять место, с которого хорошо просматривалось бы всё помещение и входная дверь. Последние минут десять до начала он занимался своим любимым делом — наблюдением и созерцанием. Очевидно, что большинство участников были такими же, как и он, новичками — они вели себя хоть и дружелюбно, но весьма настороженно и, рассаживаясь на места, тихо ждали начала. Но были и те, кто, видимо, приходил не в первый раз. Эти с радостными визгами бросались к ведущим и друг к другу и громко выражали свою радость от встречи, крепко обнимаясь и бегло обмениваясь новостями. Наконец все заняли свои места, ведущие рассредоточились среди участников, и только один стул, слева от Дани, остался свободным. — Ну, что, будем знакомиться? — приветливо сказала одна из ведущих, державшая в руке маленькую горящую свечу. Во время приветственной речи дверь в зал тихонько приоткрылась, и в небольшой проём бесшумно просочилась девушка лет двадцати. Она встретилась взглядом с говорившей женщиной, улыбнулась ей и сама взяла со стола бейджик, из чего Даня сделал вывод, что она — одна из тех, кто на тренинге уже был. Он безотрывно следил за тем, как девушка идёт по залу, подходя ближе к кругу, как она отодвигает свой стул чуть назад, чтобы протиснуться, опершись на его, Данино, плечо, и тем самым влезая в его личное пространство, и как она садится рядом, обдавая его легким ароматом свежескошенной травы и лимона. Лисицын подумал, что опоздавшая напоминает какую-то актрису, и пристально смотрел на её профиль, пытаясь вспомнить, какую именно. Девушка повернулась к нему, улыбнулась и одними губами шепнула «привет». Смутившись от того, что его застали за разглядыванием, Даня отвернулся и тут же вспомнил, на кого она похожа. Набравшись смелости впервые заговорить с абсолютно незнакомым человеком, подошёл к ней после окончания тренинга и выпалил: — Привет. Тебе говорили, что ты похожа… — На Натали Портман? Да, знаю. — Она мягко улыбнулась и протянула руку: — Аня. — О, господи, это, наверное, звучит, как дешёвый подкат, — ответил Лисицын, пожимая её тёплую тонкую ладонь. — Даня. — А это не он? — Не кто́? — он продолжал держать её за руку. — Не подкат? — Аня удивлённо вскинула брови. — Эм… нет, я… эм… в общем — нет. — Даня одёрнул руку, чуть не сказав ей, что он вообще-то гей. Девушка рассмеялась, чем окончательно его смутила. — Ты к метро? — спросила она, когда Даня развернулся, чтобы уйти. — Пойдём вместе?***
Сейчас, когда тренинг остался позади, Лисицын не мог поверить, что знаком с Аней всего два с половиной дня — такой родной она казалась. Никакого смущения рядом с ней Даня больше не испытывал и вообще считал её другом, которому можно доверять. Впрочем, после всего, что пришлось испытать и переосмыслить во время тренинга, Лисицын вообще ощущал себя удивительно. Это чувство безграничного доверия к миру было таким новым. Как и восприимчивость к словам, деталям, знакам. Его переполняло необъяснимое предвкушение чуда, словно он — стоящий перед огромной новогодней ёлкой ребёнок, для которого приготовлена целая гора подарков. Поздним воскресным вечером, когда они с Аней, делясь впечатлениями, выходили из Дома Культуры, Даня увидел сидящего на железной ограде Саню. Широко улыбнулся ему, когда друг с кряхтением встал и пошёл им навстречу. — Так-так-так, — сказал Саня, подойдя ближе и неотрывно смотря на Аню. — Мы, видимо, на планете Набу, а это, — он махнул рукой на здание Дома Культуры позади них, — дворец королевы Амидалы. Что случилось с вашими волосами, Падме? Девушка звонко рассмеялась: у неё была очень короткая стрижка. — На шампунях чуть не разорилась, — ответила она, заинтересованно глядя на Саню. — Н-да, — задумчиво произнес друг, потирая щёку, — видимо, дела на планете — не очень. — Очень — не очень, — подтвердила Аня, закусив губу в попытке скрыть улыбку. Даня в недоумении переводил взгляд с одного на другую. «Да они флиртуют!» — осенило его. — Эм… Это Аня, — сказал он, показывая на девушку, — а это… — Александр, — прервал его друг, взял девушку за руку и галантно склонился к её ладони для поцелуя. — Падме. — Очень приятно, доблестный рыцарь-джедай. Лисицын покачал головой, пихнул друга в бок и буркнул: — Пойдёмте уже. Подхватив «Амидалу» под руку, Кузьмин двинулся следом. Аня жила на севере, поэтому в метро сразу перешла на свою ветку и поехала домой, а друзья поехали по кольцевой. Разговаривать почему-то не хотелось, будто слова могли нарушить это состояние лёгкой эйфории, и всё же, когда они сделали переход и затряслись в полупустом вагоне, Даня обратил внимание на то, что друг постоянно держится за бок. — Сань, — позвал он, перекрикивая грохот, — у тебя болит что-то? — Да что-то бок покалывает, — ответил тот, — не обращай внимания. Давай, рассказывай, мой просветлённый друг, о секретах мироздания. «В чём сила, брат?» Лисицын рассмеялся: после выхода фильма «Брат» его имя вдруг стало популярным, и вопрос, который Саня ему сейчас задал, он слышал чаще, чем «который час?» Из-за шума разговаривать в метро было неудобно, поэтому, уже выйдя на своей станции, Кузьмин предложил пройтись пешком, чтобы немного поговорить. Даня смерил его обеспокоенным взглядом — выглядел тот не очень, но друг отмахнулся и потащил к мосту. — Лисёныш, не томи, — попросил Саня, пока они шли от метро вдоль старых хрущёвок. — Ох, — вздохнул Даня, — так много всего, даже не знаю, с чего начать… — Начни с начала тогда. Лисицын посмотрел на друга, вернулся мыслями в первый день тренинга и со смешком начал рассказывать: — Меня выбило на первых же заданиях, прикинь. Нас попросили выбрать себе пару для упражнения на доверие. Вот где я и где — доверие, да? Кузьмин хмыкнул, не перебивая. — Нужно было встать спиной к партнёру и падать на него, чтобы тебя поймали. Ну, логично было бы выбрать кого-то сильного, чтобы тебя наверняка не уронили, но я… не смог, поэтому выбрал Аню, она рядом со мной сидела. Ну, её я легко поймал, она меня — тоже, потом все сели в круг обсуждать упражнение. Кому-то сложно было доверять партнеру, кто-то сам боялся не удержать… и тут ведущая, Ирина, говорит такая: «А теперь внимательно посмотрите на всех, кто есть в этом зале и подумайте, кому бы вы ни за что не доверили себя ловить и почему». Все притихли, сидят рассматривают друг друга… И тут я встречаюсь взглядом с мужиком, хмурый такой сидел, лет пятьдесят, может больше. И вот я на него смотрю, он — на меня, и ведущая такая: «Следующее задание вы будете выполнять с этим человеком». — Ой, бля, — вмешался Саня: кому как не ему было знать о паническом страхе Дани перед незнакомыми взрослыми мужчинами. — Не то слово! Я чуть не умер от ужаса. А Ира говорит: «Встаньте напротив друг друга», и он встает, подходит ко мне, а он большой такой, выше Макса, наверное, бородища еще вот такенная, — Лисицын изобразил у подбородка нечто огромное, — и вот эта глыба нависает надо мной, а меня трясёт уже всего. Я тоже встал, и… там упражнение такое было… — Даня улыбнулся, вспоминая. Они уже дошли до моста, и он остановился, поворачиваясь к другу. — В общем, смотри, нужно было положить ладони друг другу на лица, — он взял Санины руки и положил себе на щёки и сам отзеркалил позу, — потом просто смотреть в глаза и представлять, что напротив тебя — ребёнок. Саня послушно держал ладони на его лице и улыбался. — И как, получилось у вас? — спросил он шёпотом. — У него руки такие огромные были, и горячие, — тоже почему-то шёпотом ответил Даня. — И ему пришлось наклониться, чтобы удобно было друг на друга смотреть. И, знаешь, я в какой-то момент действительно увидел в нем ребёнка, в этом мрачном здоровом мужике… я тогда улыбаться начал как идиот. А он тоже вдруг улыбнулся… А потом заплакал… Представляешь? — Почему? — Да там сложно всё оказалось. — Даня спустил руки с лица друга на шею. — Но я понял, что страх ушёл. Совсем, понимаешь? Оказывается, когда видишь в человеке ребёнка — перестаёшь его бояться. Саня кивнул и тоже опустил руки. Они развернулись к реке и какое-то время молча смотрели на тёмную воду, отражающую огни домов и фонарей. Была удивительно тёплая осенняя ночь, хоть на мосту гулял холодный ветер, и Даня стал замерзать. — Сань? — позвал он друга. — М? — Тебе Аня понравилась? — Кому не понравится девушка, похожая на королеву Амидалу! — наигранно возмутился друг. — Я серьёзно, — сказал Даня, тем не менее улыбаясь. — Она ведь даже не в твоём вкусе, — Даня помолчал, собираясь с духом. — Господи, Таня меня убьёт, если узнает, что я тебе рассказал, — пробурчал он. — Ты о чём? — друг настороженно посмотрел на него. — Сань, извини, но в тот вечер на даче я рассказал ей, ну о том, что Тёмка говорил тогда, на качелях. И после того, как ты Романа отшил, я думаю, она наконец-то созрела для того, чтобы дать вам шанс… В общем, ты поднажми ещё чуть-чуть, ага? Ну, сходи к ней в гости, с тортиком, там, с цветами, м? Кузьмин расплылся в такой широкой улыбке, что Даня начал опасаться, как бы у него не треснули щёки. — Я себя так странно чувствую, — признался Даня, когда они продолжили путь, — как будто меня заново собрали… Помнишь, как у Mansun в песне про бабочку? — The beauty of a butterfly that turns into something new And I feel a new beginning, — припомнил Саня и, когда Лисицын кивнул, хитро подмигнул: — Это дело нужно отметить! Так что в пятницу идём зажигать в «Третий путь»!***
Вечером во вторник уже под конец смены раздался звонок мобильного. — Алё — ответил Даня: клиентов в студии не было, и он мог позволить себе отвлечься. — Дань, ты только не переживай, — явно волнуясь сама, протараторила Таня, — Саня, он в больнице, завалился ко мне сегодня с цветами и у порога грохнулся в обморок! Его на скорой увезли с подозрением на аппендицит. — Ой… — Даня вспомнил, что у друга в воскресенье болел бок. — Куда его отвезли, ты знаешь? — К нам, в ближайшую. Ты съездишь со мной к нему в четверг? Раньше не пустят. — Да, конечно. — Господи, Дань, я так испугалась, как представила, что с ним что-то может случиться… Я такая дура, да? — Ну-у-у, — Даня собрался было поддразнить сестру, но, услышав судорожный вдох, поспешил её успокоить: — Ну ты чего, Тань, съездим в четверг всё узнаем. Вот увидишь, всё в порядке с твоим Саней. — Уже с моим? — В голосе слышалась улыбка. — Твоим-твоим, уже семь лет как твоим.***
Даня чуть опоздал, сестра уже нетерпеливо ждала его у входа. — Пойдём, я уже сказала, чтобы его позвали вниз. Они зашли внутрь как раз в то время, когда Кузьмин выходил из лифта. Таня бросилась к нему и со словами «как же ты меня напугал» треснула его кулачком в грудь. Кузьмин охнул, и сестра тут же обеспокоенно осмотрела его всего. Потом схватилась за ворот футболки и, встав на цыпочки, потянулась поцеловать. Это был короткий чмок в губы, но Саня замер, смотря на неё во все глаза, потом выпрямился и, обращаясь к Дане, громко сказал: — Не, ну ради такого я согласен, чтобы мне ещё чего-нибудь вырезали. — Дурак, — улыбнувшись сказала Таня и уткнулась лбом ему в грудь. Тот обнял её, целуя в макушку, встретился взглядом с Даней и счастливо улыбнулся. Через пять минут сестра ушла поговорить с Саниным врачом. — Видал?! — сказал Кузьмин, провожая Таню влюблёнными глазами, потом повернулся к Лисицыну и строго сказал: — Не вздумай завтра пропускать концерт! — Ну чего я пойду один, Сань? — Мика с Тохой тоже идут, так что давай! Я чую, что этот вечер будет для тебя! — сказал он, заглядывая ему в глаза. — Плюс, послушаешь за меня песню про Таню! Даня хмыкнул, но дал другу обещание, что на концерт пойдет.***
Накурено в зале было жутко. Стоя у стены, Даня зыркнул на пятачок у сцены и улыбнулся: Мика с Антоном радостно отплясывали под музыку. Ну хоть кому-то весело. У самого Лисицына от сигаретного дыма начинала болеть голова. Он потёр виски́ и решил, что уйдёт, как только группа отыграет эту их «Таню». — Ну привет, парень с фотографической памятью на лица, — услышал Даня за спиной, и от знакомого голоса вниз по спине побежали мурашки.